Глава 10
С каждой минутой надежд на освобождение оставалось все меньше. Через некоторое время был доставлен еще один завтрак. Это означало – если можно положиться на такие часы, – что пошел третий день заточения Майлза. Судя по всему, клон не совершал грубых ошибок, которые непременно выдали бы его Айвену и Элли. А уж если ему удастся провести Айвена и Элли, он проведет кого угодно. Майлз содрогнулся.
Глубоко вздохнув, он соскочил со скамьи и заставил себя проделать несколько физических упражнений, пытаясь освободить мозг от остатков суперпентотала. Галени, олицетворявший малоприятный синдром лекарственного похмелья, депрессии и бессильной ярости, растянулся на скамье, молча глядя на Майлза.
Астматически хрипя, потея и с трудом держась на ногах, Майлз принялся расхаживать по камере, чтобы привести мысли в порядок. В камере начинало вонять, что отнюдь не способствовало хорошему самочувствию. Без особой надежды Майлз прошел в туалет и испытал свой трюк с затыканием носком раковины. Как он и подозревал, та же сенсорная система, которая включала воду, когда он подставлял руки под кран, отключила ее прежде, чем жидкость начала переливаться через край. Унитаз работал на таком же безотказном принципе. Но даже если бы Майлзу и удалось принудить тюремщиков открыть дверь, Галени уже продемонстрировал, что они не более чем кролики под дулами парализаторов.
Нет. Это все не годится. Единственной связью с противником был поток информации, которую те рассчитывали из него выжать. В конце концов, это единственная причина, почему он еще жив. Из всех рычагов, которые можно привести в действие, этот – самый действенный. Если клон ведет себя безупречно, ему надо помочь – научить делать ошибки. Но как этого добиться, если ты накачан суперпентоталом? Можно, конечно, встать посреди комнаты и декламировать фальшивые признания, взирая на осветительную панель, а-ля капитан Галени, но вряд ли такое воспримут всерьез.
Майлз сидел на скамье, хмуро разглядывая замерзшие ступни (влажные носки он разложил сушиться), когда щелкнул замок. Двое с парализаторами. Один из охранников направил оружие на Галени, который вызывающе улыбался, не двигаясь с места. Палец охранника лежал на спусковом крючке: сегодня колебаний не заметно, Галени в сознании им явно не нужен. Второй сделал Майлзу знак выходить. Если капитана Галени сразу же парализуют, как в прошлый раз, Майлзу нет смысла в одиночестве драться с охранниками. Он вздохнул и подчинился.
Оказавшись в коридоре, Майлз изумленно выдохнул: его ждал клон, пожирая своего двойника глазами.
Дубль-Майлз был одет в форму адмирала дендарийцев, сидевшую на нем просто идеально.
Нервным жестом он приказал охранникам ввести Майлза в кабинет. На сей раз его крепко привязали к стулу посредине комнаты. Как интересно – Галена не было!
– Ждите за дверью, – приказал клон. Охранники переглянулись, пожали плечами и послушно удалились, прихватив с собой пару мягких стульев.
Когда дверь за ними захлопнулась, воцарилась глубокая тишина. Двойник медленно обошел вокруг Майлза, держась от него на безопасном расстоянии, словно тот был коброй. Остановившись лицом к Майлзу примерно в полутора метрах от него, клон присел на письменный стол, покачивая ногой. Майлз узнал свою любимую позу. Он больше никогда не сможет ее принять, не смутившись: клон украл у него маленький кусочек жизни. Один из кусочков. Майлз вдруг почувствовал себя обворованным, измотанным, потрепанным. И испуганным.
– Как… э-э… – начал он и откашлялся, чтобы прочистить пересохшее горло. – Как тебе удалось удрать из посольства?
– Все утро я исполнял обязанности адмирала Нейсмита, – сказал клон. Майлзу показалось, что голос его звучит слишком самодовольно. – Твоя телохранительница думала, что передает меня службе безопасности барраярского посольства. Барраярцы сочтут мою комаррскую охрану за дендарийцев. Так я получил немного неучтенного времени. Ловко, а?
