Глава 20. Легенды оживают
1.
Даркен не видел взгляда своего противника. Не мог понять, удивился ли тот или же счёл атаку закономерным развитием событий. Однако же спокойное изящество, с каким Сковронский обратился к огненному шару спиной, принимая весь удар на ряды защитных пластин, не могло не вызвать восхищения.
Маллой знал конфигурацию доспехов своего противника. В отличие от дочки, Рагциг слыл известным задирой и дуэлянтом, а потому данных по его стилю боя и обмундированию имелось предостаточно.
В частности, броня на спине была намного более хрупкой, но лучше отражала заклинания, на руках – более устойчивая к кинетическому урону, а остальная сбалансирована в сторону чуть большей физической защиты.
Да, Сковронский был опытным противником. Даже в текущей ситуации, весьма специфичной, он не попался на удочку молодого выскочки и не стал поднимать щита для отражения атаки, которой полагалось быть внезапной.
И битва началась.
Даркен быстрым движением, не обращая никакого внимания на боль, воткнул волшебную палочку себе прямо в рану, ещё в движении формируя контур наиболее примитивнейшего лекарского заклинания из всех: контур регенерации, имитирующей реальную, со всеми её плюсами и минусами, кроме скорости.
Враг оказался куда как более проворен. Едва только отразив огненный шар, он уже вновь развернулся полубоком к юному некромагу, держа наготове пистолет. Даркен только и успел, что прижать подбородок к груди и закрыть левым предплечьем забрало на линии глаз, как Сковронский уже выдал целую серию быстрых выстрелов от бедра.
Пистолетным пулям не хватало мощности, чтобы пробить защитную кирасу, шлем или бронированный гульфик, однако их нельзя было назвать бесполезными: наличие защиты было отнюдь не синонимом полной невосприимчивости к обстрелу, да ещё и с такой близкой дистанции. В конце концов, и сами некромаги, отлично зная привычку друг друга приходить на бой в доспехах, предпочитали в качестве вспомогательного оружия что-нибудь помощней, пусть даже в ущерб точности. Для схваток на ближней дистанции: для средней у них имелась магия.
Бах! Бах! Бах!
Каждый удар – словно молотом. Тело содрогалось. Даже амортизирующему поддоспешнику не хватало устойчивости, чтобы полностью поглотить кинетическую энергию выстрелов. Даркен ощущал себя щенком, которого небрежно драл за холку бывалый пёс, намереваясь сбить молодого противника с ног и добраться до горла.
Маллой понимал, что идея просто вжиматься в стену в надежде, что у Сковронского закончатся патроны – нелепая глупость. Так и не придумав ничего лучше, юнец слепо рванул вправо, наугад уходя от предполагаемого решающего удара.
Что-то хрустнуло. Это во время переката сломалась волшебная палочка, зацепившись за землю. Как ни странно, никакой боли смещение обломка внутри тела на вызвало: непосредственно в самой печени, всё же, не было соответствующих нервных окончаний. И молодому человеку попросту повезло, что обломок не задел ничего, что могло бы ответить острой, парализующей движение, резью вдобавок к тянущему нытью стремительно регенерирующих органов.
Так или иначе, даже такой отчаянный и кажущийся бессмысленным рывок принёс свои плоды. Выйдя на секунду из-под обстрела, Даркен получил возможность наконец увидеть движение противника: тот, как и предполагалось, использовал пистолет, чтобы подойти на дистанцию рукопашной схватки
Как быстро всё изменилось. Всего одна ошибка, и вот Сковронский, что позорно бежал с поля боя, гоняется за юным Маллоем, надеясь получить ценного заложника. Для потерявшего всё шляхтича каждая возможность, даже её тень, была на вес золота. И если тушка сына ректора на руках могла хоть как-то, пусть лишь теоретически, повысить его шансы выбраться из этой заварушки одним куском, грех было не попытаться её заполучить.
В конце концов, для юного Дарка эта схватка была всего третьим реальным – не тренировочным – сражением. А вот его противник являлся не просто дипломированным некромагом, но дипломированным некромагом, имевшим достаточно большой боевой опыт.
И ведь даже не получится сделать ставку на энергию молодости: пусть враг совсем недавно устало месил ногами воду в лужах, “номер один” тоже был не в лучшей форме – примитивная регенерация тем и плоха, что за автоматизацию процесса приходится расплачиваться резкой потерей ресурсов организма.
Едва лишь вспомнив об особенностях шаркающей походки Сковронского, Дарк тут же решил воспользоваться выявленной слабостью, и с чувством лягнул своего противника пяткой в голень. Вот только тот даже и не думал падать. Более того: он даже не шелохнулся. Словно бы не волочил совсем недавно ноги, едва-едва отрывая их от земли.
Маллой едва успел извернуться и убрать свои нижние конечности из-под колена своего визави. Не прояви молодой человек должной прыти, он бы уже обнаружил свои стопы в могучем медвежьем захвате Рагцига Сковронского. Для скоростного бойца, делающего ставку на ударные техники, оказаться пойманным кем-то, столь поднаторевшим в греко-римской борьбе, как нынешний противник, означало бы неминуемое поражение.
Даркен поспешил нащупать ногами твёрдую землю: перекувыкнувшись назад, чтобы заодно немного увеличить расстояние до врага, молодой человек занял позицию на корточках, с дополнительной опорой на левую руку, но тут же поймал несколько пуль на нагрудные пластины, а затем ещё и встретился забралом с тяжёлым берцем Сковронского.
Противник слишком хорошо контролировал темп схватки. Юный некромаг едва-едва успевал осознать, что происходит, и реагировать оставалось только инстинктивно. Но это путь вникуда. Глупые бессмысленные трепыхания пойманной крупным хищником птицы.
Сражение – это игра. Пошаговая стратегия с таймером, отмеряющим на ход лишь долю секунды. Если ты не успеваешь разглядеть движение врага, значит ты должен научиться его предсказывать.
Сковронский идёт на сближение. Всё время. Каждая его атака служит этой цели. Нет смысла искать взглядом сверкающий золотом доспех, нужно сопоставить его последнее положение с плановым, наложить на схему поля боя, и “скакать” уже от этих данных.
