Осталось 16 минут

Если ты заперта в одном помещении с еще пятью людьми, бомбой и шприцем, наполненным смертельным ядом, в какой-то момент все неизбежно пойдет наперекосяк. Неважно, насколько усердно ты цепляешься за рациональность, насколько отчаянно ты пытаешься удержаться в рамках здравого смысла, в итоге ты отдашься своему основному инстинкту – выжить.

Все это время я пыталась сдерживаться. Но когда Саша вцепилась в мое платье, сжимая в другой руке шприц, страх и потрясение смешались в моем сознании. Большой палец она держала на поршне. Она и правда была готова это сделать. Готова вонзить в меня эту иглу. Остальные кричали на Сашу, призывая ее положить шприц, но я не различала их слов. Адреналин разливался по телу. Деваться было некуда, так что бежать – не вариант.

Оставалось бороться.

Я замахнулась, рассчитывая ударить ее в лицо, но вовремя сдержалась. Нет, нет, нет. Если будет казаться, что она вонзила в меня иглу в качестве самозащиты, все кончено. Нельзя опускаться до насилия. Я чувствовала, как липнет к коже изумрудное платье, как по спине струится пот. Слишком жарко, чтобы ясно мыслить. Что мне делать? Как перехватить контроль над ситуацией?

Глаза Саши вспыхнули, она стиснула зубы, сжала губы, словно задерживая дыхание. Она с легкостью могла вонзить иглу мне в руку и ввести бежевую жидкость, но она медлила. Я оглянулась, словно провоцируя ее сделать это. Она и правда попытается убить меня? Сможет ли она жить с этим? Я сделала шаг вперед, так что наши лица теперь разделяло лишь несколько сантиметров, борясь с желанием оттолкнуть ее. Саша поморщилась, в уголках ее глаз появились морщинки, а рука дрожала.

Наконец Саша разочарованно что-то прорычала и выпустила мое платье.

– Зачем ты все усложняешь? Почему ты не разрешаешь нам просто выбрать Скотта и покончить с этим? Какая тебе разница, умрет он или нет?

Я испустила длинный вздох. Может, она все-таки не настолько злобная, чтобы убить подругу.

– Он не заслуживает смерти, – сказала я. – Разве ты не понимаешь?

– Ну, никто из нас не заслуживает. – Она облизнула губы, переминаясь с ноги на ногу. – Так что, если ты не хочешь выбирать Скотта, и ты точно не станешь выбирать Прию или Робби, остается только Диего, верно? – Саша подошла к Диего и занесла над ним шприц. Диего отступил, глядя на нее широко открытыми глазами. Он оказался между буфетом и камином. Деваться ему было некуда.

– НЕТ! – выкрикнула я. – Не прикасайся к нему! – Слова прозвучали более взволнованно, чем мне хотелось.

Саша резко развернулась ко мне и посмотрела на меня, склонив голову, словно пытаясь разгадать головоломку. Внезапно ее глаза вспыхнули, а уголок рта изогнулся вверх.

– О господи. – Нет. Быть не может, чтобы она знала правду. Затаив дыхание, я ждала, что она скажет. – Я так и знала. Диего тебе нравится.

Вот оно. В открытую, у всех на виду. Мои чувства раскрыты, теперь они поднимаются в воздух, как дым, грозя удушить меня. К щекам словно прилила вся кровь, что была в моем теле. Робби, стоявший рядом со мной, окаменел. Я подняла взгляд на Диего, который смотрел на меня из-за прядей темных волос, падавших на лоб. Я ничего не говорила, чувствуя, как секунда за секундой утекает наше время.

– Это правда? – спросил Робби. Господи. Я крепко зажмурилась, как будто, если я зажмурюсь достаточно крепко, проснусь от этого кошмара. Это невозможно. Не может быть, чтобы мы говорили об этом прямо сейчас. Пульс гремел в ушах, словно барабанный бой.

– Эмбер. Это правда?

Я открыла глаза и увидела, как беспокойство отразилось на лице Робби. Каждой клеточкой своего существа я хотела отречься от этих слов. Но я совершенно не умела врать.

– Нам нужно выбраться отсюда. Остальное неважно.

Но то, как я ушла от ответа, сказало ему все.

Он стиснул зубы и сжал руки в кулаки, повернувшись к Диего:

– Какого дьявола, Человек-губка? Хочешь увести мою девушку?

