Глава 11
После встречи с луассой сутки ходил хмурым и всем недовольным. Как будто мне кто-то пообещал большую конфету и поездку в цирк на пони, а на самом деле вместо конфеты с фальшивой улыбкой мне всучили пустой фантик, и цирк оказался не цирком, а жуткой скотобойней… Сумрачной тенью надо мной навис необоримый медициной синдром Чернышевского под названием «ЧТО же мне ДЕЛАТЬ дальше»?
Эту мою недовольную физию заметили оба доктора Ройса. И приняли свои меры, не дожидаясь окончания намеченного ими же отдыхательно-восстановительного срока. Какие срочные и неотложные меры могут принять врачи, вы, наверное, догадываетесь. Ложку грибной эссенции в рот и в бокс на отлёжку! Это хорошо, что они ещё без клизмы обошлись, отнеслись к юному фокуснику по-человечески.
Но такая срочная медицинская помощь принесла свои положительные результаты. Я ещё раз проанализировал свой неудачный поход в леса на отлов луассы, все его плюсы (скрытые) и минусы (явные), и убедился, что мне ещё предстоит учиться, учиться и учиться псионизму-псилоцибинизму настоящим образом. И так три раза. Благо время позволяло, и базы для обучения были, а нейроком никто с меня до пробуждения симбионта не снимал. Короче, меня опять убаюкали на десятидневку. И так дважды. Потом меня достали из медбокса, отряхнули от скопившейся пыли и сказали, что больше ничего для меня в Центре не смогут сделать. Мозг поправлен, активирован и снят со стопоров, новый инструментарий для его лучшей работы разработан и внедрён, симбионт растёт и вот-вот проснётся, базы знаний закачены, но учителя, увы, под рукой нет. Так что — разбирайся сам! С телом навертели по максимуму, что-то, возможно, ещё само проявится, когда в голове улягутся полученные знания и мозг потребует от тела соответствовать новым задачам. А пока всё — гуляй, Серьга! Ты свободен как саранча в полёте!
Это было хорошо, но и грустно немножко. К обоим докторам Ройсам я потихоньку привык, мне их будет недоставать. Поскольку я почти всё время провёл в подземном научном Центре джоре, то наверху, в санатории, практически ни с кем знаком не был. Я имею в виду русских врачей, а не богатеньких местных толстосумов, с азартом лечащихся в «Трын-траве» и сбрасывающих тут огромные деньги в казну клана. Прощальных рукопожатий не было. Меня загрузили в «Пилу» и мы тишком улетели в ночь.
Недалеко. Тут, оказывается, в нескольких сотнях километров от санатория, в лесу, на отшибихе, был маленький хутор, принадлежащий Стасу. Сейчас в нём вахтовым методом вели хозяйство и следили за порядком женщины из рода Лямого. Он тоже загрузился на борт фрегата и сопровождал нас на хутор. Ну, я не знаю, как правильно назвать эту фазенду, — один большой бревенчатый дом, несколько хозяйственных построек на огромном травяном дворе, дорожки, отсыпанные жёлтым песком, громадный навес для «Пилы». Вот и всё. Тут нам предстояло какое-то время ждать сигнала с планеты Росс, а потом выдвигаться в назначенную точку встречи с бравым старшим лейтенантом клана Каоном Росс и стардюком Жиро, возвращающимся из империи Аратан на лидере «Корнео», третьем по мощи кораблём клана. «Линейро» был в распоряжении Стаса д'Эльта, а номерной крейсер отец только начал вводить в строй действующего Флота клана Росс. Возвращаться вместе с этими командировочными было приказом завлаба. Как сказала Ульяна: «Тебя ценят, псион! Учти это». Я и не был особенно против такого корабля в охране и сопровождении.
А пока мне предстояла учёба и тренировки. После аварии и всю вновь подаренную мне кланом Росс жизнь я только этим и занимаюсь. Когда только долги буду отдавать?
