Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Сон Родиона Раскольникова – одно из ярких подтверждений того, что произведения Достоевского действительно относятся к жанру литературной эсхатологии (эсхатология – религиозное учение о кончинах мира и человека). Сон Раскольникова – также антиутопия. Но, на мой взгляд, сильнее и глубже, чем даже антиутопии Джорджа Оруэлла («1984») или Олдоса Хаксли («О дивный новый мир»). У последних – дар воображения и острая интуиция, у Достоевского – дар пророчества, об источнике которого мы можем только догадываться. Впрочем, известно, что даже пророчества великих мужей, которых предостаточно в Священном Писании, не всегда тут же сбывались. Ведь пророки в первую очередь призывали народ к покаянию. И их грозный глас предупреждений отрезвлял народ, а пророческое событие отодвигалось на будущие времена.
Сон Раскольникова можно воспринимать двояко. И как сбывающееся пророчество, которое можно трактовать буквально – как нынешнюю эпидемию коронавируса. И как притчу, которая раскрывает духовную природу нынешней «вирусной» вакханалии. Еще раз напомню, что в романе о вирусах, явившихся во сне, сказано: «Но эти существа были духи, одаренные умом и волей». И эти «вирусы» намного страшнее, чем нынешний вирус под названием COVID-19. Если сумеем справиться с «вирусами», «одаренными умом и волей», то COVID-19 исчезнет сам собой.
Русского писателя Федора Михайловича Достоевского нередко называют «пророком». Конечно, в буквальном смысле он пророком не был. Но даром прозрений, безусловно, обладал. На эту способность (или дар) Достоевского обращали внимание как почитатели писателя, так и те, кто его недолюбливал по тем или иным причинам. Так, в 1921 году большевики не могли замолчать столетний юбилей Достоевского. В ведущем журнале новой власти «Печать и революция» появилась статья известного литературного критика Владимира Переверзева, которая начиналась со слов: «Все сбылось по Достоевскому». Впрочем, наверное, самое первое признание «Все сбылось по Достоевскому» сделал Дмитрий Мережковский в разгар революции 1905 года.
Все творчество Достоевского в высшей степени пропитано духом эсхатологии, т. е. размышлениями как самого автора, так и его героев о будущей судьбе каждого живущего в данный момент на этой земле, о судьбе каждого ушедшего из этой жизни (так называемая «малая эсхатология»). А также о судьбе народов (особенно русского), всего человечества в целом (особенно в конце времен) и о судьбе всего видимого и невидимого мира («большая эсхатология»).
Как отмечает известный современный русский философ и богослов С. С. Хоружий, «эсхатология Достоевского… на редкость богата, ибо у Достоевского были с эсхатологией свои, особые отношения. Как издавна отмечали многие (Вл. Соловьев, Мережковский, Флоровский), художник был наделен некой эсхатологической оптикой, способностью эсхатологического видения: способностью помещать явления реальности в горизонт „последних вещей“, видеть их в свете их завершения и конца, финального смыслового итога. Чаще эту его способность называли пророческой, но пророчество и эсхатология тесно связаны, и как мы только что указали, в библейском духовном мире это одна стихия. Достоевский был лично вхож в нее, и поэтому эсхатологическая тема – из числа главных и сердцевинных при обсуждении феномена Достоевского».
Пожалуй, пиком литературного творчества Федора Михайловича можно считать роман «Братья Карамазовы» – последний в «Пятикнижии Достоевского» (напомню о других романах, это – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток»). И наиболее яркой частью «Братьев Карамазовых» многие небезосновательно считают «Великого инквизитора» (часть вторая, книга пятая, глава пятая). Да и сам Федор Михайлович считал «Великого инквизитора» одним из своих главных литературных достижений.
В этом произведении очень лаконично и глубоко представлена метафизика мировой истории, которая вдумчивому читателю может помочь предугадывать будущее развитие человечества. Впрочем, эта метафизика не выдумана писателем, ее корни уходят в Священное Писание и христианскую догматику. При этом герои романов Достоевского (да и сам писатель) – отнюдь не богословы, знающие ее тонкости. Большинство из них – лишь ищущие люди, которые путем проб и ошибок, через горнило жизненных испытаний двигаются к постижению «вечных» истин. «Великий инквизитор» – произведение в высшей степени эсхатологичное, причем в нем просматривается как «большая», так и «малая» эсхатология.
