Дженни повела меня прямиком на третий этаж. Я резко остановилась, дойдя до площадки, и осмотрелась. На двух нижних этажах находились длинные, тускло освещенные коридоры, но здесь вместо них открывалось просторное помещение. Внутренних стен не было, только колонны тут и там подпирали высокий потолок. Сквозь огромные окна внутрь струился дневной свет, открывая потрясающее зрелище.

Я стояла на деревянном настиле длиной футов десять-пятнадцать, за которым начинались земля и трава. Этот этаж представлял собой природный ландшафт. На месте коридора была деревянная дорожка, устланная несколькими узкими восточными коврами. По обе стороны от ковров выглядывали деревянные доски, но они быстро сменялись влажной землей. Некоторые колонны, как я поняла, представляли собой толстые ветви деревьев. Интересно, весной на них распускались листья?

Главным элементом здешнего ландшафта был огромный пруд, занимавший большую часть этажа. Он расположился слева от дорожки и имел форму продолговатой фасолины, переливающейся всеми оттенками зелени и синевы. В центре пруда виднелся поросший кустарником маленький островок, на котором стояло высокое кресло с темной, сливового цвета, обивкой. Пруд был около двадцати футов в ширину и нескольких футов в глубину, что казалось совершенно невозможным, учитывая размеры здания и высоту потолка на втором этаже. В воде плавало несколько золотых рыбок.

На земляном полу тут и там стояли столы и шкафы, увитые лианами и поросшие травами. Стулья, тумбочки и даже картины на стенах были покрыты мхом, словно природа проникла внутрь сквозь открытое окно и застала их врасплох среди ночи. Они просто стали частью пышного, отлично меблированного ландшафта.

– Сначала я была против, – сказала Дженни у меня из-за плеча. – Но Джекаби со мной не посоветовался. Ему часто оказывают услуги, особенно когда он имеет дело с необычными клиентами. Но теперь я не представляю жизни без этого сада. В ясную ночь можно раздвинуть шторы, и звезды будут отражаться в пруду, а колышущаяся вода будет бросать мерцающие блики на потолок. Это очень красиво. Хоть Джекаби и придерживается рациональных, научных методов, ему не чуждо невероятное и волшебное.

Последние лучи заходящего солнца окрашивали небо в красно-оранжевые тона, и на потолке над прудом колыхались бледные волны теплого света. Из-за этого в комнате царила неземная атмосфера безмятежности. Медленно оглядевшись, я снова посмотрела на Дженни, которая взирала на меня, поджав губы.

– Вы к нему неравнодушны? – спросила она.

– К кому? – В голове сам собой возник образ одного молодого полицейского, и я, покраснев, поспешила отогнать от себя эту мысль.

– К Джекаби, конечно.

– О, господи, нет!

Я не хотела, чтобы мой ответ прозвучал так резко, но вопрос застал меня врасплох. Однако моя реакция, похоже, обрадовала Дженни, и выражение ее лица смягчилось.

– Не стоит так пугаться этой мысли. Он хороший человек… и довольно привлекательный.

– Полагаю, вы правы, – с трудом признала я. – Если, конечно, он согласится сжечь эту жуткую шапку.

Дженни от души рассмеялась.

– Это точно! Точно! Я уже сдалась. Не бойтесь, весной он носит ее реже.

Ее заливистый смех был весьма заразителен, и я не смогла не хихикнуть в ответ.

– Но кто-то ведь у вас есть? – спросила Дженни после паузы.

– Я… Нет. Едва ли. У меня никого нет.

У меня перед глазами снова возникли высокие скулы, глубокие карие глаза и пряди иссиня-черных волос под форменной фуражкой, и я опять залилась краской.

– Никого.

– Не теряйте времени, – вздохнула Дженни. – Жизнь слишком коротка для неразделенной любви. Уж я-то знаю.

Она поплыла над деревянной дорожкой и травой к самому центру комнаты. Ее невесомые шаги колыхали травинки, как легкий ветерок.

– Захватите хлеб из сундука!

