34

Этим же утром Тарунова как ни в чем не бывало пришла на работу и была арестована прямо у стойки регистратуры. Уже в десять утра следователь прокуратуры приступил к ее первому допросу. С имитатором же все пошло не так, как я запланировал.

Скорый поезд Москва – Владивосток сопровождали два сотрудника транспортной милиции в звании сержантов. Телекс с портретом разыскиваемого преступника они получили во время стоянки поезда в Чите. Проводники поезда поочередно, начиная с головного вагона, были вызваны в штабной вагон, где сотрудники милиции предъявили им портрет имитатора.

– Этот человек едет в моем вагоне, – опознал Евгения Карлова проводник Николаев. – Приметный тип – молодой, а одного пальца на руке нет.

– Он один едет или с женщиной? – спросил сержант Розов.

– Один. С ним в купе едут пассажиры, которые сели в Красноярске: две студентки и женщина лет сорока.

– Да он в малинник попал! – плоско и не к месту пошутил Розов.

– Он с женщинами не общается, целые дни в окно смотрит, – опроверг намеки сержанта проводник.

– Эх, задержать бы его! – мечтательно протянул второй сержант. – За такого бандюгу медаль дадут.

– Даже не выдумывай! – отрезал Розов. – Ты читал ориентировку? Он каратист. Нам вдвоем с ним не сладить, да к тому же пассажиры! Как ты его будешь в переполненном купе задерживать?

– А если он сбежит? – не унимался напарник. – Почует опасность и спрыгнет на первой же станции? На кого тогда всех собак повесят? На нас с тобой.

– У меня есть предложение, – вмешался в разговор бригадир поезда. – Я по случаю достал в Москве импортное снотворное. У меня теща бессонницей мается, вот я и постарался для нее. Снотворное очень эффективное. Давайте поступим так. Николаев растворит снотворное и подаст его в купе с вечерним чаем. Через час все пассажиры будут спать мертвым сном.

– О, а это идея! – оживился Розов. – Пока он будет дрыхнуть, мы на него без лишнего шума наручники наденем и сюда доставим. Ты, Михайлович, тоже награду хочешь получить?

Бригадир поезда презрительно фыркнул:

– На фиг мне ваши побрякушки не нужны! С медальки сыт не будешь. Для меня безопасность пассажиров прежде всего. Чем быстрее опасный преступник будет нейтрализован, тем лучше.

Около десяти часов вечера проводник Николаев, следуя инструкциям, полученным в штабном вагоне, угостил имитатора и его соседей чаем со снотворным. В половине одиннадцатого Евгений Карлов выполз на четвереньках из купе и упал на грудь посреди коридора. Сотрудники милиции ловко защелкнули на нем наручники, перевернули на спину и замерли – задержанный задыхался, хрипел. Лицо его посинело, глаза налились кровью. Вызванный из штабного вагона врач оказать помощь имитатору не успел – он умер на руках бравых сержантов милиции. Тело Евгения Карлова выгрузили в Хабаровске.

Я ездил на его опознание. Рассматривая труп имитатора на каталке, я спросил у судебных медиков:

– Здоровый же мужик, как он мог от снотворного умереть? Его соседи по купе даже ничего не поняли, а он – кони двинул.

– Один случай на сто тысяч! – разъяснил словоохотливый медик. – Индивидуальная непереносимость одного из компонентов снотворного. Лекарственная аллергия вызвала анафилактический шок, сопровождающийся отеком головного мозга и легких.

– Его могли спасти?

– Могли, конечно… если бы он выпил снотворное в стенах краевой больницы. – Врач засмеялся над собственным остроумным ответом. – Перед тем как спасать человека, надо понять, от чего наступила аллергическая реакция. В поезде это сделать невозможно. Скажу больше: на всем перегоне от Читы и до Хабаровска нет лаборатории, в которой бы выявили смертоносный аллерген. Ты представляешь, что такое скоротечный отек легких? Это та же асфиксия.

– Воздал ему Господь за петлю на шее у девчонки! Жаль, конечно, что он мне живым в руки не попался, но что поделать! Человек полагает, а бог располагает.

– Андрей Николаевич, родственники за телом не приедут? – спросил меня заведующий моргом.