– Рискованно, – заметил Майлз. – И чего ты хотел этим добиться? Суперпентотал на меня не очень-то действует. – И в самом деле, Майлз заметил, что инъектора нигде не видно. Пропал, как и Сер Гален. Любопытно.
– Это не имеет значения. – Клон сделал резкое движение, словно что-то отбрасывая. (Вот и еще кусочек оторван от Майлза – р-раз!) – Мне безразлично, скажешь ты правду или соврешь. Я просто хочу услышать, как ты говоришь. Увидеть тебя, хотя бы раз. Ты, ты, ты… – Голос клона понизился до шепота: – До чего ж я тебя ненавижу!
Майлз снова прочистил горло.
– Я мог бы напомнить тебе, что мы только три дня как знакомы. Что бы с тобой ни происходило, я здесь ни при чем.
– Ты, – сдавленным голосом ответил клон, – убиваешь меня самим фактом своего существования. Мне больно от того, что ты можешь дышать. – Он прижал ладонь к груди. – Скоро все это кончится, к счастью. Но Гален обещал мне, что сначала я с тобой поговорю. – Клон отшатнулся от стола и стал расхаживать по комнате. Майлз вздрогнул. – Да, он обещал мне это!
– И где же сегодня Сер Гален? – осведомился Майлз.
– Отлучился. – Клон одарил его кислой улыбкой. – Ненадолго.
Майлз поднял брови:
– Так наш разговор идет без его разрешения?
– Он обещал мне! А потом пошел на попятную. И не говорит почему.
– Ага. Вчера?
– Да. – Клон перестал метаться по комнате и прищурился. – А что?
– Наверное, дело в том, что я сказал, размышляя вслух, – заметил Майлз. – Боюсь, я разгадал одну комбинацию, о которой тебе знать не следует. И Гален испугался, что я выболтаю это под суперпентоталом. Ну что ж, мне это на руку. Чем меньше ты из меня вытянешь, тем больше вероятность, что на чем-нибудь да споткнешься.
Майлз ждал, затаив дыхание, на какую из наживок клюнет клон? По телу пробежала нервная дрожь, как перед решающей фазой грандиозного сражения.
– Ладно, поверю, – добродушно согласился клон. Глаза его саркастически блеснули. – Выкладывай.
Когда ему было семнадцать, как сейчас клону, что он делал? Изобретал дендарийцев, вспомнил Майлз. Может, не следует недооценивать свое второе «я»? Каково оно – быть клоном? Где кончается сходство и начинается различие?
– Ты – пешка, – прямо заявил Майлз. – Гален не хочет, чтобы ты выжил.
– Ты думаешь, я сам до этого не додумался? – усмехнулся клон. – Я знаю, он не верит, что я смогу стать императором. Никто не верит…
У Майлза перехватило дыхание, как от удара в солнечное сплетение.
– Но я им докажу. Сера Галена, – блеснул глазами клон, – ждет большой сюрприз, как только я приду к власти.
– И тебя тоже, – мрачно предсказал Майлз.
– По-твоему, я тупица? – возмутился клон.
Майлз покачал головой:
– Боюсь, двух мнений тут быть не может.
Клон натянуто улыбнулся:
– Гален и его друзья целый месяц мотались по Лондону, пытаясь устроить подмену. Это я посоветовал им заставить тебя похитить самого себя. Я знаю тебя лучше, чем все они, вместе взятые. И я знал, что ты не устоишь. Я могу перехитрить тебя.
Что очевидно – по крайней мере в этом случае. Майлз постарался справиться с накатившим отчаянием. Парнишка хорош, слишком хорош: он усвоил все, вплоть до отчаянного напряжения, разрывающего каждый мускул его тела. Р-раз! Или это врожденное? Могли ли разные стрессы привести к одинаковым искажениям? А что там, за этими горящими серыми глазами, в голове…
Взгляд Майлза упал на дендарийский мундир. Его собственные знаки различия зловредно подмигнули ему.
