Глава 4. Попаданцы и подменыши
1.
Ёлко не выглядела довольной разговором.
На самом деле, Дарк и не ожидал, что вербовка пройдёт без сучка и задоринки. Вся сумма его знаний о таких людях, как Броня, говорила, что они не хотят быть кому-то нужными. Чужие ожидания для них лишь помеха, раздражающая условность необходимости существовать в обществе и быть его частью. Социальные связи и дружба в их глазах не самоцель, а инструмент, причём, не самый удобный. Потому что инструмент этот рассматривает в качестве инструмента уже их самих. Вот только не все инструменты равны, а потому и обмен таким людям кажется неравным и невыгодным, неравноценным.
Не то, чтобы Дарк не понимал принципа. Отец с детства вбивал в голову холодный взгляд на взаимоотношения между членами общества. Взгляд полезный для человека высокого сословия, вокруг которого всегда вьётся множество оппортунистов, страждущих получить крошки с барского стола. Но взгляд попросту мерзкий и противный. Бездушный.
– Дарк? – в мысли некромага вклинился девичий голос. Нет, не голос Ёлко. “Номер два” звучала так, будто бы не выросла вовсе. Этот же голос был, скорее, зрелым, низким. И, надо признать, намного более приятным. И принадлежал он той, кого звали поэтичным именем Фортуна. – Дарк, ты с нами?
Моргнув, чтобы, так сказать, “наладить фокус”, Маллой обернулся на зов красавицы. Ей богу, Туна, воистину, прекрасна. И не то, чтобы для потомственной шляхты это являлось огромным достижением само по себе. Дело скорей в том, насколько эта рыжая девица была женственна. Образ выдерживался до малейших деталей. От заколочки и до манеры смеяться. Дарк бы не удивился, если бы узнал, что Фортуна Штернберк репетировала этот смех перед зеркалом часами, прежде чем представить публике.
К Фортуне Дарка тянуло, как зачарованного.
И это была ещё одна причина, по которой “номер один” предпочитал соблюдать дистанцию.
– Не-сов-сем, – не стал лгать молодой человек. Не смотреть прямо в лицо слечны Штернберк не получалось. Оно ведь так близко. Идеальное позиционирование. С целью идеальной презентации. Кто бы ни был стилист Туны, он заслуживал бурных оваций. Это же надо суметь найти токе сочетание густых красных теней и до неестественного тонких бровей, чтобы оно выглядело изящно и не пошло? – Что я пропустил, пока любовался… природой?
Рыжеволосая некромагичка мило хихикнула в маникюр. Цвет лака не угадывался вовсе. Скорей, едва заметный оттенок.
– Пока ты “любовался природой”, Даркен Маллой, у тебя стихийно сформировалась небольшая армия.
– Двадцать палочек, минимум, – поднял палец вверх Лукан.
Образ последнего идеально характеризовался словом “стерильный”. Высокий парень. Короткие тёмные волосы. Лёгкая небрежность в одежде. Весёлый. При деньгах. По крайней мере, таков фасад.
А вот поддерживать этот фасад человек-стерильность умел плохо. Куда сыночку нувориша до потомственной шляхты, выстраивающей свой образ с пелёнок?
– И три берсерка, – оторвался от булки Гало.
– Три? – переспросил Лукан. – Ладно, ты, Вик… а кто третий? Мик?
– Думаю, речь идёт о Броне, – высказала предположение Фортуна, бросая выжидающий взгляд на возвращающуюся к месту посиделок Ёлко.
– Пока мне удалось добиться только встречи завтра после занятий, – недовольно пропыхтела ёжик, плюхаясь на склон искусственного холма, одного из тех, что позволяли зданию УСиМ так возвышаться над миром простых смертных. – Эта Глашек слишком много о себе мнит.
– А чего ты хотела? Ухаживать за девушками – дело не простое, – не удержался от шпильки главный.
– Уж чья бы корова мычала, – хохотнул “номер три”. – На тебя они сами все вешаются.
– Завидуй молча, – обиженно надула щёчки Туна, завидев в невинном мальчишеском подколе упрёк.
– Кстати, ты был прав, – недовольно оправила юбку Ёлко. Она терпеть не могла университетскую форму за излишнюю женственность. – Глашек, действительно, из розового лагеря. Сегодня вечером у неё свидание.
– Да? – даже перевод взгляда с “номера три” на “номера два” Фортуна рассматривала не иначе, как способ покрасоваться. Резкий поворот головы, заставляющий рыжую гриву красочно, словно в рекламе шампуня, на короткое время взмыть вверх и снова опасть на плечи. Хитрый прищур. Чуть приподнятое плечико. Ни дать, ни взять, вышедшая на охоту ласка. – Но почему на вербовку тогда ты послал не меня, а эту серость? Без обид, Ёлко, у нас ведь все говорят, что думают, верно?
– Без оби-и-ид, – сопровождаемый натянутой улыбкой ответ “номера два” сочился ядом. И звучал он звучал выше, чем обычно, а потому уже не умилял, а раздражал.
– Не знал, что ты тоже из розовых, Туна, – усмехнулся Дарк.
– Ради благого дела можно и порозоветь, – приложила руку к груди ласка. – При том, что и на внешность Бронька вполне себе, и в бою получше некоторых.
Рыжие глазки рыжей некромагички вновь стрельнули в сторону ёжика.
– Ну так дерзай. От твоей смазливой мордашки толку тогда будет явно больше, чем от твоей фигурной волшебной палочки... без оби-и-ид, – Ёлко вновь подарила миру ту нарочито противную гримасу с наморенным носиком и застывшими слишком неестественно уголками губ.
– Без оби-и-и-ид, – протянула в ответ Фортуна, снизойдя лишь до противного тона. Она не могла позволить своему лицу выглядеть плохо даже ради шутки.
– Встреча с Глашек назначена на завтра, – вмешался в женский спор Маллой. Это уже не беззлобные подколки “номера два” и “номера три”. Каждым словом девочки пытались поддеть друг друга как можно сильней. Эскалация этого конфликта не могла привести ни к чему хорошему. – Сможешь проявить себя тогда, Туна.
– В любом случае… почему тебе есть, вообще какое-то дело до Глашек? – вмешался Лукан. – Я тут смотрю, перед моими глазами какая-то буря в стакане разворачивается. По-моему, Мика завербовать проще, если уж нам прямо так сильно нужен ещё один берсерк.
– Вы что-то имеете против берсерков, пан Кучера? – доселе молчавший Виктор оторвал взор от своей маленькой книжечки со стихами давно оставившего сей мир поэта. Ох уж этот нарочито трагичный стиль. Не хватало только чёлки на глаз для полноты картины. Вик обожал дешёвый пафос. Всегда демонстративно мрачный и возвышенный. Даже в насаждаемой Дарком неформальной обстановке упорно отказывался переходить на “ты”.
– Да лишь то, что вы – берсерки, – Лукан слегка подобрался, будто был готов сию секунду начать дуэль. Точнее, уйти в глухую оборону в случае нападения сумасшедшего... “берсерка”. – Сам ваш подход неправилен. Вы, вроде как, делаете вид, что лучше других, ведь не зависите от праха. Но на деле… ваша магия настолько слаба, что вы без прикосновения даже проклятья не накладываете. Я уж молчу о рисках, которые несёт для некромага ваша школа...