– Зачем вы об этом спрашиваете? – удивился я.

– Если труп бесхозный, мы хотели его студентам отдать.

– Пусть практикуются! Я дам вам официальное разрешение.

На первом же допросе Тарунова потребовала адвоката. Следователь не хотел допускать защитника раньше времени, но он сам пришел. Адвокат Воробьев явился в прокуратуру без вызова.

– У меня есть соглашение с Викторией Витальевной. – Подленько улыбаясь, он протянул ордер на защиту Таруновой. – В чем мою клиентку подозревают?

– В соучастии в двух убийствах, – ответил следователь.

– Ну, что же, давайте поработаем!

Все ответы на вопросы следователя Тарунова заранее согласовала с адвокатом. Она не признала ничего из предъявленного ей обвинения. Материальных доказательств ее вины не было. Чтобы посадить Тарунову, я пошел на крайние меры.

– Ты узнаешь эту женщину? – показал я фотографию Таруновой загипнотизированному ею водителю.

– В первый раз вижу, – ответил водитель.

– Во второй раз ты увидишь ее через несколько минут на опознании. Запомни, если ты не узнаешь ее, то за витрину будешь платить сам.

– Нет, нет, нет, только не витрина! – замахал руками свидетель. – Кого скажете, того и опознаю, а за витрину я платить не хочу.

На следствии Тарунова показала, что знала братьев Карловых с детства. После пожара она взялась негласно опекать Роберта Карлова, а его брата Евгения считала погибшим.

– Пятого октября этого года он позвонил мне и приказал помочь ему скрыться с окраины города, – рассказывала Тарунова. – Я отказалась, но Евгений пригрозил, что проберется в психбольницу и убьет брата. Я не могла бросить беззащитного человека на растерзание его озверевшему родственнику и сделала вид, что согласилась. Я спросила Евгения, что он натворил. Он ответил, что подрался.

– Почему вы не сообщили об этом звонке в милицию? – задал вопрос следователь.

– Я побоялась, что Евгения не поймают, и тогда он убьет брата.

– Странный вопрос! – возмутился адвокат. – Откуда бы моей клиентке знать, что Карлов Евгений не шутит? Представьте, что он решил задаром прокатиться на автомобиле, вот и выдумал всю историю с дракой.

– Продолжайте, – велел следователь Таруновой.

– Я поймала частника и с ним приехала в указанное место. Евгений, весь в крови, сел в автомобиль. Ни мне, ни водителю он ничего не объяснял. Мы довезли его до указанного места. Евгений вышел из машины, и больше я его не видела. Никакой нож я в подвал дома не бросала, водителя автомобиля не гипнотизировала. Да и как я могла его загипнотизировать? Вы не преувеличивайте мои способности. Лечить алкоголиков гипнозом – это одно, а загипнотизировать здорового вменяемого человека – это совсем другое.

На очной ставке с водителем Тарунова заявила, что он возил ее по городу добровольно, за приличное вознаграждение. Все обвинения в гипнозе она с гневом отвергла.

– Он хочет на меня иск за витрину повесить! – возмущалась Виктория Витальевна. – Сам в магазин въехал, а на меня теперь стрелки переводит.

После известия о гибели имитатора адвокат Воробьев злорадно потер руки:

– Все обвинение рассыпается на глазах! Гипноз ничем не доказан, соучастие в убийствах шито белыми нитками. Что у нас остается? Недонесение о преступлении. О каком преступлении? Неизвестно. Сел окровавленный Карлов в машину, так это еще ни о чем не говорит. Где потерпевший, с которым он подрался, где его заявление? Ничего у следствия нет.

Суд над Таруновой начался в начале апреля следующего года. После первого заседания ко мне пришел брат убитой Елены Борисовой Сергей.

– Я ничего не пойму, Андрей Николаевич! Как же так, она покрывала убийцу, и ей за это ничего не будет? Ее даже не арестовали! В суде говорят о каком-то укрывательстве, словно она про драку во дворе в милицию не заявила.

– Таковы наши законы! – объяснил я. – Убийца мертв, материальных доказательств нет. Сам подумай, как доказать связь между убийством твоей сестры и участием во всем этом деле Таруновой?

