Торопливо шагая по городским улицам, я едва не теряла Джекаби из виду. Мокрая брусчатка обледенела, и я не раз поскользнулась, огибая острые углы. К тому моменту, как я оказалась перед красной дверью с молотком в виде подковы, я успела запыхаться и выбиться из сил. При этом я совсем не понимала, что происходит. Когда я вошла, Дженни парила у двери в кабинет. Она взглянула на меня, надеясь получить объяснение.

– Я знаю не больше твоего, – призналась я и заглянула внутрь.

Огромная карта была сдвинута в сторону. Я заметила, что несколько булавок остались на местах и торчали вкривь и вкось из помятой карты, но остальные, похоже, рассыпались по полу. Из-за стола вдруг вылетела книга, которая приземлилась прямо на стопку томов, растущую на кожаном кресле. Вслед за ней показался и сам Джекаби, который второпях листал другую книгу, ругаясь на отсутствие полезной информации.

– Что вы делаете? – спросила я.

– Ищу, – ответил он, не поднимая глаз.

Сунув две книги под мышку и листая третью, он протиснулся мимо меня обратно в коридор. Дженни поморщилась, когда он прошел прямо сквозь ее плечо, не дав ей возможности отстраниться.

– Разве вы их раньше не прочитали?

– Да, но теперь я знаю, что искать! – Джекаби пошел по извилистому коридору.

– И что же вы ищете? – крикнула я ему вслед.

Он то ли не услышал меня, то ли не счел нужным ответить. Я быстро извинилась перед раздраженной Дженни и поспешила за детективом. По пути я заметила, что сковородку вытащили из стены, но дырка от нее осталась, и сквозь нее в коридор проникал оранжевый свет заходящего солнца. Я решила, что с учетом странностей моего начальника бедняжка Дженни была на удивление терпеливой соседкой.

Я догнала Джекаби, когда он миновал уже половину квартала. Он так погрузился в изучение одной из книг, что мне оставалось лишь гадать, как он сумел заметить мое появление и каким образом вообще умудрялся не споткнуться на ходу. Когда я поравнялась с ним, он сунул две другие книги мне в руки. Его губы беззвучно шевелились, а глаза скользили по страницам.

– Джекаби, что мы ищем? – снова спросила я.

Он медленно поднял глаза и поймал мой взгляд.

– Свинец.

– Свинец? Металл?

Он положил последнюю книгу поверх двух других, которые я держала перед собой.

– Это может помочь. И что-нибудь для растопки.

Снова ускорив шаг, он направился к центру города. Стараясь не уронить его книги и ненароком не сломать себе копчик, поскользнувшись на обледенелом тротуаре, я поспешила за ним.

Солнце скрылось за горизонтом и сменилось красноватым маревом над крышами домов и кронами деревьев. Мороз кусался, и я подняла воротник. В просветах между облаками на темном небе зажигались звезды, но луна лишь тускло сияла в сероватой пелене. Света она почти не давала, поэтому на улицах сгустились тени. Перед нами широкий, аккуратно мощенный брусчаткой тротуар утыкался в полукруглую площадь, в центре которой стояла статуя какого-то важного генерала на боевом коне. Чтобы добавить цвета, на площади поставили несколько больших цветочных клумб, но от холода все растения давным-давно погибли. На другой стороне площади стояла ратуша, фасад которой украшали величественные белые колонны, из-за чего расположенный за ними вход лежал в глубокой тьме.

Вокруг конной статуи уже собралось около дюжины офицеров. Одни бродили по площади, стараясь не терять бдительности, а другие без тени смущения сидели на краешках клумб, покуривая сигареты.

Некоторые жители соседних домов раздвинули шторы, с любопытством наблюдая за происходящим. Проходившие мимо рабочие остановилось у забора, надеясь увидеть что-нибудь интересное, и теперь передавали друг другу серебристую фляжку. Забегая вперед, могу сообщить, что разочарованными они не остались. Я заметила двух дам, которые перешептывались, бросая на меня суровые и снисходительные взгляды. На одной была шляпка, перегруженная цветами, а на другой – канареечно-желтое платье.