Блин, блин, блин. Именно этого я сегодня и боялась, а теперь это происходило, когда у нас совершенно не было времени на выяснение отношений. Глаза Диего расширились, но когда Робби направился к нему, он тоже сжал кулаки и встал в стойку.

Я заслонила ему дорогу и прижала руки к его груди.

– Робби, перестань, – выкрикнула я. – Если мы не переживем следующие пятнадцать минут, все это будет уже неважно. – Я заметила, как его дыхание сбилось, когда он оглянулся на бомбу. Он всегда исходил из предположения, что жизнь, простирающаяся перед ним, безгранична. Но сейчас он должен был сосредоточиться на том, чтобы мы пережили этот конкретный час. Нам всем следует на этом сосредоточиться.

– Так что нам делать? – Прия присела на стул и обхватила колени, прижав их к груди.

Робби провел рукой по лицу.

– Ну, я не собираюсь стоять и ждать, пока всех разнесет на куски. Нужно кого-то выбрать.

– Но как нам это сделать? – спросила Прия. – Мы же не можем ни о чем договориться!

– Можем сыграть в камень-ножницы-бумага, – предложил Скотт.

Саша расхохоталась.

– Верно. Решим, кого отравить, играя в камень-ножницы-бумага.

– А почему нет? – Диего, наконец, оторвал взгляд от меня. – Это будет честно. Пусть судьба решит.

– Судьба? – Прия заметно содрогнулась. – Это значит… значит, это может быть…

– Любой из нас, – закончила я. – Это значит, что умереть может кто угодно.

Саша покачала головой.

– Это чушь.

– Разве? – Сердце колотилось о грудную клетку так сильно, словно пыталось вырваться на волю. А что, если это буду я? Что, если я проиграю в камень-ножницы-бумагу? Я всегда проигрываю, если нужно бросать жребий. Это как закон Мëрфи, только про камень-ножницы-бумагу. Но Сашина уверенность в том, что она вправе решать, омерзительна. – Это самое логичное из всех озвученных предложений.

– Быть не может. – Саша вытерла ладонью слезы со щеки. – Это же могу оказаться я. Или Робби!

– А почему это не может быть один из вас? – выкрикнула Прия.

– Заткнись! – Робби стукнул кулаком по столу. – Мы снова сходим с ума. Давайте поиграем в камень-ножницы-бумагу. – Я облегченно выдохнула, поскольку, несмотря ни на что, он отвлекся от вопроса обо мне и Диего.

– На выбывание? – предложила Прия.

– Ага, но наоборот, – сказал Робби. – Разобьемся на пары, и победитель вылетает. А проигравшие переходят в следующий тур.

Диего потер затылок.

– Ага, это будет честно.

Робби, прищурившись, посмотрел на него.

– Может, ты тут не единственный умник на самом деле.

– А я этого и не говорил.

– Ладно, ладно, – согласилась я. У нас не было времени на то, чтобы вцепляться друг другу в глотки. – Давайте сосредоточимся. Пускай все решит случай.

– У нас нет времени на то, чтобы придумывать какую-то сложную схему. – Робби поднял руку и приглашающе помахал остальным. – Давайте, кто против меня? – Все молчали. Никто не шелохнулся. – Боже. – Он опустился на колени рядом со Скоттом. – Давай мы начнем, приятель.

– Ладно. – Скотт отпустил пострадавшую ногу и похрустел пальцами. Остальные столпились вокруг них. Прия выпятила губы.

Я сжала плечо Робби, безмолвно желая ему удачи, но он никак не отреагировал.

– Два из трех.

Диего сложил руки.

– Пойдет.

Робби кивнул.

– Ладно. Готов?

Они со Скоттом ударили кулаками о ладони.

– Камень, ножницы, бумага, раз, два, три! – Скотт накрыл ладонью камень Робби. Робби встал. У него на шее вздулся сосуд.

– Чушь! Ты помедлил, не знаю, на полсекунды!

– Вовсе нет! – сказал Скотт.

– Он двигал рукой одновременно с тобой! – возразила Прия.

– Да неправда, я видела, он выждал, – крикнула Саша. Вскоре все принялись орать так громко, что заглушали даже мои собственные мысли.

– Прекратите! – выкрикнула я, зажимая уши. Но никто не обратил на меня внимания. Робби вцепился в черную футболку Скотта, тот вопил от боли. Диего схватил Робби за рубашку сзади и пытался оттащить его.

