Глава 14
Графиня сдержала обещание (или исполнила угрозу) – отправила Марка знакомиться с Барраяром в сопровождении Элен. Следующие недели были наполнены экскурсиями по Форбарр-Султану и окрестностям. Уклон у них был культурно-исторический. В программу вошел даже тур по императорскому дворцу. К глубочайшему облегчению Марка, Грегора в тот день дома не оказалось. Похоже, они побывали во всех музеях столицы. Элен протащила его по двум десяткам колледжей, академий и технических институтов. Марк облегченно вздохнул, убедившись, что не каждое учебное заведение на Барраяре готовит военных. Самыми крупными и популярными оказались Сельскохозяйственный и Технический институты округа Форбарра.
Элен держалась с Марком очень официально. Что бы она ни испытывала, впервые за десять лет оказавшись на родной планете, ее чувства надежно хранились под маской. Марк заподозрил, что напряженная программа экскурсий рассчитана специально на то, чтобы Элен не пришлось говорить. Паузы она заполняла лекциями. Он уже начал жалеть, что не попытался наладить отношения с Айвеном: может, кузен повел бы его по пивнушкам – ради разнообразия.
Но как-то вечером все переменилось: граф неожиданно вернулся в резиденцию и объявил, что они отправляются в Форкосиган-Сюрло. Уже через час Марк со всеми пожитками оказался в флайере вместе с Элен, графом и телохранителем Пимом – и они понеслись на юг, в загородное поместье Форкосиганов. Графиня осталась дома. Наконец вдали показались Дендарийские горы – темное пятно на фоне ночных облаков и звезд. Они облетели тускло поблескивающее озеро и приземлились на склоне холма, перед большим каменным домом. В окнах горели огни. Из второго флайера незаметно высадилась охрана.
Была почти полночь, и граф ограничился тем, что быстро провел Марка по дому, оставив его в комнате для гостей с видом на уходящую к озеру лужайку. Оставшись наконец в одиночестве, Марк облокотился на подоконник и устремил взгляд в темноту. На другом берегу озера мерцали огни деревни.
«Зачем вы меня сюда привезли?»
Форкосиган-Сюрло – самое уединенное поместье. Если его допустили сюда, значит ли это, что он успешно прошел какое-то испытание? Или Форкосиган-Сюрло и есть испытание?
Его разбудили косые лучи утреннего солнца. Вчера ночью слуги развесили в гардеробе его самую неофициальную одежду. Марк отыскал ванную, умылся, оделся и отправился на поиски живых. Домоправительница на кухне отправила его на улицу искать графа, даже не предложив завтрак.
Он пошел по вымощенной гравием дорожке к купе земных деревьев, чья характерная зеленая листва уже начала пестреть с приближением осени. Большие деревья, очень старые. Граф и Элен оказались неподалеку, в обнесенном стеной садике, который теперь служил семейным кладбищем Форкосиганов.
Брови Марка изумленно поползли вверх. Граф надел самый торжественный синий мундир. Элен была в дендарийском сером бархате с серебряными пуговицами и белыми лампасами. Она сидела на корточках у небольшой бронзовой курильницы. Горели бледно-оранжевые язычки пламени. В позолоченном солнцем утреннем тумане поднималась тонкая струйка дыма. Марк понял, что это – возжигание усопшему, и неуверенно остановился у чугунной калитки.
Элен поднялась. Они с графом негромко переговаривались, пока остатки возжигания не обратились в пепел. Спустя несколько секунд Элен сделала из ткани прихватку, сняла курильницу с треножника и вытряхнула на могилу серые и белесые хлопья. Протерев бронзовую чашу, она убрала ее в коричневый с серебром мешочек. Повернувшись к озеру, граф увидел стоящего у калитки Марка и приветственно кивнул, не приглашая зайти – но и не приказывая убираться прочь.
Еще что-то сказав графу, Элен вышла из обнесенного невысокой стеной сада. Граф отдал ей честь. Проходя мимо Марка, она любезно кивнула. Лицо у нее было очень серьезным, но Марку показалось, что теперь оно не такое напряженное и застывшее, как раньше. Граф поманил Марка к себе. Чувствуя одновременно любопытство и неловкость, Марк прошел через калитку, и под ногами захрустел гравий.
– Что… происходит? – наконец спросил он. Слова прозвучали довольно легкомысленно, но, кажется, графа это не задело.