Именно так Дарк и сделал. Едва лишь ощутив, что больше не скользит по грязи, он оттолкнулся левой рукой, перекатился в сторону и тут же прижал правую ладонь себе к груди, формируя энергоёмкий, но совершенно бесполезный магический контур, единственной целью которого было вызвать огонь Иггдрасиль на себя.
Раздался выстрел. Глухой, словно бы взрыв петарды вдалеке. А затем воздух наполнился грозным рыком, с которыми пуля прогрызла себе путь сквозь слои бетона, прежде чем с характерным низким стуком удариться во что-то.
Во что-то, но не в того, кто осмелился колдовать близь древесной девы.
Воодушевлённый успехом, молодой человек чуть приподнялся на локте, надеясь, что снаряд, прилетевший со стороны наименее защищённой от кинетического урона части кирасы, заставит Сковронского хоть на секунду сбавить темп атаки и дать своему менее опытному противнику возможность сориентироваться. Сам же Даркен столь великодушным быть и не собирался, а потому не спешил прерывать вливание силы праха в растекавшееся по кирасе бестолковым потоком заклинание, так и не успев убедиться, что между ним и Глашек всё ещё находится тело противника.
Юнец играл рисково. Как и полагается юнцам. Надеясь только лишь на улыбку Фортуны.
И капризная богиня удачи улыбнулась, растроганная той наивной верой, что доступна лишь молодым и отчаянным.
Выстрел. Ещё. Ещё.
Каждый из них пробивал стены нерабочей фактории и, в итоге, сталкивался с бронепластинами на кирасе Рагцига Сковронского. Противный, оглушающий треск позволял предположить, что защита, рассчитанная на заклинания, оказалась недостаточной, чтобы противостоять старому доброму свинцу. Но самое главное: врага удалось застигнуть врасплох, и он, потеряв инициативу, медлил. И не важно, вызвано ли это простым удивлением, или же болью от пули, которую не сумела остановить броня.
Дарк поспешил воспользоваться преимуществом. Он резво вскочил на ноги, в один прыжок оказавшись прямо перед лицом врага, после чего мощным ударом вогнал трёхгранный стилет в плечевой сустав своего противника, для надёжности увеличив импульс атаки магией, чтобы гарантированно пробить кирасу. Следующая оплеуха прилетела прямиком в рукоять вошедшего в плоть некромага оружия, наклоняя его в бок и обращая в рычаг, призванный выбить кость из пазухи, обеспечивая гарантированный вывих.
Когда твой враг силён захватами, необходимо первым делом лишить его этой силы.
Стараясь не рисковать больше, чем того требовала обстановка, молодой человек уже собирался отскочить назад, разрывая дистанцию, однако не успел: здоровой левой рукой Сковронский ловко схватил самоуверенного юнца за ногу. В ответ на это сын Маллоев тут же ушёл в рискованное обратное сальто, и бронированная перчатка бывалого шляхтича лишь скользнула по скользкому наголеннику вёрткого молокососа.
К сожалению, столь красиво начавшееся движение обернулось для Даркена неуклюжим и позорным падением: он приземлился лицом вниз, подставив руки, однако правое плечо от резкой боли в боку “заиграло” и “упор лёжа” мгновенно сменился позицией “распластавшийся морж”, а растрескавшееся забрало попросту плюхнулось в грязь.
Словно бы без этого “номер один” не испытывал проблем с тем, чтобы оценивать поле боя. И что теперь будет делать Сковронский?
Очевидно же: он уйдёт с линии стрельбы, чтобы не поймать спиной ещё пару маслин. Куда? Вправо. Чтобы юный противник находился со стороны здоровой руки.
Маллой наугад перекатился в сторону и поднял голову, надеясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь слой медленно сдающейся под тяжёлыми каплями проливного дождя грязи, однако всё, что удалось увидеть молодому человеку, так это движение чьей-то тяжёлой тени.
Этого оказалось вполне достаточно.
Даркен ещё раз перекатился, однако движение завершил не в упоре лёжа, а на спине, размашисто выбросив в сторону правую руку, концентрируя на кончиках пальцев энергию для нового магического контура.
Грянул выстрел. Затем ещё один.
Первая пуля достигла своей цели, вновь возвестив об этом миру через громкий противный треск, а вот вторая миновала внушительную тушу Сковронского и расплескала грязь всего в десятке сантиметров от кисти молодого человека.
Ушёл!
Даркен тут же качнулся вперёд торсом, как можно быстрей поднимаясь на ноги, пусть даже и в низкую позицию. И вот, он вновь застыл, но лишь потому, что увидел своего врага, стоявшего всего в паре метров от него в столь похожей стойке, столь же недвижимо.
Они выдохлись. Оба. Причём ещё до момента битвы, посмевшей превратиться в затяжное изматывающее противостояние, в котором побеждает уже не тот, кто силён или нагл, а тот, кто более осторожен и терпелив.
– Неплохо для сопляка, – первым нарушил то, что здесь было вместо тишины, Сковронский.
По его голосу, низкому, с хрипотцой, было непонятно, насколько он на самом деле устал и какое количество ран его мучает? Только лишь стилет в плече, или же хоть одна из пуль, что заставили треснуть бронепластины, сумела проникнуть достаточно глубоко в плоть?
Так или иначе, речь бывалого шляхтича звучала достаточно угрожающе.
– Но я втаптывал в грязь противников и посильней тебя.
– Втаптывал, быть может... тех, кто посильней… но огрёб с лихвой, в итоге, от меня, – сбившееся дыхание то и дело вмешивалось в речь Даркена, с головой выдавая плачевное состояние наглого мальчишки. – Оглянись вокруг… нет больше Сковронского… ты лишь тень… ну сбежишь ты? А дальше что? Лепить себе новую рожу и в бега? Уже не имеет значения… выживешь ты или нет… ты мёртв, просто отказываешься это признавать. Юридически – мёртв.
– Ты многого не знаешь, – усмехнулся мужчина. С учётом того, как выглядели его нарисованные на шлеме глаза, усмешка прозвучала немножко по-демонически. – У меня есть сюзерен. И сюзерен намного более могучий, чем наш трусливый король. Мне всё сойдёт с рук. В мир вернулся один из правителей древности.
– Ску-у-у-ука! – грязь уже почти полностью смыло с забрала и юный некромаг видел противника настолько хорошо, насколько в данных условиях это, вообще, было возможно. – Правители древности?! “Сюзерен намного более могучий, чем король”?! Что за безвкусная пошлятина?! Видать, ты совсем уже отчаялся, если пытаешься сбежать, пересказывая сюжет фильма категории “Бетта”.
Молодой человек сделал шаг в сторону и провёл рукой в приглашающем жесте.
– Знаешь что? Беги. Я даже подскажу тебе, куда идти, чтобы не наткнуться на патруль. Скрывайся, зная, что тебя одолел неопытный мальчишка. Ты слишком жалок: уверен, что ты ещё пару месяцев назад отослал кусок своего никчёмного тела за границу и вложил последние деньги в страховку, гарантирующую твоё воскрешение в случае гибели.
Даркен хохотнул.
– Какая разница, тебе ли придётся бегать по богемийским подворотням, как бродячему псу, или же это твоя копия будет перебиваться случайными заработками где-нибудь в России или Македонии? Отныне ты – никто. Пустое место.
– Гордость, да? – поза противника слегка изменилась. Он чуть выпрямился, но став чуточку выше, начал выглядеть куда менее угрожающе. И виной тому были безвольно опущенные плечи: как раненное правое, так и левое, вполне здоровое. – Я бы здесь не стоял, если бы слишком цеплялся за свою гордость. Я пал. Но я восстану вновь.
Сковронский сделал шаг, принимая приглашение. Нет, он не думал поворачиваться спиной к наглому юнцу. Бывалый шляхтич, прошедший не один десяток сражений, всё ещё держал Даркена в поле зрения. Но, тем не менее, отступал.
Разумеется, причиной столь “великодушного” жеста со стороны главы рыцарей плюшевого енота были отнюдь не жалость или великодушие. Сын рода Маллой с удовольствием раздавил бы своего врага. В конце концов, несмотря на громко сказанные слова, существовала огромная разница между копией, возрождённой где-то за границей, без опыта последних дней, и шляющимся где-то рядом оригиналом, сумевшим пережить ещё несколько боёв.
Просто, у Даркена уже не осталось сил. Он не был уверен в своей победе, а потому, просто отошёл в сторону. Подвинулся с пути могучего медведя, побеждённого не грубой силой, а дозой яда, сочившегося с зубов змеи, что принёс сюда в костях неясыть.
– Не-е-ет! Па-а-а-апа! Па-а-ап!!!
Громкий женский крик заставил обернуться обоих некромагов. Не то, чтобы доселе не было слышно ничего подобного. Воплей боли прозвучало уже так много, что они успели приесться. Стали фоном, недостойным внимания.
Но этот конкретный возглас отличался от других. Ведь он принадлежал Экзе Сковронской.
– Вернёшься? – задал короткий вопрос Дарк.
– Зачем? – вяло повёл здоровым плечом мужчина. – Мне есть, из чего восстанавливать копию.
– Справедливо, – буркнул себе под нос молодой человек, нехотя признавая правоту противника.
Пусть это было жестоко и бесчеловечно, но какой, на самом деле смысл рисковать шкурой ради одной из версий своей дочери, когда у тебя есть куда более безопасная и менее болезненная альтернатива?
Вот только ответ сей не понравился небесам. И возвестили они об этом очередной молнией, что родилась на свет, дабы ударить в лужу всего в паре метров от объявивших короткое перемирие некромагов. Яркие электрические разряды пробежали по воде, освещая доспехи всех присутствовавших: золотую безвкусную броню Сковронского, чёрно-красное обмундирование Даркена, да изящные белые защитные одеяния его отца.
Сколь давно стоял он здесь, словно призрак, сокрытый во тьме? Сколь многое он видел?
– Действительно… справедливо, – произнёс пан ректор, когда убедился, что каждый из участников сией драмы обратил на него своё внимание. – Именно руководствуясь этими суждениями я не вмешивался в твой бой, глупый мальчишка.
– А я думал, потому, что я уверенно побеждал, – с усмешкой огрызнулся в ответ Дарк.
Но не эта шутка стала поводом для улыбки. А тот факт, что отец всё-таки явился в Ковач. Именно на это и рассчитывал “номер один”, когда поместил в коробку вместо своего пальца короткую записку о том, насколько сильно уверен в себе и в своём “замечательном” плане. И не важно, что в доме ректора принято каждое воскресенье обновлять “резервный запас”, отдавая очередной свой мизинец на поруки Вольдемару.
У восстановленного подобным образом мальчишки не будет опыта последних дней, качественно отличающегося от всего, что доселе переживал Даркен Маллой.
Какая разница, что, в итоге помощь родителя не потребовалась? Она могла оказаться крайне полезна в случае куда менее удачного развития событий.
– Твой щенок отпустил меня, Ришард, – взгляд исподлобья в исполнении Сковронского, всё ещё не удосужившегося снять свой шлем, смотрелся весьма своеобразно.
– Он – да, – последняя электрическая искра погасла, и белый силуэт ректора УСиМ вновь скрылся за пеленой дождя, чтобы появиться вновь всего через несколько секунд, когда Маллой-старший соизволит подойти поближе. Театральным жестом он вскинул булаву, указывая в сторону, откуда раздавались полные отчаяния и боли крики дочери собеседника. – Но, Рагциг, сегодня здесь решает она.
– С Экзой мы уж как-нибудь сами разберёмся, – раздражённо ответил некромаг в золотых доспехах, делая несколько осторожных шагов назад.
– А кто говорил об Экзе? Кому какое дело до этой соплячки? – несколько наигранно фыркнул облачённый в белые доспехи некромаг. – Я говорю о той, кто этой ночью стал аватарой божества. Пусть даже и того, что покровительствует хаосу, а не порядку.
– Это просто трюк, – ещё два торопливых шага назад и дрогнувший голос. Сковронский сам не верил в свои слова. – Просто какой-то трюк.
