Глава 31
Давным-давно жил ааори. И был он послушным и исполнительном ааори – всем аори на радость. Свои грехи искупал он старательно, денег много не просил, со старшими не ругался и всегда готов был помочь. Скажут тяжести помочь донести – понесёт и тяжести, и просителя. Скажут в карауле постоять – будет стоять сутки, скажут послание передать – будет как посыльный бегать. Благоволили боги такому старательному ааори, помогали во всем, и всё у него ладилось – за что ни возьмётся.
Долго ли, коротко ли, и получил ааори имя. Нарёкся он Браготом, на берингтонский манер, но службу свою не оставил. И даже когда все грехи искупил Брагот – продолжал он верно служить аори. Помогая им и в сложном, и в малом. Научился Брагот за свою службу многому, да только в мудрости не преуспел. И всё бы ничего, да повстречалась ему на пути девица-красавица из аори. Молодая, весёлая да богатая – звали её Ам-ми. С каждым днём любил он её всё больше и больше. Пошёл Брагот к ней свататься, да получил отказ:
«Фи! Ни денег у тебя, ни угла своего. Не желаю быть твоей женой!».
Закручинился Брагот, запечалился. Пришёл в храм, молился-молился, но и боги ему ответа не дали. Лишь вышел он за храмовый порог – глядь! – на плечо его села птица малая, сфиввом прозванная во времена незапамятные. И говорит ему сфивв голосом человечьим:
«Не печалься, Брагот, не кручинься. А иди ты, Брагот, в сторону восточную, в земли жаркие, да найди там город позабытый. Много было в том городе богатств, да не все до него добраться могут. Вот те богатства, никому не нужные, ты теперь бери, да возвращайся к своей ненаглядной. И пребудет с тобой Энея-Мари».
Удивился Брагот, но совета послушался. Пошёл он в сторону восточную, в земли жаркие. Год искал он город позабытый. Нашёл Брагот город, идёт по пустым улицам и дивится: стены в городе каменные, мостовые мощёные. Сколько лет прошло – стоит город позабытый да пустой. Зашёл Брагот в один дом – а там посуда из золота да серебра. Зашёл в другой дом, а там каменья самоцветные да украшения невиданные. Собрал Брагот два мешка – насилу назад воротился.
Живёт Брагот с тех пор в достатке и богатстве. Да от своей любви не отрекается. Пошёл он к любимой своей свататься. Богатые дары принёс: посуду золотую, ткани невиданные, перстни да бусы с самоцветами. А Ам-ми ему и отвечает:
«Фи! Хоть и богат ты, да всё службу служишь. Ни славы у тебя военной, ни доблести. Не желаю быть твоей женой!».
Закручинился Брагот, запечалился. Пришёл в храм, молился-молился, но и боги ему ответа не дали. Лишь вышел он за храмовый порог – глядь! – на плечо его села птица малая, сфиввом прозванная во времена незапамятные.
«Не печалься, Брагот, не кручинься. А иди ты, Брагот, в сторону северную, в земли Императора славного, да стань там солдатом-наёмником. Много с кем ведёт свои войны Империя, много где славы ратной можно заработать. Год пройдёт – вернёшься воином прославленным. И пребудет с тобой Берумандар».
Удивился Брагот, но совета послушался. Пошёл он в сторону северную в земли Империи. Вступил он в войско солдатом-наёмником. Года не прошло, а он уже лори стал и сам войска в битву водил. И как истёк год его воинской службы, так вернулся он домой в покои богатые. Не один вернулся, а со свитою. Десять воинов-телохранителей с ним ходили, от татей охраняли и сон берегли.
Живёт Брагот с тех пор в достатке и богатстве. Да от своей любви не отрекается. Пошёл он к любимой своей свататься. Богатые дары принёс: посуду золотую, ткани невиданные, перстни да бусы с самоцветами. Воины с ним знатные, в битвах закалённые. А Ам-ми ему и отвечает:
«Фи! Хоть и богат ты, и воин знатный – да стар ты и дряхл! А я молода да красива, нежна как цветок по весне. Не желаю быть твоей женой!».
Закручинился Брагот, запечалился. Пришёл в храм, молился-молился, но и боги ему ответа не дали. Лишь вышел он за храмовый порог – глядь! – на плечо его села птица малая, сфиввом прозванная во времена незапамятные. И говорит ему сфивв голосом человечьим:
«Отступись, Брагот, от девы горделивой да заносчивой. Пусть ждёт своего молодого да красивого, богатого да славой овеянного. Пусть ищет то, чем будет проклята. Пусть отцветёт да уму-разуму набирается. И года не пройдёт, как найдёшь ты себе жену другую, ещё красивее да веселее. И будете вы жить долго и счастливо, на деток радоваться и внуков нянчить. И пребудет с тобой Аон-Аари!».