В организации тренировок мне неожиданно помог Лямой. Он как-то смотался в ближайшее сельцо охотников, работников пищевой фабрики и кого-то ещё и принёс оттуда в клювике хорошую новость: для моих тренировок, опасных, по его глубокому убеждению, для окружающих, он удачно арендовал начатую, но временно заброшенную стройку новой энергоцентрали. У корпорации, которая неспешно грабила незаселённую пока планету Метафар, временно не было свободных средств, и стройку на некоторый период заморозили.
Меня эта новость заинтересовала, и я, усевшись в большой аэробайк Лямого, метнулся посмотреть на стройку века. Ну, что сказать? Стройка как стройка — огромный котлован, вагончик прорабской, аккуратная будочка биотуалета. Под навесами и плёнкой большими кучами навалены какие-то стройматериалы. Учитывая, что строят тут роботизированные комплексы, а не таджики, такого лаконизма на площадке было вполне для них достаточно. И для меня тоже.
— Надо бы заказать мне зонтик, как для кафе или пивбара, и шезлонг, Лямой. И ещё небольшой переносной холодильник для напитков. А то жарко под солнцем. А где мы будем кормиться?
— Тут рядом «Окраина», там хорошо готовят мясо. Я подстрелю и притащу на кухню кого-нибудь помясистее, прокормимся как-нибудь… Ты только учись, не отвлекайся ни на что, Серьга! А охранять тебя будет Юнона.
Я автоматически поискал её глазами. Юнона стояла в тени прорабской, лениво оглядывая окрестности. Видимо, решала, куда ставить боевые турели… Теперь за свою безопасность я был абсолютно спокоен.
Начали со следующего дня. Я долго и упорно занимался ничегонеделаньем под зонтом с видом африканского плантатора на субботнике, а Юнона, с взятым ей в помощь андроидом, расставляла на дальнем конце котлована пустые ящики, обрезки досок, вешала куски грязной плёнки на жерди и обломки бруса. В общем, готовила для меня своего рода тир. Лямой увеялся на охоту, а мне стрельба только предстояла.
Мой симбионт ещё полностью не развернулся и пока сигналов о готовности бить и крушить всё вокруг не подавал. Обучающие базы для малолетних шалунов Джоре и половозрелых психов-хулиганов Содружества учить без него тоже было рановато, пока они весьма неспешно пережёвывались клипсой нейрокома. На сегодняшний день я мог надёжно опереться только на свой богатый фэнтэзийно-развлекательный внутренний мир. Другого оружия и иных методов воздействия на реальность у меня просто не было. Для начала припомнил, во что я рубился на Земле. Вот, к примеру, возьмём «World of Tanks». ИС-7, само собой. Нарезная 130-ти миллиметровая пушка, мощный осколочно-фугасный снаряд. Та-а-к, плавно крутим штурвальчик прицела ТШ-46, подводим прицельную марку под лениво развевающуюся на жерди простыню из грязной плёнки… Есть контакт, — команда «Огонь!» бьётся в наушниках танкового шлема. Кричу в ответ: «Выстрел!» и нажимаю педаль. Уши наглухо закладывает грохотом пушки, он бьёт по голове как удар слежавшейся в комки ватной подушки, в нос бьёт вонь порохового чада, лязгает затвор и звонко колотится о металл пола горячая, ещё дымящаяся гильза. Как прадеды тут воевали только? На месте мишени встаёт земляной куст разрыва. Я открываю глаза — плёнка как болталась на бруске, так и болтается… Не получилось…
Ну, ничего! Всё ещё впереди! «Битва за Сталинград»; я немного прибираю газ и чуть опускаю нос штурмовика Ил-2, перекрестье прицела немного выше идущих на меня грузовых автомашин немецкой автоколонны. Далековато, первые ракеты немного просядут и ударят не по концевым, а по головным машинам. А вот последние ракеты лягут как нужно — скорость сближения штурмовика с целью, плюс скорость самих ракет внесут нужную корректировку в стрельбу. Пуск! Из-под крыльев штурмовика парами срываются ракеты, белесый дым быстро, немного загибаясь вниз, шустро бежит к колонне пытающихся разбежаться грузовиков. Но поздно паниковать, kriegskameraden. Накрытие! Куча чёрных разрывов встала вдоль автоколонны. Сейчас там все горит — я же использовал ракеты ЗС-132! Смотрю — стоит, подлюка! Так и колышется плёнка на горячем ветерке.
