Глава 3
Ослепленный солнцем любви
— Яшка-Печник утек, — тихо прошептал Фомка. Мэри нахмурилась. Она была очень удивлена его побегом. Этот добрый улыбчивый крепыш казался самым надежным звеном в командной цепи. Зачем ему бежать и куда? Сироте революции еще не было 20 лет. Крестьянский сын был шулером-картежником. Часто рассказывал, как его отец барина «разул» и на эти деньги выстроил справную избу, а после обзавелся семьей и хозяйством. Картежную науку заботливый родитель прививал сыну с пеленок. Яшка в этом деле заметно поднаторел. Был у него один недостаток — легко отвлекался на противоположный пол. Если какая дама поблизости как бы случайно оголяла ножку, игра у паренька не залаживалась. Кто-то просек его слабость и по городу разнеслись слухи. Его разували игру за игрой, подставляя кокетливых красоток. Добрый и немного застенчивый парень совсем было отчаялся, но тут получил любопытное предложение от Фомки, на которое, не раздумывая согласился. Тот факт, что нужно лишиться возможности говорить, его не смутил. Он часто отмалчивался, потому как был косноязычен.
Прибыв в компактный городок, банда Кровавой Мэри рассредоточилась: Фомке было поручено найти небольшой домик за городом, где они могли бы обосноваться всей командой, не привлекая внимания местного жулья и милиции. Мэри, оставив чемоданы в камере хранения, облачилась в мальчишку и шныряла по городу, внимательно изучая окрестности. То же самое она поручила своим немым подопечным, которые тоже бродили по местности, ведь в случае погони, к примеру, они должны свободно передвигаться и ориентироваться. Несмотря на то, что территориально населенный пункт не впечатлял гостей города — был весьма маленьким, однако поживиться в нем было чем. На улицах до того было спокойно, что складывалось впечатление, будто отголоски войны и революции не коснулись этого сытого и румяного городка. Бедность тут почти не ощущалась: на улицах почти не было попрошаек — разве что цыгане, навязывающие свое гадание да несколько пьяниц, не желающих работать. На территории города в полную силу функционировали несколько фабрик, поэтому с трудоустройством местных жителей забот не было. Более состоятельная часть населения одевались по последнему слову столичной моды.
— Пошел отсюда, прохвост! — зазвенел высокий неприятный голос владельца ювелирного магазинчика. — Будут деньги — приходи, а сейчас прочь!
Мэри с любопытством уставилась на молодящегося щеголя с зачесанной плешью. Кепка ее была надвинута очень низко, так что лица почти не было видно.
— Так за просмотр денег-то не берут, дядя! — понизив голос, пробубнила Мэри.
— Убирайся, сопляк. Еще раз тут тебя увижу — уши надеру.
Мэри смачно сплюнула на пол и побежала наутек через площадь, подгоняемая его бранью. Она мысленно планировала новую встречу с неврастеничным и сластолюбивым ювелирщиком. На стенах внимательная бандерша заметила картины, на которых были изображены танцовщицы, из чего сделала вывод, что мужчина был почитателем Терпсихоры. Рисунки были нелепые и безвкусные: полураздетые дамы в не совсем естественных позах изгибались, изображая танцевальные па. Эта слабость к противоположному полу, завуалированная под неталантливыми мазками, забавляла воровку, немного разбирающуюся в искусстве.
— Я знаю, как мы встретимся! — пробубнила она довольно, умыкнув на ходу у лотошника еще теплую булку в сладкой обсыпке. На улице приветливо светило солнце, делая летний день ярким и красочным. У нее было хорошее предчувствие, а значит, их первое дело пройдет, как по маслу.
Вечером вся банда собралась на арендованной Фомкой даче.
— В тишине, да не в обиде, — отшутилась Мэри. В руках ее была стопка бумаг — отчеты о времяпрепровождении всей неболтливой компании. Эта была их обязанность — описывать увиденное за день. У половины был жуткий почерк и бесчисленное количество ошибок, но, к счастью, алфавит знали все.
— По поводу Яшки-печника, — неуверенно и робко начал Фомка. — Когда я забирал чемоданы из камеры хранения на вокзале, то услышал, что на пути от Петрограда погиб человек… Немого шулера выбросили из поезда.
— Что поделать?! Мы всегда ходим по острию ножа. Сегодня потеряли Яшку, а завтра подохнет кто-то из нас, — холодно и безжалостно произнесла Мэри. — Зато у меня есть хорошие новости: у нас появился первый клиент!
