***
Он сгрёб со стола шкатулку, прижал к груди и, пятясь, вышел из каюты. Джон тут же вскочил, бросился к двери, приник ухом. По коридору – туп-туп-туп – удаляющиеся шаги. «М-мать», – процедил Джон сквозь зубы. Как быть? Бежать к капитану, сказать, что на борту спятивший малый со смертельно опасным устройством? А дальше что? Ловить Найвела всей командой? Глупо, в случае опасности он грохнет шашку об пол – и можно забыть о планах на вечер. Да и вообще, имея под рукой такую штуку, он сможет требовать чего угодно... Стоп! Так вот что он задумал! «Потом идет к капитану. Вот, мол, у меня спички. Или примус. Или вообще бомба. И делайте, что скажу». Умница Джил, а я-то тебя на смех поднял. Джон прикинул, сколько времени прошло с ухода Найвела. Минута? Две? А сколько надо выждать, чтобы пуститься в погоню? Выйдешь слишком рано – есть риск, что засранец еще не ушел достаточно далеко. Обернется, увидит. Опоздаешь – упустишь момент, когда хоть что-то можно изменить... По коридору вновь затопали шаги – близко, совсем близко. Джон отпрянул от двери, в каюту вошла Джил.
– Ну там и надымили, – с порога выпалила она. Глянула на Джона, зыркнула по сторонам. – Где? – уже другим голосом.
– Сбежал, – угрюмо сказал Джон. – У него шашка термитная. Это такая штука, чтоб металл прожигать. Искры во все стороны, водой не зальешь. Грозился всё взорвать.
Джил облизнула губы.
– Блестящая такая?
– Да.
– Я ж... Я её видела. Когда в портфеле шарилась. Думала – пенал...
Джон посмотрел на неё, сморщив лоб.
– И чего теперь? – спросила Джил.
– Думаю, пойдет в рубку. Потребует снизиться... – Джон взъерошил волосы. – Так. Если ты его в коридоре не встретила, значит, он уже далеко. Будем искать. Идём медленно, держимся незаметно. Ловим со спины, хватаем за руки... А, сволочь, он всё равно успеет кнопку нажать... Ладно, пойдем. Будем действовать по обстоятельствам. Чтоб меня боги трахнули.
Они вышли в коридор.
– Куда? – спросила Джил почему-то шепотом. Мимо прошли двое: крупный усатый господин вел под руку миниатюрную брюнетку в красном платье и красных сапожках. Девушка посмотрела на Джона и скорчила недовольную гримасу. Зизи, совершенно некстати вспомнил Джон, её зовут Зизи.
– Туда, где мы его поймали, – скомандовал он. – Наверняка из приборного отсека можно в рубку пройти.
Они побежали трусцой, стараясь двигаться как можно тише. У Джона снова разболелся бок. Проникнув в каюту с лестницей, спустились на нижнюю палубу. У входа стоял, вцепившись в какую-то рукоятку, механик. Вид у него был нездоровый.
– Он здесь проходил? – каркнул Джон. Механик, не отпуская рукоятки, закивал.
– Как в рубку попасть? – спросила Джил. Механик ничего не ответил, только вытаращил глаза. Джон, теряя остатки терпения, подступил к нему.
– Слушай, приятель, давай соображай быстрее, – начал он, но тут сверху прохрипел искаженный трубами голос:
– Машине – стоп! Машине – стоп! Сброс давления, пар долой! Машине – стоп!!
Механик ожил, повернулся к приборам. Руки запорхали: переложил один рычаг, другой; мучительно скалясь, открутил вентиль. Над головой с клекотом зашипело, за переборкой раздался скрежет. Со всех сторон послышался треск, гондола содрогнулась. Механик взглянул на приборы и бросился наутёк.
– Где рубка? – крикнул ему в спину Джон. – Рубка где, дурак?!
Тот на бегу махнул рукой в сторону:
– Первый трап! – и скрылся за поворотом. Джон заметался.