Я оглянулась и увидела у стены простой деревянный ящик, в котором лежало несколько буханок черствого хлеба. Прихватив одну, я поспешила по дорожке вслед за Дженни. Та уже сидела у пруда на кованой парковой скамейке. Призрачная девушка похлопала по сиденью рядом с ней, и я сошла с дорожки на зеленую лужайку.

– Зачем вы сюда пришли? – спросила Дженни, когда я села рядом.

– Это ведь вы меня сюда привели, – ответила я. – Здесь действительно прекрасно. И очень тихо.

– Не к пруду, глупышка. Зачем вы пришли работать к Джекаби?

– Ах, вы об этом… Пожалуй, все произошло довольно быстро, – призналась я. – Большую часть прошедшего года я провела в Восточной Европе и недавно приехала в Штаты. Я просто искала работу, любую работу, лишь бы оплатить себе крышу над головой. И я увидела объявление…

Подлетевший нырок сел на поверхность пруда, выставив перед собой прямые лапы. Когда он подплыл ближе, я отломила кусок хлеба, раскрошила его и бросила в траву.

– А теперь я не знаю, что и думать. Все это очень интересно, хотя мне и верится с трудом. Пожалуй, мне понравится распутывать загадки и спасать жизни. Полагаю, есть и менее приятные способы заработка.

– Он довольно эксцентричен. Но приключения заманчивы.

Я кивнула, наблюдая, как нырок вылез на берег и принялся клевать крошки.

– Мой отец любил приключения, – сама того не ожидая, сказала я. – Хотя он вряд ли одобрил бы мое нынешнее положение.

Я не стала упоминать, что даже думать боюсь, как родители отнеслись к моим выкрутасам в последние месяцы. Решив сбежать с деньгами на обучение, я намеренно держала дистанцию. Время от времени я посылала им открытки, сообщая, что со мной все в порядке, но никогда не оставляла ни обратного адреса, ни какой-либо возможности более-менее точно отследить мое местоположение.

Матушка, конечно, волновалась, но вот отец… Всю жизнь я восхищалась им и подчинялась его приказам не совать свой нос куда не следует и быть примерной дочерью, пока он занимался открытиями. Не то чтобы его слова больше ничего для меня не значили, как раз наоборот. Втайне я боялась, что послушаюсь его, если он найдет возможность позвать меня обратно домой, в безопасную рутину.

Голос Дженни робко нарушил тишину, повисшую после моего признания.

– Проводить с Джекаби слишком много времени бывает… опасно. Вас это не пугает?

– Немного, – кивнула я.

Меня предупреждали об этом целый день: что та неприятная женщина на телеграфе, что инспектор Марлоу. Да что там, даже сам Джекаби, похоже, не верил, что эта работа мне по плечу.

– Но сегодня… Не знаю даже, как объяснить. Я так быстро втянулась. Все это казалось мне столь естественным. Как в детстве, когда читаешь всякие легенды и слушаешь сказки. Кажется, я даже забыла о страхе, обрадовавшись, что наконец сама участвую в приключении.

Дженни вздохнула и откинула волосы назад. Она ответила совсем тихо, я еле расслышала ее слова:

– Этим он и опасен.

Нырок съел все крошки и явно хотел добавки. Он был красивым и важным, с черной головой и спинкой, на которой мелькали оттенки зеленого и пурпурного. Его коричневые крылья напоминали жилет, охватывающий белоснежное брюшко. Пестрые рыжеватые перья у него на груди чуть топорщились, как галстук над белой рубашкой. Он остановился в нескольких шагах от скамейки и выжидающе на нас посмотрел. Я бросила ему еще одну пригоршню крошек.

– Там была женщина, – сказала я. – Когда мы с Джекаби ушли, там плакала женщина. У жертвы на столе стояла ее фотография. Все это было не так уж печально – хотя и весьма трагично, – пока я не увидела эту рыдающую женщину. О таком не пишут в приключенческих книгах. И Джекаби говорит, что это еще не конец. Мы сегодня говорили с человеком, которому, по мнению Джекаби, не суждено дожить до утра.

Дженни грустно кивнула, и мы немного посмотрели, как селезень клюет крошки.

– Вы знаете, что до вас были и другие ассистенты?

– Он мне об этом сказал, – кивнула я. – Несколько человек уволились сами, но, кажется, кто-то остался.