Книга красноречиво захлопнулась, а её владелец мгновенно оказался на ногах. Всего секунду спустя поднялся и Лукан.
– Мы не прячемся. Не трясёмся за укрытиями и спинами других, пан Кучера, – высокомерно поднял нос Вик. Рукоять его трости уткнулась в грудь оппонента. – Мы лучше контролируем поток. Вы нас боитесь. Вы не понимаете, каким образом мы, обладая столь малым запасом, способны не просто держаться наравне, а разбивать ваши ряды, ломать формации. Мы встаём в полный рост, а вы нас, всё равно, не можете сбить с ног.
– Вот именно, – развёл руки сторонник традиционного подхода. – Я не понимаю. Не понимаю, как можно кайфовать от боли. Все в драке боли избегают, а вы тем сильнее становитесь, чем больше страдаете. Да у вас мозги набекрень едут. Не от боли, так из-за ошибок в формулах. Вы отбрасываете защиту и идёте в бой с каким-то ненормальным азартом. Вы просто…
– Хватит! – опасаясь, что оклика может не хватить, Дарк буквально вклинился между этими двумя. – Устроили тут балаган! Не некромаги, а детский сад “Солнышко”. На себя посмотрите! Вы хотите Хотску завоевать? Да Сковронскому делать ничего не придётся, чтобы нас победить! Он просто подождёт, пока мы сами друг друга перебьём, а затем усядется обратно на седалище.
Спорщики замолчали. Оба.
Впрочем, Вик нарушил молчание первым. Не прошло и пяти секунд.
– И что вы предлагаете мне, пан Маллой? Просто терпеть подобное неуважение? – рукоять трости обличающе указывала в сторону Лукана.
– Уйти…
Подобного поворота берсерк, кажется, не ожидал.
– Простите… что?
– Уйти, Виктор. И тебе, Лукан. Просто уйти. Мне не нужен ковен, который сжирает сам себя изнутри.
В повисшей тишине раздался отчётливый звук бьющегося стекла. Привычным движением руки Даркен отодвинул в сторону закреплённую на поясе державу, чтобы не мешалась, и извлёк мобильный. Надпись на экране была отличным способом сделать настроение владельца телефона ещё хуже.
“Пан Маллой, пан ректор ждёт Вас в своём кабинете.”
2.
Как же отец любил весь этот официоз. Казалось бы, ты не какого-то рядового студента вызываешь, а собственного сына. Так почему бы лично не позвонить? Так ведь даже проще. Быстрей, чем дёргать секретаршу и давать ей указание о приглашении студента Маллоя в ректорский кабинет..
И после подобных закидонов этому человеку приходит в голову жаловаться, что его наследник ведёт себя, будто бы не родной.
Дарк не стал тянуть с визитом. Он отлично знал манеры родителя. Как правило, если папенька не оговаривает сроки, подразумевается, что поручение должно быть выполнено сию секунду.
– Благодарю, что помните о моей просьбе, пани Плетиха, – едва оказавшись в буферном кабинете, произнёс молодой человек. – Терпеть не могу звонки.
Дарк любил называть помещение секретариата буферным. С одной стороны, это, буквально, буферная зона между вотчиной начальства и коридором. Здесь всегда можно присесть на один из диванчиков, отдохнуть, пока ожидаешь разрешения войти. Да и с точки зрения отца, секретариат был полезен, как орган, решающий многие вопросы, недостойные личного внимания его высокой персоны. С другой стороны… подбирались секретари не только лишь по профессиональным навыкам. Их внешность уже сама по себе оправдывала шуточное название кабинета. Правда, с учётом условий работы, поддерживать высокие стандарты было не особо сложной задачей.
– Я так понимаю, шоколадку мне стоит ждать вечером? – украшенная сразу несколькими тонкими драгоценными браслетами и дорогими перстнями ручка пани Плетихи потянулась телефону.
Зарплата работниц буферной зоны была достаточно высока, чтобы их наряды могли вызвать зависть даже у небогатой шляхты. Хватало и на драгоценности и на услуги магической косметологии. И это при том, что благородных среди секретарей было всего две. И обе они подчинялись лишённой всякого титула Ирене Плетихе.
– Вас уже ждут, – с улыбкой сказала женщина.
– Не сдавайте меня так сразу, – молодой человек накрыл руку секретарши своей, мешая поднять трубку. – Проявите снисхождение… дайте знать, к чему мне быть готовым.
– Перед тем, как вызвать вас, ректор прошествовал в кабинет в компании студентки. Гостья до сих пор находится внутри.
Женщина склонила голову на бок и оправила упавший на лицо длинный серебристый локон.
– Надеюсь, это не связано с вашими амурными похождениями, mon fils? – вопросила она.
– Девушка знатного рода?
– Pas du tout, низкого происхождения.
– Тогда точно не связано, – хмыкнул Дарк. – Низкий род не смог бы устроить нашему даже минимальных проблем, – лицо некромага стало серьёзней. – Тогда события становятся неоправданно забавными и до отвращения интересными. Вы, часом, не знаете фамилии этой низкородной студентки, пани Плетиха?
– Вы одной шоколадкой уже не отделаетесь, пан Маллой, – закатила янтарные глаза секретарша. – Неужто я обязана знать всех студенток в лицо?
– Две шоколадки? – улыбнулся он.
– Шоколадные конфеты. С бренди, – фыркнула собеседница.
– Бенэ, – ничуть не смутился уточнением заказа Дарк.
– Это Глашек. Броня Глашек. А теперь, если вы не против, я хотела бы сообщить ректору о вашем прибытии. Вам ждать окончания этого разговора не обязательно.
– А… да, конечно.
Личность гостьи отца несколько ошарашила Маллоя-младшего. Он не сразу отреагировал на просьбу, а потому руку не убрал плавно, а отдёрнул. Выпрямившись, молодой человек несколько механически прошёл пару метров до двери. Причиной такого странного поведения тела была напряжённая работа мысли.
Не хотелось предполагать худшего. А лучшее как-то само предполагаться не хотело. У встречи Глашек и Маллоя-старшего, конечно же, были известные Дарку предпосылки. В конце концов, он сам прорекламировал Броню отцу. Собранная, ответственная и жестокая. Всё, как папенька любит. Это не считая смазливой мордашки.
Но вот только не верилось как-то, что ректор, поразмыслив всего одну ночь, решил пойти навстречу сыну и исполнить его просьбу. С Маллоя-старшего, скорей, сталось бы вставить пару палок в колёса, дабы жизнь наследнику не казалась слишком простой. “В воспитательных целях”, как говорится.
Так или иначе, был лишь один способ узнать правду. А потому, молодой человек открыл дверь, вошёл и тут же застыл у входа, ожидая дальнейших указаний.
Пани Плетиха не ошиблась. Третьим лицом в грядущем разговоре, действительно, была Глашек.
На сей раз привычного долгого ожидания приглашения к беседе ждать не пришлось. Высокий начальник изволил обратить внимание на отпрыска, едва лишь повесил трубку служебного телефона.
– Сын, – чувству правдоподобности происходящего был нанесён очередной удар поддых. Не вязалось обращение “сын” с тем официальным приглашением, переданным через секретаршу. – Я хочу тебе представить слечну Глашек.
– Мы уже знакомы с ней, отец, – сдержанно ответил Дарк, просто, чтобы не допустить неловкой паузы.