Граф Форкосиган кивком указал на могильную плиту: «Сержант Константин Ботари». Даты. И еще одно слово: «Фиделис» – верный.
– Я выяснил, что Элен никогда не приносила возжигание отцу. Он восемнадцать лет был моим телохранителем, а до того служил под моим командованием в космических силах.
– Телохранитель Майлза. Это я знал. Но его убили раньше, чем Гален начал мое обучение. Гален на нем не останавливался.
– Напрасно. Сержант Ботари много значил для Майлза. И для всех нас. Ботари был… непростым человеком. По-моему, Элен так с этим и не смирилась. Ей нужно научиться как-то принимать его, чтобы жить в мире с самой собой.
– Непростым? Насколько мне известно, он был преступником.
– Это очень… – Граф помедлил. Марк ожидал услышать «несправедливо» или «неправильно», но в конце концов граф добавил: – Неполно.
Они стали ходить по кладбищу: граф провел для Марка экскурсию. Родственники и вассалы… Кто такой майор Эмор Кливи? Марк вспомнил бесконечные музеи. История Форкосиганов повторяла историю Барраяра. Граф показал могилу отца, матери, брата, сестры, деда и бабки. Надо полагать, все, кто умер раньше, покоились в прежней столице округа Форкосиган-Вашнуй и цетагандийские захватчики расплавили их вместе с городом.
– Я буду лежать здесь, – сказал граф, глядя на спокойное озеро. Утренний туман уже поднялся, и солнце светило ярче. – Не хочу оказаться на императорском кладбище в Форбарр-Султане. Отца хотели похоронить там. Мне пришлось выдержать бой, хотя в завещании была четко выражена его воля.
Он кивнул на камень. «Генерал граф Петер Форкосиган». И даты. Очевидно, граф одержал верх. Вернее, оба графа.
– Здесь прошли мои самые счастливые дни, когда я был маленьким. А потом – свадьба и медовый месяц. – По его лицу промелькнула страдальческая улыбка. – Майлз был зачат здесь. Так что в каком-то смысле и ты тоже. Осмотрись. Вот ты откуда. Когда мы позавтракаем и я переоденусь, я еще тебя здесь повожу.
– А. Так… э-э… значит, никто еще не ел.
– Перед возжиганием принято поститься. Я подозреваю, что именно поэтому возжигание устраивают на рассвете.
Граф улыбнулся.
Здесь графу больше ни для чего не мог понадобиться великолепный дворцовый мундир, а Элен – дендарийский парадный. Они взяли их с собой именно для этой цели. Марк посмотрел на свое неверное отражение в начищенных до блеска сапогах графа. Из-за выпуклой поверхности он казался карикатурно толстым. Так он будет выглядеть в будущем?
– И мы все прилетели сюда для этого? Чтобы Элен могла совершить обряд?
– Отчасти.
Звучит пугающе. Марк пошел следом за графом, испытывая непонятную тревогу.
Завтрак подали на освещенную солнцем террасу. Цветущие кусты окружали ее со всех сторон, оставив свободной только сторону, открывавшуюся на озеро. Граф переоделся в черные брюки от старой полевой формы и широкую куртку с поясом. Элен к завтраку не вышла.
– Она решила прогуляться, – объяснил граф. – И мы сделаем то же.
Марк благоразумно положил в корзинку третью булочку.
Уже очень скоро он обрадовался своей выдержке: граф повел его вверх по холму. На вершине они остановились передохнуть. Вид на длинное озеро, извивающееся между холмами, вполне заслуживал остановки. По другую сторону холма оказалась небольшая долина со старой каменной конюшней и ухоженными пастбищами, покрытыми по-земному зеленой травой. По пастбищу бродило несколько упитанных лошадей. Граф провел Марка вниз, к изгороди, и облокотился на нее.
– Вон тот большой чалый – конь Майлза. В последние годы он немного заброшен. Даже когда Майлз бывал дома, у него не всегда находилось время поездить верхом. Чалый всегда прибегал на зов Майлза. Удивительно было смотреть, как этот крупный ленивый конь встает и мчится. – Граф помолчал. – Может, попробуешь?
– Что? Позвать коня?
– Мне любопытно посмотреть. Заметит ли конь разницу? Голоса у вас… по-моему, очень похожи.
– Меня на это натаскивали.