– Именно, – донесся до меня гнусавый голос дамы в цветочной шляпке, – она из таких.

– Стыдоба, – вторила ей дама в желтом платье.

Я не собиралась строить из себя заблудшую овечку и каяться под их укоризненными взглядами. Вместо этого я дерзко подмигнула им, поднимаясь по ступеням на площадь. Ужаснувшись, они надменно задрали носы и демонстративно пошли прочь. Когда Джекаби наконец остановился, я поравнялась с ним, выдыхая белые облачка густого пара. Он рассматривал полицейских, которые уже стояли на площади и продолжали прибывать со стороны Мейсон-стрит, когда его глаза вдруг сузились, а осанка выпрямилась.

Стараясь отдышаться, я попыталась найти объект его интереса.

– Что случилось? – шепнула я.

Джекаби кивнул в направлении узкого переулка, по которому шел человек в темном пальто и цилиндре. Из сточных канав поднимался пар, поэтому сначала мы увидели лишь бледный силуэт незнакомца. Чем ближе он подходил, тем более различимы становились черты его лица. Когда он вышел из тумана и тени, мы увидели его кустистую бороду и румяные щеки. Джекаби расслабился.

– Ничего. Не обращайте внимания.

– Погодите-ка, я с ним уже встречалась, – осознала я. – Дайте припомнить… Кажется, это мистер Стэплтон. Он пытался купить у меня жестянку «Старины Барта».

Заметив меня, мужчина вежливо кивнул, и я кивнула ему в ответ, после чего он пошел дальше.

Джекаби взглянул на меня.

– Разве вы продаете жестянки?.. Погодите, Стэплтон?

– Кажется, да.

– Хозяин плавильни и металлопрокатного завода?

– Может быть. Я не знаю. Он был ко мне добр. Сказал, чтобы я не вешала нос.

Детектив уже бросился за ним вдогонку.

– Ждите здесь! – крикнул он через плечо. – Я попрошу у него свинца!

Я осталась стоять, прижимая к груди старые книги и переминаясь с ноги на ногу, чтобы окончательно не замерзнуть. Полицейских становилось все больше.

– И снова здравствуйте, Эбигейл Рук, – раздался у меня за спиной знакомый женский голос.

Я обернулась. Вокруг были лишь мужчины в форме, которые не обращали на меня ровным счетом никакого внимания.

– В вас что-то изменилось, – продолжила женщина.

Когда я наконец заметила ее, оказалось, что она стояла всего в нескольких футах.

– Здравствуйте, Хатун! Простите, я не сразу вас заметила.

Старушка понимающе улыбнулась.

– Я вижу, вы нашли себе приют, – сказала она и поправила шаль, не снимая варежки. – Как вам новое жилье? Уютно устроились?

– Что-что? О, да, весьма. Джекаби позволил мне занять одну из комнат в его доме. Кстати, вы не видели, куда…

– Но дело не в этом, – перебила Хатун, прищурившись и изучая меня ничуть не менее придирчиво, чем при первой встрече. – Есть еще что-то…

– Знаете, я бы с радостью поболтала, – сказала я, – но мне очень нужно…

– Батюшки… – Хатун встряхнула головой и несколько раз моргнула, словно пытаясь избавиться от черных точек, которые возникают перед глазами, когда слишком долго смотришь на яркий свет. – Батюшки светы… Вам не стоит его искать. Это плохая идея. Лучше вам сегодня держаться от него подальше. Не приближайтесь к Джекаби. – Она заглянула мне в глаза. – Видимо, это в вас и изменилось.

– Во мне что-то изменилось и это как-то связано с Джекаби? – усомнилась я.

– Боюсь, что так, дорогая. Не ходите за ним. Это опасно.