– Но можешь ли ты перехитрить адмирала Нейсмита?
Клон самодовольно улыбнулся:
– Сегодня утром я освободил из тюрьмы своих солдат. А ты этого сделать не смог.
– Данио? – только и мог выдавить из себя Майлз.
«Ох нет, скажи, что это не так…»
– Вернулся к исполнению своих обязанностей, – снисходительно кивнул клон.
Майлз подавил стон.
Клон помолчал, щурясь, посмотрел на Майлза и несколько утратил решимость:
– Кстати об адмирале Нейсмите: ты спишь с этой женщиной?
«Какую жизнь вел этот парнишка? – снова подумал Майлз. – Тайную, разумеется, за ним всегда наблюдали, его усиленно обучали, следили за всеми контактами… Почти монашескую жизнь. Сообразили ли комаррцы включить в его подготовку женщину или он – семнадцатилетний девственник? В таком случае клон явно сексуально одержим…»
– Куин, – сказал Майлз, – на шесть лет старше меня. Многоопытна. Привыкла видеть в партнерах высокую степень утонченности. Ты знаком с приемами любовных культов Дива Тау, которые практикуются на станции Клайн? – Безопасный вопрос, решил Майлз, поскольку импровизировал на ходу. – Знаешь ли ты Семь Тайных Путей к Женскому Наслаждению? После четырех-пяти оргазмов она может дать тебе передышку…
Клон обошел вокруг него с крайне неуверенным видом:
– А по-моему, все это враки.
– Может быть, – белозубо улыбнулся Майлз, жалея только о том, что его фантазия не соответствует действительности. – Но только подумай как следует, прежде чем это проверить.
Клон бросил на него яростный взгляд. Майлз ответил тем же.
– У тебя кости такие же ломкие, как у меня? – внезапно спросил Майлз. Ужасная мысль. Вдруг из-за каждого удара, перенесенного им, они ломали дубль-Майлзу соответствующую кость? Вдруг за каждый непродуманный риск клон платил сполна: тогда у него действительно есть повод для ненависти…
– Нет.
Майлз тайком облегченно вздохнул. Так. Значит, медсканеры дадут разную картину.
– Видимо, план рассчитан на короткий срок, а?
– Я намерен быть наверху уже через полгода. – Клон вскинул голову.
– Так я и понял. И чей космический флот блокирует подход к барраярской неразберихе, пока на Комарре будет полыхать восстание?
Майлз старался говорить небрежно, словно этот «мелкий» факт мало интересовал его.
– Мы собирались обратиться к цетагандийцам. Но не понадобилось.
Вот этого он больше всего и боялся…
– Не понадобилось? Рад это слышать. Но почему во всем этом безумии вдруг мелькнул проблеск здравого смысла?
– Мы нашли кое-что получше. – Клон гадко ухмыльнулся. – Независимое военное соединение, очень опытное, формально ни с кем не связанное – всегда есть риск, что партнер или союзник захочет вмешаться куда не следует. А самое главное – прямо-таки яростно преданное мне. Готовое на смерть ради любой моей прихоти. Дендарийцы.
Майлз попытался схватить клона за горло. Тот отпрянул. Поскольку Майлз был крепко привязан к стулу, то упал вперед, ткнувшись носом в жесткий ворс ковра.
– Нет, нет, нет! – закричал он, пытаясь высвободиться. – Дебил! Это будет бойня!..
В дверь вломились двое комаррских охранников:
– Что случилось?
– Ничего. – Побледневший клон осмелился выйти из-за комм-пульта, куда поспешно отступил. – Он упал. Посадите его, ладно?
– Упал – или столкнули? – пробормотал один из комаррцев, когда они водрузили стул на место. Охранник с интересом уставился на лицо Майлза. Теплая влага, быстро остывая, текла по заросшей щетиной верхней губе. Нос разбит? Майлз скосил глаза и слизнул соленую кровь. Спокойно. Клон никогда не зайдет с дендарийцами так далеко. Однако ожидающее его фиаско вряд ли послужит утешением покойному Майлзу Форкосигану.
– Вам не нужна… э-э… помощь? – спросил у клона старший из комаррцев. – Пытки, знаете ли, это наука. Как причинить максимальную боль при минимальных повреждениях. У меня был дядя, который рассказывал, что выделывали барраярские громилы, когда не действовал суперпентотал.
– Ему не нужна помощь! – рявкнул Майлз в тот самый момент, когда клон начал отвечать:
– Мне не нужна помощь…
Оба замолчали, уставясь друг на друга. Майлз уже взял себя в руки и старался отдышаться. Клон несколько опешил.
Если бы не эта трехдневная щетина, сейчас самое время завопить, что Форкосиган привязал его к стулу, отобрал одежду и что клон – это он, неужели они не видят этого, кретины! Увы, шанс не для него.
Тем временем клон выпрямился, пытаясь вернуть утраченное было достоинство.
– Оставьте нас, пожалуйста. Когда вы понадобитесь, я позову.
– А может, это я вас позову, – во всеуслышание заявил Майлз.
Клон одарил его яростным взглядом. Комаррцы вышли, недоуменно переглядываясь.
– Пустая затея, – начал Майлз сразу же после ухода охранников. – Тебе следует усвоить, что дендарийцы и впрямь отборные воины, но в масштабах планеты это малая сила. Малая. Ты понимаешь, что такое «малая»? Малая сила предназначается для скрытых операций, удара и побега, сбора информации. А не для взаимного обмена ударами на громадном пространстве, где за противником ресурсы и воля целой планеты. Ты совершенно не разбираешься в военной экономике! Готов поклясться, дальше этих шести месяцев ты ничего не видишь. Что ж, зато и погибнешь до срока.
Улыбка клона была бритвенно-острой.
– Дендарийцам, как и мне, предназначена роль пешек. А мертвым наемникам платить не надо. – Он помолчал, с любопытством глядя на Майлза: – Ну и на сколько месяцев вперед видишь ты?
– В последние дни – лет на двадцать, – мрачно ответил Майлз.
Так оно и было, но много ли от этого пользы? Взять, к примеру, капитана Галени. Майлз уже видел его вице-королем Комарры (лучшего и представить нельзя). Его гибель означала бы не просто кончину имперского офицера с туманным прошлым, а потерю первого звена в цепи тысяч жизней, стремящихся к менее мучительному будущему. К будущему, где лейтенанта Майлза Форкосигана наверняка сменит граф Майлз Форкосиган, которому понадобятся здравомыслящие друзья у кормила власти. Если ему удастся вытащить капитана Галени из этой заварушки живым и в здравом уме и трезвой памяти…
– Хотя, – признался Майлз, – в твоем возрасте я жил ближайшей минутой.
Клон хмыкнул:
– И это было лет сто тому назад, а?
– Так теперь кажется. У меня всегда было чувство, что я должен спешить, если хочу все успеть.
– Как в воду глядел. Посмотрим, сколько ты успеешь в ближайшие сутки. Именно тогда мне приказано улетать. А ты в этот момент станешь лишним.
Так скоро… На эксперименты времени не осталось. Ни на что не осталось времени – надо оказаться правым и сразу же. Сию минуту. Без промедления.
Майлз сглотнул.
– Вам следовало запланировать и смерть премьер-министра. Иначе не произойдет децентрализации барраярской власти, даже если император Грегор будет уничтожен. Так скажи мне, – Майлз тщательно подбирал слова, – какую судьбу вы с Галеном готовите нашему отцу?
Голова клона дернулась.
– Не выйдет! Ты мне не брат, и Мясник Комарры мне не отец.
– А как насчет матери?
– У меня нет матери. Я – из репликатора.
– И я тоже, – заметил Майлз. – Ведь медики поставили на мне крест. Насколько я знаю, для матери это не имело никакого значения. Будучи бетанкой, она полностью свободна от предрассудков относительно репликаторной технологии. Для нее не важно, как вы появились на свет, важно то, что вы делаете потом. Боюсь, что судьбы иметь мать тебе не избежать – с той самой минуты, как она узнает о твоем существовании.
Клон жестом отогнал призрак графини Форкосиган.
– Нулевой фактор. Она в барраярской политике никакой роли не играет.
– Вот как? – пробормотал Майлз, но не стал настаивать. Не до того. Времени нет. – И ты все-таки продолжаешь игру, зная, что Сер Гален обрек тебя на смерть?
– Вот стану императором Барраяра, тогда посмотрим, как быть с Сером Галеном.
– Если он для тебя ничего не значит и ты намерен предать его, зачем ждать?
Клон склонил голову набок и прищурился:
– Это как?
– У тебя есть выбор. – Майлз заставил себя говорить размеренно и спокойно. – Освободи меня сейчас. И поедем со мной. Домой, на Барраяр. Ты мой брат. Нравится тебе или нет, но это биологический факт, и от него никуда не деться. Родню не выбирают, клон ты или нет. Скажи, выбрал бы ты себе в кузены Айвена Форпатрила, будь у тебя возможность выбирать?
Клон чуть не поперхнулся, но прерывать Майлза не стал. В глазах у него загорелся мальчишеский блеск.
– Но Айвен существует. И он такой же твой кузен, как и мой. А ты знаешь, что у тебя есть имя? – вдруг переменил тему Майлз. – Это еще одна вещь, которую на Барраяре не выбирают. Второй сын (это ты, мой брат-близнец, появившийся на свет на шесть лет позже) получает вторые имена своих дедов по матери и отцу, а первому достаются их первые имена. Значит, ты Марк Пьер. Прости за Пьера – дед всегда ненавидел это имя. Ты – лорд Марк Пьер Форкосиган. На Барраяре титул дается с рождения.
Майлз говорил все быстрее и свободнее, черпая вдохновение в горящих глазах клона.
– Кем бы ты хотел быть? Мать позаботится о твоем образовании. Бетанцы высоко ценят образованных людей. Ты когда-нибудь мечтал сбежать? В таком случае как насчет дипломированного звездного пилота Марка Форкосигана? Коммерция? Сельское хозяйство? У нас есть своя, семейная винодельческая фирма. Там все требует трудов – от виноградной лозы до экспорта готового вина… Тебя интересует наука? Поезжай к бабушке Нейсмит, на Колонию Бета. Там лучшие в галактике исследовательские академии. А еще у тебя там дядя и тетя, хоть ты их и не знаешь. Двоюродные. Есть еще и троюродные, но они не в счет. А если тебя не привлекает отсталый Барраяр, на Колонии Бета тебя ждет совершенно другая жизнь. Ты даже не представляешь, насколько другая. И там Барраяр со всеми своими неурядицами покажется тебе очаровательной и немного странной ерундой. Там никого не удивит, что ты клон, – это там дело обычное. Выбирай любую жизнь. Вся галактика у твоих ног. Скажи только слово, и они твои!
Майлз вынужден был замолчать, чтобы перевести дыхание.
Клон был бледен.
– Ты лжешь, – прошипел он. – Барраярская служба безопасности не оставит меня в живых.
Увы, этот страх небезоснователен.
– Но ты представь себе на минуту, что все так, как я тебе говорю. Что это может быть так. Что ты можешь обрести все это. Даю тебе слово Форкосигана. Я, будучи лордом Форкосиганом, защищу тебя от всех посягательств, включая Имперскую службу безопасности. – Давая это обещание, Майлз чуть не откусил себе язык. – Гален предлагает тебе смерть на блюдечке. Я – жизнь. Господи, да я могу закупить ее тебе оптом!
И это называется информационной диверсией? А ведь он собирался подготовить провал клона, если получится…
«Майлз, где брат твой Марк?»