– Сюда! – позвала Джил. Она стояла у неприметной, узкой лесенки. Рядом на стене чернели трафаретные буквы: ТРАП 1. Джон ринулся вверх по крутым ступеням, рывками подтягиваясь на поручнях. Вынырнул в какое-то светлое, залитое солнцем пространство. Заморгал, прикрываясь ладонью. Снизу толкнулась Джил, и тут же:
– Стоять! Стоять! – наперебой, сбивчивый хор голосов. Джон замер. Рубка, сплошь застеклённая, была похожа на гигантский аквариум. Пилоты, словно чёрные статуи, прикипели к огромным, с тележное колесо, штурвалам. Женщина-штурман, бледная, полноватая, жалась к стенке, теребя воротничок. Посреди рубки застыл капитан в сбившейся на затылок фуражке, а напротив него стоял Найвел Мэллори с блестящей трубкой в руках.
– Бомба, у него бомба! Бомба! – заорал Джону капитан. Найвел болезненно скривился и сказал:
– Я же просил вас сидеть в каюте... Открывайте люк, – это уже капитану. Тот вытаращил глаза:
– Скорость еще большая, господин. Опасно.
– Открывайте! – взвизгнул Найвел, поднимая руку с термитной шашкой. Капитан сделал знак штурманше. Та, спотыкаясь, просеменила вперед, в самый нос кабины, неуклюже грохнулась на колени и стала дергать утопленную в полу медную ручку. Золотистые кудряшки на затылке мелко тряслись.
– Амос, помоги! – крикнул капитан. Один из пилотов бросил штурвал, подскочил к женщине. Вдвоем они принялись трясти и раскачивать ручку. Вдруг раздался звон, люк распахнулся наружу, и в кабину хлынул ветер. «Прыгать, что ли, будет?» – оторопев, подумал Джон. Штурманша на четвереньках резво отползла в угол и там съёжилась. Пилот, придерживая на голове фуражку, отступил к штурвалу. По рубке гулял лютый сквозняк, вихрем порхали листы бумаги, волосы Найвела развевались, как живые. Джон почувствовал, как закладывает уши, захотелось сглотнуть.
– Лестницу бросайте! – крикнул Найвел сквозь шум ветра. Джон увидел, что возле люка лежит свернутая в бухту верёвочная лестница со светлыми деревянными перекладинами. Капитан замотал головой:
– Она ж длиной всего пятьдесять ре! Мы сейчас на трехстах, ничего...
– Так снижайтесь! Выпускайте газ!
– Потом будет очень сложно набрать высоту, большой риск...
– Выпускайте газ! – рявкнул Найвел, тряся над головой своей имровизированной бомбой. Капитан тоскливо огляделся: пилоты вцепились в штурвальные рукояти, кудрявая штурманша всхлипывала в углу. Махнув рукой, он подбежал к слуховой трубе и закричал:
– Носовой и кормовой баллонеты – выпуск! Идём вниз! Носовой и кормовой – выпуск! Балласт – в нос, балласт – в нос!
Отвернувшись от трубы, бросил пилоту:
– Тангаж держи, чтоб не больше десяти. А то костей не соберем...
Что-то гулко заскрипело, и Джон крепче схватился за поручни: гондола кренилась вперед. Внизу, под ногами, вполголоса ругалась Джил, которой ничего не было видно. Найвел, хватаясь свободной рукой за стену, подобрался к люку и выглянул. Ветер бил ему прямо в лицо, он щурился, но не отводил взгляда. Кивнув, встал. Повернулся к Джону:
– Выходите!
Джон вылез наружу, оперся на поручень: крен чувствовался все сильней. Следом показалась голова Джил.
– Ей нельзя! – торопливо крикнул Найвел. Джил зашипела, но осталась на месте.
– Давайте пистолет! – потребовал Мэллори-младший. Джон ухмыльнулся:
– Нет у меня пистолета, дружок.
– Что значит нет?! – проорал Найвел. – Вы же сыщик!
– Я его потерял, – заявил Джон. – Честно. Вот, смотри, – он снова, как тогда перед стюардом, развел в стороны полы куртки. Найвел, страдальчески оскалясь, посмотрел.
– У неё, значит, есть! – показал на Джил. Джон засмеялся и покрутил головой:
– Я ж говорил, она – вентор. Подмастерье, считай. Ей пушку рано, не заслужила еще.
– А-а, грёбаный... – Найвел ткнул пальцем в капитана. – Вы! У вас сейф должен быть. С оружием. Не поверю, что нет. Живо!
Капитан сморщил лицо, будто собрался плакать.
– Ну! – крикнул Найвел. Капитан, оскальзываясь на покатом полу, прошел в угол, где сидела штурманша. Отстранил её от простого деревянного, крашенного в красный цвет шкафа. Отпер ключом, достал винтовку.
– Сюда! – приказал Найвел. – Аккуратно!
Капитан, отставив руку, словно держал змею, протянул ему оружие. Найвел взял, перехватил за цевьё. «Даже не проверил, заряжена ли, – отметил про себя Джон. – Щенок».
– Сто ре до земли! – напряженно закричал тот пилот, которого звали Амосом.
– Руль на подъем! – рявкнул капитан. Склонился над трубой: – Балласт в корму, балласт в корму! Взлетаем!
– Как это взлетаем?! – Найвел распахнул побелевшие глаза. – Вниз!
Капитан умоляюще сложил руки на груди:
– Добрый человек! Не губите! Если сейчас же вверх не пойдем – грохнемся к богам собачьим! Вы лучше берите лестницу и спускайтесь. Корабль еще минуту вниз идти будет, он же здоровый, у него же инерция... Прошу вас, заклинаю: спускайтесь, ниже никак нельзя...
У него кончился воздух, последние слова вышли хрипом. Найвел застонал, взмахнул ружьем и, подбежав к люку, пинком сбросил лестницу.
– Все стоят, никто не шевелится! – скомандовал он, ставя ногу на тонкую, неверную ступеньку. – Увижу, что кто-то лезет вниз – стреляю в оболочку! Увижу, что режете веревку – тоже стреляю!
«Стреляет он, – подумал Джон. – С лестницы. Вверх. Из ружья. Одной рукой – другой-то держаться надо... Хотя дирижабль большой, может, и попадет».
Найвел обвел взглядом рубку. Переступил, скрылся в люке по пояс; по грудь; исчез полностью. Капитан опустился на пол и снял фуражку. Седые волосы его торчали вихром.
– Боги мои, – сказал он. – Боги мои, боги...
Джон подобрался к люку и, стараясь особо не высовываться, одним глазом выглянул. Увидел лохматую макушку Найвела. Лестницу мотало, винтовка цеплялась стволом за ступени, но юноша не бросал оружия, а только лез все ниже и ниже. Ветер ревел Джону в лицо, вышибал слезу. Репейник спрятался за люк, чтобы Найвел не заметил – неровен час, поднимет голову. Пальнет ведь. Нервы-то на пределе.
– Пятьдесят ре! – крикнул Амос. – Земля! Кэп...
– Машину! – зарыдала из своего угла штурманша. – Машину пускайте! Пропадём!
– Держи тангаж! – вскочил капитан. – Он машину сразу услышит! Услышит – стрелять начнет, дробь в шпангоут засадит – искра, и всё! Держи-и!!
Джон еще раз выглянул. Земля неслась совсем близко, Найвел успел спуститься и казался чёрной мухой, повисшей на лестнице, как на липучке. Тень его бежала по зелёной пустоши, весело подпрыгивая на кочках. «Разобьётся, – отрешенно подумал Джон, следя за медленной, неуклюжей мухой. – Слезть-то он слез, но спрыгнуть на такой скорости...» Найвел вдруг бросил ружье, сжался в комок и уже через миг полетел кубарем по траве, исчезая из вида. Джон за одну долгую секунду вспомнил толстого Питтена – одышливого, с молящими глазами – вспомнил Индюка Донахью с его яматской ширмой, вспомнил падающую хрустальную башню и осознал, что дело он провалил. Потому что Найвел Мэллори, незадачливый вор и безответственный сопляк, был сейчас на земле, а он, Джон Репейник, удалялся от него со скоростью полсотни лидов в час.
– Спрыгнул! Спрыгнул! – заорал капитан и схватился за трубу: – Машине полный ход! Полный ход! Балласт в корму! Качайте, ребята, выносите!
– Холера, – прорычал Джон. Он спустил ноги в люк, нашарил перекладину и, перебирая руками, как обезьяна, полез вниз. Ледяной ветер облепил его со всех сторон, задрал куртку, захлопал рубашкой, как парусом. Вверху, в далёком конце гондолы – бух-бух-бух! – проснулась машина. Джон, не глядя, спускался. Лестница раскачивалась, завивалась винтом, словно он и впрямь лез по гигантской мушиной липучке. Кинул взгляд наверх: свинцовая туча дирижабля, на фоне её – ступни Джил. Посмотрел вниз. Земля – быстрая, пёстрая от скорости – летела уже прямо под ногами. «Сейчас, – подумал Джон, – Сейчас...» До земли оставалось всего каких-то пол-ре, но разрыв на глазах увеличивался: «Гордость Энландрии» набирала высоту. Лестницу болтало, шершавые, занозистые перекладины рвались из рук. Он вдруг вспомнил.
– Джи-ил!
– А?!
– Прыгнешь – беги! Не падай, беги-и!!
– Поняла-а!!
«Против хода, – пронеслось в голове. – Против хода прыгать... Или наоборот?» Времени не оставалось, он разжал пальцы. Удар! Земля бьёт под ноги. Бежать, бежать, бежать! Колени – как резина. Не выдержал, упал. Кувырок, удар, больно – рёбра, голова. Земля вертится, вертится... Всё. Живой.
Он тут же подобрался и вскочил: кровь кипела. Небо и зелёная пустошь еще вертелись перед глазами дурной каруселью, но он увидел, как Джил слетает с лестницы и, приземлившись, красиво, неимоверно быстро бежит. Замедлилась, встала. Упёрлась в колени, подняла голову: ищет.
– Эй! – заорал Джон и замахал руками. – Эге-гей!
Она сорвалась с места и побежала навстречу, едва ли не быстрей, чем когда прыгала. Джон тоже пошел к ней – на отбитых, оглушенных ногах. Джил влетела в объятья, чуть не опрокинула. Посмотрела в лицо, засмеялась.
– Как мы, а? Джонни, как мы?
– Мы да, – сказал он, улыбаясь, кажется, самой дурацкой улыбкой. – Мы ого-го!
Она обхватила его за шею и крепко поцеловала. Потом отпрянула:
– А этот где?
Джон заозирался. Первое, что он увидел, была «Гордость Энландрии». Дирижабль, чуть подняв нос, уходил в небо, и с земли его движение казалось медленным, степенным. Качалась едва видная лестница, паутинками свисали с боков причальные тросы-гайдропы. Джон повернулся туда, откуда летели, отыскивая взглядом изломанный труп, свёрток кровавых тряпок в траве. И очень удивился, потому что увидел вдалеке тёмную фигурку, неровно, но быстро шагавшую к хрустальному шпилю – высоченному, хрупкому, абсолютно неуместному посреди дикой пустоши.
– Стой! – что есть мочи завопил Джон. Они побежали. Фигурка оглянулась (или только так померещилось – до Найвела было около двух лидов) и припустила быстрей. Джон очень скоро выдохся, но продолжал из последних сил переставлять гудящие ноги, прижимая ладонь к боку. Запал прошел, всё болело – и пятки, которыми он встретил землю, и растревоженные рёбра, и зашибленная при падении голова. Джил вырвалась вперед, но потом стала беспокойно оборачиваться, вернулась. Подбежала к хромающему Джону, с тревогой заглянула в лицо.
– Ты чего? Ты не раненный?
– Не боись, – просипел Джон, – не помру... Догоняй скорей! Наручники с собой?
– Ага...
– Вот и закуй его, падлу, в наручники. Сразу не догадались... – Джон закашлялся и остановился, дыша ртом. – Мальчик... Бедненький... На койке лежал... Кх-ха, сука-вошь...
Джил кивнула, чувствительно сжала на прощание его плечо и побежала. Но Джон видел: чёрная фигурка была уже у подножия башни. Яркий белый огонёк сверкал возле самой земли, валил густой химический дым. Найвел всё-таки не бросил свою термитную шашку, донес до цели и теперь прожигал едким огнём дверь узловой камеры. Джил неслась очень быстро. Ей оставалось сделать пару сотен ре, когда огонек погас, и Мэллори-младший скрылся внутри. Джил рванулась вперёд, на глазах сокращая расстояние до шпиля.
– Нет, нет, – произнёс Джон. Он зашагал, потом побежал и принялся кричать: – Не-ет! Стой, назад, Джил, стой же ты богов ради! Сто-ой!!!
Он кричал, и махал руками, и бежал, пытаясь её нагнать, и у самой башни Джил, наконец, оглянулась. Повернула, хмурясь, назад – небыстрой трусцой, не понимая, досадуя на Джона – а он всё бежал, хрипя сорванным голосом и показывая на хрустальный купол. Они встретились. Джил открыла рот, намереваясь спросить, а может, даже выругаться, или ещё что, но не успела, потому что началось полное дерьмо.
Сперва послышался гул, низкий, будто из самого сердца земли. Он рос и ширился, заполняя собой воздух, окутывая со всех сторон плотным звуковым одеялом. Джон крикнул – и не услышал себя. Джил прижалась к нему, закрыв уши руками. Налившись силой, гул вдруг стал делаться выше, пошел по нарастающей, как бесконечная сирена. Заломило череп, стиснуло грудь: звук пробирал до костей. Джон обхватил Джил, тяжело, со всхлипами дыша, чувствуя, что ещё немного – и гул разорвет их в клочья, раздробит кости, выпарит кровь... Но тут все стихло, а ещё через секунду башня взорвалась. На месте купола распухло облако, из которого полезли во все стороны извилистые щупальца темноты. Они были похожи на чёрных лохматых змей толщиной с вековое дерево и длиной в полнеба. Одна из таких змей вонзилась в землю, из того места забил жирный фонтан цвета венозной крови.
Джон потянул Джил за руку, и они пустились наутёк, а за их спинами что-то ревело, обрушивалось, стреляло. Джон мчался по трясущейся, словно желе, пустоши, каждую секунду ожидая смерти. Джил, спотыкаясь, бежала рядом. Глаза её были крепко зажмурены. Затем началось что-то совсем невообразимое. Над головой протянулся, закрывая солнце, чёрный луч, задрожал и вынул из-за горизонта – иначе не скажешь – нечто огромное, продолговатое, серое. Джон встал, как вкопанный, думая, что пришла новая напасть, от которой нет спасения. Потом он сообразил. «Гордость Энландрии» плыла по воздуху, повинуясь лучу тьмы – летела кормой вперёд, исходя машинным паром, молотя воздух бесполезными винтами. Джон бросился в сторону, волоча за собой Джил, а чёрная змея подтащила дирижабль к башне, и он расцвёл огненным цветком.
Они решились подняться с земли спустя несколько минут, когда стихли последние взрывы. Кругом, насколько хватало глаз, валялись дымящиеся искорёженные куски, в которых ничего было нельзя признать. Башня исчезла; на её месте громоздился пылающий курган. В огне корчились алые от жара рёбра шпангоутов, развевались горящие лоскуты оболочки. Пламя выгибалось огромной стеной, гудело, дышало пеклом. Джон силился подойти ближе, заслонял глаза, оборачивал лицо курткой, но сыпали искры, и он, задыхаясь, отступал. Потом Джил увела его прочь, они стали ходить кругами, искать живых. Нашли бронзовую арфу – потроха салонного рояля – погнутую, с завитыми обрывками струн. Нашли капитанскую фуражку, от которой осталась закопченная тулья с козырьком, а верх сгорел. Нашли женскую ногу в обрывках красного сапога (Зизи, вспомнил Джон), нашли иссечённый голый мужской торс, чью-то кисть руки, чей-то скальп с волосами. Живых не было. Впрочем, когда они спустились в небольшой распадок, где журчал полевой ручей, то наткнулись на одного выжившего.
Найвел лежал вниз лицом, подвернув под себя руки. Рубашка на спине задралась, открыв белую, в мелких родинках спину. Брюки ниже колен стали клочьями, и ступни подогнулись под тошнотворными углами. Джил перевернула лежащего, вздохнула: вся скула Найвела была сплошной синяк, отёчный и багровый. Джон оттянул юноше веко – одно, другое. Правый зрачок был крошечным, а левый – огромным, черным, и глаз вокруг налился кровью. Руки Найвела, до этого сложенные на груди, поползли вниз, из-за пазухи выпала на траву злосчастная шкатулка. «Вот почему он валялся ничком, – подумал Джон. – Защищал телом...» Он подхватил раритет, открыл крышку, ожидая увидеть раздробленное месиво стекла и латуни. Внутри, однако, все было целехоньким. Больше того – кристаллы теперь лучились фиалковым светом, а в глубине линзы мерцал знакомый уже символ, зубастая птица с раскинутыми крыльями. Инвентарный нумер пятьсот шестнадцать был заряжен и готов к работе.
– Во дела, – выдохнула Джил, нагибаясь над шкатулкой. – Получилось у него, стало быть.
Джон мрачно кивнул. Закрыв крышку аппарата, поднялся на ноги.
– Что теперь делать-то будем? – спросил он. – Засранцу нужен врач, и поскорей.
