Глава 12 Болтология. Рассказ, в котором почти ничего не происходит. Одни разговоры
— Серёга, выпить есть?
На столе появилась запечатанная бутылка сорокоградусной, рюмка.
— Нет. Стакан давай, ограничение теперь позволяет. Надо.
— Как скажешь.
Тара для водки стала пообъёмней. Забулькало.
— У-ух! Ещё.
Снова забулькало. Антон опять выпил, полностью проигнорировав заботливо поданную кицунэ закуску. Закурил, обернувшись к окну.
Таким начальника Иванов видел в первый раз. Позвонив в дверь, инспектор, не здороваясь, прошёл на кухню и стал методично напиваться. Мрачно, угрюмо, безысходно.
Помощник с расспросами лезть поостерёгся. Видел — не в себе Швец. Произошло что-то серьёзное. Нужно приятелю успокоиться, очень нужно. Потому пусть пьёт, потом сам расскажет. Маша тоже разумно помалкивала.
Докурив, Антон безрадостно взял бутылку в руку и прикончил остатки прямо из горла, даже не поморщившись.
— Вот ведь погань, — ни к кому конкретно не обращаясь, начал он. — Столько лет мечтал тяпнуть, по ночам снилась, проклятая, а оно вон как вышло... Ещё есть?
— Есть, — не стал скрывать Серёга. — Только расскажи, что приключилось сначала.
Инспектор согласно кивнул головой.
— Конечно, но бухло сразу ставь, — и, заметив саркастичный взгляд помощника, добавил. — Не боись, раньше времени в беспамятство не впаду, хотя очень хочется.
Грустно вздохнув, домовая скрылась в кладовке, откуда вернулась с поллитровой ёмкостью в иностранных этикетках. Поставила на стол, жалостливо посмотрела на парня, а после не смогла смолчать:
— Ты бы хоть закусывал, Антоша. Не дело так...
— Не дело, — согласился Швец. — Ты права, извини. Пришёл в гости и накидываюсь, как алкаш привокзальный.
Щёлкнула пробка, зажурчала коричневая, ароматная жидкость, наполнив кухню запахом дуба, ванили и корицы. Инспектор снова взял стакан, поднёс его к губам, а после решительно вернул обратно на стол.
— Нет! Сначала дело! Короче, ситуация такая: в очереди, где покойники сортируются, постоянно ведётся работа по сбору информации. Сами понимаете, люди по-разному на тот свет попадают. Иногда не по естественным причинам. Сегодня моё дежурство по графику, так что информация из первых уст... Бабульку одну там увидел, так она рассказала, что доживала свой век одинокая, в самом центре города, со всеми удобствами в царской однушке. Сын в Афгане погиб, родственников особых не имела, угасала потихоньку на пенсии, в общем... И тут к ней из непонятного фонда по помощи матерям, чьи дети погибли в локальных войнах, тётка пришла. Чаю выпила, печенье сожрала, жалобы стариковские на здоровье послушала. Оформила ежемесячную материальную помощь. Точную цифру не запомнил, но по вашим деньгам очень немного.
Навещать стала. Тихой сапой, постепенно, уговорила старушку квартиру продать, а вырученные деньги положить в банк и в дом престарелых для богатых переехать. Мол, на одни только проценты от вклада получит бабка полный пансион. Рекламки яркие показывала; душевно так вещала, человечно.
Потом был нотариус, сделка, красивый автомобиль... Бабулю отвезли в гостиницу с белыми и чистыми простынями. А с утра в дом престарелых. И после этого она толком ничего не помнит. Ни что, ни где, ни как персонал выглядел. То ли опаивали на постоянной основе, то ли наркоту напрямую мешали в еду — не понятно. Но интересно другое. Сделка сразу после нового года в нотариате заключалась, а померла она сегодня. Летом. Вопрос: где полгода старушка пропадала? Почему?
Серёга задумался, Маша захлюпала носом. Она вообще была девушка жалостливая, из неё слезу выдавить легче лёгкого.
— Знакомая картинка. Чёрные риелторы. Однако этой поганью, вроде, не по нашему ведомству заниматься должны?
— Шестой случай, — Швец таки махнул стакан. — Я как Карповичу доложил, он из стола пять аналогичных рапортов вынул. И это только те, которые удалось выявить в ходе опросов. В руки мне сунул и Ц/У выдал. Так что теперь это наш геморрой.
Иванов закурил, переваривая вводную информацию.
— Данные старушки, я так понимаю, у тебя есть.
Инспектор согласно кивнул головой.
— Да. ФИО, адрес домашний, адрес нотариалки. Про фонд — глухо. Ничего бабка не знала. К пенсии прибавку давали — и ладно.
— Имя тётки, которая к ней заявлялась?
— Ира. Но сам понимаешь, документы у неё никто не проверял...
— Липа, — подытожил помощник. — Приметы?
— Баба как баба. Всё среднее: рост, полнота, округлость лица. Две руки, две ноги, где положено — дырки. Волосы каштановые, длины, опять же, средней. Возраст — не поймёшь. Для старушки любой, у кого седины нет — почти подросток.
— Дела... — резюмировал Серёга.
Кицунэ, дотоле молчавшая, не удержалась и вставила свои пять копеек:
— Да нам, женщинам, что перекраситься, что имидж сменить — раз плюнуть! А ещё есть магазины, где театральный грим продают...
Дальше продолжать девушка не посмела. На неё колюче уставилась две пары недовольных глаз.
— Знаем, Машенька, знаем...
Чтобы замять неловкую ситуацию, домовая привычно принялась перемывать и без того чистую посуду.
— Предлагаю поступить так, — вернулся к конструктиву Иванов. — Я завтра пробегусь по бывшим коллегам, поспрашиваю. Не могли такие номера без внимания остаться. А ты нечисть отработай. Они много видят и ещё больше знают.
Швец согласно кинул головой, снова взявшись за бутылку. Его уже довольно сильно развезло. Попытка налить очередную порцию обернулась провалом — парень попросту не попал в стакан и спиртное разлилось по всему столу. Кицунэ захлопотала с тряпкой.
— Знаешь, — неожиданно трезвым голосом проговорил инспектор. — Это подруга мамы была, на заводе вместе работали. Я её ещё маленьким помню... — и захрапел, положив голову на руки.
Серёга переглянулся с домовой.
— Маша! — негромко, чтобы не разбудить приятеля, веско проговорил он. — Не буди. Пусть отдохнёт.
— Да уж сама не без понятия, — огрызнулась девушка, украдкой стирая слезу. — Вот ведь бедняжка...