Щас я тебя! «В тылу врага», в руках противотанковая граната… Иэ-э-х! Взрыв! Никакого результата.
— Юнона, мать твою! Ты где? — ору я. Из-за спины выходит мрачная Юнона. Она считает, что я веду себя крайне неподобающе для герцога клана Росс. Ничего, я ещё не герцог! — Юнона, вот ту плёнку видишь? Уничтожь её к чертям собачьим!
Шшухх! Кол с трепещущей на нём плёнкой скрывается в объёмном пламени плазменного разрыва.
— Ежели плазмой вдарить, — то и я смогу… — расстроено бормочу я.
Юнона ехидно улыбается. Тут, к моему счастью, со свистом над нашими головами проносится аэробайк Лямого. Он садится и машет мне рукой.
— Серьга, падай на своё место! Пора на обед. А вы — кыш в багажник!
Юнона и её помощник скрываются за кормой байка, я хмуро умащиваюсь на сиденье. Полетели обедать, может, это получится у меня лучше.
* * *
В этом трактире… или таверне «Окраина», никак не уловлю тонкую грань разницы в названиях, было полутемно и неприятно пахло.
— Что за духан? В подполе луасса сдохла? Тут вообще есть-то можно, Лямой? — недовольно поморщился я. — Из твоего мяса мы могли бы сделать хорошую жарёху прямо на стройплощадке.
— А-а, не обращай внимания, Серьга. Привыкнешь. Это острая приправа для мяса, «тухляк» называется. Не припомню, кто и придумал её. Пахнет и взаправду неважно, но на свежезажаренное мясо положишь — у-у-у! Пальчики оближешь!
— Тут проблюёшься пока привыкнешь…
— Не ворчи, Серьга. Ешь, давай. Ты только попробуй.
Я зацепил вилкой малую толику тухляка (на аджику здорово похоже) и, немного кривясь, сбросил приправу на хорошо прожаренное мясо. Осторожно попробовал. Потом отрезал и «протухлил» ещё кусочек, потом ещё. Короче, умял всю пайку как голодный тигр! Лямой весело подмигнул мне, вытирая жирные губы грубой салфеткой.
— Посидим тут? На полигон возвращаться ещё слишком жарко. Ты пиво будешь? А я себе возьму, — пробормотал егерь и махнул толстому бармену рукой. — Эй, Виски! Большую кружку светлого!
Позади раздался взрыв хохота. У меня почему-то морозцем обдало спину. Ба, да это же включилась боевая система! С чего бы это?
Я выждал больше минуты и незаметно оглянулся. Юноны, конечно, видно не было. Второго андроида мы с Лямым оставили регулировать проблесковый маячок у аэробайка. А за моей спиной непринуждённо раскинулись на крепких стульях трое разгорячённых выпивкой здоровых охотников в поношенной, но хорошо сидящей на них одежде выцветшей камуфляжной раскраски. Оружия у них заметно не было, я имею в виду длинноствол. Ножи были наверняка. Они смотрели на счастливого Лямого, уткнувшего нос в большую кружку.
— Вескиз, а не боишься, что рухвал тебе прямо под стол напрудит? — с хохотом спросил бармена усатый здоровяк.
Лямой этот обмен мнениями полностью игнорировал. Он с сипеньем тянул пиво. Бармен коротко взглянул на наш столик, вытирая тряпкой белую мраморную плиту под начищенными медными пивными кранами.