Удивился Брагот, возмутился:
«Да как же я могу отступиться? Как могу я променять свою любимую на деву пусть краше, да другую?».
А сфивв опять за своё:
«Отступись, Брагот, не твоя это ноша и путь не твой».
Разозлился Брагот, махнул рукой, отогнал сфивва да крикнул вслед:
«Не бывать этому!».
Ничего не сказал ему сфивв, лишь крыльями взмахнул да из виду скрылся. А Брагот пришёл в дом свой богатый и давай думу с воинами верными думать – как моложе ему стать, как нежной деве угодить. Долго ли, коротко ли, да понял он, что в мудрости спасение его. Сел он на крыше дома своего – сидит да пытается мудрость почувствовать, мир вокруг и самого себя. Да ничего у него выходит. А мимо сфивв пролетел да крикнул:
«Отступись, Брагот, не твоя это ноша и путь не твой».
Но не сдаётся Брагот. Достал он книги мудрые, труды учёные – ищет, как бы помочь себе. Вызнал он, что можно из мудрых тварей суть мудрости получить. Собрал он верных своих воинов и отправился на охоту за тварями мудрыми. Долго ли, коротко ли, многих тварей убил он да много сути мудрости из них получил. А ни мудрости, ни себя, ни мир вокруг почувствовать не может. А мимо сфивв пролетел да крикнул:
«Отступись, Брагот, не твоя это ноша и путь не твой».
Совсем расстроился Брагот, совсем надежду потерял. Но однажды в походе руку себе поранил, кровь свою пролил – в крови-то он мудрость и увидал:
«Так что же, я всегда в себе её носил, да употребить не мог?».
Взял он кровь свою, да и преобразил в огонёк махонький. С тех пор овладел Брагот мудростью. Стал учиться усердно, науки мудрые постигая – лишь бы омолодить себя, лишь бы добиться благосклонности Ам-ми. А чуть сложно становилось – он по руке себе ножиком. Кровь ему силы и давала.
Год прошёл, и снова идёт Брагот к любимой своей свататься. Богатые дары принёс: посуду золотую, ткани невиданные, перстни да бусы с самоцветами. Воины с ним знатные, в битвах закалённые. Лицо его молодо да печатью возраста не сковано. И согласилась Ам-ми стать его женой.
Сыграли свадьбу они пышную, полгорода на ней танцевало да веселилось. Поселились они в доме у Брагота и живут. Вот и первенец родился у них, вот и сестра его. Да только нет Браготу покоя. Будто душа его разрывается, будто боль на сердце залегла. Ищет Брагот, как помочь себе – руки все изрезал для мудрости. Да ничего не помогает.
Однажды ночью просыпается Брагот, а в голове его зов звучит. Зовёт его в сторону восточную, в земли жаркие. Зовёт да не замолкает. Совсем Брагот обессилел. Днём руки режет, ночью Зов слышит – не спит. Ам-ми тревожится, соседи шарахаются. Осунулся ааори, посерела его кожа от усталости. Не выдержала жена Брагота и говорит как-то вечером тёмным:
- Что с тобой, муж мой? Почему ты весь день книги изучаешь, почему руки свои режешь и ночами не спишь?
Хотел Брагот ответить, да не сумел. Вместо речи человеческой изо рта его рёв вырвался – рёв неведомый, дикий, необузданный. Сбежались тут к нему все: дети ненаглядные, воины смелые, слуги верные. Не знают, чем господину своему помочь. А тому помощи и не нужно. Ревёт он, гонит всех да кричит, чтоб уходили, а то не удержится – сожрёт всех. Да только никто его не понимает.
Соседи на рёв тот прибежали – давай в двери его дома стучать, но не открывает никто. Давай окна ломать – а они ставнями закрыты. Пришли стражники, двери выломали, ворвались в дом, а там – в крови лежат ближники браготовы в броне да при оружии, слуги верные, кто с колом, кто с ножом, да жена и дети мертвые, а самого Брагота и след простыл. Убил Брагот всех в доме и сбежал. С тех пор в том городе Брагота не видели – пропал он в Землях Диких.