Я вспомнила загадочную дневниковую запись, которую прочла внизу, и меня посетила мрачная мысль.

– Так это вы? Но вы ведь не в ходе расследования… ну, вы понимаете…

– Умерла? – изогнув бровь, закончила за меня Дженни. – Нет, это случилось задолго до моего знакомства с мистером Джекаби. И не думайте, я никогда на него не работала. Этот дом принадлежал моей семье. До него сюда въезжало несколько жильцов, но привидений все боятся, а слухи расходятся быстро. Дом перешел в собственность города, после чего мэр Спейд нанял Джекаби в надежде, что тот прогонит из него всех духов. Так мы и познакомились, – улыбнулась она.

– Получается, вас он не прогнал?

– Нет, меня он не прогнал, – тихо усмехнулась она. – Он поговорил со мной как с человеком. Он заварил чай, даже спросил сначала, можно ли воспользоваться кухней. Мы сидели за столом и разговаривали. Это был мой первый разговор лет за десять. Он налил мне чашку чая, и она просто остывала, пока мы болтали о пустяках. Джекаби был очень откровенен. Он не сомневался, что Спейд хотел продать этот дом, ведь у него было на это полное право. «Если все мертвые решат оставить за собой свои дома, живым станет негде жить», – сказал он, и это вполне справедливо. Но он сказал Спейду, что я имею право остаться в доме. «Опасных духов там нет, изгонять некого» – так он, кажется, заключил. Так все и закончилось. Через неделю Спейд отдал ему этот дом.

– Довольно щедрый подарок, – заметила я.

Заслушавшись, я забыла бросать в траву новые крошки. Нырок подошел ближе и теперь укоризненно смотрел на меня.

Дженни закатила глаза, убрав с лица малейший намек на восхищение.

– Это было еще до того, как он превратил кухню в свою жуткую лабораторию. Кухня была очень красивая, с плиточным полом и кружевными занавесками. А сегодня вы ее видели. Чуть не упали в обморок при виде жутких костей, которые он подвесил к потолку, и я вас не виню!

Вспомнив об этом, я потерла затылок.

– Так вы это видели?

Она радостно сверкнула глазами, но, к счастью, не стала заострять на этом внимание.

– Хоть этот этаж стал лучше. Открытый, прекрасный, он настоящая противоположность тому беспорядку, который царит в лаборатории. Но таков уж Джекаби. Наука и волшебство, красота и бедлам – все противоположности у него ведут себя не по правилам. Несмотря на все его недостатки, он замечательный человек, – она смотрела на бегущую по пруду мелкую рябь, и в ее чертах я видела намек на тоску. – Из дома я не выхожу, и это место стало для меня прекрасным спасением. Само собой, большая часть хлама, которую он тут хранил, теперь переехала в другие комнаты. Я больше не пытаюсь навести порядок… А гостевая комната?! – она вдруг ахнула и замолчала.

– Что с ней не так?

– Вам ведь надо где-то жить! Теперь-то вы заставите его утащить все барахло на чердак! Вы аккуратны, мисс Рук?

– Я… э-э-э… Вообще-то мне неловко просить его о жилье. Меня ведь только наняли на работу.

– Но Дуглас ведь живет здесь! Джекаби не сможет вам отказать. Вот здорово!

– Не знаю, – сомневалась я. – И кто такой Дуглас?

– Вы пришли на место Дугласа. Он был ассистентом Джекаби. Сейчас Дуглас занимается архивами. – Она показала на стоящие у стены стеллажи, поросшие мхом и цветами.

– Где же Дуглас спит?

Дженни хихикнула, хоть я и не поняла шутки. Нырок устал ждать, когда я брошу следующую горстку крошек, взмахнул крыльями и грациозно взлетел мне на колено. Птица была не маленькой, по меньшей мере фута полтора от клюва до кончика хвоста, и теперь мы оказались с ней почти лицом к лицу. Нырок смотрел на меня, а не на хлеб, который я держала в руке, и сверлил меня своими крохотными глазами.

– Дуглас? – предположила я.

Рыжеватый клюв нырка качнулся. Расправив одно крыло, птица постаралась восстановить равновесие, вцепившись в мою ногу коготками.