– Насколько я знаю, у тебя были планы на Хотску, в которой, собственно, и проживает прекрасная слечна, – это было в стиле ректора выдавать женщинам комплименты таким будничным тоном, мимоходом, не акцентируя на самом комплименте внимания.
– Именно так, отец, – Маллой-младший мало что понимал и просто плыл по течению.
– Слечна Глашек пришла ко мне с просьбой, – прозвучала, наконец, ключевая фраза. – Она просила о протекции для ряда людей, которые оказались в опасности из-за вашего, с паном Сковронским, междусобойчика.
Вот, в чём всё дело. Слечна Глашек лично обратилась к пану ректору, и тот растаял, как шоколадка на солнцепёке. А ведь когда точно о том же просил Дарк, просьба так и осталась не услышанной.
А отец тем временем продолжал.
– И я согласился помочь ей в случае, если она окажет ответную услугу вам с тем небольшим мероприятием в Хотске. Так что, принимайте пополнение, снимайте уже эти безвкусные тёмные очки и ступайте на занятия. Мне нужно работать.
Проклятье! Очки! Дарк про них совершенно забыл!
Молодой человек поспешно сорвал с лица зеркальные окуляры, чтобы затем, едва закончилось тошнотворное расшаркивание отца перед очередной смазливой мордашкой и стало возможным покинуть кабинет, тут же вернуть оправу на законное место.
– Вот уж неожиданное пополнение, – усмехнулся “номер один”. Он терпеть не мог подобные неуютные паузы в разговорах. Да и тому, кто сам себя называет “номер один”, не полагается тушеваться, как мальчику-девственнику при первом разговоре с противоположным полом. – Не думал, что вы, слечна Глашек, тоже участвуете в большой игре. Кстати, у нас принято обращаться друг к другу на “ты” и без обиняков. Расшаркивания существенно замедляют скорость решения насущных проблем.
– Не думаю, что вы хотите услышать, какие у меня проблемы, пан Маллой, да ещё и без обиняков, – едва выйдя из кабинета ректора, Броня достала из сумочки мобильный в простом чёрном чехле-книжечке.
Несколько движений пальцем по экрану, и вот, телефон зажёг узнаваемый голубенький интерфейс “Necrohelper”. Приложуха, которой пользуются все некромаги, чья нужда в деньгах была намного сильней гордости, мешающей принимать бытовые заказы от челяди.
Дарк самым наглым образом склонился к плечу девушки, дабы было сподручней читать её переписку.
“Оценка 5 черепов. Девушка молодая (“и красивая” прим. печатающего), но очень ответственная и строгая. Понятно рассказывает, что и откуда берётся. После ритуала с семенами мёртвая перестала хулиганить, а сын, наконец, смог спать не на раскладушке. Цены такие же, как и у других, но за эти деньги души ваших родственников не растащат на магические ингредиенты, а оставят у вас же, как духа-хранителя.”
Средний рейтинг Брони означался, как 4.7 черепов. Вот это, как раз, было неудивительно. Как и то, что она не стала забирать чужую душу к себе на расходники. Ей они, как птице парашют.
– Я могу закрывать страницу? Вы всё прочли? – недовольный тон синеглазой некромагички вызвал сдержанные смешки сотрудниц буферного кабинета.
– Да-да, спасибо, – не стал тушеваться Дарк. – И можно на “ты”. Так в чём у вас проблемы с… тьфу, – как всегда, он не сплюнул, а именно что сказал “тьфу”. Вслух, с максимально внятной артикуляцией. – Так в чём у тебя проблемы с моей персоной?
– Вам знакома теория торговли поступками? – Глашек, очевидно, предпочитала говорить на ходу, потому как, спрятав мобильный обратно в сумку, она решительно направилась на выход. Весьма высокомерный жест для безродной: говорить со шляхтой, даже не глядя в её сторону.
И это само по себе не было бы проблемой, если бы девица приняла приглашение к неофициальному тону.
– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, пока не услышу в свой адрес “ты”, – настаивал молодой человек. Его быстрый шаг позволял в кратчайшие сроки поравняться с решительно движущейся к неведомой цели девушкой.
– Тебе знакома теория торговли поступками, Даркен? – слегка перефразировала она, наконец обернувшись в сторону собеседника.
Вот так всё в мире просто. Настойчивость вызывает уважение. “Номер один” улыбнулся. Этот простой поворот головы значил куда больше, чем неформальный тон. Синеглазка, наверное, сама этого не понимала.
– В прошлой жизни я читал фантастический рассказ, где эта теория упоминалась. Так что, пожалуй, знаю в общих чертах. Хорошая, кстати, история была.
– Тогда я не буду разжёвывать саму теорию. Я пришла к твоему отцу, потому что он, как ректор, уже успел заработать моё уважение. Много уважения. Ведь благодаря ему я, безродная, могу получать образование в этом… – она махнула украшенной корсиканским браслетом рукой в сторону вереницы огромных старомодных окон. – ...пафосном заведении. Я у него в настолько большом долгу, что не имела морального права даже пикнуть, когда он попросил помочь вам…
– Тебе, – поправил девушку Дарк.
– ...тебе в твоём спорном мероприятии. Его баланс в отношении меня положительный. Точнее, не просто положительный, а запредельно высокий.
– И тут должна пойти та часть, в которой поясняется, какого лешего вся эта мамкино-циниковая философия работает против меня, – усмехнулся “номер один”.
– У тебя баланс отрицательный, – холодно ответила Глашек.
– Вот как? Не нулевой? – молодой человек развёл руками. – Удивлён. Судя по тому, что ты для меня ещё ничего не делала, это означает, что я тебе как-то насолил.
– Именно, – кивнула она. – Это твои действия привели к тому, что мне потребовалось просить у твоего отца протекции для целого ряда людей. Каждый из них оказался в опасности, потому что тебе захотелось поиграть в варлорда-завоевателя.
– Вот как? – улыбка Даркена стала снисходительной. – Вот потому я и считаю, что все проблемы лучше озвучивать прямо. Значит, ты недовольна тем, что я решил феод отжать, Бронь? Вот только я не сам это придумал. Ко мне обратились. И к тебе, кстати, судя по всему, тоже.
Девичье личико весьма красноречиво демонстрировало смесь удивления и недоверия.
– Твой самосуд… я знаю, кого ты судила. Меня тоже попросили их судить, – Дарк коснулся ладонью своей груди. Тон стал проникновенным и возвышенным. – Хотска страдает под управлением Сковронского. Тот факт, что совершенно сторонних некромагов умоляют пойти, фактически, на преступление, чтобы наказать настоящих преступников, уже говорит сам за себя. Люди бегут за протекцией к нам. Ко мне. К тебе, Бронь. Или ты думаешь, что если я слушаю не классику, а дэфкор, а моя одежда не вышла из моды пару веков назад, я сильно отличаюсь от человека, считающего меня своим наследником?
– Красиво жжёшь глаголом, – девушка саркастически похлопала в ладоши.– Но какое отношение слова имеют к торговле поступками? Слова – не поступки. Поступки твои привели к отрицательному балансу. Или ты не слышал фразы “дорога в забытие мощена благими устремлениями”?
