Глава третья
– Так ты знала его? – выпалила я, когда сумрачная гостиная растаяла и вокруг меня снова появился кабинет Джекаби, в окна которого светило яркое полуденное солнце. Я резко встала с кожаного кресла и тут же пожалела об этом. Перед глазами все завертелось, и я была вынуждена опуститься обратно.
Передо мной парила Дженни – моя Дженни, бледная и полупрозрачная. Она вся сияла, но улыбка на ее устах тут же погасла.
– Знала кого?
Я вздохнула, сжимая ручки кресла, чтобы не свалиться с него. Постепенно мир вокруг прекратил вращаться, и к моим конечностям вернулась чувствительность.
– Как я оказалась… Дженни, ты что, сама довела меня до этого кресла?
Она с гордым видом кивнула, но тут же ее лицо вновь приняло озабоченное выражение.
– Кого я знала, Эбигейл?
– Того мужчину. На фотографии.
Снова поднявшись – на этот раз медленно и плавно, – я подошла к открытому досье Дженни. В висках у меня стучало, а комната как будто еще не решила, останавливаться ей окончательно или нет. Пока я пыталась привести мысли в порядок, Дженни подлетела ко мне, и когда я посмотрела на нее, она уже не сводила глаз с фотографии, поглаживая прозрачной ладонью изображение своего распростертого на полу спальни тела.
– Дженни…
– Этот медальон мне подарил Говард. Теперь его в доме нет. Я все обыскала. Внутри хранилась записка: «С любовью от Говарда». Казалось бы, такая пустяковая безделушка, но из тех, что много значат, когда ты их теряешь…
– Дженни, оставайся со мной, – осторожно произнесла я. – Прошу тебя. Это важно.
Она отвела взор от фотографии.
– Я с тобой, Эбигейл.
Я схватила снимок бледного мужчины и протянула ей. Это был зернистый отпечаток цвета сепии, но лицо на нем нельзя было спутать ни с каким другим. Я видела, как он наблюдал за мной через окно спальни с улицы, и после заметила еще раз в суматохе вокзала. А сейчас встретила его в воспоминаниях Дженни, и за все эти десять лет на его голове не изменился ни один волосок.
Бледный мужчина с кривой ухмылкой стоял на переднем плане, но он был не один. За его спиной вокруг рабочего стола, находящегося, по всей видимости, на какой-то промышленной фабрике, расположились пятеро мужчин, чьи лица освещали яркие лампы. Все они были в темных рабочих фартуках, плотных перчатках и со сдвинутыми на лоб защитными очками с темными стеклами. В центре стоял Говард Карсон.
Никаких других изображений Говарда в доме не было – ни на стенах в комнате Дженни, ни на ее ночном столике. Она вспоминала о нем с любовью, но редко, с осторожностью, как будто прикасаясь к не до конца зажившей ране.
В нижней части фотографии были от руки нацарапаны слова: «Для потомков. Из скромного начала…»
– Он работал с моим женихом, – тихо произнесла Дженни.
Я напряглась, волоски у меня на шее встали дыбом.
– Дженни? Ты еще со мной?
Она кивнула, сжав губы.
– Теперь я вспоминаю.
Я не смела произнести ни слова, боясь нарушить ход ее мыслей. Следующие слова она произнесла едва слышно, почти на одном дыхании:
– Его звали Павел.
Фотография лежала в этой папке несколько лет, но Дженни никогда раньше не узнавала этого человека, как и всех других, за исключением Говарда Карсона. Возможно, в этом изображении было нечто особенное – какое-то напоминание о неприятных чувствах, – но как и сама Дженни, это напоминание оставалось едва уловимым, бесплотным. Слишком долгое изучение любого снимка из своего дела приводило ее в хрупкое, уязвимое состояние, но она все равно старалась. Когда я узнала в этом бледном мужчине того самого таинственного незнакомца, из-за злодеяний которого мы оказались в долине, она стала стараться еще сильнее, борясь с демонами в своем сознании в поисках какой-нибудь подробности вроде имени, но каждый раз эти усилия пробуждали в ней злополучные «эха». Вплоть до этого момента.
– Это он? – прошептала я. – Это тот, кто…
Дженни сосредоточенно прищурилась, и под воротник мне забрался холодный ветерок. Мое путешествие в мысли Дженни, возможно, разожгло огонек ее воспоминаний, но коридоры памяти все еще были окутаны чем-то более темным, чем тени.
– Пожалуй, нам стоит отдохнуть, – предложила я.
– Он был здесь. Зачем он был здесь? – Серебристые волосы Дженни всколыхнулись от внезапного ветра, хотя окна были плотно закрыты. – Он мне не нравится. Я не доверяю ему.
– Я тоже, Дженни. Думаю, нам нужно сделать перерыв.
– Он пришел в дом. Он у двери. Он знает, что Говард здесь.
– Дженни, остановись.
– Он мне не нравится.
Она моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд, а затем ее глаза блеснули льдом.
– Я знаю, кто вы. Вы работаете с моим женихом.
Я собрала все фотографии и вырезки с заметками, запихнула их в папку и резко захлопнула ее под усиливающимися порывами дующего мне в спину холодного ветра. Когда я обернулась, Дженни уже исчезла.
– Дженни? – обратила я свой вопрос в тишину, которая от этого показалась еще более глубокой.
– Дайте ей время.
При звуках мужского голоса я подпрыгнула.
– Мистер Джекаби! – выдохнула я, хватаясь за сердце. – Я не слышала, как вы вошли. И долго вы…
– Я только что вернулся. Надолго не задержусь. Не ожидал, что попаду в морозильную камеру.
Он с глухим стуком бросил на пол сумку, подошел к столу и взял папку с делом Дженни.
– Будьте осторожнее, мисс Рук. В метафорической лапе нашей не до конца скончавшейся подруги застряла заноза, а мы оказались в логове льва.
Он положил папку в ящик, закрыл его и запер на ключ.
– Уверяю вас, мы сделаем все возможное, чтобы излечить эту рану, но я не хочу сделать хуже, иначе нас могут разорвать на клочки. Терпение и осторожность – вот что сейчас главное.
– При всем уважении, сэр, что значит терпение после всего этого времени? Она и так влачит свое посмертное существование уже целых десять лет.
Он посмотрел на старые бумаги и заметки, разбросанные по полу кабинета.
– И все же мы не должны забывать о том, что заноза и лев могут оказаться одним и тем же.
– Сэр?
Встретив мой взгляд, он вздохнул.
– Призраки – это недовольные существа, мисс Рук. Умертвия удерживают на земле незаконченные дела. Либо мы не добьемся успеха, потому что в этом деле невозможно добиться успеха – и в таком случае душа ее никогда не успокоится…
– Либо мы добьемся успеха, – закончила я, поняв, к чему он клонит. – И ее дело будет закончено.
– И она в итоге оставит нас, – кивнул Джекаби. – Впрочем, решать ей. Она говорит, что готова. Мы поможем ей найти ответы и обрести хотя бы немного умиротворения, насколько это в наших силах, но спешка здесь неуместна.
Он опустился в кресло и оперся локтями о стол. В его серых глазах отражалось мрачное сожаление.
– Сэр?
– Мне не нравится мысль о том, что когда-нибудь в нашей жизни вообще не будет мисс Кавано.
– Вы говорили ей об этом?
– Сейчас у нее и без того много других забот.
– Она со многим может справиться, сэр. В последнее время у нее наблюдается значительный прогресс.
– Состояние моего кабинета говорит об ином. Кстати, я заметил осколки в корзине для мусора. Полагаю, это не первое эхо за сегодня. И долго она пробыла совсем бесплотной в последний раз?
Я замялась:
– Всего час. Может, два. Это был такой… незначительный эпизод.
Его взгляд скользнул по моей щеке, и я почувствовала, как он задержался на бледном шраме на скуле. Небольшая ранка уже превратилась в едва заметную розоватую линию – напоминание о грозной стимфалийской птице, еще одной сверхъестественной силе, которую я недооценила. Убедить Джекаби перестать относиться ко мне как к хрупкой вещице было непросто и без запечатленных на моем лице дополнительных напоминаний о прошлом. И даже то, что меня всего лишь оцарапало пером, нисколько не облегчало ситуации. Я решила сменить тему.
– У нее было откровение.
– Откровение, – кивнул Джекаби, глубоко вздохнув. – Великолепно. Ведь никакие откровения не сулят ничего плохого…
– Насчет того бледного мужчины. Его зовут Павел. Она вспомнила его.
Взгляд Джекаби метнулся вверх, но он поспешил скрыть свой интерес.
– Павел? Только имя? Вероятно, псевдоним.
– Она может вспомнить больше.
– Но не обязана. Это слишком опасно, мисс Рук. В свете последних событий, думаю, нужно прекратить непосредственное участие мисс Кавано в этом деле.
– Что? Какой абсурд! Это же ее дело!
– Вот именно! Она слишком эмоционально реагирует на каждую подробность. С каждой новой деталью мы рискуем довести ее до грани и не знаем, что скрывается за очередным поворотом. Ей и без того пришлось нелегко, еще до того как она начала ступать по хрупкому льду.
– Сейчас она сильна как никогда! – В отчаянии я едва не проболталась о наших тайных занятиях, но прикусила язык.