В рядах банды Кровавой Мэри были два акробата из цирка. Один из них в связи с неудачным падением повредил спину во время номера и профессионально непригодную пару выгнали прочь. Братья долго слонялись в поисках работы, но в непростое для страны время представления особо не были востребованы. Небольшие труппы выступали на территории России, но штат их был укомплектован. Их не брали даже помощниками дрессировщиков. В пивной отчаявшиеся братья познакомились с Фомкой. Предприимчивый парень смекнул, что парочка безработных людей, не боящихся высоты пусть и далеких от воровского мира, команде не помеха. Мэри оценила возможности братьев-близнецов и одобрила их кандидатуры. Отличать их было несложно: у одного было легкое косоглазие. Мэри прозвала братьев Левша и Правша. Тот, что имел проблему с глазами, — Правша — был вполне здоров и мог выполнять самые сложные трюки. Очарованная их талантом женщина делала на эту парочку серьезную ставку. Как впрочем, и на еще одного представителя арены. Братья привели с собой безработного чудака, которого в цирке прозвали человеком-змеей. В банде Мэри он получил прозвище Питон. Казалось, он мог пролезть даже в замочную скважину. То, что этот мужчина вытворял со своим телом, вызывало восхищение.
Мэри посвятила всех в свой тщательно продуманный план по ограблению маленького симпатичного магазинчика, в котором ей доводилось бывать ранее. Ей не хотелось грубых подвигов в духе Тулупова, она теперь предпочитала маленькие действа и подходила к организации процесса ограбления с художественным вкусом, словно дирижер, изящно управляющий небольшим оркестром, извлекающим из инструментов красивую музыку. Не то, чтобы она размякла, просто ей хотелось избавиться от сложившегося стереотипа восприятия ограблений. Она была уверена, что это вызовет удивление в рядах коллег, знающих о ее жестоких подвигах. Она оставалась все той же Кровавой Мэри, но ей захотелось изысканности. Убийц и без нее хватало на территории огромной страны, не только среди бандитов. Когда все приготовления были закончены, а роли распределены, не без легкого волнения свежесколоченная команда начала свое первое дельце.
Взвизгнула дверь магазина и в помещении появилась трогательная женщина. Движения ее были плавны, словно она не двигалась по грубым доскам пола, а плыла по спокойной глади водоема. Одета незнакомка была утонченно, со вкусом. Владелец магазина наблюдал за ней завороженно, будто в его ювелирную лавку снизошла богиня. Лица ее было не разглядеть из-за глубокой шляпы. Мужчина ненавидел этот головной убор, и на то были свои причины.
— Бывало, смотришь — фигура приятная, — говорил он, — заговоришь — и голос радует, но в какой-то момент заглядываешь под ее новомодное укрытие, а дама страшна, как черт и говорить с ней становится совсем не о чем, ведь фантазия создала совсем иной облик.
— Я хотеть смотреть этот браслет, — произнесла незнакомка с сильным акцентом.
«Иностранка в нашей дыре!» — сердце Эфраила забилось чаще, по организму разливался приятный трепет. Он дрожащими руками достал из витрины украшение и бережно протянул блестящий изыск будоражащей его нервные окончания женщине. Красиво, с достоинством дама приняла драгоценность и неторопливо прикинула на тоненькую беленькую ручку. Стареющий мужчина начал бегло поправлять жиденькие волосы на макушке — уж очень ему хотелось понравиться таинственной иностранке. Появление этой чудесной волнующей покупательницы заставило биться сердце одинокого человека намного чаще.
Мэри внимательно наблюдала за его поведением через отражение в стекле витрины, над которой склонилась достаточно низко, притворяясь, что любуется браслетом.
— Я не мочь застегивать! Я нуждаться помощь! — она произнесла это с такой ранимостью и беспомощностью, что Эфраил чуть не подпрыгнул от удовольствия. Спектакль продолжался, а услужливый владелец лавки покорно помогал. Он никак не мог справиться с застежкой, за что мысленно ругал себя самыми последними словами. Мужчина то бледнел, то краснел, пыхтя над неподатливым замком браслета и уже совсем было отчаялся, но тут прохладная кисть волнующей покупательницы покрыла его неспокойные руки.