– Я слышал фразу “добрые дела не остаются безнаказанными”, – парировал “номер один”. – Нельзя добиться улучшения ситуации в Хотске, если не раскачать лодку. И ты это понимаешь, – некромаг обогнал собеседницу и обличающе ткнул пальцем ей в грудь, разумно остановив движение за пару мгновений до соприкоснования. – Ты сама раскачивала лодку. И все, за кого ты просила моего отца, уверен, так или иначе связаны с этим самосудом. Ведь так? Давай, скажи, что я не прав. Нет… – молодой человек вскинул подбородок и постучал пальцем чуть ниже своей левой скулы. – Выдай мне пощёчину, если я не прав. Давай, влепи от души, если хоть кто-то, за кого ты просила, не связан твоим маленьким вигилантским хобби!
Тишина. Броня молчала. Застыла, как змея перед броском. Однако, самого броска не последовало. Синеглазая рептилия скользнула мимо, не произнеся ни слова. Дарк не мог не улыбнуться, довольный собой.
– Всё потому, что ты сама не ангел, Глашек, – обратился к девушке “номер один” тихим голосом, когда та уже спускалась по ступеням вниз. – Ты выглядишь правильной лишь потому, что этого от тебя ждёт общество. А сама лишь торгуешь поступками. Это делает тебя очень предсказуемой.
3.
Приятный нежный ветерок, не тёплый и не прохладный, ощущаемый лишь как движение, как отрицание стагнации, как проявление нетерпеливой вздорной жизни, ласкал лицо, шею и руки Дарка. Некромаг был, буквально, зажат между противоположностями. Спиной он пытался слиться со стеной, монолитной и неподвижной, хоть и согретой ленивым осенним солнышком. С другой же стороны обосновалось метафоричное воплощение свободы: с балкона, на котором “номер один” прятался от навязчивой Фортуны, можно было вдоволь насладиться панорамой урбанистических красот.
Расположенное на пирамиде из искусственных холмов здание УСиМ даже в современной Праге, полной простеньких рубленных топором многоэтажек, похожих одна на другую, было способно предоставить посетителям превосходный вид из окон. Да, не до самого горизонта. Но возможность заглянуть “за плечо” большинству бетонных коробок стоила дорогого. Да и сама простота спальных районов и многоквартирных человейников – отнюдь не синоним серости и уродства.
– Знаешь, для человека, так много говорящего о своей любви к красивым женщинам, ты слишком старательно избегаешь Фортуны, – отметила стоящая у выхода в университетский коридор ёжик.
Несмотря на длину балкона, немногим меньшую, чем у прилегающего к нему коридора, Дарк и Ёлко, можно сказать, остались одни. Существование ещё пяти человек, равномерно рассеявшихся по пустому пространству в подобных масштабах абсолютно ничего не значило..
– Я тебя о чём просил, а? – шикнул “номер один”.
– Да прошла она уже, прошла, – ворчливо успокоила начальника “номер два”. – Я так понимаю, ты меня позвал не затем, чтобы вместе полюбоваться городскими видами.
– Кака-а-ая ты догадливая, – молодой человек оттолкнулся лопатками от стены и подошёл к перилам. Хотелось быть поближе к вольному ветру. – Меня вызвал отец. Прямо перед первой лекцией.
– И чем он, на сей раз, недоволен? – фыркнула Ёлко.
Дарк усмехнулся, зная, что ёжик не видит его лица. Несмотря на демонстрацию пренебрежительного отношения, девушка была восхищена фигурой ректора. А, точнее, его статусом. Пусть об этом никогда никто не говорил вслух, но Маллой-младший умел складывать два и два. Подручная уже вторую жизнь подряд проживала, как дворянка, и преклонение перед титулами пропитало её личность, как крем пропитывает корж в хорошем торте. В системе координат Ёлко статус сам по себе является чуть ли не определяющей чертой личности.
– Ты не поверишь, моя дорогая… он позвал меня не затем, чтобы отругать.
– Правда? – несколько шагов, и вот, перила уже показывают себя в качестве опоры для поясницы одной вздорной некромагички. – Он тебя похвалил?
– Мир не настолько перевернулся, – рассмеялся сын ректора. – Но удивить батя сумел… он завербовал Глашек для меня.
– Ого! – бровки ёжика взлетели удивлёнными птичками. – Он, всё-таки, прислушался к твоей вчерашней просьбе!
– Глашек лично явилась к нему с прошением, – с улыбкой покачал головой Дарк. – Вот и весь секрет. Вот и весь секрет, Ёл.
Ёлко хрюкнула от смеха, и тут же испуганно прикрыла рукой рот. Словно бы могла поймать и удержать уже вырвавшийся звук. Взгляд обрамлённых фиолетовыми тенями глаз умолял главаря сделать вид, будто бы никто ничего не слышал.
Но главарь на то и был главарём. У него имелось собственное мнение насчёт каждого возможного аспекта бытия.
– Это было мило, – тёплым тоном успокоил девушку “номер один”.
Три простых слова возымели эффект незамедлительно. Подручная ещё пару раз задорно хрюкнула и рассмеялась, сбрасывая внезапно возникшее нервное напряжение.
– Значит, можно давать Туне отбой на завтрашнее соблазнение?
– Раздери тебя Семеро, болезная, – нарочито возмутился Дарк. – И упустить возможность полюбоваться знатным фансервисом? Вот, в чём не разбираешься, о том и не говори. Лучше скажи мне, ты нашла точку, куда можно ударить, чтобы Сковронскому стало хорошо и радостно?
– Не уверена… – девушка задумчиво подняла взгляд к небу. – У него есть предприятие в Коваче…
– Ковач? – молодой человек задумался, припоминая карту. – Промзона рядышком с Хотской?
– Я думала, ты внимательно изучил своего врага, прежде чем объявлять ему войну, – Ёлко одновременно поморщилась и подняла бровь.
– Я изучил его достаточно внимательно, но больше по его политическому влиянию и возможным союзам, – ответил Дарк. – Меня скорей интересовало, как Сковронский стремительно теряет влияние в ВАТИ и сохранится ли эта тенденция…
– И именно поэтому ему стали нужны деньги настолько, что пришлось пойти на сближение с буржуазией. Я сегодня ночью разгребала нашу неудачу с Вульфом, пытаясь выяснить, откуда взялась вся смелость бати этого мелкого мажорчика, – ёжик невесело усмехнулась. – А вот откуда. Ты вечно цепляешься за один единственный факт или параметр, забывая, что всё в мире взаимосвязано и любые изменения идут каскадом.
– Для этого у меня есть ты, – фыркнул “номер один”. – В смысле, чтобы сопоставлять информацию, а не нотации читать. Вульф – пройденный этап. Я записал его в чёрную книжечку с пометкой “кастрировать по приходу к власти”. Ты мне лучше скажи, что там в Коваче интересного накопала.
– В том-то и дело, – вздохнула девушка. На пару мгновений ветер усилился, но волосы Ёлко почти не шелохнулись. Сколько же лака она каждый день на них выливала? – По предприятию не известно почти ничего. Официальных прибылей оно не приносит, но и в известном теневом бизнесе не засветилось. Сковронский, очевидно, не получает с него совершенно никакого дохода. При этом, простоя тоже нет. Регулярное движение транспорта и вооружённый контингент намекают.