– Его зовут… э-э… Дурачок. – В ответ на удивленный взгляд Марка граф добавил: – Ласковое прозвище.
«Его зовут Толстый Дурачок. Вы это подредактировали. Вот!»
– И что я должен делать? Стоять и кричать: «Дурачок, Дурачок, сюда»?
Он и сам уже чувствовал себя дураком.
– Три раза.
– Что?
– Майлз всегда повторял его имя три раза.
Лошадь стояла на другой стороне пастбища, навострив уши и глядя на них. Марк набрал побольше воздуха и с великолепным барраярским выговором позвал:
– Дурачок-Дурачок-Дурачок, сюда! Дурачок-Дурачок-Дурачок!
Лошадь фыркнула и затрусила к изгороди. Нельзя было сказать, что она мчится, но она и вправду пару раз взбрыкнула. Подскакав, она брызнула потом на Марка с графом и навалилась на изгородь, которая застонала и прогнулась. При ближайшем рассмотрении конь показался чудовищно большим. Марк поспешно отступил.
– Привет, старина. – Граф потрепал коня по холке. – Майлз всегда дает ему сахар, – сообщил он.
– Тогда неудивительно, что к нему мчатся! – возмутился Марк. А он-то решил, что опять имеет дело с эффектом «любовь к Нейсмиту»!
– Да, но мы с Корделией тоже даем ему сахар, а к нам он не бежит. Он просто подходит – неспешно так.
Конь уставился на Марка в полном недоумении. Вот и еще одна душа, которую ты предал тем, что ты – не Майлз. Две другие лошади тоже подошли, словно ревнуя. Марк затравленно спросил:
– А вы не принесли сахару?
– Ну… вообще-то да, – признался граф и, достав из кармана штук шесть белых кубиков, вручил Марку. Марк осторожно положил их на ладонь и с опаской протянул руку. Пронзительно заржав, Дурачок прижал уши, куснул соперников и потом скромненько собрал сахар большими мягкими губами, оставив у Марка на ладони след травянисто-зеленых слюней. Марк попытался обтереть ладонь об изгородь, глянул исподтишка на брюки и стер остальное о лоснящуюся лошадиную шкуру. След на шее коня казался давним шрамом. Дурачок боднул Марка, и он отошел подальше. Граф восстановил порядок в толпе, пару раз крикнув и раздав всем шлепки – «Ага, точь-в-точь барраярская политика», – и позаботился, чтобы двое опоздавших тоже получили сахар. А потом вытер руки о штанины, ничуть не смутившись.
– Не хочешь прокатиться на нем? – предложил граф. – Хотя в последнее время на нем не ездили, так что он может быть немного игрив.
– Нет, спасибо! – поспешил отказаться Марк. – Может, в другой раз.
– А!
Они пошли вдоль изгороди, а Дурачок тащился за ними по другую сторону, пока на углу не потерял последнюю надежду. Он заржал, когда они уходили, – потрясающе печально. Марк ссутулился, словно от удара. Граф улыбнулся, но, наверное, улыбка далась ему с трудом.
– Старику уже за двадцать. – Граф оглянулся через плечо. – Для лошади – немало. Я начинаю понимать его чувства.
Они шли к лесу.
– Тут есть дорожка для верховой езды… Она выходит туда, откуда виден дом. Мы, бывало, устраивали там пикники. Хочешь посмотреть?
Пеший переход. Марку совсем не хотелось идти, но он уже отверг предложение проехаться верхом. Отказываться во второй раз он не смел: граф может решить, что он… замкнут.
– Хорошо.
Вокруг не было видно ни охранников из Службы безопасности, ни графских телохранителей. Граф приложил немало усилий, чтобы они оказались вдвоем. Марк напрягся. Приближается доверительный разговор.
Когда они оказались на опушке, под ногами зашуршали первые опавшие листья. Запах тления почему-то казался приятным. Но шорох шагов все же не заполнял молчания. Несмотря на внешнюю непринужденность, граф был явно напряжен. Марк не выдержал:
– Графиня заставила вас это сделать. Так?!
– На самом деле – нет, – ответил граф. – Да.
Ужасно противоречивый ответ – и, вероятно, честный.
– Вы когда-нибудь простите людей Бхарапутры за то, что они застрелили не того адмирала Нейсмита?
– Наверное, нет.