– Отвали, – произнес Робби, высвобождая рубашку из рук Диего. Он резко развернулся и замахнулся для удара.

– Остановитесь! – Я втиснулась между ними, расставив руки, словно кэтчер между раннером и домашней базой. – Прекратите! Заткнитесь! Умолкните ради бога! – Все замолчали и уставились на меня, кроме Скотта, который остался сидеть, скорчившись от боли. Он вытянул ногу под странным углом, по его щекам струился пот.

– Нам нужен другой способ сделать случайный выбор, – сказала я. – Как насчет… как насчет того, чтобы тянуть соломинки?

– Меньше возможностей сжульничать? – спросила Прия.

– Я не жульничал, – простонал Скотт, пытаясь снова устроиться, прислонившись к стене.

– Никаких возможностей сжульничать, – заявила я, не обращая внимания на его слова.

– Тут где-нибудь есть соломинки? – Прия открыла маленький ящичек в одном из комодов, куда мы еще не заглядывали.

– Мне не попадались, – отметила Саша, осматривая обеденный стол. – Проклятье, Эмбер, у нас время на исходе.

– Думаешь, я не в курсе? – спросила я. – Перестань напоминать нам о том, как мало времени осталось, и лучше что-нибудь придумай.

Шумно выдохнув, она окинула взглядом камин, где была спрятана бомба с таймером. Я посмотрела на часы. Тринадцать минут. «Сосредоточься, Эмбер. Сосредоточься».

Постукивая пальцами по губам, я осматривала комнату.

– Вот! – Я бросилась к комоду, расположенному рядом с дверью. На нем стояла маленькая ваза с бамбуковыми ароматизированными палочками. Я вытащила их, заляпавшись лавандовым маслом. – Восемь палочек, – сказала я, вытирая липкую руку о платье. – Нам понадобится только шесть. – Я отложила две на столик. Отвернувшись от остальных, я сломала одну из палочек пополам и перемешала их, выровняв торцы. Затем я повернулась обратно, крепко сжимая палочки двумя руками.

– Одна из них сломана пополам. Выбирайте. Кто выберет короткую… – Я с трудом сглотнула. – Ну, сами понимаете. А если я останусь с короткой, значит, это буду я. Честно?

– Честно, – поддержал Диего. Остальные кивнули. Мы собрались у края стола, рядом с огромным зеркалом в медной раме, закрывавшим почти всю стену. Всем хотелось держаться как можно дальше от бомбы.

– Ладно, – объявила я. – Кто первый?

– Дамы вперед? – предложил Скотт, жестом предлагая Прии подойти.

Она подошла ко мне и, прикусив губу, принялась крутить в пальцах край рукава, пристально глядя на палочки.

– Давай, – сказала Саша. – Мы не можем торчать тут всю ночь.

Прия хмуро глянула на нее.

– Не стану врать… надеюсь, короткая достанется тебе. – Саша широко распахнула глаза. Прия переглянулась со мной.

– Жестоко, – прошептала я, едва заметно улыбнувшись ей.

– Она сама нарвалась, тебе не кажется? – Прия снова прикусила губу и подошла еще ближе. – Слушай… мне жаль, что все так вышло. Я просто хочу, чтобы ты узнала все это до того… до того, как все закончится. – Ее голос сорвался, и она, подавившись последней фразой, крепко меня обняла.

Я обняла ее в ответ свободной рукой. Другой я крепко сжимала палочки, которые оказались между нами. В моей груди облегчение смешивалось со страхом, и я изо всех сил пыталась сдержать слезы. Может, я наконец снова обрела лучшую подругу. Но уже в следующее мгновение я могу снова ее потерять.

– И ты меня прости, – прошептала я ей в ухо. – Люблю тебя – навсегда.

– Люблю тебя навсегда. – Она отстранилась, держа в руках соломинку – длинную. Прия улыбнулась мне, не разжимая губ, и отошла.

– Кто следующий? – спросила я. Теперь у меня один шанс из пяти остаться с короткой соломинкой.

Саша не стала медлить.

– Давай покончим с этим, – пробормотала она себе под нос. Пристально рассмотрев пучок палочек, она вытянула ту, которая была ближе всего к ней. Длинная. У меня перехватило горло. Один к четырем. Саша с облегчением закрыла глаза и отошла, явно не испытывая ни малейшего сочувствия к оставшимся – даже к своему лучшему другу Робби, который, прищурившись, наблюдал за ней.

