Глава 7

Вид у Николая был какой-то уж очень серьёзный. Я подумал, случилось что-то нехорошее. Но нет, оказалось, дело совсем в другом.

– Короче, так. Место освободилось у нас в цехе, – сообщил Николай. – Помощником формовщика пойдёшь? Работа простая, мужики объяснят, что к чему. Тяжёлая – сразу говорю. Но перспективы есть. Если хорошо работать будешь, станешь формовщиком, когда место освободится. А может, и литейщиком потом устроишься.

– А что по жалованию?

– Пока двадцать. Через месяц, может, тридцатник платить будут – как покажешь себя.

– Негусто, – скривился я. И правда, мне с такими расходами, как сейчас, двадцать рублей в месяц, что мёртвому припарка. – Подумать надо.

– Ну а что ты хотел? Везде так. В мелкой конторе и этого не увидишь. А думать надо быстрее. На вакансию очередь уже. Я, считай, придержал её для тебя до завтра. Так что сразу решай: пойдёшь или нет?

– А, была не была. Пойду. Всё одно – делать сейчас нечего. А дальше посмотрим.

– Ну вот и славно. К семи завтра. Вместе поедем.

Из дома условились выйти в начале седьмого. До завода было недалеко: пешком – минут двадцать. Можно и на паровом автобусе, но это денег стоило, так что простые трудяги ездили редко.

Лёг сегодня рано, проснулся в пять утра. Работа работой, а от тренировок я отказываться не собирался. Уже рассвело, и первые рабочие серыми призраками брели на предприятия по пустым дорогам. Я же, вырядившись в трико и майку-алкоголичку, побежал до своего импровизированного спортзала.

На территории бывшей больницы царила тишь и благодать. Я сделал пару кругов по заросшим тропинкам между корпусами, затем спустился в подвал, зажёг светильники и после разминки, принялся отрабатывать удары.

Выложился я на полную и уже собирался остановиться, как вдруг ощутил примерно то же, что и позавчера, когда пытался привести в действие свои скрытые возможности. Ком в груди как бы растворился, и энергия разлилась по всему телу, и в какой-то момент я понял, что со следующим ударом могу её выпустить. Что и сделал.

Удар оказался настолько сильным и хлёстким, что мешок с треском лопнул, а моя рука погрузилась по локоть в его содержимое.

Ошарашенный таким эффектом, я несколько секунд стоял и в недоумении таращился на песок, что сыпался под ноги из дыры в мешке. Накрыла волна слабости, и я, пошатываясь, отошёл и сел на маты. Осмотрел руку: не пострадала. А вот перчатка порвалась. Вон оно как работает! Воистину во мне скрывалась смертоносная сила. Вот только у силы той имелось что-то вроде перезарядки, да и вызывать её по щелчку пальцев я не мог. Требовалось либо долго сидеть сосредотачиваться, либо совершать активные физические действия, например, работать по мешку. А потом какое-то время отходить. Не очень практично, но в крайних случаях может оказаться полезным. «А нельзя ли тренировать эту способность?» – сам собой возник вопрос. Одним словом, требовалась информация, а потому я решил сегодня же вечером посетить книжный и поспрашивать литературу с описанием местной магии.

Ну а пока надо было идти на смену. В конце концов, теперь я – рабочий человек. Посидев минут десять придя в себя, я побрёл домой.

– Что, спортсмен, – усмехнулся Николай, когда мы шли на завод. – Бегал? Скоро не до бега будет. В цехе так набегаешься за день, что ног не будешь чуять под собой.

– Посмотрим, – махнул я рукой. – Не хочу форму терять.

Завод меня встретил проходной, куда валила толпа народу. Навстречу тоже брели рабочие: ночная смена закончилась, начиналась дневная. Мне выписали пропуск, и я вместе с Николаем прошёл на территорию.

Гудели огромные глыбы цехов, к которым тёк людской поток. Дымили трубы, угрюмыми великанами смотрели сверху вниз доменные печи, по железной дороге двигался состав с огромными ковшами. Возле чёрных куч угля и кокса, сваленных у железной дороги, суетились люди, засыпая топливо в вагонетки. Механизация производства была тут не на высоте.

Когда мы проходили мимо доменных цехов, я услышал за спиной мерный тяжёлый стук. Николай велел отойти в сторону. Я обернулся и застыл в изумлении. По дороге шли машины. Три железные человекообразные фигуры вышагивали на коротких толстых ногах. В зарешеченных кабинах сидели люди, управляя этими металлическими монстрами высотой с двухэтажный дом. Длинные механические руки машин оканчивались четырёхпалыми манипуляторами. Из-за кабин торчали дымящиеся трубы.

