1 месяц и 3 недели назад
Выпускной класс, декабрь
Я села у окна, как обычно на уроках физики, сложила руки на парте и уткнулась в них лбом. Я не спала ни секунды с того момента, как Прия выкинула меня из своей жизни. Что я буду делать? Как мне заслужить ее прощение? И еще больше меня пугал предстоящий разговор с Сашей – о том, что она сделала, о том, какой вред причинила.
– Привет, подруга. – Робби сел на Сашино место рядом со мной, поцеловал меня в висок и обнял.
– О, привет, – сказала я, удивленная его появлением, но обрадованная объятиями, которых мне так не хватало. Я прижалась щекой к его плечу, вдыхая его резкий запах, и крепко его обняла.
– Что-то не так? – Он всегда чувствовал, когда я расстроена.
Я вздохнула.
– Вообще-то… все.
Сейчас мне было некогда рассказывать ему про Прию. Кроме того, я еще не знала, как ему все объяснить. Саша была в числе его лучших друзей. Он вполне может занять ее сторону просто потому, что они давно дружат. Видел ли он ее когда-то с плохой стороны?
– Позже расскажу.
– Я буду рядом. – Он поцеловал меня в макушку. – Слушай, а ты получила мои сообщения вчера вечером?
Я получила их, но не стала отвечать: я была слишком расстроена и выбита из колеи, чтобы общаться с кем-то еще. Вместо этого я прижала к себе кота, который рыцарски терпел мои бесконечные всхлипы и саундтреки из фильмов, которые я всю ночь слушала на полную громкость, словно это как-то могло снять тяжесть с моей души.
– Извини, я ужасно рано легла. Просто сильно недосыпаю.
Он усмехнулся.
– Понимаю. Так я хотел узнать, ты уже подала документы в Джорджийский Технологический?
Мое тело онемело. Наверное, он понял мои чувства.
– А… ну да.
Я отстранилась от него, чувствуя, как жар заливает мои щеки, а Робби, стиснув зубы, всмотрелся в мое лицо. Он понял, что я вру.
– Нет, – прошептала я. Из страха разбить ему сердце, я откладывала этот разговор.
– Но ты собираешься это сделать, так?
– Не знаю. Дело в том, что… там нету программ по музыкальному искусству.
– Я думал, есть.
– Нет, нету. Там есть «музыкальные технологии», но это не то, что мне нужно, – это больше связано с инженерным делом.
Он побледнел.
– О, я не знал.
– Именно. Слушай, ты же знаешь, я хочу учиться музыке, стать композитором, создавать саундтреки для фильмов. В Южно-Калифорнийском и Беркли лучшие программы…
– Но ты можешь заниматься музыкой где угодно, самостоятельно. Или нанять учителя.
Я нахмурилась.
– Погоди, что?
Я так вдохновенно рассказывала ему о том, как хочу учиться музыке. О том, как папа давит на меня, чтобы заставить подать документы в более дешевые вузы. Он знал, как это важно для меня. Тогда почему он говорит это?
– Тебе не нужна какая-то дурацкая учебная программа, – сказал Робби, и я открыла рот от удивления. – Ты достаточно хорошо умеешь…
Бум! Я подпрыгнула от неожиданности. Диего плюхнул свой тяжелый рюкзак на парту передо мной и выразительно посмотрел на Робби. Тот, заметив выражение его лица, ответил ему таким же взглядом. Что тут вообще происходит?
– Эй, Робби, поспеши, – поторопила его Саша, нависнув над ним. – Разве у тебя сейчас не испанский? – Я сжала губы, пытаясь сдержать ярость, которая грозила вырваться на волю и обрушиться на Сашу. Поверить не могу, что я поддалась на ее лживую доброту. Робби наклонился ко мне и прошептал мне на ухо:
– Мы об этом еще поговорим.
– Безусловно, – ответила я и потом смотрела ему вслед, пока он не вышел из комнаты.