– Это огромное дерево с человеческим лицом, Рагциг! – воскликнул ректор. Он уверенно ступал следом за пятящимся противником. – Совсем, как в легендах! Дендроид! Ты умеешь создавать дендроидов, мой дорогой друг? Потому как я лично – нет.
– Н-нет… этого не может быть… – нервы загнанного в угол некромага сдали. – Хотя… почему не может… может… если ожила одна легенда… почему не может ожить другая?
Это бормотание себе под нос. Сковронский не играл на публику.
Даркен нахмурился и неуверенно шагнул вперёд, надеясь услышать ещё хоть что-то.
– О какой легенде ты говоришь, болезный? – требовательно вопросил молодой человек.
Но его слова остались неуслышанными. Мужчина в золотых доспехах, ещё минуту назад напоминавший несокрушимый монолит, нёс какой-то несвязный бред. Просто набор слов, за логикой употребления которых было попросту невозможно уследить.
“Легенды”. “Конец времён”. “Пришествие богов”. “Не прощают”. “Нельзя”. “Не имеет смысла”. “Верность до конца”.
– Назад! – вдруг выкрикнул отец и на секунду обратился в белый росчерк, угадать движение которого было возможно лишь по серебристому шлейфу, на долю секунды отпечатавшемуся на сетчатке глаза. Этот росчерк ударился Даркену в грудь и сбил его на землю, укрывая от взрыва.
И пусть сей взрыв и был магическим, прозвучал он неожиданно громко: не в последнюю очередь из-за того, что целую секунду доспехи Сковронского трещали в унисон, прежде чем разлететься в стороны осколками и позволить содержимому расплескаться по округе смесью смертоносных проклятий и не очень качественного супового набора.
Лишь несколько слоёв брони: как отцовской, так и своей собственной, уберегли Даркена от предсмертного проклятия врага. Проклятья, которое можно было бы избежать, обрати молодой человек внимание, куда именно всё это время пятился безумный шляхтич.
К тому самому месту, где до недавнего времени можно было найти работоспособный контур “зеркала посредственности”.
2.
Дождь затихал.
Капли падавшей с небес воды стали куда как легче, тучи избавились от былой тяжеловесности и более не огрызались молниями, а ветер окончательно стих, не грозя более сбить с ног каждого из тех неудачников, что не поспешили укрыться от непогодами за стенами своих домов. Даже солнце позволило себе выйти из-за облаков и обратить свой взор на проклятый всеми богами и забытый Ковач.
Сейчас, в приятных и ласковых лучах небесного светила промышленная зона выглядела крайне жизнеутверждающе, даже невзирая целую рощу, полную стенающих ало-коричневых деревьев. Ни одно из них не имело лика или каких-либо иных опознавательных знаков, по которым можно было бы определить личность того, кто послужил материалом для создания столь пугающего экспоната. Лишь возвышающаяся над ними дева, умиротворённо обнявшая себя за плечи, обладало правом на человеческое лицо.
Парадокс. Огромное растение имело куда больше черт, делавших её похожим на живое разумное существо, чем те, кто на самом деле ими являлся.
Люди не решались подойти ближе Иггдрасиль и её страдающим подопечным: даже самые устойчивые и атеистичные испытывали неясную тревогу и благоговейный трепет перед увиденным. И Дарк их отлично понимал. Особенно после того, что услышал от Сковронского.
К сожалению, допросить безумного шляхтича уже не выйдет: остатки его тела смыло дождём в неизвестном направлении прежде, чем Маллой-младший вообще вспомнил о поверженном противнике. До того момента молодой человек был слишком занят, разбираясь с последствиями предсмертного проклятья, обрушившегося на них с отцом.
Первым делом пришлось вычистить свою тушку, что само по себе оказалось нелегко: мало того, что даже опытные лекари иногда пасовали перед необходимостью угадывать, что же такого намешал некромаг-самоубийца в свой последний “коктейль”, так ещё и Даркен был, мягко говоря, далёк от этой стези. Только на пару с подоспевший несколько минут спустя Ёлко удалось избавиться от самых неприятных эффектов. Да и то, методом отсекания поражённой части тела, полного её умерщвления с целью остановки всех магических процессов, да приращивания на место грубым контуром.
На фоне пережитых испытаний воскрешение отца, принявшего на себя весь удар было сущим пустяком: всего-то и потребовалось погасить последние движения в магическом контуре мёртвого тела, да обеспечить эрзац истлевших внутренних органов. Оживлять покойника по сравнению с исцелением живого было настолько же проще, насколько проще может быть починка и запуск поломанного двигателя по сравнению с ремонтом механизма, не имеющего права остановиться ни на секунду.
Разумеется, всё это заняло “некоторое время”, спустя которое Сковронский, если можно так выразиться, успешно смылся. И сложно сказать, попал ли хотя бы маленький кусочек его тела в руки Лешей, или же абсолютно каждую из капель его крови постигла участь стать путешественницей по ливневой канализации.
Это уже не имело никакого значения. На данный момент абсолютно всё указывало на то, что тайна последних слов этого человека погибла вместе с ним.
Конечно, можно было бы заморочиться, отследить денежные потоки, выяснить, какое именно из страховых агентств приняло заказ на воскрешение, послать несколько специалистов, выяснить под какой личиной скрывается копия Сковронского. И всё ради чего? Лишь затем, чтобы развеять завесу тайны над словами, очевидно звучавшими, как бред? Не слишком ли большие траты сил, времени и денег, не говоря уже о риске вступить в конфликт с зарубежной шляхтой, владевшей, как самим страховым агентством, так и тушей воскрешённого некромага, чья родовитость больше не имела никакого материального или юридического подтверждения.
Впрочем, судя по мощи заклинания, которое породила разлетающаяся на кусочки тушка Рагцига, предсмертное заклинание было, скорей “посмертным”. Одним из тех, в которые некромаг вкладывает, буквально, всю свою душу. И если в этот момент по миру не гуляло ни одной полноценной копии, на личности Сковронского можно было ставить крест: сколь ни старайся оживить его, получишь лишь пускающего слюни идиота, который не просто не сможет ничего рассказать об “оживающих легендах”, но и понять саму суть вопроса.