Он подошел ко мне. На его рубашке виднелись пятна пота, и мое сердце забилось быстрее. Боже. Если бы любовь можно было включать и выключать так же просто, как лампочку. Несмотря на свой эгоизм, именно Робби помог мне пережить один из самых тяжелых периодов в моей жизни, именно благодаря ему я чувствовала себя любимой и защищенной. А вдруг он вытащит короткую соломинку? Мне показалось, будто мне не хватает воздуха, хотя на самом деле я дышала как обычно. Но он медлил. Вместо этого он с болью на лице посмотрел на меня, а потом на Диего.

– Это правда?

– А какая разница? Серьезно, какая?

– Что это значит?

– Ты знаешь, что это значит. Ты знаешь, что наши пути расходятся. Ты отправишься в Джорджию, чтобы играть в бейсбол. А я, если выберусь отсюда живой, – я помахала палочками у него перед носом, – лучше позабочусь о своих мечтах.

– Но… – Он стиснул зубы, а потом издал глухой рык. – Я знаю, знаю, что ты так и сделаешь. Я никогда не пытался убедить тебя, что твои мечты менее важны, чем мои. Я просто… я думал, у нас есть время…

– Давай уже! – перебила его Саша.

– Замолкни! – огрызнулся Робби. Она недовольно сжала губы и скрестила руки на груди. – Я просто хотел, чтобы мы были вместе. Только об этом и думал. А теперь, быть может, мы умрем, так и не совершив ничего… а я вел себя как последний козел.

Да, именно. Но, по крайней мере, сейчас он это понял. Все могло закончиться в одно мгновение. Жизнь не давала нам никаких гарантий. Мы оба посмотрели на бамбуковые палочки. Нам нужно покончить с этим. Он должен выбрать.

– Давай лучше не затягивать.

Он кивнул и громко сглотнул. Наконец, он выбрал соломинку и вытащил ее из пучка. Длинная.

– О, слава богу, – выдохнула я. Но оставалось еще три соломинки. Диего, Скотт… и я.

Диего подошел следующим. Когда он встретился со мной взглядом, между нами повисли миллионы вопросов. Когда он вытаскивал палочку, его пальцы коснулись моего сжатого кулака и по руке пробежали мурашки. Неотрывно глядя мне в глаза, он выбрал палочку. Он был в безопасности. Бросив на меня последний взгляд, он отошел, крутя палочку между пальцами.

Осталось две.

Пятьдесят на пятьдесят, что умереть предстоит мне.

Дрожь пробежала по моему телу, хотя я пыталась сохранить невозмутимость. Я не могла запаниковать. Не сейчас. Но руки заметно тряслись, а по щеке скатилась одинокая слеза. Прия всхлипнула.

Робби сжал рукой затылок.

– Знаешь что? Это была неудачная идея.

– Может, это будет Скотт, – сказала Саша.

– Будешь на это надеяться? – крикнул Робби.

Саша показала на меня:

– Она сама приняла на себя этот риск. Мы могли бы убить Скотта двадцать минут назад. Мы могли бы уже выйти из этой двери, уже были бы на пути домой. Но она хотела сделать все благородно…

– Я хотела, чтобы у всех был шанс выжить, – перебила ее я. – Чтобы мы все выбрались отсюда.

– Мы все еще можем это сделать! – воскликнул Робби. – Вся эта затея с соломинками – совершенно дурацкая.

– Ты просто запаниковал, – сказала Саша, – потому что теперь твоя девушка в опасности. Бывшая девушка. Не важно. По-честному – так по-честному. Нам нужно довести это до конца.

– Да ты издеваешься! – закричал на нее Робби. Пока они спорили, мы со Скоттом глядели друг на друга. Он прижал руку к животу – к месту, куда его пнула Саша. В его глазах клубились печаль и страх.

– По-честному – так по-честному, – повторила я, слыша, как дрожит мой голос. Я опустилась на колени рядом с ним – под подошвами захрустело битое стекло.

Мы глядели на две палочки. Потом он понизил голос до шепота – такого тихого, что слышать его могла только я.

– Я не хочу, чтобы короткая досталась мне. Но я уверен, мне будет очень жаль, если она достанется тебе, Рыжая.

Я нервно усмехнулась.

– Взаимно.

– Ладно. – Он выбрал одну из двух оставшихся соломинок. – Поехали.