Эпилог

Машина оказалась самой настоящей «Сканией». Не особо новой, но удобной и как-то оказавшейся в Союзе на зависть большинству встреченных дальнобоев. Машина пахла сигами, котлетами, ветром из-за опущенных стекол и перезревшими абрикосами.

Абрикосы Дым купил у бабульки в станице и сейчас их остатки старательно благоухали на всю кабину. Валий дрых в спальнике, Дым курил, травил байки за Афган, постоянно пытался вытянуть из меня мои места службы, ржал над пока еще неизвестными анекдотами про Ржевского, не придуманными из-за совершеннейшего скотства и делился их собратьями про Штирлица, Василия Иваныча с Петькой и Вовочку.

Магнитола, самая настоящая автомобильная магнитола, работала на ура, Цой ждал перемен, а с утра, совершенно неожиданно, услышал песню про коней. Не, не тех, что по полю вдвоем и даже не тех, что скоро будут повсюду, ведь станет модно про «любо, братцы, любо…». Хрена.

– Виток за витком мчится время быстрей

Мораль остается одна

Сражение выиграл тот, кто умней

Для жизни не сила важна

Бывает, что детские мечты сбываются. Мне, наверное, повезло хотя бы в, на самом-то деле, мелочи. Я смогу услышать песни Толика Крупнова вживую, не застав их в том будущем, что сейчас одновременно с тем прошлое. Наверное, я как-то странно замолчал, потому как Дым тоже решил не рассказывать очередное похождение неутомимого штурмбанфюрера.

Когда бы не вспомнил ты старый урок

Почудится ржанье коней

Повторы имеют особенный прок

Становишься сразу сильней.

– Хорошо, что ты не сказал, что из наших, – поделился Дым. – Обидно было бы, вроде нормальный пацан, а все туда же.

– Уже появились?

– Кто?

– Военнослужащие отдельной десантно-водолазной бронекопытной специальной дивизии, стоявшей в Шиндагаре.

Дым осоловело посмотрел на меня, подумал и… и начал хохотать. Валий, заворочавшийся в спальнике, быстро объяснил все, что думает о таких подонках как он, и Дым чуть утих.

– Шиндагар, сука… – Дым простонал и вытер глаза. – Появились. Значки покупают, форму там.

– Дальше больше будет, так всегда.

– Это точно. Война всем разная.

Война всем разная. Кача, услышавший, куда я смазал лыжи, не удержался и рассказал своим. К следующему утру, когда наш дальнобойный крейсер готовился к отходу, мой рюкзак преобразился.

Сверху и снизу, притянутые шнурами красовались бушлат-«дубок» и самый настоящий пакистанский спальник, теплый, тонкий и из чего-то прочного сверху. Китайская консервированная ветчина переселилась в холодильник ремонтной автобазы, а на замену пришла самая обычная тушенка.

Еще мой брезентовый друг, заметно раздувшись, вместил внутрь поношенные, но хорошие берцы, толстые и тонкие перчатки, свитер с горлом вязки чьей-то бабушки, вязаную же шапку, тельник с рукавами, пар пять тонких и две плотных, носков, комплект афганки-песочки и… И еще по мелочи.

Молодые, и уже не очень, псы войны, видевшие Гиндукуш, Саланг и остальное, пока относились к войне с уважением. Не ждали ее дома, чуть отвыкли и все же готовы были поверить в нее, стучавшую совсем рядом. Потому и отнеслись, как к своему, собрав серьезно.

Мы были уже около первых кубанских станиц и скоро должны были добраться в Крас. Оттуда дорога казалась прямой и до места назначения не так далеко, как с родины.

Можно, конечно, было остаться и найти работу, а там как пойдет. Можно было надеяться на случай, но случай помогает только нормальным попаданцам, а не мне. Я выбрал, пожалуй, самое глупое и, одновременно, самое действенное решение.

Для устранения хотя бы первой парочки из списка, так, чтобы потом не прятаться по стране, выживающей в горниле девяностых, мне нужны два паспорта и две личности. Окажись я, на самом деле, правильным хронопутешественником, так легко решил бы эту проблему. Нашел бы какого-то негодяя, похожего на меня как две капли воды, чурающегося соседей, живущего на отшибе, забытого госорганами, одноклассниками, учителями, коллегами, дальними родственниками и… И все стало бы хорошо в один миг.

Только такое не случается. А еще тут СССР и инерция его МВД с Конторой, сейчас особо возбужденных из-за начала беспредела умирающей державы. А раз так – все должно быть сделано правильно и четко. Чтобы ни сучка, ни задоринки. Где такое возможно, без связей, бабла и прочего? Только там, где есть беда, а еще встречаются падальщики, наживающиеся на ней.

Все знают – кому война, а кому мать родна. Так было и так будет.

Потому конечный путь у моей дороги имеет конкретную привязку и название. Названия, что скоро превратятся в имя нарицательное, понятное всем и вся. И даже сейчас, когда там едва-едва звучат выстрелы, потребуются упыри, выполняющие черную работу. Значит, придется побыть упырем, цель оправдывает средства.

Дорога бежала вперед серой полоской советского асфальта. Впереди ждали много таких же километров, а также стальные рельсы и пока еще деревянные шпалы, пахнущие креозотом. Да, впереди дорога. А также Степанакерт. И Карабах.

При создании обложки использованы:

Бесплатные шаблон и шрифты ресурса «Канва»

Обложка журнала «Юность» за июль 1988, из свободного доступа на сайте журнала

Фотографии из личного архива