Но говорят, что ходит Брагот по тем Землям Диким и иногда ночами к людям выходит. Потому как нет покоя грешнику – помнит он жизнь свою праведную да то, как ослушался воли Аон-Аари. Хочет вернуться, да хватает его снова изменение. И кто на пути его попадается – всех убивает, силой ли, мудростью ли. Говорят, так и будет он ходить по Землям Диким и людьми заброшенным, пока не наступит конец мира этого – да и тогда все свои грехи не сможет он искупить.
Я закрыл книгу и положил в сундук, стоящий у кровати. Сам сундук закрыл на замок. Каждый день в нашей казарме рабочие проводили ремонт. Хотя никто ни разу не жаловался на кражи, но их старшой нас сразу предупредил, чтобы ценного на виду не оставляли. Стояло раннее утро, и своё обещание эру Скаэну я всё-таки выполнил. Собранный с вечера мешок стоял у изголовья кровати – оставалось только дождаться прихода Скаса и Гун-нора.
Подошла Пятнашка и присела рядом.
- Точно не возьмёшь с собой? – в который уже раз спросила она.
- Нет, – я покачал головой. – Только бояться буду за тебя больше. И кто проследит за всем этим хозяйством?
- Мне страшно, – призналась Пятнашка, прижавшись ко мне.
- Не бойся. Ты же помнишь, эр Скаэн считает, что всё получится.
- А эра Эл-оли считает, что слишком опасно, – парировала она.
- Опасно… но мы будем осторожны, – пообещал я и поцеловал её.
Через полчаса я вместе с десятками Ножа, Хмурого и Пуза вышли из ворот казармы. Мы присоединились к десятку Гун-нора и направились в порт, где нас поджидал Скас. Повёл он нас к причалу, у которого в ожидании отплытия замерли три совершенно невыразительных корабля. Только подойдя поближе, я сумел оценить их хищные обводы и очень агрессивные детали на борту – что-то, напоминающее огромные луки и осадные машины.
- Так, – Скас остановился. – Разделяемся. Нор, ты пойдёшь на флагман – «Ао-ке-тари». Я пойду на корыто «Ам-кана», Шрам – твоя «Си-лока». Твой десяток, Нор, пойдёт с тобой. А ты, Шрам, разбей десятки, чтобы по одному на каждую лохань.
- Сам ты лохань! Старый дурень, улитка сраная! – пока Скас раздавал указания, к нам приблизился, судя по броши, один из капитанов. Это был немалого роста мужчина, одетый в плотный кожаный нагрудник и высокие, до колен, сапоги, укреплённые бронзой.
- А! Вот и наш флотоводец, старый хромоног Варс! – непритворно обрадовался Скас.
- Для этих моллюсков я мастер Варс, а кто просрёт «мастера» – будет рыбу изображать! – предупредил капитан. – Ну что, кто к нам тут? Давай грузиться, чтоб вас!
- Шрам, кого пошлёшь с Гун-нором? – спросил Скас.
Я оглянулся и, увидев лёгкий кивок Ножа, указал на него. Хмура я отправил со Скасом, а с собой взял Пузо.
- Шрам! Как разместишь своих – подходи на флагман. Сначала пойдём вместе – объясню, что делать! – крикнул мне Скас уже с пирса.
Загрузились мы быстро. Капитан нашей «Си-локи» кивнул, представился мастером Уи-номом и показал нам наш «кубрик», где нам и предстояло проводить большую часть времени. Каюта на корабле была одна, да и та капитанская. Быстро разместив бойцов и посоветовав не сильно высовываться, я вместе с Уи-номом отправился на «Ао-ке-тари».
Флагман был кораблём побольше и помассивнее. Капитанская каюта на нём была размером со столовую в особняке эра Скаэна и эры Эл-оли. Посреди каюты стоял большой стол, вокруг которого собрались все три капитана, Скас, я и Гун-нор. Третий капитан звался мастером Ласте – и чем-то неуловимо напомнил мне Воргота. После того, как всех представили, я не удержался от вопроса – не севера ли Империи мастер Ласте – на что тот в очень опасной манере и ответил:
- С севера – с севера… Только в костре я эту империю видал!..
- Сепаратист-говнист! – с гордостью заявил Варс. – Не сдаётся и за свободу края воюет. Правда, только в море, а-ха-ха-ха!
- Шёл бы ты, корыто старое! – возмутился Ласте. – Мои предки сражались против Империи, я сражаюсь против Империи, и дети мои будут сражаться против Империи!
- А… ну раз дети! Тогда-то да! – с пониманием заявил Уи-ном. – Вечная война… Жаль, детей у тебя нет, лись ты сушёная.