* * *
Антон спал до полудня, чем немало порадовал скучающую и скачущую от безделья по столам и подоконникам Мурку. Кошечка сначала с интересом трогала лапкой призрачное тело спящего инспектора, очень удивляясь отсутствию материальности, а потом забавно прыгала внутри полупрозрачного парня.
Маша, улыбалась; Серёга откровенно посмеивался от этого зрелища и даже пытался снять видео на смартфон. Не получилось. Швец, как всякий приличный призрак, на экране не отображался. Но ролик вышел всё равно смешной, и домовая пообещала залить его в интернет, на Муркину страничку в Инстаграме (да, оказалось, есть и такая).
Наконец Антон проснулся. Тяжело оторвав голову от стола, хмуро осмотрелся и инстинктивно потянулся к бутылке с минералкой, заранее приготовленной кицунэ для снятия похмельного синдрома. Рука ожидаемо прошла сквозь ёмкость. Инспектор невнятно ругнулся и включил материальность.
— А-а-а! Блин... — спросонья он не догадался убрать руку из пластиковой полторашки, и теперь глупо пятился на собственные пальцы внутри бутылки. — Вот я тупой! ТБ нарушил! Сколько раз твердили не материализовываться при проникновении!
Девушка завизжала от такого ужасного зрелища, из комнаты суетливо прибежал Иванов.
— Что случилось?!
— Вот, — глупо указал целой рукой на минералку инспектор. — Неудачно в реал вошёл.
Помощник с интересом посмотрел на плавающие внутри пальцы, на окрашивающуюся красным воду, перевёл взгляд на беспалую культю Антона, затем спросил:
— А почему из обрубков крови нет?
— Так я мёртвый, как-никак. Это в жидкости то немногое, что осталось в моём бренном тельце, сейчас растворяется. И вообще, чего ты к похмельному трупу привязался? Лучше скажи, как на духу, пиво есть?
Серёга удивлённо покачал головой.
— Ты вообще нормальный? У тебя пальцы срезало, а ты пивка требуешь. Пугливо мне как-то с таким начальством...
Антон повторно осмотрел пострадавшую конечность. С удивлением, как странного, очень редкого жука.
— Правая... Жаль. Она мне нравится больше...
— У тебя шок? — влезла Маша.
— Нет. Я сразу из материалки вышел, иначе выл бы сейчас от боли. Да и пальцы, смотрите, растворяются. Не могут они без меня. Не бойтесь, отрастут за недельку. У призраков с регенерацией лучше, чем у ящериц. В два счёта восстанавливаемся. Но водичку выбросьте. Я её так точно пить не стану. И пива теперь не глотнёшь... нда...
Домовая аккуратно, словно дохлую мышь, взяла бутылку кончиками пальцев за горлышко и с облегчением отправила в мусорное ведро.
Иванов между тем думал, как поделикатнее вернуться к вчерашнему разговору и скоординировать действия. Он видел, что тема для инспектора не простая, нервная. Потому не хотел лишний раз задеть за живое.
Помог выпутаться из непростой моральной дилеммы сам Антон.
— Ребят, — начал он. — Вы извините за вчерашнее. Накатило, сорвался. Понимаете, нам, в смысле имеющим доступ на Землю, нельзя видеться с оставшимися здесь семьями по целому ряду причин; да и страшно, если честно, на них даже случайно нарваться. До дрожи в коленях, до глубинного ужаса. Это мы, в Департаменте, вечно молодые, вечно бодрые. А представьте увидеть в очереди на Суд или просто на улице города своих детей. Старых, дряхлых. Вся их жизнь мимо прошла, и сказать нечего... Или узнать о смерти близких и понимать, что ты всегда был рядом и не смог помочь...
Маша молчала, помощник тоже. Любое их слово сейчас будет лишнее — оба чувствовали. Швец говорил медленно, от души, с глубоким, давно вынашиваемым надрывом.
— Тётя Люда меня, маленького, иногда к себе брала, когда мама во вторую смену работала. Весёлая такая мне запомнилась, смешливая... Всегда конфетами угощала из старого буфета. А на нём слоники фарфоровые стояли, пять штук... Большой — и меньше, меньше, меньше... Я попрошу — она мне их даст, и до самого маминого прихода ими в войну играю. Они у меня вместо тридцатьчетвёрок были... — глаза инспектора увлажнились и он, не стесняясь, вытер слезу рукавом. — Я мамину подругу и забыл почти, и не узнал бы, если бы она меня не окликнула. Стыдно... Человек мне столько хорошего сделал, а я мимо прохаживался... Тётя Люда мне: «Антошенька! Антошенька! Сыночек! Ты ли это? Да как вырос!» ... Так и разговорились...
Дальше продолжать инспектор не мог. Заплакал. Больно, скупо, как это умеют делать только мужчины.
Через пару минут Швец успокоился, собрался.
— Одно радует. С мамой лет десять они не виделись. Потерялись в жизненной круговерти. Так что судьбу своих я не знаю... И не хочу знать! — выкрикнул он. — Я умер! Для них — умер!
— Успокойся, дружище. Успокойся, — пробубнил Серёга. Его немудрёный рассказ приятеля пробрал до печёнки.
Мурка, спрыгнув с подоконника на стол и впервые не убоявшись грозного окрика Маши, села перед инспектором и грустно мяукнула, склонив голову на бок и заглядывая ему в глаза.
— Нормально, нормально... Серёга! Давай этих тварей накажем!
— Порвём, Антоша. На британский флаг и лоскуты для бабушкиного одеяла.
* * *
Разговоры с бывшими коллегами никакой информации не дали. Полицейские качали головами, удивлялись, но помочь ничем не могли. И только один, в некоторых чинах, честно ответил:
— Сергей! Нет заявления — нет и преступления. Вспомни основы! По твоей информации никто бегать не станет, других забот полно. Сам знаешь — «чёрные риелторы» именно так работают. Найти, кто главный — не проблема. Сопоставь случаи, описания, банки, нотариальные конторы — и вылезет главарь, как дерьмо на дрожжах. Вот только не предъявишь ты ему ничего без железной доказухи. А её у тебя нет и не будет, если шестой случай и всё шито-крыто. Посмеются над тобой в лучшем случае.
Пойми, там столько людей замешано — ой-ой, и по отдельности перед законом все чисты! Один бумажку подавал, третий забирал, седьмой с воздушными шариками вокруг бегал для удовольствия клиентов... Максимум — судиться можно родне, но крайне маловероятно. На таких делах эти ребята собаку съели и котом закусили. К тому же если никого не грохнули или ещё как в открытую УК не нарушили — даже не пытайся. До суда дело развалится. Не лез бы ты в это!
