– Меч… копье… – забормотал Джекаби.

– Копье сжимает руку, – послышался высокий голосок.

Все перевели взгляд на невзрачный меховой комок, сидящий на уголке книжной полки. Двойнец казался не более устрашающим, чем вареная картошка, но при взгляде на него я почему-то невольно поежилась.

– Вы заключили союз с двойнецом? – Сериф положила ладонь на рукоять своего меча, напрягаясь всем телом и готовясь сделать выпад. – Так на чьей вы стороне? – требовательно спросила она.

Джекаби поднял руку, призывая к спокойствию.

– Это не союз. Это… – Джекаби повернулся обратно к полке, на которой сидела маленькая фигурка. – Я не уверен, как именно это назвать. «Копье сжимает руку». Ты уже так говорил.

– Это из древней поэмы, – кивнул двойнец.

– Я знаю, – проворчала Сериф. – Говорят, ее написал сам Хавган.

– Он не писал ее, – возразил маленький фэйри. – Король никогда не утруждал себя сочинением стихов, но они ему нравились. Скорее всего, поэму написал его менестрель Пуге. Он-то никогда за словом в карман не лез.

– Не сомневаюсь. Так где же мой клинок? – спросил Джекаби.

– Он теперь твой? – вздохнул двойнец. – Жаль.

– А я что гофорил? – взорвался Надд. – Никогда не доферяйте дфойнецу! Где тфоя фолофина, а? Уже ф фути, нефет клинок Жуткому королю?

– Она мертва, – ровным голосом произнес двойнец.

– Его половина? – не поняла я.

– У двойнеца всегда есть половина, – подтвердила Сериф. – Они рождаются вместе, связанными друг с другом.

– Фотому они так и назыфаютфя, – добавил Надд. – Их ффегда быфает дфое, никогда фо одному. Не ферю я ему ни на грош. Дфойнецы фрофто так не умирают. Не фоодиночке. И фообще они фочти беффмертны, агафь.

– Это верно, – согласился двойнец.

– Тогда как она префтафилась?

Двойнец окинул Надда пустым взглядом. Не таким пустым, каким бывает шелуха желудя, а таким, каким бывает колодец, в который кидают камешек, чтобы узнать глубину, но звук удара о дно так и не раздается.

– Она отдала свою жизнь ради нашего самого достопочтенного правителя, – наконец проговорил двойнец. – Она верила в него. Я верил в него. Она и так ему много отдала до этого. Он нуждался в большей силе, и поэтому она дала ему силу. Она создала символы, чтобы сконцентрировать его волю и направить его мощь.

– Символы? – переспросил Джекаби.

– Корона, черная как ночь. Копье, черное как смоль.

У меня на шее зашевелились волоски.

– Но их оказалось недостаточно. В конце концов она отдала себя.

– Ты, – я невольно отшатнулась от него, – служишь Жуткому королю?

– Так и знал! – Надд прыгнул к шкафу и хлопнул рукой по мгновенно опустевшей полке, которая рухнула под ним.

Вождь гоблинов сорвался вниз, на другую полку, которая тоже не выдержала его веса и проломилась, осыпая его бумагами и безделушками. Цилиндр покатился по полу.

– Нет, мы следовали за Хавганом, – произнес спокойный голос за нашими спинами. Мы повернулись. Двойнец сидел скрестив ноги на массивном сейфе Джекаби. – Мы создали Жуткого короля.

– Объясни, – потребовал Джекаби. – Как это вы создали Жуткого короля?

Двойнец только слегка склонил голову, как бы без особого интереса прислушиваясь к вопросу.

– Это величайшая жертва, на которую они способны, – вставила Сериф. – Они могут жить практически вечно, но могут и отдать свою жизнь другому существу.

– Когда мы прекращаем существование, – пояснил двойнец, кивнув, – то для того, чтобы ценная жизнь горела ярче или чтобы возгорелось пламя той, которая была потушена раньше времени.

– Вы можете воскрешать мертвых? – приподнял бровь Джекаби.

– Можем, – кивнул двойнец. – И не тем нелепым образом, свидетелем которого вы были недавно. Мы вливаем настоящую жизненную силу в тело, ум и душу. Такова наша наивысшая жертва. Наш величайший дар.

Вдруг перед глазами у меня замельтешило, я увидела, как меч Сериф разрубает воздух там, где секунду назад был двойнец. Я моргнула.

Щеки мои почувствовали холод ночи, ботинки погрузились в мягкую почву. Я охнула. Меч Сериф разрубил надвое куст азалии, а сама она упала в траву. Остальные тоже охали или восклицали от изумления, оглядываясь по сторонам.

Двойнец перенес нас, никоим образом не навредив, в сад за окнами кабинета. Маленькое мохнатое существо запрыгнуло на подоконник и посмотрело на нас из-за стекла.

– Скоро все будет иначе. – Голос двойнеца звучал глухо, но я слышала его отчетливо, как если бы он говорил прямо мне в ухо. – Война многое меняет.

