***

Мэллори опять сморгнул – похоже, у него был нервный тик – и, весь перекосившись, вытащил из жилетного кармана мятый платок. Утер с лица пот, затолкал платок под рукав, шмыгнул носом и заговорил:

– Ох, ладно. Буду по порядку. Пришел я сегодня на службу в полвосьмого. Вначале всё, как обычно – пропуски выписывал, бумаги разбирал, почту... В девять прибегает ко мне хранитель из БХР. Это такая, между нами, непыльная должность: сидит, знаете ли, человечек в Хранилище и выдаёт раритеты. Кому надо получить вещичку на руки – тот приходит и говорит инвентарный нумер. Хранитель отпирает помещение, заходит внутрь, берет раритет, выдает просителю. Обязательно пишет расписку – мол, нумер такой-то выдан такому-то – и заносит фамилию в журнал. Вот и нынче с утра пришли в Хранилище за шка... за одной штуковиной. Хранитель глянул запись в журнале – порядок, на месте должна быть штуковина. Пошел в Хранилище, смотрит – а штуковины-то и нет. Ясно дело, его чуть удар не хватил. Понесся ко мне. Так мол и так, прошляпили раритет. Я себе думаю: положеньице! Не иначе, кто-то слямзил для личных целей! И тут же ко мне стучится Финн Хитчмен – это Найвела, племянника моего, шеф. Дескать, Найвел пропал, не пришел на службу. Не знаю ли я, мол, где мой родич пропадать изволит? Тут-то меня как ударило: он! Он это, точно! Еще повезло, что сразу заметили пропажу, так бы и не знал сейчас ничего.

Мэллори вновь утерся платком.

– Я ведь оттого к вам и пришел, а не в полицию. В полиции ведь как? Дело сразу заведут, объявят розыск. Найвела поймают, закуют в кандалы. Тюрьма, каторга, дело-то государственной важности. А все ж родная кровь. Просто дурной еще. Ну, и огласка... У них в полиции дежурят газетчики, сенсации вынюхивают. Ославят на всю Энландрию. Место потеряю, репутации конец. В общем, выручайте.

Он отдулся и с мольбой посмотрел на Джона. Джон украдкой взглянул на Донахью. Тот еле уловимо покачал головой, указал глазами на Мэллори: твоё, мол, расследование, ты и допрашивай, я тут для важности сижу. Джон прочистил горло.

– Что из себя представляет раритет? – спросил он. – Как выглядит, чем ценен? Название есть?

– «Шкатулка глупца», – произнес Мэллори. – Так инженеры его прозвали. Вообще, он у нас проходит как инвентарный нумер пятьсот шестнадцатый, но так, неофициально – «Шкатулка глупца».

– Это на самом деле шкатулка?

– Да, ящик такой, из металла, обит кожей. Четыре ладони в длину, три в ширину, – Мэллори показал руками. – Не слишком большой, за пазухой унести можно.

– А почему – «глупца»? Что она... ну, какое у неё назначение?

Мэллори снова вытащил платок и промокнул лицо.

– Знаете, – понизив голос, сказал он, – об этом давайте после поговорим. Вы ведь глянете, так сказать, место преступления? Съездите со мной?

– Конечно, – сказал Джон. – Сейчас же и поедем, если можно.

– Отчего же нельзя! И даже не можно, а нужно. Я, видите ли, заинтересован в том, чтобы... как можно скорее найти. Пока о пропаже знаем только мы с хранителем, а уж как все вскроется – такой скандал будет!

Джон кивнул.

– Понимаю.

– Вот там и расскажу подробно. Потому как режим секретности. Нынче, так сказать, у стен уши вырастают...

– Ну, на этот счет не извольте волноваться, – сказал Донахью. – В моем кабинете прослушки быть не может.

Мэллори заморгал.

– О, нет-нет-нет, господин Донахью. Вы просто не были у нас в БХР. Поработали бы на моей должности – всякого бы насмотрелись. Старые технологии, знаете ли, они такие вещи позволяли делать, что диву даешься. Подслушивать из-за угла! С расстояния! Да еще подсматривать! И ведь эти технологии кое-кто нынче использует, причем не только военные ведомства. Увы, не только. Так что... – он развел ручищами. – Извините, но вся информация – исключительно в стенах Хранилища.

Донахью уязвленно хмыкнул.

– Как скажете.

– Насчет племянника, – напомнил Джон. – Как, говорите, его зовут?

– Найвел. Найвел Мэллори, сын моего покойного брата. Молодой еще, зимой исполнилось двадцать три года. Работает в Научтехе, живет на Ран-авеню, там до службы ехать недалеко, я сам ему снял квартиру...