– Эй, родная! – Саша села на его место за нашей партой и попыталась повторить свое обычное приветствие, поцеловав воздух по обеим сторонам от моего лица, но заметила, как я на нее смотрю. – У тебя все нормально?
– Да, отлично, просто супер. – Я открыла сумку, делая вид, что что-то ищу.
Саша смотрела на меня, словно на инопланетное существо. Диего шумно положил на парту домашнюю работу. Она взглянула на него и прокашлялась, пролистывая собственные записи.
– Вопрос номер пять, вопрос номер пять… ответ пятьдесят восемь и две десятых килограмма, – сказала она достаточно громко, чтобы он услышал. Я заглянула в ее тетрадь – в пятом вопросе там было написано «63,5 килограмма», а не «58,2». Диего перевернул страницу и почесал голову.
– Ну же, Эмбер, это же так просто. Не отставай от программы.
Она еще несколько раз пролистала тетрадь, выискивая, где еще она может заставить Диего засомневаться. Я переживала из-за Робби. Может, он прав. Я научилась играть на пианино и скрипке еще в детстве. Музыка была для меня родным языком. Может, я не узнаю в университете ничего нового? Я могу просто продвигать себя онлайн, начать писать саундтреки к малоизвестным, независимым фильмам и постепенно пробиваться к вершине.
Нет-нет-нет. О чем я вообще думаю? Я не могу позволить Робби переубедить меня. Я не могу подать документы в Джорджийский Технологический. Все, что я до этого делала, было ради музыки. Все было предопределено: я подам документы на те программы обучения, о которых мечтаю, затем пройду стажировку в кинокомпании и приобрету нужные связи, чтобы стать помощником саунд-продюсера или даже композитора. Я все продумала еще в восьмом классе. Я никогда не сомневалась в этом пути.
До этого момента. Робби сбил меня с пути своими неотразимыми ямочками на щеках и поцелуями, дал мне почувствовать себя в безопасности и под защитой, подкупил меня своим внимательным отношением и совместными планами на будущее. Как я могла от всего этого отказаться? Насколько сильно он опечалится, если я скажу ему «нет»? От мысли об этом у меня сжималось горло.
– Итак, – сказал мистер Гринвуд, отвлекая меня от этих размышлений. – Сегодня мы повеселимся. Устроим состязание в бросании яиц.
– Что, как в средней школе? – спросила Саша.
Мистер Гринвуд покачал головой:
– Не совсем. В основе этого эксперимента – инерция, импульс и сила столкновения; эти понятия используют инженеры и конструкторы автомобилей, чтобы сделать машины, которые будут лучше защищать пассажиров при крупных авариях. Они применяют законы физики, чтобы разрабатывать, например, ремни и подушки безопасности. За этот проект вы сможете получить дополнительную оценку. Можно прибавить до трех пунктов к четвертной оценке. Если у вас четверка, вы сможете превратить ее в четверку с плюсом и так далее.
Саша наклонилась вперед, прикусив губу.
– Вам нужно будет соорудить конструкцию, которая сработает как страховочная сетка для вашего яйца. Если яйцо уцелеет, упав с полуметра, вы получите половину очка. С одного метра – одно очко. Полтора метра – полтора очка. И так далее. Но использовать можно только десять листов бумаги, метр бумажного скотча и ножницы. И у вас на все двадцать минут.
Серьезно? Как можно не дать яйцу разбиться, используя лишь жалкие обрывки бумаги? Класс заполнился возмущенными возгласами. Я посмотрела на Сашу – обычно мы делали лабораторные в паре с ней. Она уверенно улыбнулась мне. Я ощутила облегчение. Конечно, она знает, что делать. Она передо мной явно в долгу.
В большом.
Из-за нее я потеряла подругу.
– Давайте сегодня устроим небольшую перестановку, – сказал мистер Гринвуд. – Вместо того, чтобы работать в обычных парах, я хочу, чтобы вы объединились с тем, кто сидит перед вами или позади вас.