– Что именно?

Она снова тряхнула головой и поморщилась, словно прожевав лимон. Вдруг она подняла голову и на удивление ласково, прямо как бабушка, погладила меня по щеке.

– Как же это называется? Безбрежность, безмятежность… Неизбежность. Точно. Ваша гибель неизбежна.

– Моя гибель неизбежна? – С изумлением глядя на старушку с ласковыми глазами и испещренным морщинами лицом, я пыталась осознать ее слова.

Как ни странно, я поверила ей, но за этот день я уже столько раз смирилась со своей смертью, что заявление Хатун меня не испугало. Я уже все это проходила и знала, что бояться не стоит.

– Сердечное вам спасибо, – тем не менее сказала я. – Я ценю вашу заботу.

Огласив свое пророчество, Хатун мгновенно вернулась в нормальное состояние. Кивнув, она пожелала мне всего хорошего, словно мы просто встретились за обедом, и пошла прочь, сливаясь с растущей толпой.

Вскоре на площади собралась почти сотня полицейских. По прилегающим улицам и переулкам к конной статуе шагали все новые и новые стражи порядка. Одни были в форме, другие наспех натянули синие мундиры поверх домашней одежды, явно вызванные из дома не в свое дежурство. Один продрогший парень и вовсе пришел в перепачканной пижаме – лишь синяя фуражка да черная дубинка выдавали в нем стража закона. Я удивилась, что Марлоу вообще согласился исполнить безумную просьбу Джекаби, не говоря уже о том, чтобы собрать так быстро столько людей, несмотря на поздний час.

Сам старший инспектор показался в толпе с противоположной от меня стороны полукруглой площади. Лучше других знавшие его офицеры оборачивались, услышав звяканье наручников, болтавшихся у него на ремне, и вытягивались по стойке «смирно» при одном лишь взгляде на его внушительную фигуру. Даже те полицейские, которые, очевидно, несли службу в других отделах, старались распрямить спины и ровнее сесть на каменных клумбах. Инспектор подошел прямо ко мне и оглядел своих подчиненных.

– Где он?

– Он сейчас вернется, – заверила я инспектора, жалея, что упустила своего начальника из виду.

Плотнее прижав к груди его книги, рядом с инспектором я почувствовала себя маленькой и несуразной. Когда мы в прошлый раз остались один на один, он обвинял меня в убийстве. На этот раз он хотя бы был на нашей стороне.

– Вы собрали немало людей, сэр. Это все полицейские Нью-Фидлема?

– Конечно же нет, – проворчал Марлоу. – Большинство из тех, кто при исполнении, останется на своих постах. Было бы верхом безответственности оставить Нью-Фидлем без защиты. Однако гонцы собирают людей со всех округов города. Надеюсь, вы понимаете, мисс Рук, – старший инспектор повернулся и взглянул на меня сверху вниз, – что мне пришлось надавить на комиссара Свифта, чтобы собрать такой огромный отряд. Я взял на себя ответственность за операцию, которая разворачивается у всех на глазах. Мне чрезвычайно важно, чтобы она не привела к колоссальной потере времени и ресурсов. Поэтому я спрошу вас еще раз: где сейчас Джекаби?

– Он… уже близко, – пробормотала я, лихорадочно разыскивая в толпе нелепую вязаную шапку.

Я узнала некоторых полицейских: здесь были широкоплечий О’Дойл, с которым я впервые встретилась в «Изумрудной арке», и два офицера, которым выпала невеселая участь обыскивать дом Джекаби. К счастью, они хотя бы успели сменить свою испачканную форму. Грузный офицер с моржовыми усами болтал с коллегами, потирая замерзшие руки.