Иванов искренне поблагодарил за столь ценные рекомендации и в глубокой задумчивости отправился по месту бывшего жительства тёти Люды. Пообщаться с соседями и всякое прочее... Вдруг что всплывёт?
... Дом, где проживала покойная, расположился в неприметном переулке, в самом центре города. Старая, с лепниной, постройка блестела свежим реставрационным ремонтом и стеклопакетами. Во дворе сиротливо стояли три машины класса «люкс».
Помощник сунулся в подъезд, но пройти внутрь не смог. Кодовый замок жильцы на входную дверь поставили далеко не дешёвый: с магнитной картой, с глазком видеокамеры.
Покрутился, осматриваясь, и неожиданно с нежностью припомнил бабулек у своего подъезда. Злых, любопытных, всезнающих. Вот бы и тут таких найти! Кладезь информации! Однако вместо старушек из дома вышли два мордоворота в костюмах и зло уставились на парня.
«Пора валить!» — недовольно подумал Иванов и уже направился к выходу со двора, как вдруг ему на встречу попалась старушка, идущая навстречу, к дому. Опрятная, в неброском платье, в летней шляпке, с очень миловидным и приятным лицом. В руках она несла старомодную плетёную корзинку с овощами. Не иначе, с рынка возвращается.
Особо ни на что не надеясь, помощник решительно направился к ней.
— Здравствуйте! Вы не знаете, в какой квартире тётя Люда живёт?
Пенсионерка остановилась, с интересом разглядывая Сергея, но не ответила.
— Меня бабушка двоюродная попросила её разыскать. Они раньше вместе на заводе работали, дружили, а последние лет десять потерялись! — продолжил улыбчиво врал парень.
— Какая бабушка? — наконец снизошла старушка.
— Швец её фамилия. А тётя Люда ещё с её сыном сидела, с Антоном. Он умер, правда... Давно, ещё до моего рождения.
— Вот уж не знала, что у Инки родня была, — забормотала она. — А ты по чьей линии ей приходишься?
Помощник обомлел. Ему как-то и в голову не пришло расспросить биографию Антона! Теперь вот выкручивайся.
— По линии младшей сестры, — ляпнул он первое, что пришло в голову. — Все разъехались, только я вот и остался.
Внезапно сухонькие, но очень крепкие пальчики с ухоженными ноготками цепко впились в Серёгину руку.
— Внучек! Ты ври, да не завирайся! Инна и моей подругой была. И она уж седьмой год как на кладбище переехала. Так что сказки не рассказывай! Говори, что нужно! Зачем здесь отираешься?!
Иванов хотел вырваться и убежать от греха, однако резко передумал впадать в мальчишество. Ему на плечо легла тяжёлая, сильная ладонь и над головой прогрохотало:
— Анна Павловна, этот человек вам мешает?! Мы смотрим — он тут давно крутится.
Даже угадывать не пришлось, кто именно решил вмешаться. Та самая парочка, недобро посматривавшая на помощника у подъезда.
Старушка вглядывалась в Серёгино лицо оценивающе, с любопытством. Словно ждала — как он себя поведёт в такой ситуации. Парень стоял ровно, взгляд не прятал.
Что-то для себя решив, она властно, но без хамства, скомандовала.
— Ведите его ко мне, чаю попьём с молодым человеком. Вы же ещё здесь пока будете? Юрочка пока не уезжает?
— Нет, распоряжений не поступало, — Серёгу словно зажало в тисках и повлекло к подъезду. — Мы рядом, сами знаете...
Беззвучно открылась дверь, промелькнула кованая, полированная лестница. Щёлкнул замок, и Иванов оказался в уютной квартире со скромным и одновременно бешено дорогим ремонтом.
— На кухню, пожалуйста.
Помощника завели в требуемое помещение, опытно обыскали. Один из здоровяков, обнаружив его паспорт, удовлетворённо хмыкнул и сунул документ в карман пиджака. Смартфон перекочевал туда же. Хозяйка, спокойно наблюдавшая за всеми этими процедурами, по окончании кивнула, отпуская эту парочку.
— Спасибо. Возвращайтесь к своим обязанностям.
— Анна Павловна! Мы в комнате подождём. Мало ли...
Женщина равнодушно согласилась.
— Хорошо. Если понадобитесь — я позову. Не думаю, что мы с молодым человеком надолго задержимся.
Громилы скрылись в глубине квартиры, а старушка, дружелюбно улыбнувшись, предложила:
— Чай? Кофе?
— Чай. Без сахара, чёрный, если можно.
Закипел чайник, на столе тем временем появились пара миленьких чашек, печенье в вазочке, плошечка с вареньем. Закончив хлопотать, пенсионерка уселась напротив и радушно предложила:
— Рассказывайте, юноша, кто вы и откуда. Удовлетворите старческое любопытство. И что вам нужно от покойной?
Иванов, усиленно обдумывавший своё нынешнее положение и статус, благодарно склонил голову, взял горячий напиток и честно ответил:
— Есть мнение, что её «чёрные риелторы» на квартиру кинули.
Анна Павловна удивлённо вздёрнула брови.
— Вы уверены в своих словах?
— Да. После продажи она исчезла из города. И никаких следов.
Пенсионерка в задумчивости побарабанила пальцами по столу, затем встала, подошла к окну, заложив руки за спину.
— Допустим... Я повторяю! Допустим, что вы правы... Какую структуру вы представляете? Комитет? Нет... МВД? Вряд ли, не так они работают... С участкового бы начали... Так кого? — цепкий, внимательный взгляд словно рентген пронзал Серёгу.
— Частник, — выдавил он из себя, втайне дивясь такому прессингу одним взглядом. — Самостоятельное расследование...
— Зачем?!
— Для правды, для...
Окончить помощник не успел. Хозяйка скептически ухмыльнулась, перебивая его.
— Не нужно лозунгов. Я всю свою трудовую жизнь отработала в отделе кадров на оборонном заводе, имела дело с секретным делопроизводством. Находилась под прямым кураторством КГБ, и кое-что в людях понимаю. Потому давайте не будем устраивать бессмысленную битву вашей фантазии с моим профессиональным опытом. Как вас величать, кстати? Вы не представились.
— Сергей Иванов.
— Меня зовут Анна Павловна, но вы это уже и так знаете. Потому, Серёженька, предлагаю начистоту. Вы честно отвечаете на мои вопросы, а я честно прослежу, чтобы мальчики не имели претензий к излишней назойливости некоего молодого человека.
Видя колебания Иванова, старушка усилила эффект от своего предложения.
— Вы ответите так или иначе, не будьте глупцом. Потому давайте лучше чай пить и болтать. Развлеките пожилую, скучающую женщину.
Было в этой сухонькой бабушке что-то такое, от чего кровь стыла в жилах. И два жлоба в соседней комнате — тоже вполне себе аргумент.