Сколь старательно “номер один” не напрягал свой мозг, ему так и не удалось вспомнить, касался ли противник в момент самоподрыва одной из одноразовых держав хоть мизинчиком: таким образом Сковронский смог бы имитировать эффект полноценной “посмертки”, не рискуя собственной душой.
Проще говоря, Рагциг ушёл от ответа очень красиво, напоследок умело подсадив в душу своего противника прожорливого червячка сомнения.
Однако, в жизни громкие слова чаще всего оказываются пшиком. Тем более, что Даркен лично был знаком с одной из “легенд”.
Пусть Глашек и являлась прилежной ученицей, а её любопытство толкало некромагичку на изучение вещей, которым уже давно никто не уделял внимания, ничего легендарного в ней не было. Кроме, разве что, жертвенности. Ведь сколь совершенной ни являлась копия, восстановленная из пальца, для той, что этот палец себе отхватил, ничего не изменится. Последние минуты её сознательного существования всё ещё будут полны боли, ужаса и страданий. Не говоря о том, что Бронька, в прямом смысле слова, пожертвовала частицей своей души просто для того, чтобы в Коваче появился страж, следящий разом и за казнёнными людьми Сковронского, и за их жертвами, чьи ярость и безумие могли обернуться для Праги катастрофой, сравнимой с прорывом Освенцимского Лагеря. Последствия последнего так и не были полностью ликвидированы до сих пор.
Хотя, конечно, нельзя отрицать тот факт, что баек о Броньке будет ходить много. Но не потому, что кто-то сумеет оценить её жертву, а лишь от того, какую форму эта жертва приняла. Гигантский дендроид. Подобные образы форгерийцы впитывают с молоком матери, ровно как и отношение к ним, как к неправильным и пугающим.
Забавно, но до Даркена только сейчас дошло, отчего же исследования Глашек вызывали у местный шляхты столь сильное неприятие. Даже не из-за самой идеи о том, что некромаги, дескать, должны ограничить потребление праха. Просто для форгерийцев, той их части, что либо не имела прошлой жизни, либо её забыла под воздействием стирания памяти, либо же просто слишком прониклась мировоззрением мира Послесмертья, слово “дендромагия” звучало примерно также, как для представителя старого мира Дарка – “демонология”.
Сколь сложно бывает, порой, отбросить весь свой многолетний опыт и просто посмотреть на мир глазами других людей.
Народу тем временем становилось всё больше и больше.
Приехал Вольдемар. В ультимативной форме он велел сыну пана ректора выползать из доспехов и доверить ему процедуру восстановления потрёпанного боями и проклятиями тела. Приехала мама, но Дарку она смогла уделить, от силы, минуту своего времени: большую часть её внимания занимали заинтересовавшиеся ковачским инцидентом чиновники под предводительством пана Франтишека Лотарингского, дяди правящего короля и главы тайной полиции.
Оно и понятно: рыцари плюшевого енота знатно взбаламутили воду, так что всем и каждому, кто хотел либо наловить побольше рыбки, либо помешать это сделать другим, необходимо было пошевеливаться. Лишь сейчас, увидев краем глаза представителя королевских кровей, Даркен в полной мере осознал, насколько серьёзная выволочка его ждёт дома, во время обязательного разбора полётов.
Теперь стало ясно, отчего же отец предпочитал не торопиться со штурмом Ковача. Каждое событие связано с другими, и, порой, эти связи слишком неочевидны. Даже опытный гроссмейстер большой игры, каким, несомненно, пан ректор и являлся, мог что-то упустить и проглядеть. Тем не менее, он аккуратно и методично рассматривал эти ниточки, решая, за какую из них дёрнуть следует, а какую – постараться оставить недвижимой настолько, насколько это физически возможно.
И тут всю эту малину портит его сына-дубина, с радостным криком “слабоумие и отвага” прыгающий бомбочкой в тот чан с помоями, который отец всеми силами пытался обходить стороной.
– Пан Маллой?
Женский голос. Слегка раздражающий и излишне высокий, а оттого особенно милый.
Ёлко.
Даркен перевёл взгляд с окна кареты скорой помощи, которую они с Вольдемаром столь бестактно оккупировали, на свою подручную, скромно остановившуюся у входа, не решаясь зайти внутрь и укрыться от дождя. Сложно сказать, что её останавливало: быть может, она ощущала неправильным приближаться в мокрых и грязных доспехах к главе ковена, сидевшему на кушетке не просто с голым торсом, но даже с обнажёнными рёбрами и вскрытой пузякой, а, возможно, её просто пугал суровый Вольдемар.
Учитывая, что совсем недавно “номер два” лично активно занималась ранами своего сюзерена в тех же защитных одеяниях, что носила в данный момент, ответ был очевиден. И не сказать, чтобы Даркен не мог понять девушку.
– Не мокни снаружи, Ёла, – вздохнул молодой человек. – Заходи давай, а то мне за тебя холодно.
– Тебе холодно, потому что сейчас нет ни единого твоего органа, что не касался бы исцеляющего магического контура, – едва лишь перешагнув порог салона скорой помощи, ёжик стянула с головы шлем и сменила официальный тон на более привычную манеру общения. – Ну или потому, что ты разделся до такой степени, что даже кости не везде кожей и мясом прикрываешь. Бесстыдник.
– Не фырчи, – сдержанно хохотнул Даркен, не желая лишними содроганиями своей тушки усложнять лекарю его работу. – Лучше скажи мне, что по итогам операции?
– Почти без жертв, – повела та плечами. – Группа Вика натолкнулась на одного из беглых некромагов и понесла потери в пять двухсотых и два трёхсотых, но ничего невосполнимого. Плюс, агрессор был обезврежен и уже сдан властям. Прибыть до начала пыток нам не удалось, но… – Ёлко замялась, выбирая, какими словами лучше поведать подробности. – Наш сигнал тревоги вынудил палачей перейти в режим боевой готовности и забыть о своих жертвах. Тринадцать человек челяди со средним временем пыток около получаса, не считая времени, которое они провели, ожидая возвращения своих мучителей. В общей сложности мы спасли триста двадцать семь пленников. Сидячих мест в автобусах не хватило, но эвакуировать удалось всех.