– Простите, – прервал Джон, – где работает?

– Научтех. Оборонная научно-техническая лаборатория, если полностью, – объяснил Мэллори. – Смежное ведомство с нашим. Когда опочил мой брат Винсен, Найвел как раз кончал университет. Ну, я в министерстве не последний человек, замолвил словечко. Найвела и взяли в лабораторию. Он, вроде как, оправдал ожидания, хорошо работал... Шеф его хвалил все время, говорил – перспективный молодой ученый. Да оно и неудивительно. Найвел, кроме работы, считайте, никакой жизни не имеет, день-деньской возится с приборами. Любит науку пуще жизни. – Мэллори невесело хмыкнул и дернул ртом. – Оправдал ожидания. Да уж.

Джон почесал затылок. Найвел сопляк поймаю три шкуры сдеру…

– Портрет у вас при себе?

– А как же! – спохватился Мэллори и, выковыряв из недр костюма бумажник, отдал сыщику маленькую гравюру. Найвел Мэллори был красавцем: большие глаза, яркий капризный рот, геройский подбородок. Волосы – длинные, до плеч. В общем, такого юношу легко найти в толпе.

– Значит, вы полагаете, что именно племянник украл раритет, – сказал Джон. – А откуда, собственно, такая уверенность?

Мэллори помялся.

– Дело вот в чём, – сказал он. – Туда довольно сложно проникнуть, в БХР. У хранителя есть тревожная кнопка на случай насильственного вторжения. Ну, сами понимаете, не в игрушки играем, а вдруг шпионы, вдруг война... В общем, в случае чего, такой кнопкой двери хранилища мгновенно блокируются, и одновременно идет сигнал охране. А уж отомкнуть двери могу только я. Имеются два комплекта магических ключей. Один всегда при мне, другой лежит в сейфе. Только этими ключами и можно отпереть блокированную дверь.

– То есть, дверь контролируете, в конечном счете, вы? – уточнил Джон. Мэллори, сопя, грустно улыбнулся:

– Ну, я же все-таки начальник всего этого безобразия. Порой что-то там ломается, или наоборот, начинает работать. Приходится спешно посылать уборочную команду. У нас есть такие ребята, их обычно набирают из каторжан и держат про запас. Интересно, что каждый раз они новые... Так вот, когда случается какой-нибудь аврал, дверь блокируется изнутри, хранитель её открыть не может. Могу только я – опять-таки, своими ключами. Они вообще всё открывают, и сигнализацию отключают, естественно. Об этом знают не так много людей, но Найвел знал. А мы с ним вчера сидели за ленчем, и он еще прислонился ко мне этак по-родственному. Думаю, как раз тогда и украл ключи.

– А когда вы заметили пропажу?

– Утром, – горестно признался Мэллори. – Только когда прибежал хранитель, тогда я за карман и схватился. И, конечно, ключей уже не было. Прохлопал, старый болван...

– Так, – сказал Джон. – Подведем итоги. Вчера вы встретились за ленчем с племянником. Ключи еще были при вас. Во время ленча он, возможно, украл ключи от Хранилища. Затем в неустановленное время – вечером или ночью – он проник в БХР и взял раритет, шкатулку. На службу с утра не явился. Верно?

– Все правильно, – подтвердил Мэллори.

– Расскажите подробнее про вчерашний ленч с Найвелом, – попросил Джон. – О чем говорили, как он себя вел.

Мэллори сморгнул.

– Так, – сказал он, – так... Значит, я пошел в «Три сосны», туда все министерские ходят. Только сел, смотрю – Найвел. Позвал его за свой столик. Заказали, ждем. Разговорились. О чем говорили... Так, сначала о ерунде, о погоде... А! Да! Говорили об этой его пассии, о Ширлейл.

– Ширлейл? У Найвела есть невеста? – переспросил Джон.

Мэллори дернул ртом:

– Девчонка, работает вместе с ним. Ассистентка, хочет выбиться в люди. Ну, я-то вижу, как она работает. Так и смотрит, кого окрутить. Без роду, без племени, а туда же. Знала, куда устроиться: в Научтехе все сплошь люди из хороших семей, доброго сословия...

«Мэллори, точно, – вспомнил Джон. – Старинная аристократическая фамилия. А парень, значит, влюбился в девушку из простых. Дядюшка, ясное дело, против. Девка дрянь виновата, как же».

– Кто её родители? – спросил он.

Питтен Мэллори поморщился.