Композиционно притча представляет собою рассказ в рассказе. Глава «Великий инквизитор» является непосредственным продолжением предыдущей главы «Бунт», где братья Карамазовы Иван и Алеша начали мировоззренческий спор о вере. Рассказ ведется Иваном Карамазовым, который своему брату Алеше излагает в устной форме основные положения задуманной им поэмы. Алеша по ходу рассказа Ивана лишь изредка задает вопросы и дает короткие комментарии. Естественно, что описание поэмы беглое, схематичное. Положить на бумагу свой замысел поэмы, как следует из последующих глав «Братьев Карамазовых», Ивану так и не удалось. Разговор о Великом инквизиторе лишь однажды еще упоминается в романе: в ходе перепалки Ивана Карамазова с чертом (часть четвертая, книга одиннадцатая «Брат Иван Федорович», глава девятая «Черт. Кошмар Ивана Федоровича»).
Василий Розанов писал, что Иван Карамазов – продолжение ряда других героев романов Достоевского, которые, подобно Ивану, сомневались, метались, искали ответы на «вечные вопросы»: «Иван Карамазов есть только последний и самый полный выразитель того типа, который, колеблясь то в одну, то в другую сторону, уже и ранее рисовался перед нами то как Раскольников и Свидригайлов („Преступление и наказание"), то как Николай Ставрогин („Бесы"), отчасти как Версилов („Подросток")».
Многие биографы и исследователи творчества Достоевского полагают, что рассуждения Ивана Карамазова на тему Великого инквизитора передают непростые искания самого писателя в предыдущие годы, когда Федор Михайлович решал для себя «вечные вопросы». В 1840-е году Достоевский, как известно, примкнул к петрашевцам, которые обличали недостатки и язвы тогдашней жизни в России и искали пути построения счастливого общества. Большинство из них были люди, которые находились под влиянием фурьеризма — одной из наиболее современных на тот момент социалистических идеологий. Но петрашевцы в своей массе были атеистами и в этом смысле пошли даже дальше самого Шарля Фурье (1772–1837), который с католицизмом не порывал. На петрашевцев сильно повлияла работа французского коммуниста-утописта Теодора Дезами «Иезуитизм, побежденный и уничтоженный социализмом» (1845). Из самого названия видно, что француз «очистил» социалистическую идею Фурье от католических «предрассудков».
Достоевский в 40-е годы в отличие от большинства петрашевцев видел будущее России как сочетание фурьеризма и христианства. Но гармоничного сочетания в его сознании никак не складывалось. И вот «Легенда» – как апогей размышлений писателя. И в ней он, рассуждая «от обратного» (через монолог Великого инквизитора), приходит к выводу, что сочетания социализма (а программа Великого инквизитора – это социализм) и христианства быть не может. Великий инквизитор сказал гневно Христу: «Ты нам мешаешь!»
Достоевский писал о «Легенде»: «Здесь много меня и моего», «через большое горнило моя осанна прошла» («Дневник писателя»). Слово «прошла» употреблено не случайно: в период создания «Братьев Карамазовых» горнило сомнений и соблазнов было в основном уже позади. Как автор романа Достоевский – на стороне Христа, даже и в том случае, если бы, по его словам, «истина» оказалась «вне Христа».
В романе «Братья Карамазовы» «Великий инквизитор» именуется «поэмой», но это произведение чаще называли и называют «легендой», «притчей», «аллегорическим рассказом». Более того, ему дают титул «трагедии», причем «Великого инквизитора» многие критики и литературоведы называют самым трагическим произведением Достоевского. «Поэма» имеет достаточно автономный статус, не связана напрямую с сюжетной линией романа «Братья Карамазовы» (хотя позволяет лучше понять внутренний мир Ивана и Алеши Карамазовых).
После смерти писателя «Великий инквизитор» неоднократно издавался в виде отдельных брошюр (или книг с комментариями, иллюстрациями и приложениями). Впрочем, случалось и обратное: при публикациях романа «Братья Карамазовы» на других языках зарубежные издатели иногда выбрасывали главу «Великий инквизитор». Мол, она не вписывается в сюжетную линию всего произведения, не понятна «среднему» читателю, является «инородным телом».
Роман «Братья Карамазовы», как известно, создавался Достоевским на протяжении 1878–1880 годов, его первоначальная публикация осуществлялась отдельными частями, которые автор прямо со своего письменного стола передавал в журнал «Русский вестник». «Великий инквизитор» впервые увидел свет летом 1879 года в виде отдельной журнальной публикации (шестой номер). Работа по объему небольшая – всего около 25 страниц.
Войти с помощью соц. сетей: