Уважаемая мисс Бронте (Шарлотта)!

Меня зовут… впрочем, не стану называть свое имя. Полагаю, вы и так меня знаете, ведь я знакома с вами с тех пор, как была маленькой девочкой. Если же нет, прошу простить мою бестактность.

Сегодня я едва не лишилась еще одной ученицы, чрезвычайно талантливой девочки, испытывающей столь сильные трудности с произношением буквы «ж», что это затронуло все сферы ее существования. Она сама явилась к нам, просто возникла в один прекрасный день на нашем пороге – угрюмое создание в бриджах и кепи. (Поскольку слово «девочка» она выговорить не могла, последние четыре-пять лет ее жизни ей приходилось быть мальчиком.) Родом она была из Джорджии, хоть нам и стоило большого труда это выяснить – целых две «ж» в названии штата делали произнесение этого слова непосильной задачей для бедняжки. К нам она добралась на товарных поездах. Можете себе представить, как ей это удалось, если она почти ничего не могла сделать самостоятельно? В пути ей приходилось просыпаться, по-настоящему не просыпаясь, спать, по-настоящему не засыпая, видеть сны, по-настоящему не видя их, и все это требовало от нее огромной концентрации. Она преодолела границы шести штатов, таясь и прыгая с поезда на поезд, а в промежутках между перебежками проваливалась в бездну забытья. Для нее не было более тяжкого испытания, чем настоящее.

Побыв в ее обществе, я поняла, что в краю мертвых ей самое место, и научила ее, как туда попасть. Осмелев, она попыталась пересечь черту слишком рано, и пересекла бы, но, захрипев, поняла, что умирает, а не мертва, и застряла в собственном горле на полпути. (Простите меня, мисс Бронте, но сейчас мне некогда подробно объяснять, как именно мы попадаем в мир мертвых – к тому же, вы наверняка и сами посвящены в детали этого процесса.) К счастью, прибежала малышка ’арриет, крича что-то о «воронке» и «рте со шнурками» в раковине, и я сразу смекнула, что произошло. Закатала рукава, сунула руку в дыру и вытащила застрявшую за язык.

‘арриет затем спросила, почему я не попросила кого-нибудь из мертвых вытолкнуть застрявшую девочку с той стороны. И действительно, некоторым из них – из вас – такое под силу, но большинство усопших страдают рассеянностью внимания и попросту не могут сосредоточиться надолго на какой-либо задаче, а следовательно, не могут и совершить толчок достаточной силы. Вы скорее похожи на рассказы о людях, чем на людей из плоти и крови. Я вовсе не хочу сказать, что вы бестелесны, нет – знали бы вы, как раздражает меня это слово, которое так любят использовать дамы из Сестринства гармонии душ (которое я про себя называю «Сестринством шалящих гормонов»). Нет, вы достаточно плотны и сильны, по крайней мере, какая-то ваша часть, но вместе с тем вас сложно назвать существами. Вас скорее можно отнести к ситуациям.

Как вы, наверное, уже поняли, я расстроена. Сегодня девочка, которую я встретила здесь, в Чизхилле, когда та просила зеленщика продать ей «р-р-р-репу», а указывала на груши, отказалась учиться у меня, хотя я была готова предложить ей стипендию, даже если бы для этого понадобилось уволить прачку и год ходить в грязном белье. Я положила на нее глаз, ведь мне нужна замена для малышки ‘мили в Неалфавитном хоре – после ее ухода мы остались без «д».

Я должна заполучить ее во что бы то ни стало. Ее заикание бесподобно. Заикаясь, она выпучивает глаза, сжимает кулаки, ее уши краснеют, а из открытого рта звучит… сама пустота. Гудящая, потрескивающая пустота, в которой я уже слышу далекие голоса мертвых. Я едва расслышала в этой пустоте ее собственное «нет» и сначала подумала – понадеялась, – что она хотела ответить «да», но попросту (попросту!) не смогла выговорить это слово. Тогда я взяла ее за плечи, сказала, что она может просто кивнуть в знак согласия, и снова спросила, согласится ли она учиться у нас. Она же затрясла головой из стороны в сторону так яростно, что меня ударили по лицу мокрые тесемки ее шляпы (она жевала их, как и я когда-то).

В этом городе о нас ходят злые слухи. Но я добьюсь своего и заполучу Еву в свой хор, чего бы мне это ни стоило!