– Работяги какие-то. Вроде бы, померли оба лет пять тому назад. Найвел – парень мягкий, видать, пожалел сиротку. Она его и решила охомутать. Он уже, видите ли, задумал жениться на ней. Ну, а я, понятное дело, такого допустить не могу. Решил действовать круто. Тогда, за ленчем, сказал ему – мол, если будет свадьба, наследство перепишу, без гроша оставлю. Он мне – да и пожалуйста. Представьте, до чего дошел! Из-за первой попавшейся юбки готов плюнуть на собственное происхождение! Я вижу: не пронять. Говорю – женишься, так места лишу, всё сделаю, чтоб тебя из лаборатории выгнали! Тут он разозлился, видать, задел я его за живое. Да... Я погорячился, он вспылил. Впрочем, потом извинения принес. «Вы, говорит, дядюшка, единственный мой близкий человек, как же нам врагами жить?» И полез обниматься. Я еще растрогался, дурень. А он, похоже, ключи тогда и спёр.

– Почему всё-таки вы уверены, что это именно он? – спросил Донахью.

– Да дело в ней, в Ширлейл! – с досадой сказал Мэллори. – Он, похоже, накрепко себе в голову вбил проклятую девчонку и женитьбу. Вот и решил украсть шкатулку, чтобы с ней отправиться в Со...

Он осекся. Джон вежливо улыбнулся:

– Мне кажется, будет очень полезно для следствия, если вы в общих чертах объясните, что это за шкатулка.

Мэллори крепко моргнул и скривил рот.

– А, пропади она, секретность, – сказал он. – Шкатулка, если верить архивам, открывает дверь в другой мир. И не просто другой, а такой, где всё будет так, как хочет её владелец. Мир мечты, так сказать. Только она не работает вот уж сколько лет, ей требуется огромный заряд чар, а где его взять в наши-то времена?

Джон покачал головой:

– И вы думаете...

– Думаю, паршивец Найвел всё-таки нашел способ её зарядить, – проворчал Мэллори. – Он ведь у меня способный. Ну, и хочет сбежать со своей девкой туда, где... Где всё станет по нему. Не знаю, может, там меня не будет, чтобы ему помешать. А может, я там – дурак дураком и женитьбу позволю.

Джон потер переносицу. «Мир мечты, поди ж ты, – подумал он. – Я лично согласен и на такой мир, где не требуют за неделю достать тысячу форинов. Мир, в котором я жил до вчерашнего вечера». Он перекинул ногу на ногу и сказал:

– Вашим сотрудникам уже много лет не удавалось заставить шкатулку работать. Найвел рассчитывает, что сделает это в одиночку. Как полагаете, есть у него реальные шансы? Если да, то сколько времени он потратит на запуск?

Мэллори сложил перед собой толстые ладони.

– Прошу вас, – сказал он умоляюще. – Я и так много наговорил. Поедемте в Хранилище, господин сыщик. Там сможете почитать документацию, посмотрите чертежи, да и само место.

– Да, разумеется, – Джон встал и взял плащ. Донахью тоже встал. Мэллори одержал победу над силой тяжести и, отдуваясь, вытер лицо платком.

– Удачи, – сказал Донахью и значительно посмотрел на Джона. Джон еле заметно кивнул. Не извольте беспокоиться, мастер, все сделаем в лучшем виде, сидите дальше в кабинете и глядите на яматские свитки с закатом...

– Спасибо, – сказал Мэллори. – Покой вам.

– Покой, – отозвался Донахью. Выйдя из-за стола, он открыл дверь. Мэллори повернулся боком, но все-таки задел косяк животом. Они вышли на лестницу

– Вы идите, Дж... Джонован, правильно?

– Можно просто Джон, – сказал Репейник.

– Идите, Джон, – смущенно закончил Мэллори. – Я спускаюсь долго. Сидячая работа, чтоб её...

Джон хотел было возразить, что, мол, ничего страшного, вместе спустимся, но тут Мэллори взялся обеими руками за перила, поставил ногу на верхнюю ступень и принялся нашаривать носком следующую. Вид у него был жалкий донельзя, и Джон решил, что канцлеру БХР будет лучше одному проделать унизительный путь вниз.

– Тогда встретимся перед входом? – неловко спросил он.

– Да-да, – пропыхтел Мэллори, успевший преодолеть три ступеньки. На его сорочке спереди расплывалось тёмное пятно пота. Джон пошел вниз, хлопая по карманам плаща в поисках курева.

На первом этаже стоял гомон: из зала только что выпустили венторов, и они толпились вокруг тренера, могучего парня со шрамом на бритой голове. Гильдии нужны были новые кадры, а дуббингской молодежи нужен был верный заработок. Кто-то после выучки ехал работать в провинцию, кто-то оставался здесь же, но всем платили одинаково, восемьдесят форинов в месяц – по нынешним временам, совсем неплохо.