– Что за хрень… – вырвалось у меня.

– Чего рот разинул? – усмехнулся Николай. – Шагающих ни разу не видел что ли?

– Вблизи нет, – соврал я, приходя в себя от представшего передо мной зрелища. – А зачем они?

– Ну как же? Грузы поднимать на высоту, вагоны с ковшами двигать. Да мало ли для чего. Вот кто хорошо зарабатывает! Оператор такой хреновины за смену пять рублей может получать. Но учиться надо долго. Не каждый сможет.

Я расспросил, сколько зарабатывают другие. Оказалось, что сам Николай получал, как бригадир, восемьдесят рублей в месяц, обычные работники, особенно если без стажа – в районе сорока, а чернорабочие – и того меньше. На оружейном жалования платили больше, но попасть туда было непросто.

Литейный цех стоял на отшибе. Он соединялся с другим цехом, в котором находилась огромная печь для выплавки стали – что-то вроде мартеновской, насколько я понял. Сталь же поступала в литейный, и там уже лили заготовки, формы для которых изготавливали здесь же, но на отдельном участке.

В цеху было шумно, жарко и грязно. Ходили здоровые суровые мужики в кожаных фартуках, сверкали струи расплавленного металла, летели искры. Впрочем, к грязи и шуму мне было не привыкать. С грохотом стреляющего под ухом ста двадцати пяти миллиметрового орудия мало что сравнится.

Николай меня сразу повёл в кабинет начальника цеха. За столом сидел мордоворот лет пятидесяти, одетый в добротный сюртук.

– Это, значит, твой толковый паренёк? – спросил он Николая, оглядывая меня скептически.

– Он самый, Павел Константиныч.

Начальник угрюмо уставился на меня:

– Опыт есть? Работал где?

– А где только не работал. Таскал, возил, катал – всё делал. Работы не боюсь, научусь, чему надо, – ответил я. – Так какие обязанности?

Павел Константинович хмыкнул:

– На словах-то все вы – герои. Ладно, посмотрим, на что способен. Помощником формовщика будешь, песок будешь таскать. Пока двадцать рублёв жалование. Будешь хорошо работать – будет больше. А нет – пойдёшь вон. У меня разговор короткий. Согласен?

– По рукам, – кивнул я.

Николай отправился к себе, а меня начальник отвёл к моему бригадиру. Это был могучий бородач – Ерофей. Он тоже смерил меня скептическим взглядом, а потом позвал одного из рабочих. Одежды мне сменной не выдали. Только литейщикам полагались толстые кожаные фартуки и рукавички, остальные трудились, в чём придётся.

Рабочего, под начало которого я попал, звали Витька Соловей (фамилия у него была Соловьёв). Это оказался высокий жилистый малый, коротко стриженный, с угловатой, скуластой физиономией. Был он весёлым и разговорчивым. Сразу же принялся мне объяснять, как тут на производстве всё устроено, какие порядки.

Задачи мои оказались несложными: привозить отработанный формовочный состав, засыпать песок в огромный миксер, ну и вообще, делать, что скажут. Короче, принеси-подай. Порядки тоже простые: являться вовремя, старшим не перечить, с коллегами не драться и водку не пить. Смена начиналась в семь и заканчивалась в семь. Но иногда позже – как получится. Выходные – по праздникам, изредка в воскресенье позволяли не выходить.

– Но сейчас работы много, – сказал Витька. – Недавно заказ пришёл на гусеничные катки. Так что ближайший месяц на выходные не рассчитывай. И ещё осторожнее будь. Вон вчера ковш опрокинулся – трое сварились.

– И поэтому так срочно рабочий вам понадобился? – спросил я.

– А ты догадливый. Помер мой предыдущий помощник, царствие ему небесное. Короче, это – литейное производство, тут – ухо востро держи. Всё, бери тележку и беги. Уже смена началась. Задержим процесс – штраф будет. А то и по морде надают. Бригадир у нас – строгий.

Ну и работа закипела. За день я раз сто подумал о том, что Михаилу в его прежнем, так сказать, душевном состоянии, такой труд вряд ли бы пришёлся по вкусу. Мне и самому было непросто. Морально-то я привык к тяжёлой работе, а вот тело моё, хоть и тренированное было, но к таким нагрузкам оказалось не приучено. К обеду я валился с ног от усталости. Со мной работала ещё тройка ребят – тоже молодые, даже моложе меня, и не слишком здоровые на вид, наоборот – низкорослые и какие-то чахоточные. И ведь как-то держались.

