Глава 16
– Вы называете наши земли Небесными Утесами, мы сами называем их Последним Пристанищем. Сейчас мало кто в мире людей помнит о том, что когда-то они не были единственной расой на земле. Когда-то они были Младшим народом, в то время как мир населяли Старшие народы. Сначала никто не обращал внимания на эти слабые создания, что жили так недолго. Но оказалось, люди – как саранча. Они расползались во все стороны, занимая поля, леса, долины рек, им всего было мало. А нас уничтожали как досадную помеху, мы отступали, пока отступать стало некуда. Скалистый край – безжизненный и холодный – единственный оказался им не нужен. Они уверились, что навсегда истребили нас, но мы выжили, мы выстояли и приспособились. А чтобы больше никто не побеспокоил нас, запечатали ворота в Небесные Утесы неснимаемым заклятьем. Люди не смогут проникнуть сквозь врата, они даже рядом не пройдут, дорога уведет их в другую сторону, а если кто случайно и попытается проникнуть – стражи врат не позволят сделать и шага… Ты побледнела, Ри. Тебе плохо? Возможно, мне лучше не продолжать рассказ.
Я сглотнула и упрямо покачала головой.
– Нет, все хорошо, продолжай, – хрипло проговорила я. – Но почему в мире людей никто не помнит о вас?
– С веками память стерлась. События давних времен стали казаться выдумкой, сказкой. Наверняка ты и сама в детстве слышала что-то… О гоблинах, может? Или феях? Об упырях? Или домовых?
– Да, – прошептала я.
Конечно, я слышала эти сказки. Моя няня частенько рассказывала их перед сном. Папа не одобрял, но и не запрещал: какой вред может быть от выдумок?
Скайгард понял по моим глазам, о чем я думаю, и кивнул:
– К тому же мы сами приложили немало усилий для того, чтобы о древних расах забыли. Некоторые из нас обладают даром отводить глаза: если кто-то заметит и почувствует что-то неладное, то довольно скоро об этом забудет. Людям нельзя доверять, их лучше держать на расстоянии. И никто из людей не догадывается о том, что мы их защищаем. Правда, против воли. Никто не может проникнуть за врата, разделяющие нас, – ни люди на эту сторону, ни опасные твари вроде пискунов – на ту. Пискуны – это еще меньшее зло…
– Врата только одни?
– С этой стороны гор да, и со стороны моря еще одни. Ты ведь знаешь, что с северной стороны Небесные Утесы граничат с морем?
Я пожала плечами: да, слышала что-то такое. Но у Холодного моря никто не живет: бесплодные земли, почти круглый год снег. У скалистых берегов такие бурные течения и вихревые потоки, что корабли стараются огибать северную оконечность Небесных Утесов по широкой дуге.
– И… этот Старший народ теперь живет на скалах?
– Да… Но вернее сказать, не на скалах, а в скалах. Каждая – огромный город, которым правит лорд. Он несет ответственность за жизнь и процветание своих подданных, защищает, вершит закон и справедливость. Ты увидела пока только верхушку пирамиды, тебе многое еще предстоит узнать, Ри. Пока хватит с тебя, ты и так дрожишь, как лист на ветру.
Я действительно дрожала. Все, что я знала до этого момента, рассыпалось, как карточный домик. Не так просто это осознать. Мир оказался совсем не таким, каким я его представляла. Как это жутко… Но все же еще один вопрос я должна задать.
– Скай… Ты все время говоришь «люди» и «мы». Кто же ты, лорд Небесных Утесов? Ты не человек?
– Ри, я… – начал было говорить Скай, но оборвал себя на полуслове. – Я бы мог сказать, но это лучше увидеть своими глазами.
– Так покажи, – произнесла я одними губами, борясь с подступающим ужасом.
– Не сегодня. Для этого нужен простор. Завтра, когда ты наберешься сил. Да не трясись ты, мышка. Я тебя не съем!
Он все-таки не человек. Он не человек! Не человек! Разум отказывался воспринимать эту мысль.
Но никаких сомнений не оставалось. Я бы еще могла подумать, что он разыгрывает меня, если бы не то, что я увидела сегодня своими глазами. Слуги с острыми зубами – это, наверное, упыри. Пушистые крошки-садовники – домовые. Гвен… Милая, добрая Гвен наверняка принадлежит к расе гоблинов. И Скай говорит, что пока я видела только верхушку пирамиды…
– А что здесь делаю я? – задала я мучивший меня вопрос. – Представительница Младшего презренного народа?