Граф говорил спокойно, без обиды.
– Если бы все случилось наоборот – если бы снайпер прицелился в того коротышку, что стоял левее, – Имперская служба безопасности искала бы сейчас мою криокамеру?
И вообще, выбросил бы Майлз рядовую Филиппи, чтобы положить на ее место Марка?
– Поскольку в этом случае представителем Службы безопасности там был бы Майлз, то, полагаю, ответом будет «да», – негромко ответил граф. – Раз я сам с тобой не встречался, то мой интерес, вероятно, был бы несколько… академическим. Но твоя мать все равно не дала бы никому покоя, – задумчиво добавил он.
– Да уж, давайте будем друг с другом честными, – горько сказал Марк.
– На другой основе ничего надежного не построишь, – холодно ответил граф. Марк вспыхнул. Он не мог не согласиться.
Дорога сначала шла вдоль ручья, потом – вброд через ручей, а потом взяла круто вверх по склону оврага. Какое-то время она, слава Богу, шла по ровной местности, петляя между деревьями. То тут, то там виднелись небольшие препятствия для лошадей, которые при желании можно было и обойти. Почему он так уверен, что Майлз всегда выбирал прыжок?
Лес дышал каким-то древним покоем: пятна солнечного света, высокие, привезенные с Земли деревья и исконно барраярский кустарник создавали иллюзию полной уединенности. Если не знать о терраформировании, можно подумать, что вся планета – вот такая безлюдная пустыня. Они свернули на более широкую дорогу и пошли рядом.
Граф облизнул губы.
– Кстати, о криокамере.
Марк вскинул голову, как та лошадь, когда почуяла сахар. Служба безопасности ему ничего не говорила, граф ему ничего не говорил. Чуть не сойдя с ума от информационного вакуума, он в конце концов сломался и начал мучить расспросами графиню. Но даже она смогла сообщить только об отрицательных результатах. Сейчас Служба безопасности могла назвать уже более четырехсот мест, где криокамеры не было. Неплохо для начала. Четыреста спишем – остальная Вселенная в уме. Невозможно, бесполезно, глупо…
– Служба безопасности ее нашла.
Граф потер щеку.
– Что?! – Марк резко остановился. – Они ее вернули? Все позади! И где они… Почему вы…
Он вдруг осекся. Видимо, есть причина тому, что граф не сказал об этом сразу. И кажется, ему не очень-то хочется узнать, что это за причина. Лицо у графа было безрадостное.
– Она была пустая.
– Ох… Как… Не понимаю. – Он представлял себе множество вариантов развития событий, но такого – никогда. Пустая?! – Где?
– Агент Безопасности обнаружил ее в прейскуранте компании по продаже медоборудования на Ступице Хеджена. Пустую и заново отлаженную.
– И они уверены, что это именно она?
– Если номера, которые передала нам капитан Куин, правильные, то – да. Агент – один из самых наших талантливых ребят – просто без шума ее купил. Сейчас ее на курьерском корабле везут на Комарру для тщательного анализа. Не думаю, чтобы там осталось что анализировать.
– Но это улика. Наконец-то у нас есть подсказка! Компания должна вести учет, мы сможем проследить ее историю до… до…
До чего?
– И да, и нет. Цепочка обрывается на следующем же звене. Независимый поставщик, у которого они ее приобрели, похоже, принимал краденое.
– С Архипелага Джексона? Но ведь это сильно сужает область поиска!
– Гм-м. Не следует забывать, что Ступица Хеджена – действительно центр. Вероятность того, что криокамера с Архипелага Джексона была направлена в Цетагандийскую империю, а потом через Ступицу Хеджена обратно, не слишком велика… но существует.
– Нет. Вопрос времени.
– По времени это трудно, но возможно. Иллиан просчитал. Временное ограничение сводит район поиска всего к… девяти планетам, семнадцати станциям и всем кораблям, которые находятся в полете между ними. – Граф поморщился. – Мне почти хочется, чтобы это оказался цетагандийский заговор. По крайней мере я был бы уверен, что гем-лорды знают или догадываются о ценности содержимого. Самое страшное – если камера попала в руки мелкого джексонианского воришки, который просто выкинул содержимое, чтобы перепродать оборудование. Мы заплатили бы выкуп… В десятки раз больший, чем стоимость криокамеры, за одно только тело. За Майлза… Сколько бы ни запросили. Меня просто сводит в ума мысль, что Майлз гниет где-то просто по ошибке!
