Глава 5
Дворик за парикмахерской так и манил присесть, подумать… покурить. В пачке оставалось пять сигарет, запасы, как и все остальное, стоило поправить. И поесть, в конце-то концов, полдня с пустым желудком ни к чему хорошему не приведут. Где поесть? Тоже мне вопрос – кафе «Сказка» в соседнем квартале, кафе, спокойно работавшее столовой большую часть времени. Отравиться позднесоветским общепитом не грозит, один из плюсов маленького города. Не поменяй пару раз масло, добавь в суп одни секили с копытами и все, радио ОБС быстро разнесет молву. Тут, конечно, не капитализм, но даже работяги, питающиеся по талонам с этого самого кафе – сюда не отправятся, случись такое. Это вам не Москва и даже не Куйбышев, тут все решает общественное мнение. Ладно, сейчас пойдем.
На улице стало чуть душно, лето, как-никак. Ветер гонял остатки тополиного пуха, обычно собиравшегося почти снежными сугробами. Город строили в пятидесятых, сразу, как приступили к широкой разработке Мухановского нефтяного месторождения. Он и появился-то тут только из-за нефти, обнаруженной сразу после войны геологоразведкой. Поселок городского типа, начавший расти от станции магистрали, соединявшей европейскую часть страны с азиатской.
Через остатки той поры шел утром, ещё в своём времени. Через последние «финские» домики, где половина обросла кирпичом, вторыми этажами и виниловым сайдингом. Мимо бывшего городского клуба, ставшего году в девяностом церковью, превратившейся в целый храм. Оставив за спиной натуральную нефтяную вышку, поставленную как памятник на крохотной городской площади пятидесятых, окруженную двухэтажными домиками.
Шел и слушал в наушниках Толика, удивительно атмосферно ложащегося на эти поездки домой. Выключил ретроградный плейер незадолго перед чертовой молнией, сотворившей все вот это вокруг меня. Последняя песня, прослушанная на рипите, удивительно ложилась на это вот все…
– Но я, я остаюсь…
Я и остался, если вдуматься. В месте с адмиралами без флотов и всем остальным, готовящимся кануть в никуда через три года.
Закурить все же пришлось, пусть и у самого входа в кафе, на совсем пустой желудок, но никак иначе не получилось. Мелочи, как известно, таят в себя дьявола. Мелочь, сидевшая через дорогу, напротив меня, мелочью называть не хотелось. Да и дьявола дьяволом – тоже. Свое собственное прошлое, какое бы то не было, вовсе не собственник АО «Курорты-круги, чем дальше и глубже, тем интереснее». Прошлое…
Прошлое легко меряется многими вещами, отмечающими отрезки времени как маркеры. Можно забыть когда-то вроде очень важную вещь, вроде вопросов на экзаменах по литературе, день рождения своей самой-первой-настоящей любви, номер личного стрелкового оружия или скомороха-звезду, так популярного еще недавно, вместе со строчками его псевдо-хита. Яркие точки, отмерявшие постоянно убегающие годы никуда не денутся, врезаясь в подкорку не хуже рубцов от картечи гравия на морде грузовика-дальнобоя, стабильно получающую новую порцию из-под колес коллеги в каждом рейсе.
Дефицит и талоны на колбасу с водкой в позднем СССР.
Ножки Буша из стратегических запасов США и первую половину девяностых.
Какого цвета платье было на Монике Левински… Хотя это не выветрится.
Сериал «Интерны» и лично доктора Быкова в конце стабильности нулевых.
«Я Вера из «Санлайта» и типа реклама о закрытии половины их сраных лавок… уже не сейчас.
– Почем Мальборо?
– Пятьдесят копеек.
– А чо дорого?
– Щас милицию позову, паскудник, дорого ему, тебе сколько лет то?!
Дальше было, чаще всего, много разного, не особо интересного и крикливого. Да и на фига «Мальборо», когда проще купить несколько сигарет ЛМ или Бонда? А если еще и семечек стакан, то бабка типа давала скидку.