– Ты уже знаешь, как меня смешит упоминание “теневого бизнеса”, – Дарк тоном выделил кавычки. – В отношении-то шляхты в Богемии. С учётом слабости нашей централизации, когда исполнительной властью сама же шляхта и является, весь этот “теневой бизнес”, считай, не наказуем вовсе. Но меня больше интересует контингент… кто они? Чем вооружены?
– Сотрудники “Стит”, частной охранной конторки самого Сковронского. Ничего особенного, как я поняла. Просто бугаи, – повела плечами девушка и отклонилась подальше, чтобы разглядеть циферблат часовой башни университета. – Но на вооружении автоматическое оружие и какая-никакая броня.
– Некромаги?
– Я тебя умоляю, – фыркнула собеседница. – Ты же сам пробивал этот аспект жизни нашего доброго друга. У него сейчас слишком мало некромагов, чтобы позволить кому-то из них прозябать в промзоне на постоянной основе.
– На постоянной? – зацепился за уточнение главарь. – Значит, время от времени они там бывают?
– Насколько мне известно, да, – кивнула “номер два”. – И даже более того, в штатном расписании на должностях экспертов состоят. Старшим экспертом, кстати, числится Экза Сковронская.
– А кого-то удивляет, что на важную должность шляхтич назначит дочурку? – за тёмными очками не было видно, как Дарк закатил глаза.
– И, по счастью, прямо сейчас эта самая дочурка занята более важными делами: Сковронский перебросил её на другой участок. Теперь талантливая слечна гоняет полицию. Глашек вовремя пошла на поклон к ректору: маленький грешок самосуда вскрылся бы в рекордные сроки.
– А это значит, что контроль над таинственным предприятием ослабнет. И если правильно подгадать момент, никого, кроме горилл с автоматами на месте не будет, – улыбка Дарка стала хищной.
– Гориллы с автоматами всё ещё опасны для некромагов, – напомнила Ёлко, кажется, смущённая чрезмерным энтузиазмом начальника.
– КАНЕШШШНА!!! – ответил ей “номер один”, сопроводив реплику резким поворотом головы. – Мы ведь не дураки нападать “в лоб”, имея в качестве боевой силы кучу необстреляных идиотов, грызущихся друг с другом на ровном месте. У нас, читай, только четыре полноценных боевых единицы. И то, благодаря вербовке Глашек. Потому, нужно провести разведку. Срочно. Сегодня. Завтра на общем собрании у нас должно быть как можно больше данных.
– На разведку новенькую потащим? – скептически нахмурилась подручная. – Это логично, если ты её уже причисляешь к костяку, но… не рано ли?
– В этом деле Бронька была бы полезна, – согласился молодой человек. – У неё имеются черты, идеально подходящие для выполнения подобных задач… но ты права. Она морально не готова. Не будем дёргать её с лесбосвиданки. Пусть отдохнёт и развеется. Завтра собранней будет. Но тянуть нельзя. Обеспечишь нам пути подхода и отхода?
Ёлко вздохнула.
– Как же я тебя хорошо знаю, Дарк… уже этим занимаюсь. К вечеру что-то будет. Не идеальный план… но “что-то”, чем можно пользоваться. Ты даёшь мне мало времени.
– Ты неправильно ставишь вопрос, Ёла, – молодой человек склонил голову, чтобы лучше разглядеть часовую башню. Минутная стрелка неумолимо двигалась вперёд. – У нас ровно столько времени, сколько нам даёт Сковронский. В разрезе голых ресурсов всё выглядит радужно. Но на стороне противника – опыт. Всё, что у нас есть – благой лаг восприятия.
Некромаг лениво выпрямился. Пора бы уже двигать на следующую лекцию.
– Я не питаю иллюзий. Просто это война, допускающая поражение. Тренировочная междоусобица, в ходе которой наша цель не столько победить, сколько как можно меньше облажаться.
4.
Броня терпеть не могла суету. Наверное, потому, что легко ей поддавалась. Каждый раз приходилось, буквально, одёргивать себя. Силой загонять на позицию выжидающего хищника, голодным, но спокойным взглядом выискивающего наилучшие возможности. Несмотря на очевидные преимущества подобной стратегии, девушка постоянно испытывала неумолимое желание сорваться с места, начать метаться из стороны в сторону и мерзко тявкать, как мелкая комнатная собачонка. Что в этой жизни, что в предыдущей.
Больше, чем суету, Броня ненавидела только неопределённость. Всё нутро некромагички жаждало действия. Требовало, на уровне примитивной биохимии. Но неопределённость лишала возможности выбрать правильное направление движения. В итоге, единственным допустимым вариантом был возврат к позиции ожидания. К старту. Вот только попаданка не умела выжидать иначе, кроме как подобравшись для прыжка.
Решение было лишь одно: занять себя хоть чем-то. Даже если единственная доступная тебе деятельность – набивание желудка гиросом из местного торгового автомата.
Правда, даже здесь приходилось смириться с необходимостью ожидания. Треклятые автоматы располагались всегда в конце коридора, дабы своей маркетинговой цветастостью не портить возвышенную величественность интерьеров магического учебного заведения. А это, в свою очередь, означало, что те студенты, чьи лекционные кабинеты находились ближе к периферии, получали необоснованное преимущество перед остальными.
– Вы, значит, тоже против меня, мистер торговый автомат? – недовольно прищурилась синеглазка.
Однако, сражению с техникой не суждено было состояться, ведь появилось третье лицо, своим вмешательством сделавшее конфликт бессмысленным.
– Не стоит расстраиваться, угощайтесь, – предложил нежданный благодетель. Идея помочь деве в беде принадлежала Гало Ллорко, одному из свиты Маллоя-младшего. Иными словами, с учётом последних изменений в статусе Брони, её новому товарищу по оружию.
И давнему соратнику по налётам на торговые автоматы.
– Вы меня спасаете, – девушка с благодарной улыбкой приняла уже тёплую красно-белую упаковку богемийского аналога шаурмы. – Я удивлена той скоростью, с которой вы закупаетесь, пан Ллорко.
– Это утренние запасы, – ответил громила, одним укусом уничтожая примерно чертверть своей порции гироса. – Зафем тфатить вфемя снафала на офередь, а пофом на еду, фогда мофно поефть, стоя ф офефеди?
Некромагичка отметила кастет на забирающей руке собеседника, объясняющий, каким именно образом угощение оказалось разогрето. Будучи, как и Броня, сторонником корсиканской школы магии, Гало предпочитал контролировать приток боли не при помощи встроенного в браслет зажима, а посредством кастета с направленными меж костяшек пальцев тупыми шипами. В своё время и сама синеглазка рассматривала именно такой подход к магии. Но быстро осознала, что проще один единственный раз пересилить себя и крутануть винт, нежели добавлять немного боли каждый раз, когда потребуется новое заклинание.
– Это замечание намного мудрей, чем многие могли бы подумать, – без иронии отметила девушка, разрывая упаковку по линии перфорации. – С увеличением ритма жизни в современном мегаполисе, экономия минут куда более значима, чем принято считать.
Броня завидовала Гало. Его непробиваемому спокойствию. Вот у кого точно не имелось никаких проблем с тем, чтобы выжидать наилучшего момента и принимать наилучшие решения. Пан Ллорко не потратит сил и времени на бесполезные метания. Более того, девушка была железно уверена, что низкие оценки этого увальня были напрямую связаны именно с нежеланием последнего заниматься бессмысленной деятельностью. Он не станет исследователем и первооткрывателем. Он – громила. Причём, первосортный.