Марк прижал ладони к вискам.
– Нет… Это безумие… безумие. У нас есть уже оба конца – не хватает только середины. Норвуд… Норвуд был предан адмиралу Нейсмиту. И он был сообразителен. Я видел его – недолго. Конечно, он не рассчитывал на то, что его убьют, но он не стал бы отправлять криокамеру наугад. – Уверен ли он в этом? Ведь Норвуд думал забрать камеру из места назначения самое большее через день. Если она попала… не важно куда… с какой-то малопонятной запиской вроде «оставьте у себя, пока за ней не заедут», а потом никто за ней не заехал… – Она была заново отлажена до того, как ее получили на Ступице Хеджена, или после?
– До.
– Тогда возможно, что в промежутке скрыт какой-то медицинский центр. Может, с криоустановками. Может… может, Майлза перевели в банки постоянного хранения.
Неидентифицированного и нищего? На Эскобаре такая благотворительность была бы возможной, но на Архипелаге Джексона?.. Почти исключено.
– Молю Бога, чтобы это было так. Таких центров не так уж много. Служба безопасности сейчас ими занимается. Но только… Простая механика очистки опустевшей камеры может быть проведена в лазарете любого корабля. Или в техническом отделе. Безымянную могилу найти труднее. А может, и не могилу. Может, он просто гниет, как отбросы…
Граф посмотрел на лес.
Марк был уверен, что он не видит деревьев. Он знал, что граф видит ту же картину, что и он сам: замороженное маленькое тело с разорванной грудью небрежно запихивают в мусоросжигатель. Задумаются ли они, кем был этот человек? И кто такие эти «они»? И как давно граф думает о том же и каким образом ему еще удается идти и разговаривать?
– Вы давно это узнали?
– Мы получили рапорт вчера. Так что видишь… стало несравненно более важно узнать твою позицию. В отношении Барраяра.
Граф снова пошел по дороге, потом свернул на тропинку, которая круто поднималась вверх, туда, где деревья были выше, а подлесок – реже.
Марк с трудом поспевал за ним.
– Никто, будучи в здравом уме и трезвой памяти, не станет иметь никаких отношений с Барраяром. Они сбегут отсюда. Подальше.
Граф ухмыльнулся:
– Боюсь, ты слишком много разговаривал с Корделией.
– Да, ну… Она тут единственная со мной разговаривала.
Он догнал графа, который замедлил шаги.
Граф болезненно поморщился:
– Это правда. – Он зашагал вверх по крутой каменистой тропе. – Мне очень жаль. – Пройдя еще несколько шагов, он добавил: – Интересно, как мой отец реагировал, когда я шел на риск? Если так, как я, – он отомщен. Но тем более необходимо… знать…
Граф неожиданно остановился и сел, привалившись к стволу.
– Странно, – пробормотал он. Его лицо, разгоряченное от быстрого подъема, вдруг побледнело и покрылось испариной.
– Что? – испуганно спросил запыхавшийся Марк. Он уставился на графа, казавшегося таким странным в необычной перспективе.
– Кажется… мне лучше передохнуть.
– Очень кстати.
Марк опустился на камень. Граф молчал, и у Марка тревожно сжалось сердце.
«Что с ним? С ним явно что-то не то».
Небо стало ярко-синим, легкий ветерок вздыхал в кронах, медленно падали золотые листья…
– Это, – спокойно сказал граф, – не прободение язвы. Оно у меня уже было. Это совсем другое.
Он скрестил руки на груди. Дыхание его участилось.
«Что-то очень нехорошее».
Марк решил, что храбрый человек, изо всех сил старающийся скрыть страх, одно из самых пугающих зрелищ. Храбрый, но не глупый: граф не пытался, например, сделать вид, что все в порядке, и продолжить подъем.
– Вы плохо выглядите.
– Я себя плохо чувствую.
– Что с вами?
– Э-э… боюсь, боль в груди, – признался он с явным смущением. – По правде говоря, довольно сильная. Очень… странное… ощущение. Вдруг появилось после очередного шага.
– Это не может быть несварение желудка, а?
– Боюсь, что нет.
– Может, вам следует вызвать помощь по комму, – робко подсказал Марк. Уж он-то определенно ничем не поможет, если это что-то серьезное. А все говорит именно за это.