Бабки и сигареты поштучно в, уже в Самаре, еще существовали где-то в середине нулевых, сидя, само собой, в районе рынков и больших остановок. Закат их эры с карьерой пришелся на две тысячи третий-четвертый, одновременно с массовыми мобильниками, картами Сбербанка и семечками в пакетах, неожиданно вытеснивших бабок просто отовсюду. Вряд ли мобильные и стандарт ДжиЭсЭм помог как-то убить их торговлю, но факт, все это шло параллельно.
Но в девяностых бабки с их ведрами, ровесниками Брежнева с Андроповым, полными семечек, картонными перевернутыми ящиками и раскрытыми пачками трех дешевых, двух дорогих и одной «для девочек» марок табака были хозяйками кусков районов и содержимого карманов подростков, не желающих воровать-отбиватьливер-сниматьшапки и все равно любящих курить.
Пользовался их услугами, покупая сигареты поштучно? Да, пусть и не особо часто. Как сейчас помню, в двухтысячном, желая бросить курить, не покупал пачками. А вот идя на работу, в офисный центр, где куковал ночами на должности охранника, покупал. Сигарет пять и старался растянуть на ночь. Где-то через две недели плюнул на эту глупость и решил начать курить опять, раз уж не получается, то хотя бы спокойно и без нервов.
Про бабок иногда пускали трэшовые жутковатые слухи. Кто и зачем это делал – так и осталось непонятным, но все они копировали друг друга как из-под копирки и становилось ясно, что дело нечисто.
Бабок пытались обвинить в торговле анашой от цыган. Если бы бабульки вместе с сигаретами поштучно и семечками торговали «Аленкой», вопросов точно стало бы больше.
Бабкам впаивали продажу поддельного табака, хотя у них просто порой бывал табак с Казахстана, без акциза и, само собой, дешевле.
Бабки, согласно тайно передаваемых секретных данных, пожарив три огромные сковороды семечек, засыпали оные в ведро и потом пихали туда ноги. Профилактика артрита, хули.
А они, не самые лучшие, не самые добрые, не самые честные гражданки умершей страны, в своей реинкарнации не ставшей лебедем из гадкого утенка, просто хотели заработать. Просто хотели иметь в кармане сколько-то денежек, хоть рублей, хоть тугриков, да даже шекелей, будь они в ходу, и все. Смекалка и деловая хватка от природы, знание человеческой природы и терпение со спокойствием стали залогом их крохотного успеха в нелегком деле развития малого бизнеса посреди дикого капитализма новой России.
Эти мелкие табачные маклеры легко ловили моду и поветрия с настроениями, увеличивая выбор, ассортимент и остальное согласно потребностей. «Кэптен Блэк» и «Собрание» многие если пробовали, то только благодаря им. Уверен, войди сейчас в моду курить сигары и доживи они до наших благословенно-стабильных дней Путина, на разложенных типа-прилавках само по себе, как грибы после дождя или мыши в соломе Средневековья, появились бы гаванские «Коибы». К гадалке не ходи, так бы оно и случилось.
Бабки закончились одновременно с отмороженными временами, когда на неуплату налогов закрывали глаза, а сигареты курили почти все. Они не дожили до законов о запрете курения и слава Богу. Иначе погорел бы их бизнес, пролетел, как фанера над Парижем.
А тут… А тут они сидели, правда, без сигарет, но с семечками. И уже готово-свернутыми кульками под рукой. М-да…
Желудок возмутился накатившей волной ожившей ностальгии, густо смешавшейся с никотином и голодом. Возмутился, заставив плюнуть на все и пойти внутрь кафе, где бывал то в детстве один раз. Ну, что у нас тут?
«Тут» оказалось таким, что чуть не до слез. И не стоит думать, что от переполнивших добрых чувств. Кое-что оказалось таким же, как и помнилось, таким же, от чего часто открещивались любители сетевых срачей насчет СССР.
Отравиться ими точно бы не вышло, а вот гастрономическое удовольствие… Не поймите неправильно, но просто всегда любил пельмени. А то, что предлагали тут, пельмени бы назвал разве что художник-экспрессионист, не иначе. Мимо них подхватив поднос, прошел как можно быстрее, устремившись к салатам.