Помощник на всяких случай под столом активировал Печать, призывая Антона и искренне веря, что у того хватит ума не показываться сразу.
— Согласен. Отвечу честно на что смогу. Рассказывать мне самостоятельно или сами спрашивать будете?
— Спрашивать. Так удобнее. Сразу выделим главное, откинув словесную шелуху. Итак, кого вы представляете?
— Частник.
— Для чего вам понадобилась информация о Люде? Откуда известно про покойного Антона? Когда он погиб — вас и в проекте не существовало.
Внутренне содрогаясь от страха, тщательно подбирая выражения, Серёга начал плести кружева лжи.
— Я бывший полицейский, уволен из органов по состоянию здоровья. Работы нормальной нет, потому решил себя в риелторстве попробовать. Найти квартирку и отмутить у старичков каких-нибудь, — пока прихлёбывал напиток, мельком всмотрелся в пенсионерку. Нет, на лице никакой реакции, ждёт продолжения. — К участковым с такими вопросами не пойдёшь, они сами с этой темы живут. Соцзащита и ей подобные организации отпадают по той же причине. А тут знакомый подвернулся, сын покойного Антона. Он и рассказал, что когда-то от бабки слышал про эту самую тётю Люду, одинокую старушку с квартирой в центре. Вроде как подруги они были. Услышал, да и забыл. Вспомнил совсем недавно и решил разведать — как там старушка поживает и нельзя ли недвижимость под патронаж взять.
— Почему только сейчас вспомнил?
— Сын жениться надумал. Хотел молодую семью квартирой побаловать. Да и вообще, — Сергей сделал неопределённый жест рукой в воздухе. — Мы хоть и не столица, однако недвижимость в центре — чертовски хороший куш.
Анна Павловна согласно поддакнула.
— Предположим. Только вы с какого боку тут, Серёженька?
— Адрес он толком не помнил, обратился к полицейским, чтобы помогли. Они по своим каналам пробили, а она с зимы выписана в никуда. Квартиру продала — и исчезла. И я тут подумал...
— Что подумал?
— А вдруг это «чёрные риелторы»? Решил проверить, что и как — всё одно без работы сижу.
Анна Павловна рассмеялась. От души, искренне.
— И хотел, если это правдой окажется, подоить эту братию?
Иванов, изобразив на своей морде одновременно лёгкое смущение, немного хитрости и удивление, виновато склонил голову, уставившись в столешницу.
— Да... А что я теряю? Ну пришёл узнать, где бабулька — какое в этом преступление? Никакого. Но попробовать то стоит... С недвижимостью в наши дни как только не чудят!
Старушка продолжала веселиться.
— Можете далеко пойти, молодой человек! Ловкий план! Практически никаких временно-трудовых затрат, а толк может и выйти! В моё время так цеховиков доили. Тоже ушлые хитрованы покрутятся, поговорят с рабочими о планах, пошутят — и все расклады в кармане! Главное зацепиться! Согласна! Акция, как сейчас говорят, хоть и разовая, но денежная при толике мозгов и везения. Главное не зарваться и взять ровно столько, сколько деловым людям не жалко потерять!
Позволил себе улыбку и Иванов.
— Да на удачу шёл, если честно... В результатах и сам не уверен был. Так, отработка мыслишки...
— Не повезло вам. Квартиру эту выкупил мой сын. А Людмила после сделки переехала. Куда — не знаю. Болтала что-то про элитный дом престарелых, я не вникала. В последнее время мы не общались по... стариковской испорченности характеров. Так что теперь этот дом вообще, весь нашей семье принадлежит. По закону, с полным оформлением. Не удивляйтесь — Юра об этом с детства мечтал. Нравится ему здесь, детские воспоминания и прочая романтическая чушь... Хотелка молодости, одним словом.
Сам сын, как правило, за городом обитает с молодой женой, а тут так... городская берлога. Когда домой через пробки ехать лень — здесь ночует. Если сомневаетесь в моих словах — могу адрес нотариуса дать. Попробуйте поговорить с ним. Тут недалеко, в пешей доступности...
— Зачем? Какой теперь смысл...
В этот момент вошёл верзила, молча положил перед помощником его паспорт и смартфон.
— Проверили. Бывший мент, безработный. Ни в чём таком замечен не был. И не бедствует. Турбазу недавно прикупил за сущие копейки, оформил на какую-то девчонку.
Анна Павловна похлопала в ладоши, изображая аплодисменты.
— Знаете, а я теперь начинаю вам, Сергей, верить. Оборотистый вы молодой человек. Наверняка не в первый раз...
— Ну зачем вы так... Просто немного везения... — жеманно уклонился от темы Иванов. — Звёзды сошлись. Под лежачий камень, как известно...
Пенсионерка, не прекращая улыбаться, хитро сверкнула глазами.
— Рада была познакомиться. Спасибо, что уделили время позабытой всеми даме. Всего хорошего.
Помощник тупым не был и сразу засобирался, распихивая имущество по карманам.
— Прощайте, Анна Павловна. Извините, если что не так, — прощался он уже на ходу.
Лишь на проспекте в ухе негромко раздался голос Швеца.
— Тётя Аня... Я и позабыл про её существование.
Сергей зло сплюнул.
— Антоха! А давай в следующий раз ты сам по местам своей юности ходить будешь! А то мне страшновато как-то...
— Извини.
Иванов, раздражённо закурив, вышел из людского потока, стал у витрины очередного бутика, и продолжил:
— Ты весь разговор слышал?
— Нет. Только конец. Но суть понял. Тёте Люде деньги заплатили, а вот дальнейшая судьба — мрак. Хоть что-то. Мои расспросы результатов вообще не принесли. Не знает нечисть ничего, или отмалчивается.
— Какие мысли?
— Не знаю..., наверное, нужно нотариуса устанавливать и отрабатывать. И тётку из фонда искать. Взялась же она откуда-то! Как думаешь, Анна Павловна тебе поверила?
— Нет. Человек вчера умер, а сегодня я припёрся. Довольно дикое совпадение.
«Хорошо, что про свою маму ты не услышал, — вдогонку подумал Иванов. — И от меня не узнаешь. Прости. Может, пенсионерка и соврала».
* * *
— Есть адрес нотариуса... сов, — инспектор радостно помахал распечаткой формата А4. — Все сделки оформлялись в разных конторах, связи между ними никакой.
— Обрадовал, — печально уточнил помощник. — Получается, что сделки чистые. В таких делах, как правило, один или два спеца участвуют. А тут постоянно новые. Где раздобыл сведения?
— Через Ероху. Попросил посодействовать. Сам знаешь, у него связи — не чета нашим.