Граф хрипло рассмеялся:
– Я его не взял.
– Что?! Вы же премьер-министр, вам не положено ходить без…
– Я хотел, чтобы у нас был спокойный разговор, без помех. Ради разнообразия, чтобы помощники министра из Форбарр-Султана не донимали меня расспросами, где лежат их папки с текущими делами. Я раньше… делал это для Майлза. Иногда, когда дел становилось слишком много. Все просто с ума сходили, но в конце концов… они… смирились. – На последнем слове его голос сорвался. Он лег на спину, на подстилку из прелых листьев. – Нет… Так не лучше.
Он протянул руку, и Марк, замирая от ужаса, помог ему снова сесть.
«Парализующий токсин… сердечная недостаточность… Я должен был остаться с вами наедине… Ждать на ваших глазах минут двадцать, пока вы будете умирать…»
Как это произошло? Черная магия? Может, он и правда запрограммирован и какая-то частичка его существа делает вещи, о которых сознание даже не подозревает, как при раздвоении личности?
«Неужели это сделал я? О Боже!»
Граф заставил себя улыбнуться.
– Не пугайся так, мальчик, – прошептал он. – Просто вернись к дому и пришли моих телохранителей. Это близко. Обещаю не двигаться.
И опять хрипло засмеялся.
«Я не следил за дорогой, когда мы поднимались. Я шел за вами».
Не сможет ли он нести?.. Нет. Марк не был медиком, но с леденящей ясностью осознавал, что пытаться двигать этого человека было бы огромной ошибкой. Даже при своей новой солидности он намного легче графа.
– Хорошо.
Заблудиться будет нелегко, так ведь?
– Вы… вы…
«Не смейте умирать. Только не сейчас!»
Марк повернулся и побежал трусцой, поскальзываясь и переходя, где можно, на бег. Направо или налево? Налево, вниз по широкой дороге. Но где они на нее вышли? Они пробились сквозь кустарник – но кустарник рос вдоль барьеров, и просветов в нем было штук пять. Вот барьер, который они миновали. Или нет? Они все похожи.
«Я заблужусь в этих проклятых лесах и буду кружить… двадцать минут, пока мозг у него не умрет, а он не похолодеет, и они все решат, что я это сделал специально…»
Он споткнулся, налетел на дерево и с трудом удержался на ногах. Ему вдруг показалось, что он – пес из мелодрамы, спешащий за помощью: прибежав, он сможет только лаять, скулить, валиться на спину… и никто его не поймет. Он уцепился за дерево, задыхаясь и затравленно озираясь. Кажется, мху полагается расти с северной стороны деревьев, или это только на Земле?.. А! Вот и ручей. Они шли вверх по течению или вниз?
«Ах, тупица, тупица, тупица!»
Закололо в боку.
Ура! Впереди показалась высокая женская фигура. Элен направляется обратно. Он не только не заблудился, но и нашел помощь! Он попытался крикнуть. Получился какой-то хрип, но Элен услышала, обернулась, увидела его и остановилась. Он заковылял к ней.
– Что на тебя нашло?
Холодное раздражение сменилось любопытством, к которому подмешивалась тревога.
Марк с трудом выговорил:
– Графу… стало плохо… в лесу. Можно… вызвать туда телохранителей?
Она нахмурилась и с подозрением спросила:
– Плохо? Как это? Час назад он был абсолютно здоров!
– Очень плохо, ради Бога, скорее!
– Что ты с ним… – начала Элен, но, заметив его смятение, остановилась. – В конюшне есть комм, это ближе всего. Где ты его оставил?
Марк неопределенно махнул рукой:
– Где-то… Не знаю, как вы называете… По дороге к месту для пикников. Так можно понять? Что, у вашей чертовой охраны нет сканеров? – Он заметил, что чуть не подпрыгивает с досады на ее медлительность. – У тебя ноги длиннее! Иди!
Элен наконец поверила и бросилась бежать.
Повернувшись, он снова помчался вверх, туда, где оставил графа. Может, лучше поискать убежище? Если угнать флайер и добраться до столицы, можно ли найти какое-нибудь галактическое посольство, которое предоставит ему политическое убежище?
