ГЛАВА 11 Луна Бьёрк

Что здесь вообще происходит? Почему все скрывают факт родства Генри и Уильяма? Может в их мире не принято рассказывать о братьях либо вторые дети считаются браком в производстве? Ничего не понятно. Мне нужны уже хоть какие-то ответы, потому что количество вопросов, накопившихся за время пребывание в особняке, скоро превысит тяжесть моего тела, и позвоночник хрустнет.

Ситуация становится максимально неловкой, мало того, что мне стыдно перед женой Генри, так я оказывается ещё и заигрываю с двумя братьями! М-да уж, Луна, скатилась ты ниже некуда.

Взгляд приковывается к Уиллу, который все это время стоит и разглядывает меня с милой улыбкой. И спрашивается: а чего он улыбается? Неужели думает, что за подобные тайны получит молока с имбирным печеньем?

– Дорогие гости, мы рады приветствовать вас в нашем доме, – начинает свою речь Генри, а его младший брат делает шаг в сторону, намереваясь сбежать «со сцены», но хозяин особняка с совершенно невозмутимым видом хватает парня за локоть и удерживает на месте, спокойно продолжая говорить:

– День Семерки – один из самых главных событий в нашей жизни, ведь он подарил нам мир. Соседние поместья перестали враждовать друг с другом, научились работать и жить вместе. Это праздник единения, любви и взаимовыручки. Хотим пожелать каждому из вас найти единство в своей душе и за её пределами. Откройте свои сердца лучшему, впустите в них свет и проведите время с теми, кто вам дорог, – на этих словах взгляд мужчины невольно останавливается на мне. Его речь подхватывает миледи, но я её больше не слушаю, глядя на милорда словно завороженная.

Это притяжение сильнее меня, его или нас вместе взятых. Я не понимаю, как оно работает и почему заработало вообще. Не знаю, как с ним бороться, противостоять или выключить. Но хочу быть сильной, точнее, попытаюсь ей быть. Вопрос в другом: надолго ли меня хватит?

Знаю, что Генри обещал наказать Уильяма за совместную вылазку, но я не могу оставаться в этом доме, смотреть на счастливую женушку и внутренне погибать от невозможности прикоснуться к его коже.

Подставлять своего друга тоже не стану, остается одно решение – рассказать Уиллу правду и надеяться, что, несмотря на это, он отвезет меня к той зачарованной чаще.

Начинает играть громкая музыка, оповещая о начале празднования. Мой спутник возвращается и подает руку:

– Потанцуем? – слишком беззаботно.

– Обязательно, но сначала ты ответишь мне на несколько вопросов, – говорю серьезно, вкладывая руку в раскрытую ладонь, уводя парня в сторону, чтобы не стать причиной столкновения танцующих пар.

Уилл нехотя, но идет следом. Возможно, его просто забавляет сам факт того, что он мне интересен.

– Серьёзно? Вы братья? Почему ты не сказал мне? – тихо шиплю я, выпускаю ладонь и поднимаю на него разгневанный взгляд.

– А почему я должен был рассказывать? – скрещивает руки на груди, упирается.

– Потому что я спрашивала тебя напрямую о твоем полном имени, а ты соврал! Причем даже глазом не повёл, – зеркально отражаю позу спутника, пытаясь испепелить его взглядом.

– Я не врал тебе в этом вопросе, – отвечает как-то слишком неуверенно.

– Эти уточнения тебя палят, не находишь? – вопросительно поднимаю левую бровь.

– Что? Ничего меня не палит, о чем ты вообще? – непонимающе фыркает Уилл, и я закатываю глаза.

– Я имею в виду, что ты сам указываешь мне на то, что чего-то недоговариваешь, когда делаешь уточнение на определенном моменте. Но суть не в этом! – выставляю перед собой указательный палец. – О чём ты мне врал, если не об имени?

– Так ты хочешь узнать: о чём я тебе врал или почему не рассказал о Генри? – ох же хитрый гад, знает, как уйти от вопроса.

– Начнем с Генри, – спокойно отвечаю я, а в глазах друга так и читается: «ну кто бы сомневался, что ты выберешь его».

– А что изменилось бы, знай ты правду? – переходит в наступление. Но вопрос хороший, ответа у меня нет.