Даркен несколько раз задумчиво кивнул. Он опоздал. Несмотря на все затраченные усилия. Несмотря на откровенную спешку.
Разумеется, помощь рыцарей плюшевого енота неоценима, и преуменьшать их заслуги никоим образом нельзя, но легче ли от этого тем тринадцати, что успели познакомиться с инструментарием палачей?
– Кто из вражеских некромагов бежал? – уточнил молодой человек.
– Сложно сказать, – ответила Ёлко. – Если прибавить количество пойманных к количеству деревьев в Стенающей Роще, выходит цифра в три раза большая, чем в принципе под командованием Сковронского было некромагов. Скорей всего, Лешая пополняла свой сад не только за счёт шляхты, но и телами лояльной врагу челяди, что не бросилась строем бежать, завидев в небе неоновую девицу.
– Возьми задачу на карандаш, – Дарк поморщился, когда ощутил руку Лекаря, сдвигающую один из органов в сторону. И пусть навыки Вольдемара были достаточно высоки, чтобы даже подобная беспардонность не ощущалась болезненно, но сам факт того, что внутри твоего тела кто-то ковыряется, уже порождал достаточно дискомфорта. – Тринадцать одновременно пытаемых человек. По имевшимся у нас ранее данным у Сковронского было слишком мало некромагов, чтобы наладить более полудюжины параллельных линий производства высоконасыщенки. Вполне возможно, он нанял людей со стороны: любой, пошедший на подобную низость, потенциально крайне опасен.
– Не обязательно, чтобы все палачи были шляхтой, – заметила Ёлко. – При должной организации бизнес-процессов можно обойтись всего парочкой, в то время, как большую часть работы будет делать рукастая челядь. Но я займусь аналитикой по этому вопросу. Благо, свидетелей у нас достаточно, – послушно кивнула девушка. – И вот ещё что тебе надо понять: отныне ты играешь в высшей лиге.
Дарк поджал губы.
Высшая лига. Ковачский инцидент привлёк так много внимания? Плохо. Очень плохо. Маллой-младший всё ещё не был достаточно серьёзным игроком, чтобы выступать в одной весовой категории с титанами подковёрных интриг.
– Что ты услышала? – уточнил молодой человек.
– Сегодня слишком часто звучала фраза “сын своего отца” с самыми разными интонациями, – подняла палец “номер два”. – Даркен Маллой больше не тень ректора. Сбылась твоя мечта.
– Не мечта, а цель, – снова поморщился некромаг. Но теперь уже не из-за бестактности и грубости лекаря, а из-за осознания пары неприятных фактов. – Первая из. Но я её достиг слишком рано. Мой ковен пока недостаточно силён, чтобы я имел право привлекать так много внимания.
– Недостаточно силён? – взлетели вверх бровки ёжика. – Недостаточно? Ты силами всего четырёх студиоузов и сотни челяди смог захватить и удержать объект под охраной, по меньшей мере, пяти дипломированных некромагов, выступающих при поддержке немагических сил, превосходящих твои не менее, чем в три раза, а то и в пять.
– У меня было куда как больше ресурсов, Ёла, – хмыкнул он. – Я видел, какую армию привёл мой отец. И даже если ты его войска, почему-то, не принимаешь в рассчёт, то как у тебя вышло всего четыре студента: я, ты, Гало, Вик, Бронька, – молодой человек загибал пальцы один за другим, пока не сжал их все в кулак. – Не сходится, “номер два”. Ох, как не сходится.
– Исход битвы был решён прежде, чем явился пан ректор, Дарк, – серьёзно сказала девушка. – Более того, прежде, чем даже я успела догнать ваши силы и примкнуть к борьбе. Я всё посчитала правильно, и никогда не смей сомневаться в моих способностях, б… – некромагичка забавно надула щёчки. Пару секунд она стояла, напряжённо пыжась, после чего, наконец, смогла разродиться тем словом, о которое только что споткнулась. – Бака!
Молодой человек не выдержал и рассмеялся. Весело и расслабленно. Умилённо. Конечно же, Вольдемар был не очень доволен тем фактом, что его пациент так самозабвенно трясёт открытыми внутренними органами, но ничего не сказал: лишь смерил юного Маллоя строгим неодобрительным взглядом.
– Да-да, ты права: я неисправимый бака, – признёс “номер один”, когда его смех наконец поутих. – Я так понимаю, люди ждут моих официальных заявлений?
– Журнакрысы уже дежурят у всех входов и выходов, но им ничего не светит, – пожала плечами девушка. – Да и тебе не следует делать никаких заявлений прежде, чем обсудишь их с отцом. Ты только-только с ним помирился, так что, поумерь свои бунтарские настроения.
– Не волнуйся, Ёла, – хмыкнул Дарк. – С учётом обстоятельств, было бы глупо не согласовать публичную часть с опытными в подобных делах людьми. Как говорится, есть время для бунта, а есть час для смирения. И это он. Кстати, чем ты занята послезавтра?
Некромагичка задумалась.
– Мне нужно будет обработать достаточно большие массивы данных, чтобы выяснить, присутствовали ли в зоне боестолкновения неучтённые представители шляхты…
– Всё завтра! – жестом остановил собеседницу “номер один”. – Завтра будем разгребать все последствия, мотаться по мероприятиям и работать. Но послезавтра, чтобы в обязательном порядке выделила время на свидание.
– Я… – щёчки девушки незначительно сменили цвет: куда как более явно её эмоции выражали глаза, вдруг избравшие в качестве объекта повышенного внимания краешек грубой занавески, прикрывавшей окно кареты скорой помощи. – Я считаю, что ты злоупотребляешь своим служебным положением, Даркен Маллой.
– И-мен-но, – уверенно отчеканил молодой человек и звонко щёлкнул языком. – Я всё ещё намерен сломить твоё сопротивление и затащить не просто в постель, а под венец.
Ёлко решительно тряхнула головой, словно бы разрывая сковывающие её цепи трогательного смущения, после чего с вызовом посмотрела в глаза в конец охамевшему начальству.