— Если и надует, то я им лужу-то и подотру, — хрипло пробурчал бармен. — Одна кружка пива рухвала на пол не отправит, проверено…
— А если две? — весело и громко спросил другой охотник, подмигивая своим друзьям. — Эй, Вескиз! Ну-ка плесни ему ещё одну кружечку за мой счет! Я угощаю мелкого охотника!
— Любой каприз за ваши деньги, ребята! Что пропиваем? — спросил хриплый Вескиз, медленно наливая пиво в большую кружку. Но как он ни старался не пролить, клок пены упал из наклонённой кружки на мрамор стойки. — Жук, оттащи угощение Лямому!
Из тёмного угла выметнулся подросток, схватил кружку со стойки и вмиг поставил её перед маленьким рухвалом. Главный егерь счастливо вздохнул, улыбнулся и погладил тощий живот.
Охотники снова захохотали.
— Меха сдали в факторию, вот и пьём, — пояснил старый, спокойный охотник. — Имеем право…
— …выпить и подраться! — заорал первый громогласный и шебутной усач.
Я безнадёжно вздохнул — без скандала, видимо, наш обед не обойдётся. Нравы тут простые, народ ещё проще, а пиво крепкое. Или что они там пьют? Кружек на столе не видно, стоит влажный глиняный кувшин и толстые литые стопки мутного стекла под рукой у каждого питуха.
— А ты, пацан, пива будешь? Вескиз, плесни ему тёмненького бархатного! — надрывался усатый.
Бармен без лишних слов налил ещё одну кружку пива. Шустрый Жук бегом притаранил её к нашему столу и, немного расплескав, грохнул кружку передо мной. Потом он также прорысачил к охотникам и получил деньги за заказ. Я молча отодвинул пиво в сторону. Затем громко попросил у бармена местного лимонада. Лучше бы я плюнул усачу в стопку с самогоном. Он мгновенно завёлся. Ага! На таких-то противников. Мы с маленьким егерем не доставали здоровяку до подмышки.
— Ты, клоп лесной! Тебя уважили напитком настоящих мужчин, а ты глотаешь бабский лимонад! — Лямой с интересом посмотрел на меня над обрезом дарёной кружки с пивом и звучно засосал последние капли. Мне стало вдруг интересно, и я подвинул ему полную кружку, только что выставленную на стол. Он с сомнением посмотрел на меня и пробормотал: «Спать ведь упаду…» Но ему не дали выполнить задуманное. Усач воспринял тасование ёмкости по столу как прямое оскорбление и поднялся над своим столом огромным цунами. И с таким же рёвом. За его спиной медленно стала проявляться на тёмной фотобумаге стены Юнона, но я бросил ей по мыслесвязи: «Не сейчас»!
Охотник, с непроизвольным закосом при старте в левую сторону, по дуге шагнул к нашему столу, и тут неблагодарный Лямой с удовольствием и меткостью природного снайпера метнул в него подаренную кружку с тёмным пивом. Оно хорошо разлилось у богатыря по могутной груди. Он радостно заревел.
И тут у меня всё неожиданно получилось как надо. С живым человеком, а не с бездушной мишенью на полигоне, я справиться смог. Безо всякого танка, штурмовика и гранаты. От меня в сторону шатающегося организма протянулось коричнево-красное щупальце и подбило большого ребёнка под колено. Он с грохотом рухнул. В зале таверны повисло оглушительное молчание. А потом радостно заголосили и поднялись со своих мест оба-два его другана.
— Только осторожно, Юнона! — успел выкрикнуть я. — Не калечь этих мужиков, они просто отдыхают и веселятся, как умеют!
Юнона не подвела — эти двое как встали, так и легли. Тихо и мягко, как будто были без костей. А поднимающегося с пола усача опять уложил Лямой. Пустой пивной кружкой по бестолковке.