Сергей взял лист в руки, вчитался.
— И покупатели разные. Ага, вот... Матвеев Юрий Юрьевич... У Анны Павловны фамилия Матвеева?
— Вроде бы да... Сам понимаешь, сколько лет прошло.
— Значит не врала... Плохо. Но нотариат уходит в минус... Антон! Ты можешь негласно прогуляться по новым владельцам и документы жильцов посмотреть?
Швец задумался, затем одобрительно кивнул головой.
— Да. Правда, за день не управлюсь. Чтобы паспорт полистать — материалку придётся задействовать, а она только на два часа. С другой стороны — все адреса неподалёку расположены, так что за пару дней управлюсь.
... Проверка не принесла ни каких результатов. В квартирах проживали именно те, кто их приобрёл.
Оставалась указанная тётей Людой нотариальная контора. Антон рванул и туда, однако его ждало горькое разочарование: все документы на ночь убирались в добротный сейф, открыть который у него не получилось.
В горячке он предложил найти беса посильнее и воспользоваться его талантами по подчинению механизмов (Серёгу передёрнуло от одного упоминания этой братии — история с головой и несущимся на него автомобилем никак не желала уходить в глубины памяти), однако Иванов этот план категорически отверг.
— Какая разница, прочтём мы там документы или нет? — веско объяснял он злющему на весь мир призраку. — Уверен, что и там всё по закону расписано. Ты же у владельцев бумаги видел — в нотариатах тоже самое. Да хоть мы их все вскроем — пустышка! По закону сделано, не сомневайся! Другой конец искать у этой истории надо, другой...
Швец умом аргументы Иванова понимал и где-то даже соглашался с ними, но вот смириться с тем, что они который день не могут подобраться к правде, не мог. Бесился от ярости.
Серёга злился не меньше, однако виду не показывал.
— Хорошо. Посмотрим на ситуацию под другим углом. Что объединяет всех кинутых пенсионеров? Откуда можно взять данные об их существовании, да ещё с подробностями? — задумчиво стал рассуждать он, разминая в пальцах сигарету. И тут же сам себе ответил. — Откуда угодно. Соцзащита, участковые, паспортисты — это первое, что приходит в голову. Наверняка опытные люди укажут на пяток дополнительных структур, о которых мы просто не знаем. Не вариант... До морковкиного заговенья отрабатывать придётся...
Закурил, снова задумался. Инспектор смотрел на приятеля с интересом и уважением. Толков подчинённый, ничего не скажешь. Не бегает, как молодые опера, по городу с языком на плече и в поисках неизвестно чего, а думает. В розыскной профессии первое дело — знать, что делать и с кем разговаривать.
— А если прошлое копнуть?
— В смысле?
— Смотри. Покойные жили хоть и в центре, но в разных районах. Неудобство есть: базы данных разные, люди в местных госструктурах разные, путаница, взаимное недоверие между службами, непонятки всякие... А баба к потерпевшим ходила одна и та же. Значит, получала она инфу из одного источника. Кто источник — на потом оставим. Дальше! — Серёга щёлкнул пальцами, чувствуя в себе уверенность, азарт и душевный подъём. — Нормальные жулики кинули бы и на хату, и на бабло. Однако, судя по твоим рассказам, косвенно подтверждаемым чистой сделок, денежку старички получали на руки и добровольно вкладывали в обеспеченное дожитие в комфорте и надлежащих условиях.
— Не помню, говорил или нет, — перебил его инспектор. — Деньги при купле-продаже через банковскую ячейку шли. А их оттуда забрать можно только через время.
— Да знаю я! Это как раз и ответ, для чего тётку твою в лесополосе, сразу после продажи жилья, не прикопали. Деньги вынуть. Сам же утверждал, что она не помнит ничего. Кто знает, в каких местах старушка побывать за полгода до смерти успела? Красиво люди работают, понимаешь? Ни один суд ничего не докажет!
Антон вскинулся.
— Так ты хочешь сказать...
— Да! Нужно искать дом престарелых или домик на отшибе, где этих старичков держат! Накачивают, видно, дерьмом всяким медицинским до состояния овоща и внушают по мере необходимости разные задачи.
Инспектор, волнуясь, тоже закурил.
— Тогда почему тётя Люда полгода прожила? Деньги изымаются раньше.
— Может, убивать не хотят. Ей лет сколько было? Много. Вот и ждали, пока умрёт, чтобы грех на душу не брать. Убийство — криминал, как ни крути, а наши клиенты кодекс чтят. Ну сколько стоит содержание старичка в беспамятстве? Или очень дорого, если по правилам, или полмиски каши в день и надзиратель с уколами, если нужно. Сущие копейки! Люди пожилые — сердечно, прочие болячки, песок вовсю сыпется — сколько им осталось? Да и в случае грандиозного шухера всегда можно предъявить или живое, пускающее слюни тело, или заключение судмедэксперта. Нормальное, без липы. Законно всё! Почти...
Антон пожевал губами, обдумывая услышанное.
— Предлагаешь проверить заключения о смерти и выяснить, откуда привозили тела?
— Нет, — Иванов отрицательно покачал головой. — Очень легко может фигня выйти. Есть вариант проще и эффективнее.
— Какой?!
Вместо ответа помощник подошёл к холодильнику (совещание происходило традиционно на Ивановской кухне) и крикнул:
— Маша! Помощь нужна!
Домовая себя ждать не заставила.
— Что, мальчики?
— Машуля, а ты можешь среди бездомных домовых клич кинуть?
Девушка подобралась, ревниво глядя на Сергея.
— Зачем?! Что удумали, изверги? Опять выборы?..
— Нет. То есть да. Конкурс...
— А я значит, уже...
Кицунэ упёрла руки в бока, недобро посматривая на парней. Казалось, из ноздрей домовой сейчас пойдёт пар. Сотрудники Департамента Управления Душами непроизвольно съёжились. Они знали совершенно точно — Машка в гневе страшна.
— Да как ты могла подумать? — начал успокаивать её Иванов. — Нам по работе нужно...
И подробно рассказал ей все свои выводы, а после дополнил.
— У нас на турбазе пустые домики есть? Есть. Вот и пусть будет приз тому, кто найдёт старичков. Вы ведь, домовые, между собой постоянно общаетесь и пройти можете почти куда угодно. Нашедшему — трудоустройство и достойное обеспечение.
Антон раскрыл рот в восхищённом удивлении.
— Точно...
Настал черёд призадуматься кицунэ. Она размышляла минут пять, нервно покусывая губу и теребя край топика. Наконец выдала.