— Не надо тревога. Все хорошо, — завораживающе произнесла притворщица, после чего выглянула из-под полей шляпки и вдумчиво посмотрела в глаза продавца. Подражание французской речи, а точнее их коварное «р» давалось Мэри плохо, но к счастью, Эфраил не замечал этого. Он знал лишь несколько пошлых фраз по-немецки, которые ни разу в жизни не пригодились незадачливому еврею. Под ее волнующим взглядом владелец ювелирного магазина замер, словно кролик напротив удава. Они стояли друг напротив друга несколько мгновений и держались за руки, как два юных голубка на первом свидании. Ему вдруг показалось, что огромная вращающаяся планета замерла на миг, как бы благословляя их обоих. Поток мыслей очарованного мужчины прервали звуки с улицы. Мэри встрепенулась и направилась к приоткрытому окну, вытянув правую руку вперед, будто пыталась нащупать путь, ведущий к волшебному источнику чудеснейшего звука. Эфраил посеменил за ней. Дрожь в организме никак не позволяла справиться теперь с магазинным замком, он сотрясался возле двери, боясь потерять из виду свою богиню.
На площади собралась толпа. Все смеялись и восхищенно вскрикивали, глядя на то, как тело полураздетого мужчины принимает разные причудливые формы. Питон явно снискал успех у зевак, чему был несказанно рад. Тут же в толпе промышляли парочка карманников, которые грабили по мелочевке, отвлеченных зрелищем зрителей. Естественно, все члены банды не выдавали знакомства друг с другом.
— Он не иметь кости! — выкрикнула Мэри, смеясь. Она восхищенно захлопала в ладоши, как маленький ребенок, неожиданно получивший множество вкуснейших леденцов. Женщина выскочила из толпы наблюдателей и начала выплясывать, импровизировать под музыку, красиво двигаясь вокруг гнущегося во все стороны человека.
— Какая… непосредственная! И так красиво танцует! — прошептал восхищенно Эфраил, с вожделением наблюдая за посетительницей магазина.
— Конечно! Это же сама Айседора!
Владелец «ювелирки» вздрогнул и вопросительно уставился на галантно одетого мужчину, стоящего рядом. На Фомке был дорогой фрак из украденного в поезде чемодана. Изысканная и благородная одежда очень шла молодому человеку, он выглядел вполне достоверно, как представитель высших слоев общества. Хотя в 20-е годы это понятие уже устарело.
— Айседора Дункан! Великая танцовщица. Приехала из Франции. Здесь инкогнито. Любит Россию — спасу нет…
— А вы кто ей будете? — еле слышно уточнил не читающий газет еврей. Почему-то ему показалось, что этот статный, хорошо одетый человек имеет к его новой знакомой непосредственное отношение. Вдруг торговец почувствовал болезненный укол ревности.
— Я — ее импресарио.
После этой фразы Фомка почтительно склонил голову и ринулся к разбуянившейся «Айседоре», щеки которой от танцев полыхали. Взяв ее под локоть, он уверенно повел к ожидавшему экипажу. Эфраил с горечью наблюдал за тем, как увозят прекрасное мимолетное видение и скупая мужская слеза окропила его щеку. Зеваки продолжали подбадривать человека-змею, самые щедрые из них бросали мелочовку к ногам циркача. Как правило, это были представители рабочего класса. Те, кто побогаче скупились, но тот факт, что они уже заплатили за зрелище, они поймут чуть позже, не обнаружив украшений и кошельков. Очарованный таинственной Айседорой мужчина, ссутулившись, побрел обратно к магазину.
На следующий день Мэри снова появилась в ювелирной лавке, и, краснея, вернула прекрасное украшение, которое якобы случайно унесла. Она долго извинялась и красиво заламывала руки, изображая стыд. Робея, Эфраил пригласил ее на ужин, и Айседора дала свое согласие, затратив на раздумье всего несколько секунд. Ловушка захлопнулась и ничего не подозревающая мышка ожидала кусочка вкусного сыра, не подозревая, что стала добычей хитрой и коварной кошки.
Своей благородностью и утонченностью Айседора возвышала обычного лавочника над другими. Эфраил чувствовал себя султаном, рядом с которым была прекрасная Шахерезада, ласкающая слух сказками о далекой и прекрасной Франции. В ресторане многие знакомые еврея-ювелира подходили к столику, чтобы выразить свое почтение и удовлетворить любопытство. Слывший одиноким и привередливым мужчиной, не пренебрегающим услугами проституток, Эфраил удивил всех, появившись в компании яркой, красивой и веселой иностранки. Им желали приятного вечера и между делом как бы невзначай пытались заглянуть под поля шляпы, но лицо незнакомки было надежно укрыто от навязчивого внимания.
