Глава 24

Флора надела строгое черное платье, но когда посмотрелась в зеркало, то решила, что оно придает ей бесцветный вид, – она стала похожа на призрак несчастного младенца Викторианской эпохи. Но больше у нее все равно ничего не имелось, нужно было поискать что-то такое, что оживило бы платье.

В глубине гардероба хранилась материнская шкатулка с украшениями. Мать Флоры никогда их не носила, ей хватало обручального кольца и пары маленьких сережек-гвоздиков с крохотными бриллиантиками, эти сережки она всегда надевала на Рождество. Но Флора знала, что там есть и парочка предметов, унаследованных матерью, – теперь они, видимо, принадлежали Флоре, хотя она предпочла бы бросить их в печку.

Флора до сих пор испытывала слишком сильные чувства к вещам матери. Но понимала, что это должно когда-то измениться. Следовало помнить о том, что, когда человек умирает, ему не нужны уже те вещи, которые его окружали и имели для него значение.

Но пока что… Да, пока что… Ладно. Она начнет с малого и посмотрит, как все пойдет дальше.

В шкатулке лежало все то, что Флора помнила с детства, с чем играла. Яркая брошка в форме павлиньего хвоста, синие и зеленые перья обрамляла потускневшая серебряная филигрань. На Муре никогда не было павлинов, и бог знает откуда взялась эта брошь: может, ее подарил какой-нибудь богатый дальний родственник из Эдинбурга или один из кузенов, уехавших на Ньюфаундленд или в Теннесси, – подарил, чтобы доказать, что преуспел.

Но откуда бы эта брошь ни взялась, она была прекрасна. Мать Флоры никогда ее не надевала – наверное, считала краски слишком яркими или думала, что вещица чересчур хрупка и, возможно, дорого стоит, хотя об этом Флора ничего не знала. Но это же просто стыд, подумала она, осторожно вынимая брошку, настоящий стыд – владеть чем-то настолько прекрасным и держать его до лучших времен… до лучших времен, которые так и не настали…

Отец и мать Флоры должны ведь были ходить на городские вечера с танцами, все туда ходили, это было обязательным для живущих на Муре. Отец наверняка стоял с другими мужчинами у бара, попивая местный эль и болтая о ценах на корма, а мать, которая с помадой на губах выглядела непривычно, должна была держаться в компании женщин. Флора не помнила, чтобы ее родители ходили куда-нибудь ужинать и, вообще, делали что-нибудь для того, чтобы провести время вдвоем. У нее совершенно не сохранилось таких воспоминаний. Но, значит, у матери просто не было причины, чтобы надеть эту брошь.

Флора приложила ее к платью, глядя в зеркало, передвинула на правую сторону, к плечу.

Сначала ей показалось, что это будет похоже на украшение шотландского вождя из горных районов, но, присмотревшись внимательнее, она поняла, что зелень перьев придает блеск ее глазам, а синий цвет буквально притягивает взгляд и в целом брошь делала простое платье чем-то совершенно другим.

Слегка улыбаясь, Флора вышла в кухню. Отец не шевельнулся.

– Пап, я… ты не против, если я возьму мамину брошку?

Он даже не обернулся, а просто махнул рукой. Иннес и Хэмиш с растерянным видом стояли у плиты.

– Эй, вы, двое! – окликнула их Флора. – Пастушеский пирог! Вот здесь рецепт, я для вас положила: фарш, картошка, сыр Финтана. Ничего сложного.

– Ой, вы только посмотрите на эту парочку! – воскликнул Иннес. – Вы прямо как на городском параде! Тра-та-та!

– Заткнись! – буркнул Финтан.

– Не слушай Иннеса, – потребовала Флора. – Зачем ты вообще его слушаешь? Он же просто балбес!

– Я не балбес!

– Балбес, и точка!

– Это ты уймись!

– Папа! – закричал Финтан. – Ну что они, в самом деле?!

– А пусть Иннес не строит из себя балбеса, – надулась Флора.

– Все – перестаньте балбесничать! – рыкнул Эк из-за газеты.

Иннес показал Флоре язык.

– Ну и ладно, мы уходим, – заявила Флора. – Удачи вам с пастушеским пирогом.

Колтон обещал прислать за ними лодку, чтобы доставить к «Скале». Флора волновалась.

Они с Финтаном, наслаждаясь мягким солнечным теплом, пошли к причалу мимо луга, где с довольным видом лежали только что подоенные коровы. Финтан в костюме выглядел щеголевато, но явно нервничал, и это слегка раздражало Флору, она не хотела, чтобы стала заметной ее собственная нервозность. Флора чувствовала, что должна изображать зрелого, владеющего собой лондонского служащего.

Чистый вечерний воздух освежал, словно стакан холодной воды. А море, спокойное, как мельничный пруд, отражало полупрозрачные полосы белых облаков над ровным горизонтом. Вокруг все было воистину прекрасно.

Флору охватило легкое самодовольство при мысли, что Джоэл приехал именно в такое время, а не посреди зимы, когда почти непрерывно льют дожди, но ведь и они время от времени прекращаются, и в прорехах между тучами вспыхивают радуги… Впрочем, Джоэл как будто совершенно не замечал того, что его окружало.

Но пусть даже весной погода могла то и дело меняться, этим вечером было тихо и спокойно, и ощущение времени полностью потерялось, когда они повернули на главную улицу, где все те же старые раскрашенные дома спускались к причальной стене. Флора, как прежде в детстве, пересчитывала эти дома: сиреневый – булочная, желтый – мясник, оранжевый – доктор, синий – рыба и картошка фри. А вот в розовом доме теперь никого не было.

Берти Купер, пригнавший лодку, стоял на причале, он снял шапку, вежливо ожидая. Берти считал Флору потрясающей девушкой, но был слишком застенчив для того, чтобы пригласить ее в бар, в особенности если она крутила с теми шикарными типами из города, и Колтоном Роджерсом в первую очередь.

Берти вздохнул. Ну, может, оно и к лучшему…

– Привет, – робко поздоровался он. – Отлично выглядишь!

Флора улыбнулась и от этого еще больше похорошела. И сама внезапно осознала, что уже давным-давно не улыбалась по-настоящему, – не так, как машинально улыбаются коллегам, и не так, когда она храбрилась, отвечая на вопрос, как у нее дела, и не так, как она улыбалась вечерами, напиваясь с Каем и в конце концов забывая обо всем…

А теперь искренняя, радостная улыбка породила в ней необычное ощущение, что ей есть к чему стремиться.

Флора тут же отправила друзьям селфи через приложение «Снапчат», пусть удивляются. Кай мгновенно ответил, что, если она переспит с Джоэлом, он в жизни больше с ней не заговорит. Лорна вполне рассудительно спросила, стал ли ее босс немножко привлекательнее с момента приезда, и, кстати, если он выглядит как столичный чувак, никто не станет иметь с ним дел, никогда.

Флора снова улыбнулась сама себе. Она уже понимала, что нет никаких шансов на то, что между ней и ее неразговорчивым боссом может хоть что-то произойти.

Но это не меняло того факта, что вечер был прекрасным. Они отправлялись в самый настоящий ресторан. Ее сопровождал красивый мужчина – ладно, он был ее братом, но кого это волнует? – и все должно пройти чудесно. Флора легко шагнула в лодку, чувствуя необычную для себя уверенность.

Возможно, все дело было в броши…