— Мысль богатая. Мы такие... в случае нужды всю область прошерстим мелким гребнем, на изнанку вывернем. Но реализацию я возьму на себя. Тут изначально подбор кадров нужен, — и, глядя на удивлённые лица парней, пояснила. — Каждый участвующий в конкурсе домовой должен пройти предварительный отбор. Чтобы не пьянь подзаборная или забулдыга какой... Толика везения может нехорошо пошутить, свезёт пропойце какому, а заднюю потом не дашь. Не переживайте, благонравных и поведения трезвого кандидатов в избытке будет. На себя отсев беру. Не с бору да с сосенки же набирать...
На том и порешили. Результат нарисовался уже к вечеру следующего дня.
Около шести вечера Маша втолкнула в дверь запуганного, ростом с табуретку, трясущегося мужичка, заросшего нечёсаной бородой до самых глаз. Он постоянно переминался с ноги на ногу и жутко робел, глядя снизу-вверх на начальственные рожи Швеца и Иванова.
— Говори! — повелительно приказала домовая, подталкивая его в спину.
— Так... это... значится... оно... нашёл... сполнил, так сказать... — заблеял нечисть.
— Да не мямли ты! — рявкнул инспектор. — Дело говори!
— Я... это... и говорю... Сполнил, как велено...
Серёга мысленно вздохнул, настраиваясь на долгий, однообразный разговор.
— Не бойся, — девушка ласково посмотрела на перепуганного мужичка и дала ему пряник, делать которые она была большая мастерица. — Не обманут.
— Благодарствуем, — угощение исчезло в кармане старенькой рубашонки. — Я и говорю... — в третий раз начал гость. — Нашёл я, где старичков удерживают. Таперича как быть?
До парней дошло, чего от них хочет домовик — подтверждений обещания. Слухи, конечно, слухами, однако хочет он убедиться в их правдивости; гарантий хочет, хитрец.
— Если твои слова окажутся правдой — получишь в управление дом на турбазе. Слышал об этом?
Бородёнка раздвинулась немного, обозначая улыбку.
— Слыхивал, как не слыхивать... Они ить, ироды, как в права вошли, так и не объявились ни разу. А обчество страдает. Шутка ли, столько домовиков — и сразу ловко пристроились! Другим тоже охота в тепле и уважении обитать...
Глаза кицунэ недобро сузились.
— Ты губу не раскатывай! Получишь место — и тебе молчать в тряпочку придётся! Думаешь, почему твоих приятелей словно корова языком слизала? Вякнешь лишнее — и всё! Пинок под зад схлопочешь. Счастье — оно такое, шума и суеты не любит! Не хватало нам со всей страны бездомных привечать...
Мужичок занервничал, затрясся.
— Да нешто я не понимаю? И сразу сказано было, всем, честь по чести, что дом то свободный один. Кто первый — тот и молодец! Так что зря ты, хозяюшка, меня коришь. Не без понятий мы, разумение имеем...
Домовой ещё долго извинялся, приводил невнятные аргументы в защиту собственной несообразительности, пытался даже слезу пустить, кланялся в пояс, причём почему-то Машке. Насилу успокоили и заставили приступить к докладу.
Если сделать выжимку из полуторачасового, донельзя путаного, рассказа, то выходило следующее: недалеко от границы города, в довольно укромном закутке, расположился частный дом престарелых от какого-то благотворительного общества. Живёт там сейчас семь или восемь старичков, неходячих. Из обслуги — директрисса, медсестра и сторож — угрюмый, нелюдимый мужик, весь покрытый старыми татуировками. Место запущенное до крайности, с прогнившими от времени полами и ободранными стенами. В тонкости мужичок не вникал, но твердил однозначно: «Людям там плохо. Обеспамятели, горемычные. Лежат, под себя ходют».
— Ещё такие богадельни имеются? — уточнил Антон.
— Нет. Одна на область, — уверенно ответила девушка. — Про другие не слышали.
Домовой согласно закивал головой.
— Понятно. Адрес покажешь? — спросил Иванов и, предвидя стандартный поток вопросов, счёл нужным разъяснить. — Если не соврал — дом твой. Нюансы Маша тебе, как я понял, уже разъяснила.
— Как не показать? Покажу. Мы порядок знаем, на том и стоим...
... Через час приятели вглядывались в старое здание барачного типа, затерявшееся среди высоких, неухоженных деревьев. Оно действительно расположилось на задворках, в конце размытой дождями грунтовки, не знаешь — не найдёшь.
— Думаю, идти и беседовать с начальством — лишнее. Спугнуть можем. Предлагаю упростить. Ты, Антоха, проникни внутрь и осмотрись. Дальше поглядим, в какую сторону дело двигать, — спокойно, сосредоточенно заявил Сергей.
— Согласен. Жди здесь.
Швец вернулся через полчаса с каменным лицом.
— Ну, что? — нетерпеливо спросил помощник.
— Жуть. Смертью пахнет. И мочой. Две старушки и старик. Лежат словно овощи, слюни пускают. Ни уток, ни белья постельного. Одни матрацы зассаные. Даже лампочки нет.
— Документы глянул?
— Да. И в архив попал. Дела посмотрел. Мы по адресу заявились. Здесь тётя Люда последние деньки доживала.
— Вот тебе и полный пансион... — пробормотал Иванов.
— Что? — не понял инспектор.
— Ничего. Разнести эту шарашкину контору очень хочется.
— Эт точно... Да! Чуть не забыл! Все бумаги красиво оформлены. Папки толстые, что твоя Мурка. Заявления от пенсионеров на проживание меня особенно заинтересовали. Там весь текст на компьютере набран, а даты от руки написаны. У тёти Люды заявление концом марта оформили, а у другой женщины вообще без даты.
— Дай угадаю: она пока живая и сделка не закрыта. Как бабки заберут — так и впишут. Ловко получается! Случись что — приняли на попечение несчастную в одних подштанниках, про проданную недвижимость знать ничего не знаем. Ищите на здоровье. Может, на остановке сумочку с нажитым забыла. Склероз... — Серёга вскинулся. — Начальник! Я покомандую, если ты не против.
Швец равнодушно пожал плечами.
— Да на здоровье.
— Тогда давай завтра ты, в невидимом режиме, тут подольше покрутишься, послушаешь разговоры администрации, а я на подхвате побуду. Сдаётся мне, недолго следить придётся...
— Лучше дома сиди, чтобы тебя искать по всему городу не пришлось.
— Замётано.
* * *
Весь следующий день Иванов провёл как на иголках. Никуда не ходил, ничего не делал. Лишь метался, словно зверь в клетке, по комнате и каждую минуту посматривал на часы. Время тянулось медленно. Чертовски медленно.