Обычный витаминный, из капусты, с едва мелькавшим огурцом, морковью и добротно политый маслом. Не удержался, памятуя о столовой в Рязани осени 91-го, где этот салат казался единственно съедобным. Не удержался, взял два, надеясь, что жалеть не придется.
Столовские котлеты. Господь мой Бог, сколько минут размышлений проводил над ними в школе, рассматривая эти бугристые бока, покрытые поджарившейся панировкой. Ну, в лучшем случае, когда она имелась. Смотрел, вздыхал и отдавал кому-то из пацанов. После маминых-то да бабушкиных есть это…
Ну да, так и было. А потом меня призвали служить Родине.
Так что взял две штуки. Пахли они, кстати, весьма даже притягательно. Макароны пошли в комплекте, совсем даже не разваренные в кашу, кетчупа с майонезом в плошках не наблюдалось, зато их споро полили рыжим и густо отдающим луком. Сойдет.
А, да… суп оказался в наличии только грибной, а для меня это как свинина для израильтян, так что пришлось остаться без первого.
Компот? Не, вон, пожалуйста, три стакана этого вашего кофе со сгущенкой. И все равно, что там вовсе не кофе, мне так хочется и пусть будет плохо.
Сел, не смотря на соседей, а разглядывая все это удовольствие и держа наготове ту самую, незабываемую за все прошедшие годы, вилку из алюминия. Ну те-с, приступим.
На улице вышел совершенно довольный. Довольный как удав после бандерлогов, довольный, как слон, выбравшийся из зоопарка, довольный, как… В общем, здесь и сейчас жизнь била ключом и вовсе не по голове. Так, насущный голод удовлетворен, осталось утолить материально-постоянные надобности и, понимая, что время упорно катится к вечеру, выдвигаться на ночевку. Она же – место для конкретных размышлений обо всем, включая обозримое будущее, собственную судьбу и остальное.
Но сперва – сходим в хозяйственный и продуктовый, пожалуй, что. Причем, за продуктами можно заглянуть в магаз по дороге, но стоит помнить о времени на дворе. Да, дефицит сейчас вещевой, да, про талоны нет даже пересудов, но стоит побыть белкой, не упуская случая сделать запасы.
До гастронома номер какой-то, никогда не помнил, всего лишь пройти через длинный двор. Три дома, один вдоль проезжей части, два других – за ним, перпендикулярно, буква «г», короче. Замеченные на перекрестке два товарища в серо-голубом и чуть краснеющих фуражках, остановившие троицу каких-то мужиков, только способствовали скорости.
Во дворе пахло детством. Я чуть не споткнулся, оказавшись внутри. От явно пекущихся ватрушек на первом этаже, от масла и 76-го от «шестерки», стоявшей на стальной эстакаде за бетонкой теплотрассы, от мокрых с ног до головы детей, поливающих друг друга из брызгалок. То ли какая из бело-синих и бело-красных бутылок оказалась не чисто вымытой, то ли шампунь сделан по ГОСТу, но давно забытый запах ударил в нос. То ли это я в очередной раз дико радуюсь, на самом деле, происходящему, все еще рассматривая как кинофильм, где двадцать с лишним лет курения никак не сказались на обонянии.
Черт знает, на самом деле, но из двора, с его рыжими лилиями, какими-то флоксами с ромашками в палисаднике, ушел очень быстро.
Магазин… Магазин оказался собой. Даже продавщицы, все пять штук, одетые в белые халаты и колпаки, с теми самыми крашено-завитыми челками из-под них, имелись в наличии.
Надо брать то, что спокойно съешь. Пытаться варить или даже кипятить воду там, где ночевать, не выйдет. Ничего хорошего в этой затее нет, внимания привлекать не стоит. Так что…
«Останкинская» по два восемьдесят, «Докторская» за… ну да, так и есть, два двадцать. Имеется, за стеклянной стенкой витрины, ценник на ветчину в ажно три с полтиной, но вот ветчины, почему-то, нет.
Бакалея тоже не особо богата. Рыжие с белым пачки макарон с рожками, крупы, «Завтрак туриста», короче, моя любимая килька в томате, само собой, что морская капуста, бутылочки болгарского кетчупа с девчонкой на этикетке вокруг горлышка, огурцы, обычная капуста, сухие брикеты сухих каш. Чуть дальше, прозрачно-сиреневые, упаковки кексов быстрого приготовления.