– Понесём? – Джил потянулась.
Джон хмыкнул.
– По карте до Кинки сорок лидов. Не уверен, что он дотянет. Не говоря уже о нас.
– Может, деревня какая поблизости?
– Хрен знает. Где, в какой стороне? По-моему, тут вокруг одна пустошь.
Они замолчали. В стороне ревело пламя, иногда что-то с лязгом падало в огонь. Найвел вдруг начал хрипеть. Джил присела и взяла его за руку. Прислушалась, склонив голову.
– Кончается, – сказала она через минуту. – Может, пару часов протянет. И всё.
– Откуда ты... – Джон вспомнил, что довелось повидать Джил за прежнюю, русалочью жизнь, и сжал губы.
– Тут не просто врач нужен, – сказал он. – В госпиталь надо. Да чтоб хороший госпиталь был. Как Флотская больница в Дуббинге.
Найвел хрипел, втягивая грудью воздух, порой замолкая, но только затем, чтобы испустить очередной хрип, еще более тяжкий и долгий.
– Давай запустим прибор, – сказала Джил негромко.
– Чего?
– У него там... в Сомниуме... может, он там здоров снова будет. Идти сможет.
– Ну да, – с раздражением сказал Джон. – Запускаем прибор, наш клиент уходит в мир мечты. Там он здоров, Ширли жива, и вообще всё прекрасно. Он остается жить в Сомниуме. А мы отправляемся домой, в Дуббинг. К сожалению, в настоящий Дуббинг, не тот, что в Сомниуме. И, поскольку ни раритета, ни Найвела мы не привезем...
– Не, – покрутила головой Джил. – Мы следом пойдем. Никуда он не сбежит.
– Следом пойдем?
– Угу.
– В Сомниум? В мир мечты Найвела?
– Да.
Джон, морщась, оглядел хрипящего юношу.
– И как ты себе это представляешь?
Джил пожала плечами:
– Заодно и увидим.
– Стоп-стоп, – сказал Джон. – Погоди. Вряд ли он мечтает о том, что в его мире есть место для двух сыщиков, которые за ним охотятся. Ты уверена, что нас не выкинет оттуда? Или еще чего похуже? Как-то это неосмотрительно.
Джил грызла ноготь.
– Э, – сказал Джон, прозревая. – Да тебе всё ещё жалко этого придурка! Ты просто... просто хочешь, чтобы он встретился со своей Ширли, вот и придумала невесть что! Верно говорю?
– А тебе не жалко? – спросила Джил.
Джон разозлился.
– Ты посмотри сама! – воскликнул он, тыча пальцем туда, где все еще полыхала «Гордость Энландрии». – Там сотня трупов! Все – на его совести! И мы бы там сейчас горели, если бы вдогонку не пустились! Его не жалеть – его повесить мало!
Джил заправила за ухо волосы.
– Давай запустим и глянем, что-как, – тихонько предложила она. – Вдруг оно как дверь открывается. Он – туда. И мы – туда. Можно – не сразу. Сначала руку просунуть. Или палец. Если ничего – то следом пойдем. А прибор у нас будет. Чуть что – выключаем. Хлоп! Мы тут. Если все хорошо, доберемся до Дуббинга. С Найвелом. Там прибор выключим. И – в Гильдию. Или лучше в больницу.
Джон стиснул зубы изо всех сил.
– Входим в Сомниум, чтоб доехать до Дуббинга? А шкатулка не сдохнет, если её в Сомниум протащить?
– Ну... вряд ли. Она же Найвелу до зарезу нужна. Значит, он о ней тоже мечтает.
Что-то в этом есть, подумал Джон, остывая. Нельзя было не признать: в словах Джил виднелась какая-то странная логика. В самом деле, если ты отправляешься в мир своей мечты, там найдется место всему, что тебе дорого и необходимо. А пятьсот шестнадцатый для такого дела – самая первая необходимость.
– По дороге можно к Ширли заглянуть, – так же тихо закончила Джил. – Если жива – ему легче будет.
Сам по себе, подумал Джон. Мир – сам по себе, ты – сам по себе. Не лезь с помощью. Не причиняй добра без нужды...
Найвел захрипел сильнее.
– А то давай носилки сделаем. Понесем его в Кинки, – предложила русалка. – Помрёт – так помрёт.
– Ладно, – сказал Джон устало. – Сейчас посмотрим, как она включается.