Клон запрокинул голову и истерически захохотал.
– Господи, да ты посмотри на себя! Пленник, привязанный к стулу, в двух шагах от смерти… – Он отвесил Майлзу глубокий иронический поклон. – О благородный лорд, я покорен вашим благородством. Но почему-то мне кажется, что ваше покровительство гроша ломаного не стоит. – Он шагнул к Майлзу ближе – так близко он еще не подходил. – Чертов псих! Даже защитить себя не можешь! – И клон ударил Майлза по лицу, попав по вчерашним ссадинам. – Ведь не можешь?
Пораженный тем, что сделал, клон бессознательно поднес к губам окровавленную руку. Разбитые губы Майлза раздвинулись в усмешке. Клон поспешно опустил руку.
«Так. Этот тип никогда не бил человека. Готов биться об заклад, и не убивал. Ах, маленький девственник, ну не кровавая ли тебя ждет дефлорация!»
– Не можешь? – повторил клон.
«Ха! Принял правду за ложь, а я-то хотел, чтоб он принял ложь за правду. Да, диверсант из меня… Почему я чувствую, что должен говорить ему правду?.. Потому что он мой брат, и мы все перед ним виноваты. Виноваты, что не обнаружили его раньше, виноваты, что не спасли…»
– Ты мечтал когда-нибудь об освобождении? – негромко спросил Майлз. – Когда узнал, кто ты такой? Или раньше? Да и вообще, какое у тебя было детство? Считается, что сироты всегда мечтают об идеальных родителях, которые спасут их от всех бед. Для тебя это могло бы стать реальностью.
Клон хмыкнул с горьким презрением.
– Вряд ли. Я всегда знал, что к чему. Я с самого начала знал, кто я такой. Видишь ли, клонов на Архипелаге Джексона отправляют на воспитание к платным родителям. У искусственно выращенных клонов вечные проблемы со здоровьем: подверженность инфекциям, кардиоваскулярная недостаточность… А люди, которые платят за пересадку мозга, хотят очнуться в здоровом теле. У меня был сводный брат… чуть старше меня… – Клон помолчал, сделал глубокий вдох. – Мы вместе выросли. Но он не получил образования. Я научил его немного читать… Перед тем как за мной явились комаррцы, лаборанты увели его. Чисто случайно я снова увидел его. Меня отправили получить пакет в космопорте, хотя я не должен был появляться в городе. Я увидел брата в здании вокзала: он входил в зал для пассажиров первого класса. Я бросился к нему. Только это был уже не он. В его голове сидел какой-то отвратительный старик. Охранник оттолкнул меня…
Клон резко повернулся к Майлзу:
– О да, я знал, что к чему! Но на этот раз… На этот раз клон с Архипелага Джексона повернет по-своему. Я не позволю тебе сожрать мою жизнь, я выпью твою.
– А куда денешь собственную? – с отчаянием спросил Майлз. – Где тогда будет Марк? Похоронишь его вместе с Майлзом? Ты уверен, что в могиле буду лежать я один?
Клон содрогнулся.
– Когда я стану императором Барраяра, – сказал он сквозь зубы, – никто меня не достанет. Власть – это безопасность.
– Позволь дать тебе совет, – устало улыбнулся Майлз. – Безопасности не существует. Только разные степени риска. И провал.
А если он позволит запоздалому синдрому единственного ребенка погубить себя в последний момент? Есть ли кто-то живой там, за этими до ужаса знакомыми серыми глазами, которые с такой яростью глядят на него? Чем его пронять? Начала. Клон явно чувствует начала. Это в окончаниях у него нет опыта.
– Я всегда знал, – тихо проговорил Майлз (клон придвинулся ближе), – почему у моих родителей не было детей, кроме меня. Дело не только в повреждении тканей, вызванном солтоксином во время покушения на мать. С технологиями, которые уже тогда существовали на Колонии Бета, можно было иметь кучу детей. Мой отец делал вид, что у него нет ни секунды, что он занят до смерти и потому не может оставить Барраяр, но мать могла взять его генетический материал и полететь на Колонию Бета одна.