Нервным напряжением прониклась и домовая. Она громче обычного гремела посудой, не смотрела любимые комедийные сериалы, беспрерывно протирала кухонную мебель.
Почти не разговаривали.
Антон появился около семи вечера. Отказавшись от чая и даже не схватив сигарету, он начал рассказ.
— Интереснейшее местечко. Не врал карлик бородатый. Там действительно из постоянной обслуги три человека, только вот в ролях домовик ошибся. Директрисса на самом деле зиц-председатель. По факту она гибрид уборщицы с санитаркой, куховарит ещё. Мужик, с судимостями который — муж её. Сторожем подвизается. Живут там же, в боковой комнате. Работу работают так себе, лениво. Зато в другом преуспели. Среди бела дня, прямо на столе он её, горемычную... — у Швеца округлились глаза от воспоминаний. — Я такого и не видел никогда. Но умеет бабу порадовать тот синяк, не отнять.
— Ближе к делу, — выдернул инспектора из воспоминаний Серёга. — В блуде нужно быть участником, а не зрителем.
Призрак мечтательно чмокнул губами, но далее в подробности отношений персонала разрабатываемого заведения вдаваться не стал.
— Медсестра, по факту, всем заправляет. Уколы делает, бумаги пишет, указания раздаёт. И её слушают! Даже сиделец пикнуть не смеет!
— Что за уколы — рассмотрел?
— Нет. Не смог. В сейфе держит, и пустые ампулы туда же сразу прячет. Наверняка говнище психиатрическое какое-нибудь. Не суть. Интересна тётка в другом. Первое — под описание сотрудницы фонда она вполне подходит, хоть оно и размытое донельзя. Второе — за весь день ей звонили трижды. Два вызова — муж. А вот третий, — Антон победно посмотрел на подчинённого. — Странный донельзя. Медсестра доклад делала о состоянии дел. Кому — не знаю, но говорила вежливо, подобострастно. Однако номерок из входящих переписал, когда она вышла по делам из своего закутка, забыв звонилку на столе. Некая «Хозяйка».
Ни говоря ни слова, Иванов сбегал к тумбочке, где хранил старый кнопочный телефон с левой симкой.
— Давай номер! Послушаем, кто ответит.
— А не спалимся? — усомнился инспектор. — Может, попробуем за прослушку договориться?
Серёга хмыкнул.
— Антоша! Как ты себе это представляешь? С кем договариваться собрался? Компетентные органы в лучшем случае пошлют, а неофициально — так только в кино можно. В реале сумасшедших денег стоит, и ещё попробуй найди — кому дать.
Швец не сдавался. Добытый из кармана листок, с номером «Хозяйки», он сжал в кулаке, нервно посматривая на коллегу.
— И что тебе даст этот звонок? Скажешь: «Здравствуйте, а не вы ли старичков умучиваете, гребя их недвижимость под себя?» Или песенку споёшь?
Вмешалась кицунэ.
— Мальчики, не ссорьтесь! Серёжа прав — позвонить нужно. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что номер не разовый. Иначе долго вокруг да около ходить будете. Я наберу. Представлюсь сотрудницей интернет-магазина на холодном обзвоне. Таких звонков пруд пруди. Если женщина ответит — предложу лазерную эпиляцию. Если мужчина — скидку на поход в бар «Вкусное пиво» в городе Владивостоке. По любому пошлют, однако хоть образец голоса будет. Тут же запись звонка есть?
Ошарашенный Машкиной решимостью помощник только и смог, что утвердительно кивнуть головой.
Домовая выдернула бумажку из рук Швеца и уверенно набрала записанные цифры, заранее включив громкую связь.
— Алло... — ответил голос. Знакомый донельзя.
Девушка лихо отбарабанила какую-то белиберду, где фигурировали малопонятные для представителей сильного пола термины «шугаринг», «пилинг», «мезотерапия» и прочие заумные наборы звуков.
В ответ кицунэ вежливо поблагодарили за информацию, отказавшись от всего перечня услуг. Связь прервалась.
— Анна Павловна... — обалдело протянул Серёга.
— Тётя Аня... — выдохнул Антон.
* * *
Полчаса, может больше, сидели в тишине. Сигареты тлели одна за одной, с дымом уже не справлялось даже открытое настежь окно.
— Зачем? — начал инспектор. — Зачем ей это? Я, когда в том доме был, по соседним помещениям пробежался, благо возможность имею. Зимний дворец отдыхает. У её сына наверняка денег — хоть в макулатуру сдавай и на вырученные средства Сочи выкупай. С загородными пансионатами и чурчхелой на рынке. И останется ещё. Всюду картины, фотографии с президентом, где они за руки держатся, золото кругом. Им эти квартиры — даже не смешно...
Серёга пребывал в не меньшей растерянности. Старушка-злодейка, как любят говорить завистники, и так зажилась. В её годы правнуков на фотографиях рассматривают или на даче наблюдают из тени, у кого из соседей укроп выше. На худой конец жилконтору кляузами достают. Но бабка -«чёрный риелтор» — нонсенс. Однако факты штука упорная. Оба из динамика слышали один и тот же голос.
— Хрен его знает. Может, скучно стало на старости лет и нашло на пенсионерку в преступного гения поиграть. Или иное что... Голову нет смысла ломать. Колоть бабульку надо! До самой ж... Только...
— Что «только»?
— Только надо заранее продумать, куда из того домика старичков пристраивать. Возвращаться ведь некуда. Квартирки тю-тю. А им уход нужен. Доктор, опять же... Вряд ли официальный ход этой истории дать получится. Сразу адвокаты сыночки набегут, и финансовая смазка для госслужащих рекой потечёт. Отмажутся, как пить дать... А про беспомощных людей никто и не вспомнит.
— Да, дела...
Снова задумались. Проблема действительно оказалась сложной.
— А если в газету статейку черкнуть про эту богадельню? — нерешительно предложил инспектор.
— Нет. Бесполезно. Соцсети — пять минут бурления, потом снова гладь с мелким срачем или новая сенсация. Журналистам написать — мелко. Этой братии кровькишки с картинками из разных ракурсов подавай. Телевидение — те бесплатно и в сортир не ходят. Один вариант — всеми правдами и неправдами возвращать бабло, а на него потерпевших в действительно приличное место перевести. Так что давай мыслить, как нам это провернуть... На крайний хрен за свой кошт что-нибудь придумаю. Я ж теперь буржуй! — грустно улыбнулся Иванов.
— Есть вариант... — теперь уже загадочно ответил Швец.
* * *
Они сидели на кухне и пили каждый своё. Серёга — липовый чай, Антон — купленный загодя запасливым помощником ром. Курили сигары, вдумчиво пуская в потолок клубы густого, ароматного дыма. Праздновали, одним словом.