Тушенки нет. Прямо беда, а…
– Что хотели?
Скучно ей, бедной, домой хочется. Кто знает, может тут уже «Изауру» показывают, вот ей и хочется быстрее «азым агурумгей» и дона Леонсио. Стоит, едва не зевает.
– «Китайская стена» – ветчина или фарш?
– Ветчина.
– Три банки.
Консервированная, сделанная не пойми из чего, но вполне съедобная. Хорошо, кстати, что не тушенка. Та, если память не изменяет, раз на раз не приходилась, иногда оказываясь куском жира в бульоне.
– И «Останкинской», полкило. Если можно – порежьте, пожалуйста. У меня нож почти перочинный, неудобно.
Вас обливали взглядом, отдающим помоями? Ну, мне вот прямо сейчас довелось. Мол, что ты за мужик-то такой, а?
– Порежу, идите оплачивайте в кассу.
– А сигареты где?
– Они пробиваются отдельно.
Да как скажете…
Колбасу добрая душа завернула в бумагу. Ту самую коричневую вощеную бумагу, во как.
– Спасибо.
А она – ноль внимания, вся, оказывается, в книге. Про маркизу ангелов, конечно. Эх, милая, подожди, ждет тебя серия «Арлекин» с «Шармом» да кентавры на обложкам, романтично мнущие женскую готовую плоть под кружевами с пеньюарами.
«Прима». Никогда не забудешь её вкуса, если служил в девяностых. Этих самых «овальных без фильтра», пусть те упакованы в пачку «Г4Зима» хоть с картинкой ростовской «Примадонны», хоть в желтую тамбовской фабрики. Нет уж, спасибо, хотя, конечно, всего четырнадцать копеек.
Я не стал выпендриваться и взял удачу за хвост. Самый обычный «Космос», нормально, скурится. Расплатился, развернулся и пошел себе. Добывать прочее нужно-необходимое.
Что самое необходимое в случае, когда вы, по факту, бомж? И пока еще не нашли возможности снять комнату, где легко попасться чересчур бдительным хозяевам? Выглядеть по-человечески, а это сами понимаете, просто пальцами не сделаешь. Ни зубы не почистишь, ни волосы не расчешешь. Да и вообще, так-то, надо хорошо выглядеть.
Завтра утром, вряд ли забудется, нужно добраться до общественной бани. В любом случае – не повредит под горячую воду и, если получится, может футболку постирать выйдет.
Слезы чуть не навернулись еще раз, но сдержался. Мне не выпендриваться, куртуазно охмуряя дам и потом показывая им стриптиз, а потому второй этаж хозяйственного, с его одеждой, никак не напугал меня стандартными черными, армейского пошива с зоновским качеством, труселями. Три штуки, самое то, равно как самые обычные х\б носки, тоже три пары. И, да, вон тот тельник заверните, пожалуйста. И с длинными рукавами тоже.
В хозяйственном, опять же не выпендриваясь, скромно заплатил за расческу, мыльницу, кусок хозяйственного, зубную щетку покрепче и долго выбирал только станок для бритья. Черный пластмассовый, несмотря на кажущуюся хрупкость, в руке сидел лучше.
– Вот его. И помазок, пожалуйста.
– Лезвия?
– «Спутник»?
– У нас «Нева».
Нева-Нева и ты… вдова, блин.
– Одеколон?
– Не, крем. Вон тот, с котятами и щенятами.
– Детский?!
– Да. Спасибо. А у вас нет канцтоваров?
– Вон там посмотрите, но там только школьное все.
Школьное? Ну, мне пойдет и школьное, хотя блокнот было бы лучше.
И мне повезло. Записная книжка, с разметкой по буквам, в крохотном уголке отдела канцтоваров нашлась. И ручка.
Ну, вот теперь можно и попытаться отдохнуть-подумать. Пошли, дружище, сейчас начнется самая тяжелая часть «сегодня». Точно тебе говорю, уж поверь.