- Будут! – гордо заявил Ласте, хлопнув себя в грудь. – Не свои родятся – так выкраду и воспитаю.
- А-ха-ха-ха! Свои люди – честные торговцы, горжусь! – Варс хлопнул своих капитанов по спинам. – Ну ладно, Скас, что ты там наготовил, улитка неторопливая? А то навезли нам железа на палубы… Теперь из-за вас ходим и спотыкаемся.
- Это «железо» – между прочим, лучшие образцы имперской осадной техники! – подбоченился Скас. – Вот нажалуюсь эру Скаэну, как ты трудом добытое….
- Ладно-ладно! – хохотнул снова Варс. – Давай мне не заливай тут ром[8] морской водой!
[8] Рома – нет. Но есть аналоги. А товарищи «честные торговцы» любят ром. Вот пусть ромом и будет.
- Ладно! – отмахнулся Скас. – Тогда начнём с общего! Нам нужна глубоководная тварь…
- Чо сказал?! – рыкнул Ласте.
- Тише! – осадил его Варс.
- Тварей тварями эти суеверные типы не называют, – со вздохом пояснил мне и Гун-нору Скас. – Поэтому зовут их большими фифами. Итак, нам нужна большая фифа! Не самая большая, но и не маленькая.
- Чё ты вступление, как скоморох, закатываешь? К делу давай, и будем уже отчаливать от вашего порта сраного! – рыкнул Варс.
- Не торопи меня, тупень глубоководный! – не удержался Скас. – Что ты всё не угомонишься никак?
- Время идёт! Фифы – растут! – веско заметил Варс.
- Ищем любую, – Скас махнул на него рукой и продолжил, тыкая пальцем в разложенную на столе карту. – Далеко не уходим. Валим на глубину и приманиваем на себя. Кто тут самый быстроходный?
- Я! – гордо заявил Ласте.
- Вот ты и будешь наживкой, зад сопротивленческий! – захохотал Варс.
- Я не наживка, морда хромая, я – боец! – не остался в долгу Ласте.
- Как привяжется – рвёшь к нам, – даже Скас уже начал уставать от трёх капитанов. – Мы ждём на самой границе глубины. Лишь бы не сорвалась, скотина… Как высматривать, знаешь?
- Не учи учёных! – расстроился Ласте.
- Всё, не учу! Если двое выползут – уходи, не удерживай. Так… когда подтащишь её к нам – мы лишим её подвижности. Это наша задача, не твоя. Своим я всё объясню.
- Ты для этого буи эти кожаные притащил? – спросил Уи-ном.
- Да, буи воздухом накачаны и не дают уйти на глубину, – пояснил Скас. – Натыкаем штук пять – через полчаса станет вялой, как слизняк. Вот тут-то мы её и берём. В буи острым не тыкать и кожу не портить!
- Один выбыл, – хмуро заметил Варс и снова захохотал. – Парень дюже пьяный был!
- Вот и вычти ему из жалования, чтобы больше так не надирался! – в сердцах ругнулся Скас.
- Да ладно, тут по четыре буя на корабле! Что тебе, один жалко, что ли? – возмутился Варс. – Срань ты жадная!
- Тьфу! Не люди, а беда ходячая! – Скас выдохнул. – Не портить больше! А то не станет буёв и станет много новых рыб, чтоб вас!
- Да не будем мы… Специально, – недовольно ответил Варс. – К нам всё?
- Да и слава богам! – ругнулся Скас, кивнув мне и Гун-нору. – Вы двое, пошли по механизмам объясню.
Мы поднялись на палубу, и Скас поднял первое из устройств, десяток которых был распределён по бортам. Рядом стояли бочки с длинными стрелами.
- Это – гастрафет[9]! Страшная вещь! – лори поднял прибор и любовно его погладил. – Так, смотрите, как его взводить!..
[9] У нас это называлось гастрафет. Был изобретён в Сиракузах около IV в. д.н.э. В этом мире аналогичное устройство – вершина инженерной мысли. В нашем мире он так и не получил широкого распространения, потому как одна из частей устройства была сложна в изготовлении. Кому интересно, подробнее может прочитать в "Сносках и примечаниях" Описывать подробности, если никто не против, в дальнейшем не буду: просто взвёл гастрафет – и хорошо.
Скас зацепил тетиву, упёрся устройством в палубу, навалившись животом на скобу, и с треском взвёл гастрафет.