– Знаешь, я уже почти верю, что ты сможешь исполнить абсолютно любую из тех глупых задумок, что по какой-то причине нашли приют в твоей черепушке, но скажи мне, если тебе не сложно: что ты будешь делать, ежели пан ректор волевым решением назначит тебе невесту?
– Я дам ей повод первой разорвать помолвку, – небрежно пожал левым плечом молодой человек. – Много поводов. Ты же знаешь, что я умею быть невыносимым.
– Как сейчас? – осклабилась некромагичка.
– О, нет, дорогая Ёла, – многозначительно кивнул Даркен. – Намно-о-ого более невыносим.
3.
Стены скорой с каждой минутой давили всё сильнее и сильнее.
И не то, чтобы у находящегося внутри человека была какая-то обусловленная физическими повреждениями причина, по которой он не мог покинуть кушеточку у окна и выйти погулять под серебрящийся в лучах солнечного света дождь и вместо этого вынужден был ограничиваться видом сияющей вдали радуги. Просто Дарк не хотел лишний раз сталкиваться с кем-то из тех людей, в общении с которыми стоило особенно внимательно подбирать слова. Куда лучше просто сделать вид, что ты очень болен и твои тяжёлые ранения не позволяют тебе уделить достаточно внимания кому-нибудь из носителей особо высоких титулов.
А таких в Коваче сейчас было особенно много. Всего за полчаса, прошедших с момента последнего разговора с Ёлой, ничем ранее не примечательный район промзоны привлёк к себе внимание, кажется, абсолютно всех учебных заведений. Речь даже не о трёх главных друзьяшках УСиМ в лице ВАТИ, БУМ и ЦИВК. Скучающий взгляд Маллоя-младшего успел выцепить гербы и университетскую форму по меньшей мере ещё пяти ВУЗов калибром помельче.
Часть из них явилась для политических игрищ. Просто затем, чтобы не оказаться в стороне от события, привлёкшего внимания самого Франтишека Лотарингского. Другие же особливо заинтересовались Стенающей Рощей и, конечно же, главной её достопримечательностью: спящей древесной девой, угрожающе приоткрывавшей веки каждый раз, когда кто-нибудь подходил слишком близко к её жертвам.
Просто стая голубей: такие же красивые и важные, но, по факту, склочные эгоистичные создания, в которых от “птицы мира” лишь одно название. Их тут слишком много – стоит выйти на улицу, обязательно обгадят.
Забавная штука – жизнь. Всего неделю назад Даркен и не мог подумать, что будет рад перспективе оказаться с Гиацинт в одном помещении, а сейчас против воли улыбался, видя сестричку, спешившую к его карете, под прикрытием изящного чёрного зонтика с белой оторочкой в руках камеристки.
Молодой человек открыл бы перед юной девой дверь, но не хотел лишний раз демонстрировать кому-то факт того, что физически способен передвигаиться, а потому, пренебрёг возможностью проявить немного галантности и беспечно улёгся обратно на кушетку: в конце концов, у Гиа для подобной рутины имелась служанка.
Секунда. Другая. Ещё пара десятков. И вот наконец дверь открылась. Без стука. Нагло и беспардонно. Как раз так, как и должно при появлении избалованной юной особы.
– Уф, ну и устроил же ты тут, Дарк, – вместо приветствия произнесла сестрица, заходя в помещение. – У меня аж сердце в пятки упало, когда я увидела шкатулку с той запиской! О чём ты думал, вообще?! Если бы тебя убили и нам не удалось заполучить твоё тело, пришлось бы восстанавливать ту версию тебя, которая до сих пор свято верит, что я её ненавижу!
Молодой человек с виноватой, но, при этом, самодовольной улыбкой развёл руками. Пусть они с Гиа и успели помириться, но Даркен всё ещё испытывал какое-то неясное веселье, когда видел эту важную особу, принарядившуюся для выезда в Ковач, словно бы на вечерний бал, краснеющей от злобы. Это было так забавно. А ещё – мило.
– Братик – дурак! – что было сил выкрикнула сестрица, словно бы рассчитывала одним лишь звуком своего голоса разбить все стёкла в машине. – Ты хоть знаешь, как я волновалась?!
– Не-а! – лыба, с которой молодой человек произнёс эти дерзкие слова, была чрезвычайно широкой и наглой.
– Братик – ДУРА-А-А-АК!!! – вновь во всю мощь лёгких возопила сестрица и под аккомпанемент цоканья каблучков сменила своё местоположение на то, в котором можно было бы от души побить кулачками неразумного родственника. – Я же беспокоилась! А вдруг второй раз у меня ничего не получится?! Всё так ведь удачно сложилось!!! Папа медлил!!! Думал, ехать или нет! А я просила! Я плакала!
Плакала тогда… и плакала сейчас. Впервые Дарк увидел, как Гиа роняет слёзы из-за того, что могла потерять своего брата. Потерять сразу после того, как нашла. Сердце молодого человека ёкнуло. Что-то предательски закололо, словно бы Вольдемар, копавшийся сегодня внутри туловка ректорского сына, забыл в его груди скальпель. И не важно, что этот фактурный немец подобным инструментарием отродясь не пользовался.
Пару секунд Маллой-младший пребывал в растерянности: ничего не делал, а просто смиренно терпел град ударов маленьких кулачков. Затем, наконец, он сумел вернуть себе контроль над телом и решительным движением, не терпящим никаких возражений, сграбастал хрупкую сестрёнку в объятия. У Гиа просто не было никакой возможности сопротивляться, даже если бы она захотела: полноценно колдовать девчушка ещё не умела, а соперничать с тренированным братом в вопросе грубой физической силы она могла разве что в своих фантазиях.
Впрочем, слечна Маллой и не предпринимала попыток вырваться. Она сдалась сразу, едва лишь Даркен прижал её к своей груди, покрытой свежими шрамами, которые только предстояло убрать позже, на одной из особо занудных процедур. Мокрые липкие слёзы сестрицы отчётливо ощущались кожей обнажённого торса. Тёплые. Способные растопить даже самое ледяное сердце.