– Если бы не она, моя сестра была бы жива.

– Согласен. Имитатор после убийства Дуньки-кладовщицы сам бы не смог выбраться с места происшествия. В окровавленной одежде он бы незамеченный по городу не прошел. Но это мы с тобой знаем, а суд? Наши знания к делу не пришьешь.

– Что ей будет? – мрачно спросил Борисов.

– Если дело до конца не рассыплется, то получит Виктория Витальевна год условно. У нее легкая статья. За недонесение в колонию не отправят.

– А моя сестра? – разозлился Сергей.

– Ты же был на суде! Про твою сестру там речь вообще не идет. Дело о ее убийстве следователь прекратил в связи со смертью Евгения Карлова.

– Сволочи! – выругался Борисов. – Все вы сволочи, навыдумывали дурацких законов и сидите довольные, а моя сестра в могиле гниет, и никому до ее убийцы нет дела!

– Сергей, успокойся!

– Да пошел ты! – Хлопнув со всей силы дверью, он вышел из кабинета.

Симонов, присутствовавший при этом разговоре, подобрал с пола отвалившийся кусок штукатурки и сказал, ни к кому не обращаясь:

– Как бы он дел не натворил.

– А ты никак в няньки записаться решил? – с поддевкой спросил я.

– Да нет, я просто сказал… – начал оправдываться Симонов.

Я перебил его:

– Напоминаю тебе, что Сергей Борисов – сотрудник милиции, так что будем считать, что с нервами у него все в порядке.

Через неделю суд приговорил Викторию Витальевну к двум годам лишения свободы условно. После зачтения приговора Сергей Борисов поднялся с места, подошел к подсудимой и трижды выстрелил ей в грудь из табельного пистолета.

– Это тебе за сестру! – сказал он.

Увидев кровь на блузке Таруновой, председательствующая судья спряталась под стол. Народные заседатели попадали с места, государственный обвинитель выпрыгнул из зала суда и побежал по коридору с воплями: «Убили! Убили!» Адвокат Воробьев распластался по стене и поплыл к выходу. Подленькая улыбочка больше не гуляла на его откормленной физиономии.

– Стой! – скомандовал адвокату Борисов.

– Стою, стою, я никуда не ухожу! – Адвокат зачем-то поднял руки вверх, словно ему приказали сдаваться в плен. – Я тут, на месте.

Борисов подошел к защитнику и смачно плюнул ему в лицо.

– На тебя, мразь, даже пулю тратить жалко, – с ненавистью сказал Борисов.

В зале судебного заседания стояла тишина. Сизый пороховой дым сформировался в слои и саваном стал опускаться на тело Таруновой. Судья под столом не подавала признаков жизни. Народные заседатели на полу замерли, ожидая самого наихудшего. Знакомые Таруновой, пришедшие поддержать ее при вынесении приговора, сидели, опустив головы.

– Что молчите? – зловеще спросил Борисов. – Боитесь, что я продолжу восстанавливать справедливость? Плетью обуха не сломать. Один я ваши проклятые законы не переделаю.

Он взвел курок, поднес пистолет к виску, секунду подумал и бросил оружие себе под ноги.

– Вызывайте милицию! Я сдаюсь.

На похороны Таруновой я послал двух парней с видеокамерой, замаскированной под обычный кейс. Просматривая отснятый ими материал, я отметил, что дядя Лизы неподдельно опечален смертью коллеги.

«Видать, Макара Петровича связывали с покойницей не только служебные отношения, – отметил я. – Что говорить, десять лет в одной организации вместе отработали! Ночные дежурства, пустые этажи, кушетки в каждом кабинете. Спирт выдают, закуску можно взять в столовой. Он до последнего не верил, что давняя подруга давно переродилась и стала соучастницей жестокого маньяка».

Сергея Борисова за убийство Виктории Таруновой осудили на восемь лет. Через два года он выйдет по амнистии на свободу, вернется домой и создаст банду из бывших сотрудников милиции. Еще через год между Сергеем Борисовым, с одной стороны, Стеллой Мухиной и Герой – с другой – разразится беспощадная война за лидерство в преступном мире нашего города.