– А почему ты скрывал это? – отвечать вопросом на вопрос проще всего в таких ситуациях.

– Просто о таких детях, как я, обычно никому не рассказывают. Нас не принято представлять как братьев, звать в центр зала на больших приемах. Это Генри захотел, чтобы я чувствовал себя сыном нашего отца в равной степени, что и он. Но это не так, я не хозяин особняка, не хранитель поместья, я просто Уильям. И как бы Генри не пытался продемонстрировать обратное такими показательными действиями, суть не меняется. Когда дело доходит до важных вещей, он не слушает моего мнения, он решает все сам, как истинный правитель.

Я слушаю внимательно, и мой гнев понемногу улетучивается. Его голос не содержит ноток злости или желания стать главным, но в нём проскакивает тихая обида на ситуацию, в которой он не виноват, но которую невозможно исправить. Тяжело выдыхаю, прикусываю нижнюю губу – мне неловко, что я заставила его рассказать все это в такой обстановке.

Так странно, почему эти люди не любят вторых детей?

– А если бы Генри отказался от всего этого, – показываю руками вокруг себя, – ты бы стал хранителем вместо него? – мне любопытно, работает ли у них принцип престолонаследования.

– Нет, даже тогда я останусь просто Уиллом. Мне повезло, что я живу в особняке, а не где-нибудь на отшибе поместья.

– Все настолько плохо? – взволнованно спрашиваю я, опуская руку парню на грудь.

– Прошу тебя, сегодня такой прекрасный день, играет музыка, сидр и вино льются рекой, не заставляй меня говорить об этом сейчас, – он накрывает мою руку своей ладонью, глядя усталым взглядом.

– Прости, ты прав. Расскажешь мне все завтра, по дороге в лес, – улыбаюсь, а затем подмигиваю.

– Хорошо, – отзывается весело, передвигая мою ладонь к себе на солнечное сплетение.

– Правда, сначала мне нужно будет тебе кое-что рассказать, – говорю немного замявшись, но Уилл отмахивается.

– Все завтра, а сейчас пошли танцевать! – восторженно заявляет, а после поднимает наши руки вверх, вынуждая меня прокрутиться на месте.

– Но я не умею танцевать ваши странные танцы! Дай мне хоть немного освоиться. Может, начнем с рек вина?

– Ладно, это можно. Пойдешь со мной или постоишь здесь? – я окидываю взглядом десятки танцующих пар, которые двигаются каким-то совершенно хаотичным образом, и отрицательно качаю головой.

– Я подожду здесь.

Друг улыбается, игриво прокручивается на месте, делает несколько странных «па» ногами, вызывая тихий смешок, а после удаляется. Я облокачиваюсь плечом о стену и мимо воли нахожу взглядом Генри, стоящего в компании каких-то мужчин, его жена разговаривает с другой кучкой людей.

Мило, что несмотря на странные порядки их мира, он делает всё для того, чтобы его брат не чувствовал себя лишним. Он хороший человек, а судя по тому, как к нему тянутся люди, правитель из него также прекрасный.

Так, нет, я должна фокусироваться на минусах, а не пытаться узнавать его лучше.

Да только замечаю я лишь один рыжий минус, «плывущей» к нему через всю комнату, чтобы сказать нечто на ухо. Я отворачиваюсь, мне неприятно видеть их вместе, а я не мазохистка, чтобы подвергать себя пыткам.

Через пару секунд щеки заливаются румянцем, а я ведь ещё даже не пила. Не понимаю, что происходит, пока не поворачиваю голову в сторону, замечая на себе пристальный взгляд холодно-голубых глаз.

Я не могу чувствовать его на расстоянии! Абсурд какой-то! Или могу?..

Миледи нигде не видно, возможно, она предупредила супруга о своем временном отсутствии? Не знаю и мне все равно. Да, правильно, хорошая стратегия. Если я мысленно повторю это ещё девяносто девять раз, кто знает, может быть на сотый – поверю.