«Она думает, что я… Они все решат, что я…»
Проклятие, он сам себе не доверяет, почему ему должны доверять барраярцы? Может, лучше сэкономить силы и прямо сейчас покончить с собой – здесь, в этом дурацком лесу? Но оружия нет, и скалы слишком низкие – не разобьешься.
Граф лежал на спине возле поваленного дерева. Дыхание прерывистое, руки сжаты. Очевидно, боль усилилась. Но он не умер. Пока не умер.
– Привет, мальчик, – с трудом проговорил граф.
– Элен побежала за помощью. – Марк посмотрел наверх, прислушался.
«Но их еще нет».
– Хорошо.
– Не надо… разговаривать.
Это заставило графа отрывисто засмеяться, что еще сильнее сбило ему дыхание.
– Только Корделии… удавалось… заставить меня заткнуться.
Но, выговорив это, он замолчал. Марк благоразумно оставил последнее слово за ним.
«Живи! Не оставляй меня так!»
Сверху донесся знакомый свистящий звук. Элен решила проблему транспортировки – воздушный мотоцикл. Позади Элен, обхватив ее за талию, примостился мужчина в зеленом мундире Службы безопасности. Элен стремительно опустила мотоцикл через тонкие ветви, которые только затрещали. Ветви хлестали ее по лицу, оставляя на коже красные полосы, но она ни на что не обращала внимания. Когда до земли оставалось полметра, мужчина спрыгнул с мотоцикла.
– Отойди! – рявкнул он на Марка. По крайней мере у него хоть аптечка с собой. – Что ты с ним сделал?
Марк попятился поближе к Элен:
– Он врач?
– Нет, просто медик.
Медик поднял голову и сообщил:
– Это – сердце, но я не знаю, в чем дело. Не вызывайте сюда врача премьер-министра, пусть он встретит нас в Хассадаре. Незамедлительно. Думаю, нам нужна хорошая больница.
– Так. – Элен стремительно отдала приказы в наручный комм.
Марк попытался помочь им устроить графа на воздушном мотоцикле – между Элен и медиком. Но тот гневно бросил Марку:
– Не прикасайся к нему!
Граф открыл глаза и прошептал:
– Эй! С парнем все в порядке, Джази! – Медик увял. – Все в порядке, Марк.
«Он же при смерти, черт возьми, и все равно думает о будущем. Он пытается отвести от меня подозрения».
– Флайер ждет на ближайшей прогалине. – Элен указала вниз. – Поспеши, если хочешь улететь с нами.
Мотоцикл медленно набрал высоту.
Марк мчался по склону, не упуская из виду движущуюся над деревьями тень. Они его опередили. Марк побежал быстрее, хватаясь на поворотах за стволы деревьев, ободрав ладони, и вылетел на широкую дорогу ровно в тот момент, когда медик Службы безопасности, Элен и телохранитель Пим закончили укладывать графа Форкосигана на заднем сиденье черного флайера. Марк ввалился в салон и уселся рядом в Элен. Фонарь моментально опустился. Пим сел за штурвал, они, кружась, набрали высоту и помчались на полной скорости к Хассадару. Медик дал графу кислород и сделал инъекцию синэргина.
Марк никак не мог отдышаться. Джази с чисто медицинским интересом хмуро посмотрел на него, но постепенно его дыхание выровнялось. Марк обливался потом и весь дрожал. Последний раз ему было так жутко, когда стреляли люди Бхарапутры.
«Разве флайер рассчитан на такую скорость?»
Оставалось надеяться, что в воздухозаборники не попадает ничего крупнее жука.
Несмотря на синэргин, взгляд у графа начал туманиться от шока. Он отодвинул пластиковую кислородную маску, отмахнулся от медика и настоятельно поманил к себе Марка. Ему так требовалось что-то сказать, что лучше было ему это позволить, а не пытаться помешать. Марк опустился на колени у изголовья.
– Все… истинное богатство… биологическое, – доверительно прошептал граф.
Медик затравленно посмотрел на Марка, но тот только беспомощно пожал плечами.
– Кажется, он отключается.
Когда флайер приземлился на посадочной площадке Окружной больницы Хассадара, на них мгновенно набросилась небольшая армия медперсонала, захватившая графа. Марка с Элен увели в комнату ожидания.
Вскоре туда заглянула медсестра с блокнотом и спросила у Марка:
– Вы – ближайший родственник?
Марк открыл рот, но остановился. Он действительно не в состоянии ответить.