Скайгард нахмурился, но хотел что-то ответить, когда в дверь настойчиво постучали.
– Да! – рявкнул муж, недовольный тем, что его прервали.
В спальню с поклоном заглянул один из слуг.
– Эм-лорд, старший лорд требует, чтобы вы и молодая госпожа спустились в зал.
Я увидела, как Скай стиснул зубы: ему не по нраву пришлось такое предложение. Да и я, честно сказать, не представляла, как смогу спуститься: сил почти не осталось.
– Пойдем, – коротко приказал муж, вытаскивая меня из постели. – Держись за меня.
Скайгард придерживал меня, пока мы шли по лестнице.
В зале ярко горел камин – наверное, в него добавили камней. Стало жарко. Рядом с камином стояла скамеечка, которую я раньше не замечала. Видно, она служила подставкой для ног. Зачем же она еще нужна? Но мой муж отчего-то сморщился, когда увидел ее.
О чем хочет поговорить свекор? Я так устала, так слаба, мне хотелось поскорее лечь в кровать и хоть немного отдохнуть.
– Подойдите, дети, – сказал старший лорд.
Сказал негромко, но от его голоса мурашки побежали по коже. Он злился… Нет, не так: он был в ярости.
Скай шагнул вперед, увлекая меня за собой.
– Ты предупредил жену о том, что выходить за стены замка с наступлением сумерек нельзя?
– Да, отец.
– Он предупредил тебя о том, что после заката солнца ты не должна выходить в сад? – спросил он меня.
– Да, – подтвердила я, опустив голову. – Простите, что подвергла опасности себя и вас. Такое больше не повторится.
– Я очень рад, Ри, что ты осознаешь свою вину, – проговорил лорд Ньорд почти ласково, но отчего-то сделалось еще страшнее. Вовсе он не был рад, он был жутко, страшно зол. – Доченька, я забочусь только о твоей пользе. Строптивые и дерзкие девушки приносят много горя своей семье. Ты строптивая, дерзкая и упрямая – опасное сочетание. В твоей хорошенькой головке должны пребывать только мысли о терпении, почтении и уважении к мужу. Ты согласна?
Сейчас у меня совсем не было сил спорить.
– Да.
– Да, отец! – с нажимом поправил он.
– Да, отец, – покорно проговорила я, пусть только отпустит меня. Какой глупый, бессмысленный разговор, ведь я уже попросила прощения.
– Уверен, ты не будешь держать на меня зла за маленький урок. Пойми, все это ради твоего блага.
– Отец! – прервал его Скайгард. – Не сегодня! Она едва держится на ногах!
– Ничего, ведь на ногах ей стоять и не придется.
Что? Не понимая, о чем он, я вскинула голову. И отшатнулась. В руках старший лорд держал плетку, которую, видно, до этого прятал за спиной.
– Встань на колени, Ри, – мягко, словно любящий отец, проговорил он. – Обопрись локтями на скамейку. Скай, уверен, для первого раза достаточно будет пяти ударов.
Я невольно отступила, не веря своим глазам. Они ведь не всерьез?
– Отец! Она и так достаточно наказана!
– Сын, все ради ее блага. Вспомни, как я наказывал тебя, когда ты был ребенком. Только благодаря мне ты превратился в сильного и уважаемого лорда, достойного занять мое место.
– Пожалуйста, не надо, – прошептала я.
Нет, это неправда. Этого не может быть! А ведь мама предупреждала, что непокорных жен наказывают…
– Встань на колени, Ри, – устало сказал Скай, принимая из рук отца плетку.
– Не надо, Скай…
Он мягко надавил мне на спину, принуждая опуститься. Я задыхалась от жара, исходящего от камина, рука болела, словно в нее продолжали вгрызаться зубы пискуна, ноги дрожали. Я не могла сопротивляться. Но и слез моих вы не дождетесь!
Скайгард принялся медленно распускать шнуровку на платье, обнажая мою спину. Сейчас плетка ударит по незащищенной коже. Я опустила голову на сложенные руки и зажмурилась, готовясь к боли. Плетка надо мной рассекла воздух.