В дальней части толпы, к своему удивлению, я разглядела Чарли Кейна. Усталый детектив снова натянул свою униформу – если вообще успел ее снять, – но выглядел совсем плохо. Его начищенные пуговицы и остроносые туфли все так же сияли, но форма помялась, а сам он ссутулился. Он стоял в стороне, не говорил с товарищами и все оглядывался назад, откуда пришел, словно мечтая вернуться в постель. Я попыталась перехватить его взгляд, чтобы послать ему сочувственную улыбку, но детектив смотрел себе под ноги, не поднимая головы.

Когда я наконец заметила Джекаби, который как раз огибал конную статую, слева от меня началось какое-то шевеление. Я обернулась и заметила, что все разговоры стихли, а стена синих мундиров расступилась, чтобы пропустить вперед самого комиссара. Реакция офицеров на появление Марлоу теперь казалась довольно вялой в сравнении с их мгновенным преображением в присутствии Свифта. Все животы были втянуты, сигареты потушены, из хаоса вдруг возник порядок. Как ни странно, Чарли не поддался всеобщему воодушевлению. Он по-прежнему стоял на отшибе и посматривал по сторонам, словно надеясь поскорее ускользнуть. Казалось, с ним что-то не в порядке. Я не сразу разглядела это сквозь толпу, но потом поняла, что, несмотря на вечерний холод, лоб Чарли блестел от пота. Детектива почти скрывало облако пара и рассеивающегося сигаретного дыма, но я отчетливо видела, что он весь горит. Он тяжело дышал, и я испугалась, что от переутомления он подхватил тяжелую болезнь. Мне захотелось тотчас броситься ему на помощь, но тут мое внимание переключилось на комиссара, который как раз вошел в зону видимости.

Свифт успел натянуть свое длинное пальто с темно-красным кантом и надеть малиновый котелок, но из-под угольно-черного подола виднелись шелковые пижамные брюки. Поверх них он впопыхах надел ортезы, из-за чего ткань пошла складками. Он шел навстречу опасности своей решительной и ровной походкой, усилием воли превозмогая боль. То ли от холода, то ли оттого, что он не успел смазать шарниры, ортезы сопровождали каждый его шаг более громкими, чем обычно, скрипом и лязгом.

– Надеюсь, вы позвали меня не напрасно, – сердито бросил он старшему инспектору, останавливаясь рядом с ним.

Голос комиссара был низким и хриплым. Хотя Свифт и был на полголовы ниже Марлоу, инспектор все же вытянулся по струнке, как мальчишка, вызванный к доске. Комиссар Свифт, нахмурившись, обвел взглядом собравшихся полицейских точно так же, как Марлоу до этого.

Вслед за комиссаром сквозь толпу пробился тщедушный тип в соломенной шляпе, которого я уже видела в участке. Встав рядом со Свифтом, он шепнул что-то ему на ухо. Я ухватила слово «электорат». Свифт посмотрел на окна и на прохожих, стекавшихся на площадь. Встречаясь взглядом с горожанами, он пытался сменить свою кислую мину на фальшивую улыбку политика. Впрочем, глаза его все равно оставались серьезными, из-за чего гримаса выглядела еще более неприятной.

Он взглянул на меня, и я смутилась; затем он посмотрел на Марлоу.

– Разве я не велел вам оставить ее под стражей, пока все не закончится? – прорычал он сквозь натянутую улыбку.

– Да, сэр. – Марлоу раздраженно взглянул на меня, словно жалея о том, что я существую на свете. – В деле произошли существенные подвижки.

Джекаби наконец пробился в самый центр площади. Я не заметила у него в руках ни свинца, ни другого металла, но он собрал немного сломанных веток. Среди бравых полицейских в форме он казался особенно нелепым. Схватившись за заднюю ногу мраморного коня, он полез на постамент статуи. В какой-то момент он повис почти вверх ногами, и его пальто упало ему на голову.

Само собой, это не укрылось от Свифта.

– Это еще что за идиот?

Не успел Марлоу ответить, как Джекаби обратился к толпе.