– Но я ведь в порядке, – тихо произнёс молодой человек. – Видишь? Ничего страшного не произошло: просто немного потрепало. Я видал бои и похуже. Знала бы ты, как меня однажды Гало отметелил!
“Номер один” усмехнулся. Конечно же, эти ситуации не сравнимы. Тренировочный бой, даже в полную силу, не может окончиться ситуацией, в которой твоё тело окажется дезинтегрировано каким-нибудь особо мощным заклинанием, будет сожрано картофельным монстром или же послужит основой для одного из пугающих деревьев в личном саду Глашек. В спарринге тебе угрожают только боль и страх. И ничего более.
– Там рядом был учитель, чтобы вошкрешить тебя, – шмыгнула носиком малышка.
– Учитель потерял сознание всего через тридцать секунд после начала драки, – весело фыркнул Дарк. – А мы этого даже и не заметили. Тренировочные бои полагается вести до тех пор, пока наблюдатель не остановит схватку. Но в тот раз он этого сделать не мог по очевидным причинам. Гало лупил меня, пока я не превратился в кровавую кашицу, в которой плавали особо крупные ошмётки тела и костей. Затем он, конечно же, догадался спросить учителя, когда ему можно будет прекратить бой… и в этот момент понял, почему все вокруг смеются.
Разумеется, молодой человек заметно приукрасил ситуацию, однако вряд ли кто-то смог бы его в этом обвинить.
– Шмеются? – не поняла Гиа. – Но… разве в такой шитуации не должен был проявить инициативу кто-то из ответштвенных штудентов?
Сестричка уже не плакала, отвлёкшись на забавную историю, но носик девушки всё ещё предательски шмыгал.
– Среди ответштвенных были я и Ёлко. Но твой братец, как ты уже поняла, был занят тем, что от души лобызался с Морте Сантой, а Ёла в тот день отлучилась по делам, – молодой человек потянулся к висящему на поручне белому полотенцу, чтобы использовать его в качестве платочка для своей сопливой родственницы. – Шуму-то было, конечно. Учителя прогнали взашей. Тут уже никакие былые заслуги не помогут, если ты умудрился словить случайное проклятие в схватке двух студентов, да ещё в тот день, когда проигравшей стороной оказался сам сын ректора. Прощать подобные вещи – терять уважение высокородных.
– Штра-а-а-ашно, – констатировала факт Гиа. В этот самый момент особо ощущалось несоответствие между её внешней юностью и памятью прошлых жизней: несмотря на то, сколь умильно прозвучало это слово, сказано оно было не эмоционально, а с полным осознанием всего ужаса бытия некромагом.
Вот только сложно выглядеть взрослой, когда ты мало того что обладаешь не до конца развитым телом, так ещё и вынуждена терпеть попозновения старшего брата, желающего заботливым жестом утереть твою носопырку.
– Страшно, – согласился молодой человек. – Очень. Потому и нужны лекари. Потому и нужны отчаянные сорвиголовы, вроде меня. Представляешь, на что способен злодей, тренированный подобным образом?
– Я слышала под Ковачем зарождался могущественный призрак запытанных жертв? – утверждение звучало, как вопрос. Один из тех, на которые человек, задавший его, желает услышать в ответ лаконичное хлёсткое “нет”.
– Да… такие, как Рагциг Сковронский ведут себя, будто бы не боятся ни Семерых, ни лешего. Ни даже советской власти. Вот только на поверку оказывается, что вся их смелость напускная, – Даркен усмехнулся. – Бронька притворилась лешей, и этим напугала виновника всех наших бед до смерти. Буквально.
– А ты… ты, Дарк, боишься советской власти? – ехидно спросила девушка.
Молодой человек задумался. Не надолго. Всего на пару секунд его взгляд остекленел, направленный куда-то вдаль. Туда, где, по прикидкам некромага находился Запад.
– Смелость определяется не тем, чего ты боишься, а тем, какой ужас ты способен преодолеть, – многозначительно произнёс “номер один”. – Легко идти в бой, когда ты уверен в себе. Но чего стоит сделать шаг, когда тебя трясёт от ужаса? Знаешь… многие из тех, кто сейчас стоит на улице под дождём и высокомерно обсуждает события минувшей битвы, крайне сильно недооценивают смелость той челяди, что мы освободили в ходе этой операции.
– Смелость? – не поняла сестричка. – Но… их же просто освободили и эвакуировали. Им не надо было вступать в бой. В чём же смелость?
– Я слышал доклад Ёлко. Люди организованно погрузились в автобусы и уехали. Организованно, Гиа, – наставительно поднял палец молодой человек. – Не ломанули толпой на улицу, чтобы сбежать, куда глаза глядят. Не затоптали друг друга. Это означает, что среди спасённых было достаточное количество тех, кто вызвался добровольцем. Тех, кто преодолел ужас и инстинктивное желание переставлять ноги как можно быстрей.
Большая сильная ладонь мягко легла на золотистые волосы сестрёнки.
– Там было страшно. Тучи настолько густые, что светлым днём было темно, словно ночью. Ливень сильный. Каждая капля хлестала, словно удар кнутом. Молнии били в лужи, всего в паре десятков метров от них. И словно этого было мало, время от времени в сиянии электрических разрядов можно было различить огромную древесную деву, лика которой было достаточно, чтобы обратить в бегство тренированных солдат, – Даркен покачал головой. – И это если забыть о плене и пытках. Представь только, какой ужас пережили эти люди. Слабые. Среди них было много женщин и детей, а также мужчин, никогда в жизни не державших в руках ни волшебной палочки, ни даже пистолета. И, тем не менее, эвакуация прошла без проблем. Это значит, что из трёх сотен человек нашлось, как минимум, три десятка тех, кто переборол свой страх и помог моим воякам организовать всю эту перепуганную толпу.
Некромаг наклонился вперёд и мягко поцеловал сестрицу в лобик.
– Я ответил на твой вопрос?
– Нет! – решительно мотнула головкой Гиа. Так резко, что волосы на секунду взмыли вверх над плечиками, чтобы затем мягко шлёпнуть свою хозяйку по затылку и губам.
– Зато я изрёк мудрость, – с важным видом кивнул Дарк. – А это тоже очень важно.