— И как? — лениво, цедя сквозь зубы, поинтересовался Иванов. Не то чтобы ему было не интересно, но расслабленная атмосфера обязывала не спешить.
— В ажуре, — так же томно, с ленцой, ответил Антон. — Всё путём.
— И?.. — подтолкнул приятель.
— Да ничего такого, обыденно прошло... Пришёл ночью в гости, когда Анна Павловна уже спать собиралась, и устроил ей полтергейст со звуковыми эффектами. Нагнал жути. Она баба хоть и кремень со старой закалкой, однако, когда ночью зеркало лопается и расчёска летает перед носом — кто хочешь занервничает. Не поверишь! Креститься начала и «Отче наш» бормотать! Только слова постоянно путала...
— Не томи. — влезла в рассказ Маша. — Я страсть как такие истории обожаю.
— Ага... Короче, потом явился я ей в образе тёти Люды и давай жечь её чёрное сердце глаголом! «Покайся!.. Не будет тебе прощения!.. Ты проклята, и потомство твоё...» — на этом она и сломалась. Всё, как всегда, оказалось просто до безобразия. Сыночка её в солидных годах, сразу уточню — не помню его, женился на молоденькой и составил в пользу сисястой пигалицы завещание. По всей форме — ни один суд не опровергнет. Старую жену и детишек (под тридцатник каждому) — побоку. Живите, мол, как хотите. Крепкий мужик, как я понял. Упёртый в своих заблуждениях. И богатый до одури.
Родня завыла, попыталась себе хоть какое-то обеспечение выбить — в холостую. Любовь глаза затмила человеку. Все в сад! Лбы взрослые — работать идите!
И вот тут мамаша его и подключилась. До беспамятства она внуков обожает. Если знаешь — Анна Павловна всю жизнь в отделе кадров просидела на одном очень секретном заводе.
Серёга кивнул. Швец, удивлённо хмыкнув, продолжил:
— И с возрастом в маразм не впала. Всех помнит, включая анкетные данные и состав семьи. Профессионалка, ничего не скажешь! И вот пришла ей мысль обеспечить материально брошенную семью, дармоедов этих...
Нашла бабёнку, бывшего психиатра, за долю малую на всё согласную. Подкидывала адреса. Та, как вы поняли, по ним и ходила, прикрываясь всякими несуществующими организациями, а Анна Павловна со своей стороны потенциальных жертв навещала и тоже приседала на уши по полной программе. Вдвоём окучивали. Старички велись и подписывали необходимые бумаги. Они люди советской закалки, а наша клиентка у них в большом авторитете по прошлым временам была. Верили ей, в общем, как в линию партии и правительства.
И дом престарелых она придумала. Сыночку в уши напела про благое дело — он с документами и помог. Обзавелись обслугой, бывший психиатр там рулить начала, медсестрой устроившись. Надеюсь, нет нужды объяснять, что при такой «крыше» туда ни одна проверка не совалась?
— Нет, — дружно закивали помощник и кицунэ. — А почему не убивали? К чему такие сложности?
— Я об этом тоже долго думал, а спросить не догадался тогда. Наверное, из-за того, что со всеми обманутыми тётя Аня проработала почти всю трудовую жизнь. Рука не поднялась. Старые воспоминания и всё такое... Да и жить она по закону смолоду привыкла, несмотря ни на что. Не поверите, бабка искренне думала, что её клиентам в той богадельне не так и плохо! Разок туда с проверкой съездила; посмотрела, что к чему, и с тех пор свято верила в трёхразовое питание и домино вперемешку с телевизором по вечерам. Даже дурь кололи якобы исключительно из добрых побуждений «сон золотой, болячки не беспокоят, сказка просто». Бред, конечно. И ежу понятно — чтобы пенсионеры нытьём не беспокоили. Гниды...
— А как они деньги забирали?
— Просто. В нужный момент жертву слегка в себя приводили и везли в банк. Анна Павловна рядом. Две древние старушки — подружки, одна совсем ослабела, еле мямлит — кто откажет? Документы и прочая лабуда — настоящие. Вот как-то так.
Серёга встал, потягиваясь.
— Недоговариваешь ты, Антоха. Вот так, запросто, такую старушенцию расколоть, зеркалом и расчёской — не верю.
Инспектор похлопал в ладоши.
— Молодец, соображаешь. Конечно, усиливать эффект пришлось. Сам показался и представился, а после и Печать предъявил. Поверила. Не сомневайся. Я ей её к голове приложил — тут кто хочешь сомневаться перестанет. И не за себя она испугалась — за внуков. Соврал я, — Швец прищурился, глядя кончик сигары. — Не хорошо это, но пришлось. Сказал, что прокляну всю её родню и лично подсуечусь, чтобы они в ад попали. Если...
— Если? — выдохнула Маша, слушая рассказ с приоткрытым от любопытства ротиком и округлившимися глазами.
— Если она не обеспечит всем обманутым достойную старость. Тётя Аня, скрепя сердце, согласилась. И не обманет, я прослежу. А «внучки» пусть идут учиться честно зарабатывать себе хлеб насущный.
— А не обманет? — недоверчиво уточнил приятель. — Старенькая, ей пофиг.
— Не пофиг! Если кинет — найму самого отмороженного беса и у неё голова в холодильнике окажется. Помнишь прикол?!
— Да...
— И рапорт Карповичу такой накатаю, что в Аду думать ещё будут, какое наказание прописать. Стандартные муки детским аттракционом покажутся!
— Ну... допустим. А с остальными что?
Швец вкусно глотнул из своего бокала, удовлетворённо причмокнув.
— Хороший напиток. Ласковый... С обслугой и медсестрой — ничего. Им на Суде всё припомнят. «Каждому воздастся по делам его!» — неточно процитировал он. — По самые гланды воздастся... Ну и старушке велел накрепко провести работу по декриминализации личного состава. Она сможет, поверь...
Однако помощнику было не по себе. Что-то грызло изнутри парня, беспокоило. Наконец он смог сформулировать свои неясные сомнения.
— Удивительно получается. Я почти ничего и не делал. Так, пару раз прогулялся. Первое наше дело, где носиться не пришлось. Только болтали.
Антон снисходительно посмотрел на подчинённого.
— Это же хорошо! Нормальный опер думает, а не бегает. В этом и прелесть толковых сотрудников. Не заморачивайся, в общем... Ну, за нас!
В воздух поднялись бокал и кружка с остатками чая, парни чокнулись, а Маша довольно улыбнулась.
«Интересно, про маму он узнал или нет? — укусила неприятная мысль Иванова. — Или злодейка всё же соврала?»