- Вот так! – сказал он, выпрямившись. – Если веса маловато – наваливаемся несколько раз. На трёхстах шагах хранит силу выстрела.
- Триста шагов?! – не поверил я своим ушам. Правда, память ехидно сообщила, что и это не предел.
- Да, Шрам! – кивнул Скас. – Эта механизма если стрельнет – то стрельнет. Стрела здоровая, острая. С насечкой, как у гарпуна. Засадим в тушу фифы – назад не выдернешь. На конце стрелы, видите, есть кольцо? Вот в это кольцо мы продеваем прочный канат…
Скас вытащил из стоявшей рядом бочки канат из необычного материала.
- Это, конечно, не чистая шерсть харра, – пояснил он. – Но нам прочности хватит, зуб даю! Один конец каната вы оставляете себе, другой конец крепите к бую…
Скас указал на большой кожаный шар.
- Если промахнулись, то возвращаете стрелу за канат. Если попали – тянете свой конец каната, скинув буй на воду. Как только буй дойдёт до петли – там самозащёлкивающийся механизм. Он крепится к стреле, а канат освобождается. Пойдём… покажу, как всё сделать.
Свои объяснения Скас повторил несколько раз, а также заставил и меня, и Гун-нора взвести гастрафет. К этому времени корабли уже отчалили от пирса и споро шли в открытое море. Причём я обратил внимание, что не все паруса у них располагались по ходу движения. Часть парусов натягивалась боком, но понять зачем – так и не удалось, да и память молчала. Скас отстал от нас лишь тогда, когда уверился, что мы сможем взводить гастрафет и цеплять канат самостоятельно и без подсказок.
- Этому научите бойцов на своих кораблях, – пояснил он. – Стрелять будут все! Но прицепить к фифе буи – это только первый шаг. Когда нашпигуем её стрелами, тварь расстроится и попытается нас догнать. Но на свету она будет слабеть – морские чудища любят темноту и глубину. Поэтому погоняется и отстанет, попытавшись притопиться. А буи ей этого сделать не дадут.
- А она нас не догонит? – уточнил я.
- Может и догнать, – Скас пожал плечами. – Но если кого догонит – считайте конец. В этом случае прыгаете в воду и плывёте за другими кораблями. Она сначала разнесёт корабль, а потом уже будет людей отлавливать. Но долго на солнышке тварь торчать не будет. Есть все шансы уйти вплавь, а мы вернёмся и подберём. Ну а если не повезло – то не повезло…
- Ясно.
- Так… После того, как она не сможет занырнуть – фифа слабеет, становится медлительнее и уже не сможет ни догнать корабли, ни уплыть. Вот тогда-то мы подплываем ближе и используем полибол[10]!
[10] Полибол – изобретение александрийского инженера Дионисия, жившего в III в. до н.э. Всё то же устройство арбалета, но взводимое специальной лебёдкой. Полибол – стационарный механизм, ставился он на станину. Однако его можно было довольно легко поворачивать, если был предусмотрен механизм. В описываемом мире – механизм предусмотрен.
Скас указал на огромную конструкцию на корме корабля.
- С ним сложнее и легче. Крутите здесь, чтобы взвести. А тут – спуск тетивы, – показал Скас. – Целиться сложно, попасть – ещё сложнее. Но попасть надо. Шагов с трёхсот. Вот тут стрела. Здесь на лебёдке – канат. Канат стравливается при выстреле. Если попали – надо будет постоянно регулировать длину каната. Фифу мы загарпуним со всех трёх кораблей и потащим в порт. К тому моменту, как доплывём, тварь обессилеет уже окончательно и никому навредить не сможет. Мудрецы придут и заберут тушу себе. Главное – чтобы к их приходу она была жива. Всё ясно?.. Ага… Ну раз ясно, то давайте-ка повторим!
Когда «Си-лока» сблизилась с «Ао-ке-тари», меня переправили с борта на борт – причём весьма оригинальным способом. Сунули в руки канат, свисающий с мачты, и качнули в сторону другого корабля, как на качелях – а там меня приняла местная команда. Сами матросы, как я понял, перемещались так совершенно спокойно и без посторонней помощи. Обед я пропустил из-за тренировок Скаса, и пришлось уставшим и голодным ждать вечера. Хорошо, у Пуза оказался запас сухариков.
Корабли уверенно двигались на глубину – и, по прикидкам нашего капитана, уже послезавтра мы должны были достичь конца отмели, где на нас может вылезти какая-нибудь фифа. Получалось, что для тренировок с бойцами у нас оставался всего один день.