В какой-то момент мне кажется, что Генри дергается в мою сторону, поэтому быстро отлипаю от стены и иду через весь зал в поисках Уилла, которого нет слишком долго. Перехватываю парня примерно на половине пути, он передает мне металлический стакан с гравировкой, и я выпиваю всё его содержимое залпом. Очень, кстати, зря. Захожусь кашлем, хлопаю себя по груди, глаза увлажняются, потому что горло и весь пищевод обожгло крепостью напитка.

– Это что такое? – хрипящим голосом спрашиваю я, заглядывая в пустой стакан, а после перевожу взгляд на спутника.

– Это был сидр, – немного растерянно отвечает Уилл. – Не знал, что ты хотела пить, принес бы целый кувшин. Хочешь, схожу? Или на, мой пока выпей, – на этих словах он протягивает мне емкость. Издевается, не иначе.

– Ха-ха, очень смешно, – пытаюсь прокашляться, чтобы вернуть нормальный тембр, не похожий на голос курильщика с пятидесятилетним стажем. – Почему он такой крепкий?

– Не знаю, он обычный, – пожимает плечами и выпивает свой напиток, даже не поморщившись. – Вот, видишь, ничего страшного.

– Ой, ну понятно, ваши выжженные гланды уже ничего не проймет, – отмахиваюсь и отдаю парню пустой стакан, а он их передает первому встречному человеку, хватая меня за руку и утаскивая в какой-то «коридор рук» из танцующих пар.

– Да я же не умею, – пытаюсь возмущаться, но что уж, его всё равно не остановить.

– А тут нечего уметь, просто переставляй ноги под музыку и доверяйся партнеру, – с улыбкой отвечает Уилл, вновь прокручивая меня под рукой, увлекая в какой-то совершенно непонятный танец. – Что-то Генри сегодня много пьет, – вдруг озвучивает младший, поворачивая голову к старшему брату.

– Так праздник же, разве это не нормально? – тихо спрашиваю, отчаянно пытаясь не топтаться у Уильяма по ногам и при этом не стоять, как столб посреди зала.

– Нет, он редко пьет. Ненавидит, когда его разум задурманен, – как-то неоднозначно произносит партнер, а после подхватывает меня на руки и кружится на месте.

Я негромко взвизгиваю, упираюсь руками о плечи Уилла и прикрываю глаза. Затем он останавливается и медленно (как-то даже слишком, учитывая, что другие пары ритмично двигаются) опускает меня на пол, заставляя прочувствовать тепло его тела всей грудью. Наклоняется ко мне, произнося тихое:

– Я рад, что ты здесь.

Сразу же, не дав мне даже возможности ответить, хватает за руку и вновь увлекает в массовое гуляние, выстраиваясь вместе с другими парами в большой круг. Мы делаем несколько незамысловатых движений руками, обхватываем талии друг дружки и кружимся по часовой стрелке, после чего меняемся партнерами.  Примерно на втором по счету новом мужчине, я замечаю среди танцующих Генри.

Нет, нет, нет! Это плохая идея! Нужно срочно выйти из круга и уйти в сторону.

Пытаюсь найти взглядом Уилла, передать ему безмолвный знак опасности и ретироваться, но брюнет смеется, кружась с какой-то пышной дамой, которая заботливо взъерошивает его локоны. Ой, так это же кухарка! В таком наряде её и не узнать.

Да к чёрту! Потом извинюсь перед ним, ничего страшного!

Собираюсь выходить из круга, как вдруг меня останавливает сильная мужская рука, резко притягивая к себе. Это Генри, очень рассерженный Генри…

Жар его тела тут же передается мне, и я поднимаю на него взгляд. Дыхание сбивается и все, весь мир фокусируется на одном идеальном мужчине. Я не в силах подумать о чем-то еще, даже взгляда отвести не могу. Его настойчивые прикосновения к спине вызывают волну мурашек, которая пробегает вдоль позвоночника. Мои пальцы опускаются на массивную грудь. Чувствую, как быстро колотится его сердце. Ощущаю похотливый, изучающий взгляд на моем декольте. Мое тело тянется к нему неосознанно, пальцы изучающе скользят по груди, пока кончики не проникают под тонкую ткань рубахи, ныряя в вырез под шнурованной завязкой, касаясь горячей кожи между ключиц.

Сердце отдается болезненным ударом, и Генри хватает меня за руку, настойчиво уводя из круга танцоров.