Чемпион потока по магическому бою. Специалист по защитным заклинаниями, быстро сближающийся с любым врагом и навязывающий ему рукопашный бой. Для большинства некромагов подобная схватка даже с хорошо тренированным представителем челяди уже достаточно рискованна. А пан Ллорко настолько хорошо приспособлен к рукопашной, что кастет у него не только вместо браслета, но и вместо волшебной палочки. Но на сей раз – с костяными шипами наружу.
– Не надо мне отвешивать комплименты, которых я не заслужил, – добродушно рассмеялся гигант, когда стал способен говорить достаточно внятно. – Я ведь и берсерком стал именно потому, что мне лень было заморачиваться с менеджментом ресурсов. Вся эта костяная пыль, кровяная взвесь и различия в их энергоёмкости… зачем, когда можно просто добавить бобоки столько, сколько нужно для твоего очередного заклинания?
– Тем не менее, это пример качественного менеджмента ресурсов: отказ от изучения скучного и бессмысленного в пользу интересного, – не согласилась Броня. – Время – это тоже ресурс. Причём, наиболее важный. Ведь вопрос бессмертия и старения всё ещё не решён...
– Ой, не надо, – поморщился собеседник. – Я знаю, к чему всё идёт, слечна Глашек. Давайте пропустим ту часть, где вы вещаете философские речи и перейдём к той, где я потерял нить рассуждений, но вам некогда помочь её мне найти, потому что пора на лекцию. Мне нравится простой и понятный чёрно-белый мир. Мир, в котором есть хорошее и плохое. Вкусный гирос и красивые слечны – хорошо, люди, которые считают меня дураком, недостойным общения с их персоной, – плохо.
И тут в беседу вмешался приятный женский голос.
– Значит, я подошла как раз вовремя, чтобы попытаться украсть у вас слечну Глашек?
Броня удивлённо обернулась через плечо. Степень этого удивления можно было оценить уже по тому факту, что попаданка забыла о пережёвывании пищи. Она так и застыла, как насторожившийся хомяк, которого застукал с поличным хозяин амбара.
Если помощь со стороны пана Ллорко была немного неожиданным, но более-менее логичным развитием отношений коллег, на регулярной основе пересекающихся не только на учёбе, но и на перемене, то намерение главной красотки потока украсть синеглазку для своих нужд выглядело почти абсурдно. Ибо никаких предпосылок к этому событию Броне вспомнить не удалось.
Синеглазка с заметным усилием проглотила кусочек угощения и поприветствовала неожиданную собеседницу суховатым голосом.
– Доброго дня, слечна Штернберк. Чем обязана?
Детали головоломки собрались воедино спустя всего пару мгновений после того, как вопрос был озвучен. Ну, конечно же, предпосылки были. Появились буквально сегодня утром. Каждый из тех, с кем доводилось общаться Броне после того, как она покинула кабинет ректора, либо был преподавателем, либо принадлежал к сомнительной тусовке Маллоя-младшего.
Пора прекращать мыслить устаревшими шаблонами. Статус Глашек сильно изменился. И последствия этого изменения ей не нравились.
– Насколько мне известно, по всему потоку нет никого, лучше вас в парафизике.
Утверждение, хоть и было лукавством, но небольшим. Синеглазая некромагичка, действительно, то и дело оказывалась на вершине рейтинга в ряде предметов, в число которых входила и упомянутая выше парафизика. Ты не можешь даже надеяться создать новое магическое течение без знания этого предмета.
– Не по данным предыдущего месяца, – Броне её собственная улыбка казалась дико мерзкой. Карикатурно натянутой.
– Ну, с моего уровня, когда даже средние оценки кажутся достойным достижением, вы выглядите под стать богине, – у Фортуны был очень цепкий и въедливый взгляд, а речь лилась легко.
Обычно, в таких случаях напрашивается сравнение с ручейком, но попаданка видела аналогию, скорей, с полётом колибри. Так уж получилось, что безродная чаще строила аналогию именно по визуальным метафорам, а не по звучанию. А визуально лишённый ограничений полёт цветастой малышки куда как воздушней, чем поток воды, безальтернативно подчинённый гравитации.
Тем временем обладательница столь лёгкой речи сделала шажок, непринуждённо вторгаясь в личное пространство Брони, вынуждая последнюю отшатнуться.
– И мне подумалось, может быть, вы мне в этом поможете, слечна Глашек? Поможете стать чуточку ближе к божественному? – губы коварной вторженки украшала невесомая, как пыльца феи, улыбка.
– Из меня выйдет ужасный преподаватель, слечна Штернберк, – улыбка потенциального репетитора больше напоминала искривлённую парой ударов кувалды подкову. Столь же лёгкая и естественная.
Ей-Форде, рядом с первой красавицей потока сложно было не ощущать себя ущербной. Как будто бы она вытягивала из окружающих все достоинства и забирала их себе. В каком-то смысле, это забавное ощущение, ведь подобное свойство часто приписывают фейри зимнего двора и их тёмным подменышам.
– Поверьте, я пробовала, – уточнила Броня. – Ещё в прошлой жизни. Мне просто не дано осознать, что именно не понятно моим ученикам.
– Ай-вей, слечна Глашек, какая вы колючая, – Фортуна на секунду зажмурилась и мотнула головой. – Думаю, мы обе знаем, к чему всё идёт. И раз уж вы так любите экономить время, пропуская растягивающие время диалоги…
– Это была моя идея, – вяло подал голос Гало, смещаясь по велению очереди на пару шагов ближе к автомату.
Незаинтересованное замечание громилы ничуть не смутило высокородную красотку. Не прерывая речи ни на секунду, та ласково, но настойчиво взялась за руку Брони чуть повыше локтя и потянула за собой в сторону. Синеглазая некромагичка не сопротивлялась этому жесту, потому как осознавала его справедливость. Нечего занимать очередь, если ты не собираешься ничего покупать.
– … то давайте представим, что я перепробовала несколько разных поводов провести с вами время, пробираясь через ваши очевидные попытки вежливо отказаться, и поговорим начистоту. Вы ведь человек дела, а не слов, слечна Глашек.
Последний финт Фортуны прошёл через оборону Брони. Он поразил попаданку, пусть не в самое сердце, но ключицу точно задел. Любому человеку нравится, когда его хвалят именно за те черты, которые он больше всего в себе ценит. А безродная, как нетрудно догадаться, ценила в себе именно деловой подход в ущерб пустому трёпу.
Но куда важней оказался тот факт, что кажущаяся пустышкой героиня литературы про подменышей оказалась способна отойти от принятых в обществе шаблонов общения. Более того, проявить в этом вопросе инициативу.
– Как скажете, слечна Штернберк, – согласилась “человек дела”. – Суть моей позиции заключается в том, что я не хочу взаимодействовать с людьми больше, чем это необходимо для выполнения моих прямых обязанностей. Большая часть того, что вам кажется интересным или развлекательным мне просто скучно. Точно также вас вряд ли развлекут многодневные партии 4X-стратегиях или набивание тройного сигма на каждом уровне свежего слешера. Лучший способ наладить со мной отношения: это ограничиться линией функциональности. Есть задача – я выполняю. Есть награда – получаю.
Собеседница чуть отстранилась. Удивлённо подняв бровь, она вновь окинула взглядом фигуру Брони.