Гильдию основали сразу после войны, в смутное время, когда Дуббинг полон был мародеров, добрая треть домов лежала в руинах, и каждую ночь в городе что-то горело. Полицейских не хватало – многих перебили в уличных стычках, ещё больше констеблей просто разбежались по домам. Солдаты, лишившись командования, бестолково слонялись по городу и потихоньку грабили продуктовые лавки. Тогда-то самые храбрые из горожан и начали ходить в патрули: собирались по дюжине человек, вооруженные кто чем, ловили бандитов, гоняли мародеров, разнимали драки. Командовал ими бывший армейский полковник Сигил Вентор – от его фамилии пошло название патрульных. Позже, когда всё стало налаживаться, и полицейским вновь начали платить жалованье, оставшиеся не у дел венторы не спешили возвращаться к прошлой, мирной жизни. Они основали Гильдию Недрёманного Ока, нечто вроде дополнительной полиции. В патрули они, конечно, уже не ходили, но брались за сложные расследования и раскрыли немало дел. В народе их помнили и доверяли им больше, чем грубым, вечно занятым и спешащим констеблям. Пошли заказы, появились деньги. Ну, а спустя пару десятков лет молодой, энергичный мастер-вентор Бен Донахью предложил открыть небольшие филиалы в Шерфилде и Ноксмилле, да заодно переименовать организацию, чтобы было короче и понятней.

Так появилась Гильдия Сыщиков – крепкие, серьезные ребята, способные не только выслеживать, но, в случае нужды, драться и стрелять. Впрочем, драться приходилось больше новичкам, которых по традиции называли венторами; право носить револьвер и заниматься сыском они получали, только если сдавали экзамен на следователя. Сейчас в Дуббингском отделении Гильдии обучались две дюжины новобранцев, и среди них была Джил.

Джон поискал глазами русалку. Она стояла, повернувшись спиной к Джону – слушала тренера вместе с остальными. Репейник вышел на улицу и закурил, пряча лицо за воротником плаща. Через минуту дверь скрипнула, Джил выскользнула наружу и встала рядом, ёжась от ветра. На ней был спортивный костюм: мешковатая шерстяная блуза и такие же штаны.

– Утречко, – сказала она. Джон кивнул, сплюнув табачную крошку.

– Кошелек нашёл? – спросила Джил. Репейник, не понимая, посмотрел на неё.

– Я со стола кошелек взяла, – объяснила русалка. – На дорогу не хватало. Положила на шкафчик. В прихожей. Нашёл?

Джон вздохнул. Оглянувшись, попросил:

– Зубы покажи.

Джил открыла рот, демонстрируя подпиленные, но уже начавшие отрастать клыки. Джон присмотрелся, тронул её подбородок. Джил послушно запрокинула голову.

– Закрывай, – велел Джон. – На той неделе снова пилить будем.

Джил сомкнула челюсти с еле слышным влажным звуком.

– Насчет кошелька, – сказала она. – Я будить не хотела. Ты ж полночи ворочался. Не спал. Случилось чего?

– Нет, – буркнул Джон. Джил сунула руки подмышки.

– Ладно, я побежала. Дует.

Джон кивнул. Джил потянулась к нему, поцеловала в щеку и, шагнув прочь, потянула на себя дверь. Входить, однако, не стала, а, посторонившись и держа дверь открытой, ждала выходящего. Джон, докуривая, наблюдал, как Мэллори, сопя, хватаясь за протянутую руку Джил и бормоча извинения вперемежку с благодарностями, преодолевает дверной проем.

– Уф-ф, – сказал он, вперевалку подходя к Джону, – уф-ф.

– Туда? – спросил Джон, кивком указывая на экипаж. Мэллори, отдуваясь, утвердительно мотнул головой:

– Кон... торский. Сади... тесь.

Тут же возник неизвестно откуда кучер, проворно влез на козлы. Джон помог Мэллори забраться в коляску (тяжело плохо больно за что), сел сам, и лошадь, послушная чмоканью возницы, медленно взяла с места. Мэллори пыхтел и вытирал лицо платком. Джон рассеянно глядел в окно на Парламентский проспект. Хотелось есть – он так и не позавтракал. «Надо искать гада поскорей, – думал он. – Никаких денег не хватит платить. А как найду... Надо еще придумать, кстати – что говорить, как угрожать. Бить я его буду, вот что. Долго, ногами. Может быть, даже рукояткой ре... Холера, я ж револьвер утопил. Хальдер мертвая, под хвост траханная, еще и револьвер где-то искать новый…» Есть хотелось все сильней. День начинался паршиво.