– Ну, – снова хихикнула Дженни, – давай же, прояви вежливость. Эбигейл, знакомься с Дугласом.

Я осторожно пожала правой рукой протянутое крыло. После этого Дуглас сложил его, пригладил перья, схватил оставшуюся половинку багета и слетел у меня с колен. По изящной дуге он перелетел на островок посередине озера, сел в стоящее среди кустов сливовое кресло и отхватил огромный кусок хлеба.

– Джекаби почувствовал, что виноват перед Дугласом, – объяснила Дженни, когда селезень улетел. – Само собой, он был человеком. Джекаби отправил его в одиночку проверить зацепку, которая могла ни к чему и не привести, но Дуглас попал в самое пекло. Когда Джекаби осознал свою ошибку и поспешил на помощь, было уже слишком поздно. Он успел лишь предупредить Дугласа, прежде чем того накрыло мощной волной магии.

– Только не говори, – сказала я, – что он велел ему…

– Нырнуть, – закончил за меня Джекаби, и мы с Дженни, обернувшись, увидели, как он ступает с дорожки на зеленый холм. – Точно так. По иронии судьбы именно моя попытка помочь Дугласу стала последним штрихом его проклятия. Я поклялся, что ничто не отвлечет меня от поиска способа обратить его метаморфозу.

Детектив остановился возле скамейки, похоже, с горечью вспоминая тот день.

– Господи, – пробормотала я. – Но значит… новые убийства каким-то образом связаны с делом, в котором пострадал Дуглас?

– Что? Нет. Эти инциденты не имеют ничего общего.

– Тогда что заставило вас забыть о своей клятве?

– Я о ней и не забывал! Я выполнил обещание, – ответил он. – Решение нашлось после изматывающих вечерних исследований и поездки в деревню за необходимыми ингредиентами.

– Тогда почему Дуглас – по-прежнему утка?

– Черт возьми, спросите его!

– Но… он ведь утка.

– И очень упрямая.

– Ничего не вышло, – сказала Дженни.

– Само собой, ничего не вышло, – огрызнулся Джекаби. – Чтобы превратиться обратно, нужно желание! Он сам должен этого захотеть.

– Но… с чего ему хотеть быть уткой? – спросила я.

– Никто не хочет отказываться от себя, – ответила Дженни. – Может, у Дугласа и остались все человеческие воспоминания, но теперь он утка.

– Не то чтобы он сам решил ею стать, – буркнул Джекаби.

– Он не по своей воле лишился жизни – ее у него забрали, – сказала Дженни. – Но теперь ему решать, готов ли он лишиться новой жизни и потерять себя.

– Но он останется собой! Он будет Дугласом. Ему просто нужно захотеть снова стать человеком.

– Нет, – терпеливо пояснила Дженни. – Он будет другим Дугласом. Того Дугласа, которому необходимо принять это решение, уже не станет.

– Глупости какие. Это просто птичье упрямство.

– Не стоит спорить с упрямым духом, детектив, – многозначительно сказала Дженни. – Я ведь тоже упряма.

Вздохнув, Джекаби закатил глаза.

– Ладно, ладно, – согласился он, – но не думайте, что после смерти вы получили перевес в любом споре.

– Я так и не думаю. Просто правда на моей стороне. Никто не хочет отказываться от себя, в какой бы форме мы ни существовали, уж я-то кое-что об этом знаю. – Дженни встала со скамейки и медленно пошла вниз по траве. – Теперь я, пожалуй, оставлю вас вдвоем. Эбигейл, не забудь спросить о комнате!

В следующую секунду ее серебристые волосы скрылись под полом.

– Что вы хотели спросить о комнате? – поинтересовался Джекаби.

Я встала на ноги.

– Ничего. Вам что-нибудь удалось обнаружить?

– Я обнаружил слишком много. – Он вытащил маленький смятый конверт и протянул его мне. – И мы получили наши телеграммы.

– Прекрасно. Вы напали на след?

– О, да, – кивнул Джекаби. – Напал, мисс Рук. Похоже, все гораздо серьезнее и страшнее, чем мы полагали.