Потом окно опустело, и мы остались стоять на холоде.

– Космически бездонный потенциал, – пробормотал Джекаби. – И он воспользовался им, чтобы перенести нас на двадцать футов в сторону.

– По крайней мере, мы знаем, на чьей он стороне. – Я попыталась увидеть в ситуации что-то хорошее. – Они могут приносить себя в жертву, чтобы воскрешать мертвых. И, как он сказал, его вторая половина пожертвовала собой ради Хавгана, того самого Хавгана, которого убил Араун. Значит, этот двойнец виноват в том, что Жуткий король восстал! Это из-за них все опять началось!

– Не хочу перебивать, – встрял Хадсон, – но разве ваш погреб должен быть открыт?

Мы посмотрели через сад.

Джекаби что-то проворчал под нос и подбежал к ступеням погреба.

– Неужели не может пройти хотя бы пяти минут без того, чтобы не стало еще хуже?

Когда моего работодателя догнали остальные, он уже осматривал замок.

– Не взломан, просто открыт снаружи. Подождите здесь.

Джекаби спустился по ступеням и вернулся через минуту, держа в руках цепь из небесного железа, порванную на куски.

– Плохая новость – то, что она сбежала. А еще хуже – что забрала черный клинок.

– А хорошая новость есть? – спросила мисс Ли.

– Ну, – ответил бодрым тоном Джекаби, – с кармической точки зрения я бы сказал, что мы находимся в самой нижней точке маятника, так что скоро он должен двинуться вверх. Это почти хорошая новость.

– Это не хорошая новость, – сердито возразила Сериф, – а просто способ сказать, что хороших новостей нет.

– И что еще хуже – она обещала забрать кого-то с собой, – напомнила Дженни.

– Точно, – подтвердила я. – Она сказала, что освободится до утра, и грозилась забрать с собой… – Мои глаза остановились на Чарли. – Где Алина?

Мы бросились в дом. Чарли бежал впереди. Стайка пикси и гномы недовольно заворчали, когда он прыгнул у них над головами. Хадсон с Наддом побежали обыскивать первый этаж, а Лидия и Дженни – второй. Мы с Чарли и Джекаби поднялись сразу на третий.

– Она была здесь, – шумно дыша, проговорил Чарли. – Я оставил ее тут. Она смотрела, как плавают русалки.

На его безумных глазах выступили слезы.

– Кто был тут? – раздался голос позади нас, и мы обернулись.

Чарли тут же заключил сестру в объятия.

– Что происходит? – требовательно спросила Алина.

– Ты цела! – воскликнул Чарли, наконец-то отпустив ее.

– А ты сомневался?

– Мы боялись, что тебя могла забрать Морвен, выполнив свою угрозу.

– Но она могла забрать кого-то другого, – напомнил Джекаби. – Надо проверить всех наших жильцов.

– Взяла она кого-то в заложники или нет, но черный клинок теперь снова у нее, – заметила я. – Мистер Джекаби, мне нужно сказать вам еще кое-что. Хатун посетило еще одно видение. Это было одно из ее… – не знаю даже, как назвать, – пророчеств. Она упоминала в нем черный клинок. Сказала, что это копье, но не копье. И еще сказала, что Ясновидец упадет, что вы будете потеряны.

Джекаби замер.

– Она назвала меня по имени?

– Что? Нет. Просто сказала, что Ясновидец упадет под клинком. А что?

– Она могла иметь в виду любого, кого посещают видения. Кстати, где сейчас она сама?

– Она была с нами все это… – я осеклась. – Кто-нибудь видел Хатун с тех пор, как мы вышли из библиотеки?

Жутковатый холодок стал сильнее, когда мы прошли последний поворот перед отделом опасных документов. Джекаби вошел в него первым, я последовала за ним, Чарли с Алиной проскользнули последними. Освещенное единственной лампой помещение было пустым и тихим. Стол выглядел таким же, каким мы его оставили, за исключением…

– Это кровь? – выдавила я через силу.

В столешнице были прорезаны грубые царапины, заполненные чем-то красным, растекавшимся по трещинам и наводившим на самые мрачные мысли.

– Это… Хатун, – голос Джекаби дрогнул. – Ее ауру ни с чем не спутать.

В библиотеке воцарилось молчание.

– Смотрите, на стуле что-то лежит, – прошептала Алина.

Дрожащей рукой Джекаби коснулся темной массы и поднял вязаный комок.

– Упрямая женщина. Я же говорил ей, что не надо.

В мерцающем свете лампы его глаза казались наполненными одновременно и слезами, и пламенем. Он торжественно натянул на голову нечто бесформенное, что при изрядной доле фантазии можно было принять за шапочку. Хатун связала ему новую шапку.

Я повернулась и с комом в горле еще раз внимательно осмотрела стол. Царапины в древесине складывались в четыре кровавых слова: «ПРИДИ И ЗАБЕРИ ЕЕ».