– Графиня Форкосиган уже вылетела из Форбарр-Султана, – выручила его Элен. – Она будет здесь через несколько минут.
Это, похоже, удовлетворило медсестру, поскольку она мгновенно исчезла.
Элен оказалась права. Не прошло и десяти минут, как в коридоре прозвучали стремительные шаги. Графиня в сопровождении двух ливрейных телохранителей. Она буквально промелькнула мимо, только бросила Марку с Элен быструю успокаивающую улыбку. Неосведомленный доктор попытался ее остановить:
– Извините, сударыня, но посетителям…
– Нечего мне тут заливать, парень, я – твоя хозяйка, – отрезала Корделия.
Он поперхнулся, наконец разглядев ливрею телохранителей. До Марка с Элен донесся удаляющийся голос:
– Сюда, миледи.
– Она не шутит, – заметила Элен, иронически улыбаясь. – Медицинское обслуживание округа Форкосиганов – в числе ее главных интересов. Половина здешнего медперсонала служит ей по личной присяге в обмен на обучение.
Время тянулось мучительно медленно. Марк подошел к окну. Хассадар – новый город, наследник разрушенного Форкосиган-Вашнуй. Почти все дома построены после окончания Периода Изоляции. Рассчитанный на более современные средства передвижения, нежели повозки, запряженные лошадьми, он раскинулся широко, как города развитых миров галактики. Кое-где в лучах утреннего солнца блестели небоскребы. Утреннего? Да, утреннего. А ведь казалось, с рассвета прошло не меньше столетия. Больница ничем не отличалась от скромного учреждения подобного рода, скажем, на Эскобаре. Официальная резиденция графа в Хассадаре была одной из немногих полностью современных вилл в перечне владений Форкосиганов. Графиня утверждала, что любит ее, но жила там, только когда приезжала в Хассадар по делам округа, так что вилла скорее походила на отель, чем на дом. Странно.
Укоротившиеся тени от небоскребов говорили о приближении полудня, когда наконец за ними пришла графиня. Марк тревожно вгляделся в ее лицо. Вокруг усталых глаз залегли морщинки, но губы не искажены отчаянием. Значит, граф жив.
Графиня обняла Элен, кивнула Марку:
– Состояние Эйрела стабилизировалось. Его собираются переводить в Имперский госпиталь в Форбарр-Султане. Сердце сильно повреждено. Врач говорит, что показана трансплантация или механический протез.
– А где вы были утром? – спросил Марк.
– В штабе Службы безопасности. – «Логично». – Мы поделили работу. Двоим в шифровальной делать нечего. Эйрел тебе сказал, да? Он поклялся, что скажет.
– Да. Как раз перед тем, как ему стало плохо.
– Что вы делали?
По крайней мере не «Что ты с ним сделал?» Запинаясь, Марк пересказал события утра.
– Стресс, завтрак, пробежка по холмам, – подытожила графиня. – Готова спорить, что темп задавал он.
– Марш-бросок, – подтвердил Марк.
– Ага!
– Это тромб? – спросила Элен.
– Нет. Я знала, что артерии у него чистые – он принимает лекарство, иначе бы это ужасное питание убило его давным-давно. Артериальная аневризма сердечной мышцы. Сосуд лопнул.
– Стресс, да? – переспросил Марк. – А давление у него было высокое?
Графиня сощурилась:
– Да, очень, но сосуд был ослаблен. Это все равно случилось бы в ближайшее время.
– Нет ли… от агентов были еще известия? – робко спросил он. – Пока вы там находились?
– Нет. – Корделия подошла к окну и невидящим взглядом уставилась на небоскребы Хассадара. – Такая находка… пошатнула наши надежды. По крайней мере это заставило Эйрела наконец попытаться найти с тобой контакт. – Молчание. – У него получилось?
– Нет… не знаю. Он водил меня по поместью, показывал. Он пытался. Он так пытался, что больно было смотреть.
Ему и сейчас было больно – комок боли застрял где-то в солнечном сплетении. По чьей-то там мифологии в этом месте живет душа.
– Получилось! – выдохнула она.
Это было слишком. Стекло, конечно, ударопрочное, но рука… Марк сжал кулак, замахнулся, ударил…
Графиня стремительно перехватила его руку. Агрессия испарилась.
– Оставь, – спокойно посоветовала она.