– Слечна Глашек, для того образа оторванного от общества игромана, какой мне только что был предоставлен, вы слишком хорошо выглядите. И более того, вы в образ вкладываетесь. Достаточно вкладываетесь, чтобы, помимо прочего, поставить себе в расписание косметическую магию.
– Это ради матери, – синеглазка поморщилась. – Она настаивала на том, чтобы в я занялась изучением данного вопроса, потому как иначе магическая косметология ей была бы недоступна. А иметь ресурс и не использовать – откровенно глупо. Тем более, что на формулы там простые... обучение того стоит. Сейчас мне проще подкрутить браслет и провести ладошкой по ножке, чем использовать материальную альтернативу.
Вдаваться в подробности вкладе брата в собственный образ синеглазая некромагичка, естественно, не собиралась. Лёву просто оскорбляло нежелание старшей сестры отращивать шевелюру, а потому он скооперировался с родительницей в партию “за длинные волосы Брони”. Отец, конечно, тоже был сторонником этой партии, но его участие ограничивалось пассивным одобрением инициатив, в то время, как мама и Лёва чуть ли не до старших классов брали на себя все заботы по уходу за причёской попаданки. Ну и, заодно, за её гардеробом, дабы не наполнялся он чересчур скучной серой унисекс-одеждой.
Постепенно родичи стали самоустраняться с должностей старшего и младшего стилиста Глашек-младшей. Тут денёк сама за собой поухаживай. Тут два. В итоге Броня сама не заметила, как выработала все необходимые привычки.
– Ну да ладно, мы отвлеклись, – продолжила Фортуна. – Очевидно, что вас не интересуют разговоры о красоте и моде, раз вы используете магию исключительно из вопросов удобства, – подменыш сделала приглашающий жест в сторону балкона. – Поговорим о делах. Вы ведь в курсе внешнеполитической обстановки?
– Насколько это возможно для человека моего уровня, – безродная вспомнила про гирос и откусила небольшой кусок. Томатная паста смешалась с картофельными ломтиками. Это было очень вкусно. Правда, Броня всегда предпочитала гирос в жёлтой упаковке. Тот, что с сыром. – Читаю новости из разных источников. Изучаю внутренние СМИ соседних стран, доступные в Интернете. Но ЕССР довольно хорошо защищают свои данные этим знаменитым “Чёрным щитом”.
Едва открылись двери на балкон, как в коридор ворвался бойкий, шаловливый и любопытный ветер, принося с собой сладковатые запахи осени вперемешку с сухостью выхлопных газов и свежими уликами по делу о нарушении устава УСиМ: какой-то первокурсник поленился добраться до курительной комнаты начал смолить в уютном уголке, рядом с каменной химерой.
Третьекурсницы действовали не сговариваясь. Пока Фортуна только набирала воздуха в лёгкие, готовя обличительную речь, Броня уже подскочила к пареньку и быстрым щелчком пальцев отправила в затяжной полёт разом и сигарету и мундштук.
– Я понятия не имею, что у вас за род, – голос подменыша оказался пропитан разом обидой, возмущением и презрением. – Но я обязательно выясню, чтобы каждый в Праге знал, как вы позорите свою семью! Это надо было додуматься, табачным дымом, да в лицо двум высокородным слечнам!
Первокурсник стремительно побледнел. Не решаясь и слова поперёк сказать столь уверенно ведущим себя девушкам, он весьма шустро, по стеночке, скользнул к двери и был таков. Видимо, надеялся, что про него и не вспомнят уже через пяток минут.
– Уверена, он из мелкого буржуазного рода, – раздражённо цыкнула красотка. – Типичное хамское поведение локального хозяина жизни.
Броня решила не озвучивать свои мысли о том, что высокородной шляхте такое поведение также присуще.
– Вы слукавили, слечна Штернберк, когда обозначили присутствие разом двух высокородных особ. У меня вовсе нет рода.
– С учётом текущей обстановки это почти синонимы, – улыбнулась Фортуна и мягко опустила локти на перила. – По мере того, как поднимает голову ЕССР, становится сложно игнорировать их официальные политические курсы. Вся партийная элита – почти вся партийная элита – у них, это выходцы из низов общества. Как вы.
– Мне не льстит сравнение с партийными деятелями ЕССР, – поморщилась Броня. Синеглазая некромагичка опёрлась спиной о каменное мускулистое плечо той самой химеры, что вынужденно вдыхала запахи табака всего минуту назад. Нужно было вернуться к изничтожению гироса, если есть желание успеть за перемену. – Я, конечно, осознаю, что развитие ЕССР логично. Я осознаю, что раб не будет желать стать свободным, когда можно пожелать занять место рабовладельца. Но я не могу одобрить то, как марается образ светлой идеи коммунизма.
– Льстит или нет, но по формальным признакам вы идеально вписываетесь в политическую повестку. Я вхожа в высокие круги и знаю, что пан ректор намерен взять курс на сближение с ЕССР. А кто мы такие, чтобы противиться воле самого ректора? – демонстративно-раболепно закатила по-осеннему рыжие глаза высокородная некромагичка.
Новые пазлы для мозаики прибыли. Броня пользовалась наличием съестного, чтобы взять паузу и всё обдумать. Значит, вот чем было обусловлено внимание ректора. Вот, почему возник интерес Маллоя-старшего к её работам. Просто изменилась политическая повесточка. Или, точнее, стала более актуальной, чем несколько лет назад, когда безвестная абитуриентка Глашек обивала пороги различных учебных заведений. Просто ректор УСиМ уже тогда держал нос по ветру.
– Вре-емя, – протянула певуче слечна Штернберк. – Давайте продолжим этот разговор уже на лекции?
– Гу, – кивнула Броня, неспособная выразиться ясней с набитым ртом.
От лекций было никуда не деться. Особенно, если твоё положение, во многом, зависит именно от успеваемости.
5.
Лекционные залы в УСиМ делались с размахом, как и всё остальное. Не было абсолютно никаких причин обеспечивать в каждой третьей аудитории возможность вместить студентов сразу двух потоков, когда за раз необходимо переварить дай бог, чтобы четверть всего одного года обучения. Выглядело абсолютно бессмысленным создавать для учёбы помещения, слабо отличающиеся по убранству от театра. Единственным разумным мотивом подобного подхода к организации учебного процесса могла быть только необходимость пустить немножко пыли в глаза конкурентам.
Именно идее внешней атрибутики богатства и успешности были подчинены эти масштабные амфитеатры кабинетов, напичканные современной электроникой, от любопытных синих глаз видеокамер до мультимедиа-комплексов, подчинённых воле преподавателя.
Для Брони и Фортуны подобный подход к масштабам и внутреннему убранству помещений означал только возможность занять уединённое место на балконе, подальше от излишне любопытных ушей.
– Что же, слечна Штернберк, я поняла, чем именно вам может быть интересна моя персона, и теперь могу вести диалог, не испытывая неловкости. Вы хотите поймать волну политических изменений прежде, чем самые вкусные места на гребне волны будут заняты, – тихо произнесла безродная, не сводя взгляда с преподавателя. Пока что он просто повторял уже известную синеглазке информацию, а потому, не столь интересен. Но с профессором Цукером следовало всегда держать ухо востро. – Но каким образом вы хотите эту волну оседлать?