Причиной отсутствия других детей был я. Мое уродство. Если бы у отца с матерью родился другой, здоровый сын, на них оказали бы чудовищное социальное давление, чтобы сделать наследником здорового ребенка. Ты думаешь, я преувеличиваю ужас, который испытывает Барраяр перед мутациями? Мой родной дед сам хотел решить этот вопрос, попытавшись удушить меня в колыбели, после того как ему не удалось уговорить мать сделать аборт. Сержант Ботари – у меня с рождения был личный охранник – был ростом в два метра и, не смея поднять оружие на Великого Генерала, поднял его самого и держал у себя над головой, стоя на балконе тридцатого этажа, пока генерал Петер не попросил – очень вежливо – опустить его на пол. После этого они пришли к согласию. Я узнал эту историю от деда много лет спустя. Сержант был неразговорчив.
Позже дед научил меня ездить верхом. И подарил мне кинжал, который ты прицепил себе на пояс. И завещал мне половину своих владений, большая часть которых все еще светится по ночам после цетагандийского ядерного удара. И поддерживал меня в тысяче мучительных, типично барраярских ситуаций, не позволяя отступать, пока я не научусь справляться с ними – или не умру. А умереть мне хотелось часто.
Родители в отличие от деда были невероятно добры и осторожны со мной… Полное отсутствие замечаний с их стороны было ужаснее любого крика. Даже когда мне разрешали рисковать, даже тогда они чересчур опекали меня, ведь они позволили мне задушить всех моих братьев и сестер еще до их рождения. Лишь бы я ни на миг не усомнился, что достаточно хорош для них… – Майлз резко оборвал рассказ, потом добавил с грустью: – Может, и хорошо, что у тебя не было родных. В конце концов, они только сводят вас с ума.
«И как мне теперь спасти этого брата, о существовании которого я не знал, не ведал? Мне нужно выжить, сбежать, разоблачить комаррский заговор, устроить побег капитану Галени, предотвратить убийство императора и отца, не допустить, чтобы дендарийцы попали в мясорубку, а я…
Ладно. Если я спасу брата, все остальное получится само собой. Я прав. Место и время для сражения – здесь и сейчас, пока не вынуто настоящее оружие. Если разорвать первое звено, рассыпется вся цепь».
– Я точно знаю, что я такое, – медленно, каким-то ржавым голосом произнес клон. – Тебе не превратить меня в мертвого глупца.
– Ты – то, чем себя делаешь. Сделай другой выбор – и изменишься.
Клон медлил, чуть ли не впервые встретившись с Майлзом взглядом.
– Какую гарантию ты дашь, чтобы я поверил тебе?
– Слово Форкосигана!
– Ха!
Майлз всерьез рассмотрел эту проблему с точки зрения клона – то есть Марка. Потом, глядя на клона, заговорил:
– До этого дня твоя жизнь строилась на предательстве. Вся. Поскольку у тебя нет опыта доверия, естественно, ты не можешь с уверенностью выносить суждения. Скажи мне сам – какой гарантии ты ждешь? Во что ты можешь поверить?
Клон открыл рот. Потом закрыл его и покраснел.
Майлз едва не улыбнулся.
– Видишь, в чем загвоздка? – тихо спросил он. – Ущербная логика. Человек, который исходит из того, что все – ложь, ошибается так же жестоко, как и тот, что верит, что все – правда. Если тебя не устраивает никакая гарантия, значит, дело не в гарантиях, а в тебе самом. Но ты – единственный, кто может это изменить.
– Что же я могу сделать? – пробормотал клон. В его глазах мелькнуло сомнение…
– Проверь меня! – выдохнул Майлз.
Клон застыл. У Майлза раздулись ноздри. Уже горячо, ох как горячо! Он почти убедил брата…
Распахнулась дверь. В комнату ворвался дымящийся от ярости Гален в сопровождении ошалелых охранников.