Через пару дней по городу пошел слушок, что еврей планирует жениться. Он был счастлив и не скрывал этого. Он позволял своей Айседоре все: самостоятельно открывать и закрывать магазинчик, примерять украшения с витрин. Ослепленный солнцем любви, он чувствовал себя шестнадцатилетним мальчишкой, встретившим свою первую любовь. Мэри же исполняла роль радующегося картавящего ребенка, попавшего в настоящую русскую сказку. К насыщенной событиями выдумке она добавила трагизма в виде ссоры с импресарио, который цинично бросил ее, приревновав к доброму и состоятельному ювелиру. Но она совсем не жалела, что осталась на этом маленьком дрейфующем островке счастья, ведь она не одна.
— Айседора, я бы хотел пригласить тебя ко мне домой. Не знаю, уместно ли это, — краснея и задыхаясь от волнения, уточнил по уши влюбленный еврей. Мужчина заверил, что это лишь ужин с сюрпризом. И конечно результат их совместного времяпрепровождения будет зависеть всецело от нее. Мэри согласилась. Щеки ее полыхали будто бы от стыда, она умилительно смущалась и застенчиво опускала ресницы. Ее двусмысленное поведение давало Эфраилу надежду, что ночь, проведенную в компании Айседоры, он запомнит навсегда.
Квартира не бедствующего человека, имевшего тесную взаимосвязь с драгоценными металлами и камнями, была огромна как самый настоящий дворец. Мэри скользила по ней, громко смеясь и крича, что мечтает жить в таких апартаментах и дышать русским воздухом до глубокой старости. Сраженный ее обаянием еврей не мог поверить своему счастью. Он заранее продумывал план вечера, но отчего-то все шло не так! На браслет, который она примеряла в благословенный день их знакомства, возлагалась особая миссия: эта прекрасная вещица должна была увенчать тонкое запястье дивы-иностранки в финале вечера, переходящего в страстную ночь, но зачем-то он вручил подарок почти сразу, после чего, потея и заикаясь, сделал предложение руки и сердца. От еды Айседора отказалась, лишь слегка пригубив дорогого шампанского. Ей как будто бы стало не по себе, и она открыла окно. Потом взбалмошная гостья громко прокричала сквозь пульсирующие от сквозняка занавески «Я люблю тебя!», и стремительно побежала в его кабинет. Эфраил задавался вопросом: чему или кому его новая знакомая признается в любви? Возможно, это признание предназначалось для многострадальной матушки России, ведь француженка не раз упоминала о своих чувствах к этой стране. Но все же он уповал на то, что эти трепетные слова были адресованы именно ему.
В кабинете Эфраила висели картины. Мэри внимательно изучала их, восхищаясь кистью русских художников. Одну из них состоятельный человек попросил не трогать, и опытная воровка смекнула: вероятно, именно за ней скрывается сейф. Когда он отвернулся, она слегка накренила шедевр, а посреди кабинета незаметно бросила платок, чтобы ее люди не тратили понапрасну времени (ведь иногда сейфы таились в спальнях). Неожиданно Айседора изъявила желание танцевать для удивительного и щедрого мужчины. В зале громко заиграл граммофон, а в это время в окно «впархнул» акробат Правша, который должен был открыть дверь соучастнику преступления по кличке Пень. Этого медвежатника в Петрограде знали многие. Его умелые руки вскрывали любые сейфы. Даже самые новые модели он осваивал достаточно быстро, от того и был в почете. В пьяных драках лишил жизни нескольких конкурентов, за что был поставлен «на учет» в преступном мире и за его головой начали охоту другие банды. Митька Кудашев решил: уж лучше быть без языка, чем без головы. Пришлось примкнуть к банде Кровавой Мэри. Пнем его прозвали за «коренастость». Одна из проституток банды Тулупа пробовала встречаться с ним, но Митька был непроходимо глуп и быстро наскучил девице. Истинную причину разрыва она так и не назвала, отмахнувшись фразой: «Потому что он пень!». Так эта кличка и закрепилась за медвежатником.
Одновременно с сейфом был вскрыт ювелирный магазин. Это было плевое дело, ведь благодаря доверию влюбленного еврея Мэри с легкостью сделала слепки ключей. Этой ночью поезд увез счастливую и богатую «Айседору» в неизвестном направлении, оставив влюбленного Эфраила с разбитым сердцем и с пустым кошельком…