В конце концов, это не только моя тайна, а Джекаби сейчас был слишком возбужден. И тут что-то щелкнуло у меня в голове.
– Подождите. В свете каких последних событий?
– Посмотрите сами.
Джекаби открыл свою сумку и протянул мне через стол стопку листов. Они были порваны в верхней части, как будто выдраны из какой-то подшивки.
– Заметки по делу, которыми со мной любезно поделился лейтенант Дюпен из полицейского департамента Нью-Фидлема.
– А лейтенант Дюпен осведомлен об этой своей любезности?
Джекаби пожал плечами.
– Уверен, рано или поздно он во всем разберется. Не зря же Марлоу держит его на службе.
Я покачала головой, но внимательно вгляделась в записи.
«Ранее этим утром некая Роза Гейнз, тридцати двух лет, служанка в доме Маккэфери, обнаружила тело мисс Элис Маккэфери. Всего лишь накануне днем Элис Маккэфери приходила в участок и обращалась ко мне, чтобы подать заявление о пропаже своего мужа Джулиана Маккэфери. Дело назначено к расследованию.
Прибыв в дом Маккэфери в 8 утра, я застал сцену происшествия такой, какой ее описала мисс Гейнз. Элис Маккэфери лежала на полу своей спальни. Воротник ее платья был порван; заметны следы борьбы. Причина смерти – глубокий порез на груди. Вокруг тела скопилась большая лужа высохшей крови. Очень, очень много крови!»
Я онемела. Теперь я понимала, почему Джекаби не спешил делиться новостями. Пропавший человек, борьба в спальне, труп, кровь. Все то же самое, что и в полицейском отчете в той папке, что лежала передо мной. Это происшествие походило на убийство Дженни до мельчайших подробностей.
– Что скажете? – спросил Джекаби.
– Пугающе знакомо, сэр.
– Вы еще не все знаете. Джулиан Маккэфери был ученым-исследователем, как и жених Дженни Говард Карсон. Карсон и Маккэфери оба учились под началом профессора Лоуренса Хула из Глэнвильского университета, хоть и в разные годы.
Я с трудом сглотнула комок в горле.
– Какие ужасные совпадения. Хул ведь тоже пропал? Да, припоминаю. Об этом печатали в «Кроникл» несколько недель назад.
Джекаби кивнул.
– Он упоминается и в следующей заметке лейтенанта, – он показал на бумаги у меня в руках. Я перелистнула страницу и прочитала вслух:
«Еще не наступил полдень, а у меня уже второй труп за день. Его обнаружили Дэниел и Бенджамин Мадларки, братья возрастом 7 и 9 лет. В обмен на вознаграждение в 5 центов они поделились информацией и сопроводили меня к месту нахождения трупа.
Тело, похоже, выбросило к северному берегу Чернильницы вместе со сточными водами. На основании физического описания и документов, найденных на теле, покойный является Лоуренсом Хулом, 56 лет, профессором Глэнвильского университета. Труп раздуло от воды, но судя по тому, что разложение минимально, я предполагаю, что смерть наступила не более двух суток назад. Единственная видимая травма – колотая рана у основания шеи в кольце посиневшей кожи.
У профессора осталась супруга Корделия. Департамент полиции Глэнвиля ответил на мой запрос и сообщил, что вдова Хул…»
Я перевернула страницу, но эта запись была последней.
– Что со вдовой Хула?
– Скорбит? Безутешна? – предположил Джекаби. – Полагаю, пребывает в расстроенных чувствах. Судя по сухому стилю лейтенанта Дюпена, он подобрал очень скромное слово, что-то вроде «опечалена».
– Несчастные! – вырвалось у меня. – «Единственная колотая рана в кольце посиневшей кожи». Это точно след Павла. Нет никаких сомнений, что эти смерти связаны между собой.
– Так что там с Корделией Хул?
Тихий голос Дженни застал врасплох нас обоих. Я повернулась и увидела, что она материализовалась у окна. Сквозь ее прозрачную фигуру проходили искрящиеся солнечные лучи.
– Дженни, а ты давно… – начала я.
– Извините, мисс Кавано, – прервал меня Джекаби. – Нам и в самом деле нужно провести более подробное расследование этого дела, прежде чем посвящать вас в детали. Я не хочу…
– Джекаби, десять лет назад мой жених пропал, а меня убили. Вчера пропал Маккэфери, а Элис Маккэфери убили. Их наставник профессор Хул также пропал, а теперь выясняется, что и он убит. Чего еще ждать? Пока само все образуется? Вы опоздали на десять лет, чтобы спасти меня, детектив. И опоздали на день, чтобы спасти Элис Маккэфери. Вопрос теперь в том, что сейчас происходит с Корделией Хул.