На обеде, который длился всего полчаса, я расспросил Витьку Соловья о житье-бытье. Сам он, оказалось, трудился на заводе уже четвёртый год, и получал жалование аж целых сорок пять рублей. Остальные парни из нашей бригады, в том числе и молодёжь, работали по два-три года, но находились и те, кто всю жизнь тут провёл. Это были четверо крепостных мужиков. Они с самого детства на заводе пахали, и отцы их – тоже, с тех пор, как барин привёз в город. Меня же снова принялись увещевать, чтобы я был внимателен и не лез, куда не надо, потому что несчастных случаев на производстве много.

За сегодняшний день умаялся так, что вечером еле ноги до дома дотащил. Но я всё же нашёл в себе силы съездить в книжный. Поехал на «паровом извозчике». Стоило мне это двадцать пять копеек, но зато быстро и с комфортом. Еле успел до закрытия. Вот только жертва моя оказалась напрасна. На вопрос, есть ли книги про чары и магию, продавец сделал круглые глаза, а потом со страхом в голосе произнёс.

– Ты что, парень, откуда здесь такое? И вообще, какой тебе в этом интерес? Это не для простолюдина информация. Ты что, хочешь под каторгу нас обоих подвести?

Я пожал плечами и поехал домой, озадаченный таким положением вещей. Выходит, нельзя магией интересоваться простолюдину. Вот уж не ожидал. А с другой стороны, ничего удивительного, если учесть, что чары – прерогатива знати.

По дороге заскочил проверить свой спортзал. Рыжего нашёл на складе: в том же здании, только на первом этаже. Там имелось помещение с заколоченными окнами и железной, запирающейся на ключ дверью, заваленное коробками с контрафактным куревом.

– Слушай, тут такое дело странное вышло, – с порога начал мой бизнес-партнёр. – Кто-то ночью забрался и одну грушу твою подрал.

Я аж рассмеялся:

– Да не переживай так. Просто мешок бракованный попался. Я его побил немного, а он того. Короче, надо новый купить. Сможешь сбегать завтра? И ещё перчатки одну пару, – я сунул ему десятирублёвую банкноту. – А то у меня после работы единственное желание – ноги протянуть.

– Сделаем. На работу, говоришь, устроился. Куда?

Я рассказал.

– Да уж, – протянул Рыжий. – Загоняют там тебя до смерти. И за сколько? За двадцатку? Вот поэтому-то я и не работаю на заводе, и тебе не советую. Лучше б в уличных боях зарабатывал. Там можно хорошо поднять, особенно с твоими умениями.

– Нет уж, боями не хочу заниматься. Чтоб к двадцати годам инвалидом стать?

– На заводе раньше станешь. Вон одному с района на литейке обожгло руку. Врачи отрезали. А другому вагоном ногу переехало. Вот и думай.

Да уж, куда не сунься, везде – засада, везде жизнь – не сахар. Попрощавшись с Рыжим, я отправился домой. Завтра с утра предстояло снова выходить на тренировку, а потом – на двенадцатичасовую смену. Прав оказался Николай: непросто будет совмещать оба занятия.

Так и потекла моя новая жизнь. Утром тренировка, потом работа до самого вечера, потом – домой, после ужина – спать, а на следующий день – всё по новой. Николаю же оставалось только удивляться, как мне сил хватает заниматься по утрам. А сил, честно говоря, хватало с трудом. Но оставить тренировки я не мог.

А причина проста: очень уж любопытно было разобраться со своими способностями и научиться ими управлять. Я полностью сосредоточился на этом вопросе, и ни о чём другом не думал. И вскоре немного освоился и благодаря постоянной практике даже узнал кое-что новое.

Боксёрские мешки я решил больше не портить – денег всё-таки стоили. Долго думал, куда бить для выпуска энергии и решил попробовать доски. В помещениях оказалась кое-какая старая мебель, её-то я и приспособил для своих великих целей. Действовал так. Вначале бил по мешку до тех пор, пока энергия не разольётся по телу, иногда просто сосредотачивался (но это занимало больше времени), а потом выпускал её, нанося удар в стол, стул или другой деревянный предмет. Мне ни малейшего вреда это не причиняло, а вот предмет приходил в негодность. Потом следовала «перезарядка», отходняк – минут на десять-пятнадцать я оказывался вне кондиции.

После нескольких дней такой практики, я решил проверить свои силы на чём-то более серьёзном. Нашёл на территории кусок кирпичной стены. Зарядив себя с помощью прежней методики (побив грушу в подвале), я вышел на улицу. Энергия, как оказалось, некоторое время сохраняла свою активность, и не было проблем дойти в таком состоянии до нужного места. Бить в стену могло оказаться чревато, но я рискнул.