– Ах черт, время!.. – пробормотал клон. Он нехотя выпрямился и вздернул подбородок.
«Ах черт, как не вовремя!», – мысленно завопил Майлз. Если бы у него была хоть пара минут…
– Какого дьявола ты здесь делаешь? – яростно проскрежетал Гален, будто сани по булыжнику проехали.
– Увеличиваю время на выживание с тех пяти минут, которые продержался бы, ступив на Барраяр, – хладнокровно ответил клон. – Тебе ведь нужно, чтобы я там хоть немного продержался? Разве нет?
– Я же говорил тебе – это слишком опасно! – Гален почти кричал. – Я всю жизнь сражаюсь с Форкосиганами. Они самые хитроумные лжецы, когда-либо облекавшие свой эгоизм, свою алчность в одежды псевдопатриотизма. И этот такой же. Его ложь собьет тебя с пути, одурманит, погубит в конце концов: он тонкая штучка, этот подонок, и он никогда не забывает о собственной выгоде.
– Но ложь, которую он избрал, ужасно интересна. – Клон бил ногой по ковру, как норовистая лошадь: наполовину бунтуя, наполовину извиняясь. – Ты сам заставлял меня учить, как он двигается, разговаривает, пишет. Но я никогда не знал, как он думает.
– А теперь? – угрожающе спросил Гален.
Клон пожал плечами:
– Он псих. По-моему, искренне верит собственной пропаганде.
– Вопрос в том, веришь ли ей ты.
«Ну ведь веришь, веришь?» – затаив дыхание, отчаянно взывал Майлз.
– Нет, конечно. – Клон фыркнул, гордо вскинув голову. Р-раз!
Гален мотнул головой в сторону Майлза:
– Увести! Запереть.
Майлза отвязали от стула и поволокли к двери. Гален шел следом. Через его плечо Майлз увидел клона, который смотрел в пол, возя ногой по ковру.
– Тебя зовут Марк! – крикнул ему Майлз из-за закрывающейся двери. – Марк! Слышишь?
Гален заскрежетал зубами и замахнулся на Майлза. Удерживаемый охранниками, тот не смог увернуться, но отклонился так, что кулак Галена не разбил ему челюсть. К счастью, к Галену тут же вернулись остатки самообладания. Второго удара не последовало.
– Это предназначалось мне или ему? – сладко осведомился Майлз.
– Заприте его! – прорычал Гален. – И не выпускайте, пока я сам не прикажу.
Он резко повернулся и ушел обратно в кабинет.
«Двое на двое, – соображал Майлз, пока охранники поднимали его на следующий этаж. – Или два на полтора. Лучшего шанса не представится, а фактор времени может только ухудшиться».
Когда дверь камеры открылась, Майлз увидел Галени, спавшего на скамье. Уловка человека, уходящего от неизбежной боли единственно доступным способом. Большую часть ночи он размеренно шагал по камере, словно душевнобольной. Бежавший от него сон пришел к нему только сейчас. Чудненько! Именно теперь, когда Майлзу нужно, чтобы он был на ногах в полной боевой готовности!
Все равно попытаться стоит.
– Галени! – завопил Майлз. – Сейчас, Галени! Давай!
Майлз спиной навалился на ближайшего охранника, стараясь захватить руку, державшую парализатор. В одном из пальцев хрустнула косточка, но Майлз вытряс парализатор из руки охранника и бросил на пол. Ошалевший Галени начал подниматься со скамьи, словно кабан из лужи. Несмотря на полубессознательное состояние, отреагировал он быстро: бросившись к парализатору, схватил его и откатился по полу в сторону от линии огня.
Но охранник уже держал Майлза за горло, отрывая от пола. Серый прямоугольник оказался так близко к лицу, что Майлзу пришлось скосить глаза к носу. Когда комаррец нажал на спуск, жужжание парализатора раскололось на кусочки, и голову Майлза разорвала дикая вспышка сине-желтой боли.