У меня внутри все упало. Отстой. А я так рассчитывала на Сашину помощь. Мистер Гринвуд прошелся по комнате, проверяя, чтобы все правильно разбились по парам.
– Так, Саша, ты работаешь с Джейсоном. Эмбер, а ты – с Диего.
– Хорошо! – прошептала Саша. Она наклонилась к моему уху. – Сделай так, чтобы твое яйцо разбилось.
– Что? – прошептала я в ответ. – Издеваешься?
– Обязательно сделай! Это мой шанс.
– Обойдешься.
У меня и так были не лучшие оценки, а приемные комиссии будут смотреть и на наши оценки за первое полугодие. Так что эти дополнительные баллы мне весьма кстати.
Она посмотрела на Диего, который собирал вещи с парты, чтобы пересесть ко мне.
– Пожалуйста! – Она вцепилась в мою руку, выпучив глаза. – Мы оба сдали все экзамены на отлично. Я лишь на несколько десятых от него отстаю.
– А теперь подойдите за всем необходимым для работы и сдайте домашние задания, – произнес мистер Гринвуд, постучав по пустому лотку для бумаг на своем столе.
Диего поставил свой рюкзак рядом с Сашиным стулом.
– Я все принесу.
– Хорошо, спасибо. – Я передала ему свою домашнюю работу. Как только он отошел, я мрачно посмотрела на Сашу и сказала, понизив голос:
– Я не собираюсь жертвовать собственными оценками, чтобы ты стала лучшей ученицей.
Она явно напряглась.
– Да брось, Эмбер. Не веди себя как мелкая дрянь. – Я поморщилась от ее интонации. – Ты же знаешь, что это для меня значит. Все, что тебе нужно, – положить лист бумаги сверху и «забыть» закрепить его скотчем. – Она изобразила пальцами кавычки, произнося слово «забыть». Диего вернулся к нашей парте.
– Просто сделай это, – проворчала Саша мне на ухо. – Сделай это на хрен.
– Эй, – Диего кинул на стол бумагу и скотч. Он не поднимал взгляда, темные волосы падали ему на глаза. Я вцепилась в стол, чувствуя, как ускоряется сердцебиение. Раньше она никогда так со мной не разговаривала. Может, я вообще не знаю ее настоящую?
Выражение лица Саши преобразилось снова – теперь она широко улыбалась.
– Привет! – проговорила она октавы на три выше, чем следовало бы. – Извини, давай я тебя пропущу. – Она собрала свои вещи и буквально бегом бросилась к Джейсону, с которым ей теперь предстояло делать лабораторную.
Я сжала губы. Сердце по-прежнему бешено колотилось, пока Диего раскладывал наши скромные припасы. Перед нами была небольшая стопка бумаги, моток скотча и ножницы с ярко-розовыми пластмассовыми ручками.
– Итак, – сказал Диего. – Мне кажется, лучший подход – сделать подобие миски из нескольких листов бумаги, а остальное нарезать, чтобы получилась подстилка. – Он говорил ровным голосом, не встречаясь со мной взглядом.
– Ну… да. – Я смущенно смотрела на него. Он злится на меня? – Пожалуй, это и правда хорошая идея…
– Тогда за дело. Давай я со всем этим разберусь. Тебе не придется ничего делать.
– Что? Почему? – О нет. Наверное, он услышал, что сказала Саша. Она уже скрючилась над своей стопкой бумаги, склеивая листы друг с другом. Когда Джейсон потянулся за ножницами, она хлопнула его по руке.
– Диего, – начала я.
– Не переживай. Вот. – Он положил передо мной половину стопки. – Можешь пока смять эти листки. – Потом он забрал стопку снова. – Нет, я передумал. Лучше сам сделаю. Вдруг ты спрячешь в них что-то тяжелое или острое.
У меня сжалось сердце.
– Диего, я не стану этого делать, – прошептала я. – Это Саша задумала. Я не согласилась ничего портить.