Удар. В стене образовался пролом, словно в неё угодил снаряд. Снова слабость. Я опустился на землю. Рука цела, стена – нет. Не верилось, что могу вытворять подобное.

Следующим объектом для разрушения оказался бетонный блок. Но он не разлетелся на куски от удара – просто треснул. Тоже неплохо.

Так и бегал каждый утро на территорию, ломая всякие предметы и испытывая себя на прочность. И заметил интересную вещь: по прошествии пары недель стало требоваться меньше времени, чтобы сконцентрировать энергию, и легче стало переносить «отходняк», периоды которого тоже сократились.

Вместе с тем я открыл ещё одну интересную способность. Случилось это, когда работал на скорость, набивая воздушную грушу. Ощутив концентрацию энергии, я продолжил бить, но тут почувствовал, что время как бы замедлилось, а движения мои – нет. Это длилось всего секунд пять и закончилось очередным отходняком. Теперь я понял, что моя тайная сила позволяет в некоторых случаях ненадолго ускориться. Вот только повторить это больше не получилось.

Из-за работы времени для тренировок оставалось мало. Хотелось больше, но для этого надо было придумать иной способ заработка, менее энергозатратный. Дела же со спортзалом шли туго. Молодёжь с округи начала стягиваться, и мы с Рыжим начали получать прибыль, но пока это были сущие копейки. За три недели наше совместное предприятие мне даже пятака не принесло. К сожалению, я не мог контролировать, насколько честен мой партнёр (а зная характер Рыжего, я был более чем уверен, что меня слегка облапошивают), так что приходилось довольствоваться тем, что есть.

На работе же дела шли не плохо и не хорошо. Ничего интересного за эти недели не произошло. Вкалывал я исправно, без нареканий, вот только сама работа своими однообразием и беспросветностью начала порядком приедаться. Каждый день я занимался тем, что засыпал ингредиенты в огромный миксер, а потом возил отработанную формовочную смесь и грузил её в дробилку, за которой тоже приходилось следить. И так по двенадцать часов. Иногда выдавались перерывы, но тогда нас гнали на другие работы. То помещение убирать, то ковши чистить, то ещё что-нибудь придумают. Один раз заставили переносить ковш с расплавленным металлом. Было не по себе. Но начальство плевало на безопасность рабочих с высокой колокольни – за три недели я это очень хорошо понял.

Обращались с нами тоже плохо. Бригадир наш, Ерофей, тем, кто отлынивал или сильно косячил, в зубы бил без разговоров. Пару раз я видел, как он гонял подчинённых. Да и без мата редко к кому обращался. С одной стороны, было не привыкать: в армии всякие командиры попадались, а с другой – досада брала. Вроде боевой офицер, горячую точку посещал, на войне смертью храбрых пал, а тут – на тебе! Опять мальчик на побегушках. Духом себя почувствовал, словно в армию первый год служить пришёл. Но в армии-то я знал, что делать и зачем. Там я Родину, вроде как, защищал, а тут?

Зато я сдружился с формовщиком Витькой Соловьём. Часто болтали в обед или когда время выдавалось. От него я узнавал понемногу о житье-бытье местных рабочих и о том, что оказывается, здесь, на Арзамасском металлургическом, не так уж и плохо по сравнению с другими предприятиями. А однажды Витька поделился своей мечтой: он давно хотел уйти с завода, купить грузовик и работать на себя, перевозками заниматься. Уже четвёртый год на машину копил.

Я тоже продолжать эту канитель не имел никакого желания. Разные в голове крутились мысли: спортзал открыть свой, давать уроки бокса. Никогда этим не занимался и не знал, насколько у местной бедноты оно окажется востребованным, но ничего другого, чем можно заработать на жизнь, я не умел. Пока деньги есть, стоило попробовать.

Теперь я прекрасно понимал Рыжего с его товарищами, почему они решили коммерцией промышлять, пусть и незаконной. На заводе перспективы были так себе, а пацаны хотели жить, хотели зарабатывать, а не убиваться за копейки, как их отцы. Там – безжалостный и беспросветный труд, а тут – деньги и перспективы. Правда, этот путь тоже мог привести в могилу раньше времени, но парни то ли не понимали этого, то ли просто не хотели об этом думать.

Одним словом, я твёрдо решил доработать месяц, получить свои двадцать рублей и свалить с завода, чтобы пробовать другие способы заработка.

Вот только жизнь внесла свои коррективы.