– Прошу прощения! Внимание! – крикнул он, хоть в этом и не было необходимости. Все взгляды и так устремились на чокнутого детектива, который пригибался под копытами вздыбившегося мраморного коня. – Здравствуйте. Многие из вас меня знают, но если вам не выпадало случая работать со мной или брать меня под стражу, меня зовут Р. Ф. Джекаби. Спасибо, что вы все пришли сюда сегодня вечером. Я бы предпочел, чтобы вас было больше, но справимся и так. Инспектор Марлоу, спасибо, что собрали полицейских по моей просьбе.

Свифт предельно медленно повернул голову к Марлоу.

– Это он ваш информатор?

Марлоу, в свою очередь, повернулся ко мне.

– Что этот ненормальный творит?

– Боюсь, сэр, я не могу вам сказать, – ответила я.

Джекаби тем временем продолжил свою речь:

– Спешу заверить вас: если мы будем работать сообща, сегодня преступник окажется пойман. Сначала нам необходимо подготовиться, так что слушайте меня внимательно. Прежде всего пусть кто-то из первых рядов разожжет костер. Большой костер нам не нужен, достаточно будет и маленького. Вот вы, с бирюзовой аурой и сигаретой за ухом! Да-да, вы. У вас есть спички? Да? Превосходно. Я уже собрал немного сухого хвороста – держите.

По толпе пробежали тихие смешки и шепотки; полицейского, к которому обратился Джекаби, вытолкнули вперед. Джекаби присел и протянул ему ветки.

Комиссар Свифт побагровел и стал почти одного цвета со шляпой.

– Марлоу…

– Он использует… нетрадиционные методы. – Марлоу не спускал глаз с детектива, словно полагая, что силой взгляда сможет заставить Джекаби изменить себе. – Как бы странно это ни звучало, его вмешательство уже не раз сдвигало наши расследования с мертвой точки.

Из толпы раздался голос:

– Давай, Дэнни! Разведи ему костер! Без костра он не может колдовать!

Вслед за этим послышались уже неприкрытые смешки.

Снова встав в полный рост, Джекаби воскликнул:

– Уверяю вас, я профессионал! Я не колдую!

Возможно, толпа и успокоилась бы после этого, но тут детектив ударился головой о мраморную подкову. На этом можно было бы остановиться, но он решил сказать еще пару слов в свою защиту.

– Кроме того, к вашему сведению, я редко видел, чтобы открытый огонь помогал в наложении заклинаний. Очевидно, огонь не является обязательным условием для колдовства.

Он сказал все это с такой серьезностью, что толпа на миг притихла, затаив дыхание, а затем снова взорвалась хохотом.

Джекаби это задело. Свифт пришел в ярость.

– Марлоу, вы отвечаете за это головой. Если ваш чокнутый кретин выставит на посмешище мои полицейские силы, меня самого, да еще и в самом центре города, я за себя не…

– Так точно, сэр. – Марлоу по-прежнему прожигал взглядом незадачливого детектива. – Однако если он сможет навести нас на след убийцы, даже выставив себя полным ослом, репутация полицейского управления не пострадает.

– Джентльмены, – продолжил Джекаби, – смириться с этим нелегко, но убийца, которого мы разыскиваем, носит полицейский жетон. Иначе говоря, он стоит среди нас даже сейчас, скрываясь прямо у нас под носом. Это ужасное существо прикидывается не простым жителем, а полицейским.

Пока он говорил, облака разошлись, и площадь залил лунный свет. На лицах сотен полицейских отразилось замешательство: они уже не знали, смеяться им или пугаться. Собравшиеся зеваки перестали улыбаться, в окнах появилось больше людей.

Свифт уже чуть не трясся от возмущения. У него задергалось веко, на виске забилась темная жилка.

– Вам конец, Марлоу, – прошипел он сквозь стиснутые зубы, а затем шагнул к Джекаби и во весь голос объявил: – Довольно!

Громогласная яростная команда комиссара потонула в шуме; и без того неприятная ситуация вдруг стала многократно хуже.