– Очевидно: дать работу кому-нибудь из безродных, – ответила та мягким приятным шёпотом. – И лучше всего, если безродный будет иметь другие таланты, кроме происхождения. Потому я и хотела, первым делом, нанять вас в качестве официального репетитора.
Девушкам пришлось взять паузу в беседе и уткнуться в планшеты, повинуясь указаниям преподавателя. Студентки чуть не упустили этот момент, ведь пан Цукер не любил выделять голосом важные отрезки лекции.
– А теперь откройте файл с лекционным материалом и посмотрите на таблицу номер один.
Преподаватель отлично знал, как работает восприятие, что его учеников, что людей, в принципе. Он мог бы облегчить студентам задачу. Просто не хотел. Всё внимание, в идеале, должно быть сосредоточено на фигуре пана Цукера. А внимание профессор ой, как любил.
Иначе почему этот молодой мужчина выглядел так, будто бы читал лекции не по парафизике, а по кей-попу? Ей-Форде, его образ находился в идеальной синергии с образом и идеологией лекционной. Индржих Цукер нуждался в очках столь же отчаянно, сколь отчаянно нуждалось в своих размерах помещение, где сейчас шли занятия. Ни один уважающий себя шляхтич высокого уровня не будет смотреть на мир больными глазами. Но очки… очки создают впечатление. Впечатление о носящих их человеке, как об умном и успешном.
Повинуясь указаниям лектора, Броня несколькими лёгкими движениями стилусом по экрану проскроллила прямо к таблице и стукнула по зеленоватой гиперссылке.
– Как видите, я вложил в лекционный материал полную таблицу магопроводности и энергоёмкости. В рамках обучения и экзаменов вам вряд ли потребуется нечто большее, чем материалы из превью таблицы, но если кто-то из вас, вдруг, замахнётся на лавры Бонапарта, ему пригодится полная версия.
Вот уж, действительно, упомянутая выше полная версия таблицы была попросту огромной. Попаданка в очередной раз похвалила себя за покупку мощного планшета. Старый, с трудом переживший первые годы обучения, от подобного объёма данных мог бы и на десяток минут заикание поймать.
– Думаю, мы с вами обе понимаем, что вы не заинтересованы в репетиторе, – наконец ответила соседке Броня. – А я отлично понимаю, что по принципам “торговли поступками” я окажусь в невыгодном положении, если приму предложение формальной должности с пассивным доходом.
– Ну, да, – улыбнулась собеседница. – Ваша правда. Моя ошибка: надо было понимать, что деятельный человек предпочтёт деятельную должность.
– Именно эта таблица объясняет принципы, по которым работают ваши волшебные палочки и их аналоги, – вещал, тем временем, преподаватель. – А именно, входные и выходные коэффициенты инерционного перехода, указанные по отношению к плоти. Те самые, которые позволяют в магии потеснить принципы закона сохранения энергии. Все мы знаем, что воздух – крайне немагопроводная среда. Его коэффициент инерционного перехода меньше единицы или, как принято говорить, отрицательный, и потому с каждым пройденным сантиметром мощь запущенного по воздуху заклинания угасает. Попробуйте запустить огненный шар, используя переход лишь от вашей плоти в воздух. Всё, что вы получите – это быстро угасающие искры, которые пройдут не более десятой части метра…
– Так какую же деятельную должность вы можете мне предложить? – уточнила Броня, пытаясь уложить в голове сразу несколько потоков данных.
– Так, с ходу? Никакую, слечна Глашек, – последовал ответ Фортуны. – Здесь придётся совещаться с родителями. Как вы понимаете, моя власть пока ограничена, ведь даже я не имею деятельной должности.
– Но… в чём тогда смысл разговора, который мы сейчас ведём? – нахмурилась попаданка. – Вы настаивали на том, что он будет связан с делами.
– Тот факт, что я не могу предоставить вам должность прямо сейчас, не означает, что я не могу предложить вам нечто, что, в дальнейшем, облегчит вам получение этой должности. В том числе, через преодоление общественного недопонимания.
– Недопонимания?
– Точка зрения ректора может показаться многим слишком прогрессивной. Шляхте будет проще понять, если я пристрою вас на должность, отказав более родовитым некромагам, прикрываясь, хотя бы… – Фортуна легкомысленно пожала плечами. – … не знаю, интрижкой.
Выражение лица Брони, наверное, сейчас было весьма красноречивым. И, очевидно, ожидаемым. По крайней мере, слечна Штернберк не выглядела удивлённой или смущённой. Или хоть чуточку взволнованной.
– В то же самое время, коэффициенты кости и золота положительные. То есть, выше единицы. Грамотное сочетание положительных слоёв, в итоге, даёт пропорциональный длине вашей палочки, жезла, трости подъём силы, что, в итоге и позволяет создать тот самый, злополучный шар.
Охочий для внимания профессор демонстративно возжёг волшебной палочкой вполне себе пухлый, размером с баскетбольный мяч, шар пламени. Правда, на третьекурсников это не оказывало заметного впечатления. Точно такую же демонстрацию в исполнении того же самого профессора все они видели ещё на первом курсе. Даже тема была схожая, просто рассматривалась поверхностно, без углубления.
– Длина оружия долгое время была определяющей для некромагов. Так что, пожалуй, неудивительно, что классическая корсиканская магическая школа, предлагающая полагаться только на внутренние резервы, а не на внешние, в качестве традиционного оружия предпочитает шёлковые боевые поводки в несколько метров длиной, шитые золотом. На расстоянии трёх метров волшебная палочка и поводок дадут эффект, равный по силе.
Попаданка поджала губы и проскролила таблицу до дерева. Точнее, до разных сортов древисины. Дуб, ясень, кедр, ель… все они были непригодны на роль волшебной палочки. Огромный входной коэффициент и ничтожный выходной. И именно выходной коэффициент ставил крест на идее. Магическая сила, попадая в древесную среду, начнёт преумножаться с каждым пройденным сантиметром, но весь прирост будет сведён на “нет” при выходе. Чтобы затея имела минимальный смысл, деревянная палочка должна быть размером с бревно. Неудивительно, что друиды-дендромаги проиграли некромагам: двухметровый посох проигрывал по итоговому чистому выхлопу даже двадцатисантиметровой кости.
Зато вскрылось, что всё это время Броня зря наговаривала на рипсалис. При правильной организации кормёжки хватит и мух. Старые расчёты велись на основании формул для второго курса, не учитывающих коэффициенты магопроводимости: зачем забивать головы второкурсников вопросами анимации домашних цветов, когда им надо заставить двигаться труп крысы? А для перехода “плоть-плоть” коэффициент всегда “единица”, вот его и сократили.
Ну, и то хлеб. Будет, чем заняться в рамках исследования дендромагии.
– Не могу согласиться, слечна Штернберк, – опустошённо вздохнула синеглазая некромагичка. – В моём случае это будет уже не интрижка, а, фактически, адюльтер. Потому как у меня уже есть интрижка.
– И кто она? – хитро прищурилась красотка, очевидно, уже успевшая уловить свежую сплетню об увлечениях синеглазки.
– Я не знаю, с какой целью вы интересуетесь и не верю в праздное любопытство, слечна Штернберк, – Броня опустила подбородок на сложенные на парте руки. – Ваш вопрос, в любом случае, выходит за грань комфортных для меня деловых отношений.