— Мы ещё что-то тебе должны, Виски? — спросил довольный Лямой, вытирая салфеткой обрызганную каплями пива руку.
— Не-е, счет они оплатили при заказе картой, за ваше пиво заплатили наличными, мебель цела. А что у него с башкой, Лямой? — прохрипел бармен.
— А-а, ерунда, — небрежно бросил отчаянный егерь. — Бил аккуратно. Минут через двадцать встанет. Если чё, мы тебя ещё несколько дней навещать будем. Пока на полигон мотаться придётся. Объяснишь тут этим чувырлам что почём…
И Лямой небрежно махнул в сторону разлёгшихся на полу распивочной тел.
* * *
Как только мы вышли из «Таверны», я сказал, что надо срочно гнать на наш полигон. Пока не потерял кураж. А там было всё готово — Юнона сожгла ведь только плёнку на бруске, остальные мишени стояли целёхонькие. Пока летели, напряжённо думал, подбирал варианты. Гранаты, ракеты и снаряды придётся отставить. Дело ясное — они тут непрохонже. Имитировать их разрывы я могу, а причинить ими реальную пользу — нет. А что взять? Моя удача, но и моя печаль в том, что мне легче всего вообразить что-то уже виденное, слышанное, читанное. Пресловутый «рояль в кустах». Хм-м, рояль… Большой, чёрный концертный рояль. «La Mort du Cygne», тут же подсказал нейроком.
«Умирающий лебедь»… Хорошо! В самую точку! А у меня он будет «Убивающий». Рояль-убийца! Это будет свежо и нетривиально…
По-новому внимательно взглянул на стоящие в дальнем конце котлована мишени. Как бы мне это сделать? Вот огромный хищный рояль, мощно хлопая в воздухе своей крышкой, угрожающе снижается над сжавшимся и дрожащем в страхе ящиком… Нет, это слишком медленно и растянуто! Ящик ведь может сдриснуть в норку.
Огромный чёрный «Убивающий»… Нет! Пусть будет «Meurtrier». Похоже на имя профессора Мориарти… Огромный чёрный «Meurtrier» камнем падает из небес на бедный ящик… Нет, не камнем. Это тоже слишком медленно. Пулей? Молнией? А-а, есть! Гиперзвуковой ракетой «Циркон», конечно! Подарком нашего Главковерха янкесам на Сочельник. Решено, падает гиперзвуком. И неслышно его будет. Так вот, огромный чёрный «Meurtrier» гиперзвуком падает из небес на бедный ящик и хлопает его по башке своей огромной чёрной крышкой! Да! Это та ещё картинка! В момент падения «Meurtrier» ещё издаёт победный, леденящий душу аккорд! Па-па-па-паммм! Вот всё и сложилось, так и будем мастрячить. Ну, помолясь… Начали!
Как задумывалось, так и получилось. Зловещий чёрный «Meurtrier» ударил из глубин космоса. Он был неотвратим — рояль накрыл цель, ударил мощный аккорд, и громко хлопнула его крышка. От ящика просто не осталось следа. Даже молекул, не то что щепок. Смотрелось это так — ящик мгновенно накрыла непроницаемая чёрная тень, моргнул, а его уж и нет. Только ноты рояльного аккорда тают в воздухе. Я был потрясён. «Meurtrier» также здорово работал и по групповой цели — кучку сломанных воткнутых в край котлована досок он сожрал одним глотком. Я был доволен. Даже пыли от его воздействия нет. Идеальный пылесос. Только не хотелось бы использовать его в своём доме…
А ночью на меня свалился ещё один подарок. В самую темень в голове прозвучала мелодия хрустального колокольчика на три тона, и я услышал спросонок: «Приветствую вас, герцог! Я ваш симбионт, а то маленькое недоразумение, с которого я скопировал всю информацию и которое сейчас отключил, можно снять и выбросить».
— Симба! — радостно заорал я, — наконец-то ты проснулся!