Диего принялся складывать листок бумаги, как оригами, чтобы сделать пиалу для яйца.
– Знаешь, это даже забавно. Я был бы рад сомневаться на твой счет.
Наблюдая за тем, как он складывает листок, я почувствовала, как беспомощность охватывает все внутри.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего. Неважно.
Плотно стиснув губы, он продолжил делать пиалу.
– Нет уж. Скажи, – настаивала я. – Я хочу знать.
Он шумно выдохнул через нос.
– Ну, помнишь тот раз, когда ты явилась на нашу встречу по подготовке к научной олимпиаде?
Я ощутила комок в горле. Как я могла забыть? Я ужасно перепугалась, что Диего заметит, как Прия запихивает папку с ответами к экзамену обратно в стопку на столе мисс Таннер. Но экзамен прошел, и Прия, Саша и я думали, что никто ничего не видел. Саша получила идеальную оценку, Прию ни в чем не заподозрили, и только на моей совести так и остался тяжелый груз.
– Да, помню, – хрипло ответила я.
– Я подумал, может, чего-то не понимаю. Думал, Прия с опозданием сдавала работу и смутилась из-за того, что не успела вовремя.
Я прикусила губу и ничего не сказала, наблюдая за тем, как он сгибает и поворачивает кусок бумаги, постепенно придавая ему форму боковой стенки миски.
– Но потом, на следующей неделе, мисс Таннер раздавала проверенные тесты и упомянула, что собиралась скорректировать критерии оценок, потому что задания были очень сложные, но не смогла, потому что нашелся ученик, который получил сто процентов.
Вот черт.
– И тут я увидел, с каким выражением лица это слушает Саша, – продолжил он, горько усмехнувшись. – Она была так довольна собой, тем, что получила идеальную оценку. Ну ладно, она жутко умная, так что, может, она и правда сама справилась. Но потом я увидел твое лицо… красное, как помидор.
Я пристально рассматривала поверхность парты, на которой ученики год за годом вырезали свои имена, инициалы и грубые шутки.
– Если ты знал, что она сделала… почему ты не выдал ее?
Диего покачал головой, складывая последнюю деталь пиалы.
– Я придумал какое-то объяснение… подумал, что ты расстроилась из-за плохой оценки. И я хотел верить, что ты лучше, чем мне тогда показалось.
Каждое слово, которое он произносил, в клочья разрывало мне сердце. Держа руки под столом, я сцепила дрожащие пальцы. Я хотела, чтобы он мной восхищался. Чтобы он меня уважал. Когда он извинился передо мной, согласился помочь мне со съемкой пьесы – никто раньше никогда не относился ко мне с такой чуткостью. Я не вынесу, если лишусь и этого.
– Диего… – Я прокашлялась, не зная, что сказать. – Пожалуйста, поверь мне… Я вообще не хотела в этом участвовать. Прия уже украла ответы… – Я шептала так тихо, что едва слышала саму себя. – Она тут же об этом пожалела, а я только пыталась помочь ей вернуть ответы на место.
– Она украла их для Саши? – Он смял лист бумаги в шарик и приклеил его к внутренней стороне пиалы, по-прежнему не встречаясь со мной взглядом.
– Да. Но родители Прии… очень строгие. Если бы ее поймали на списывании, ее бы, скорее всего, забрали на домашнее обучение. А то, что ты слышал сейчас… это все Саша. Она отчаянно хочет тебя обойти.
Глядя Саше в затылок, он смял следующий кусок бумаги в шарик.
– Уже не в первый раз она проворачивает тайком что-то подобное.
Я ошарашенно посмотрела на него.
– Так почему ты ничего не скажешь? Почему не попытаешься ее остановить?
– А ты? – резко ответил он. Я стиснула губы, не в силах встретиться с ним взглядом. – Это же ты ее подруга. Знаешь, я думаю, тебе стоит осторожнее выбирать себе друзей. Потому что твоим нынешним друзьям явно на тебя наплевать.
