Глава 14. Новые загадки

Возвращение в Тунис прошло буднично. Стрельба уже прекратилась, страсти улеглись, и жизнь входила в более-менее привычную колею. Кемаль-паша перебрался во дворец бея и наводил там сейчас свои порядки. Разведчиков он принял незамедлительно, едва только ему доложили о прибытии. Рассказ Давута выслушал с большим интересом. Но больше всего обрадовался найденной казне и лишь посетовал, что не удалось взять бунтовщика живым, чтобы доставить его в Истанбул. Но что случилось, то случилось. Голову Али-бея приказал насадить на кол и выставить на всеобщее обозрение в назидание всем, у кого еще вдруг возникнет желание бунтовать. Кемаль-паша был настолько доволен, что даже не стал интересоваться, а все ли золото сдали ему разведчики, что нашли? И даже наградил их, выдав деньги из доставленной суммы. Также велел поблагодарить наложниц, оказавших помощь в поиске сбежавшего бея, и объявил, что они свободны. Но поторопил с подготовкой к отправлению в Алжир. Фрегат «Фейзи Мабуд» выйдет из Туниса через шесть дней, поэтому «Аль Ясат» должна быть полностью готова к этому моменту. На фрегате пойдет посол к тринидадцам, задача которого будет действовать официально. Им же предстоит действовать неофициально, как и раньше, прикрываясь личиной торговцев. Подробные инструкции получат позже, когда будет окончательно уточнен план действий посольства в Алжире. А пока могут отдыхать и готовиться к выходу.

После завершения дел служебных пора было позаботиться и о своих интересах. Иван и Давут еще до возвращения в Тунис договорились идею с тайниками во дворце пока что придержать. И так много взяли. Незачем терять время и привлекать к себе ненужное внимание, шастая по дворцу и засовывая везде свой нос. Попросили лишь разрешения помочь Алие и Дамире забрать свои вещи из гарема и рассчитаться по долгам, чтобы их там не обидели, а затем посмотреть, какие бумаги сохранились в канцелярии дворца. Возможно, это чем-то поможет в предстоящей операции в Алжире. Кемаль-паша не стал вникать в подробности и милостиво разрешил.

Едва аудиенция закончилась и адмирал отпустил разведчиков, Аннабель и Катрин сразу же набросились на них с расспросами о своей дальнейшей судьбе. Иван, довольный, что ситуация складывается как нельзя лучше, успокоил бывших наложниц.

– Мадемуазель, для вас есть две приятые новости. Первая – вас отправят в Алжир вместе с другими освобожденными рабами и передадут с рук на руки тринидадцам, чтобы по дороге с вами опять не приключилась какая-нибудь неприятность. А вторая – мы сейчас идем в гарем и решим вопрос с вашими долгами.

– С какими долгами, месье Хасан?! Мы никому ничего не должны!

– Не вы должны, а вам должны. Вот мы сейчас и восстановим справедливость. Только, мадемуазель, давайте договоримся действовать честно. Долг возьмем только с тех, кто вас обижал. Невиновные страдать не должны. Договорились?

– Договорились, месье Хасан!

Аннабель и Катрин отправились в гарем в сопровождении Ивана и Давута, дабы не возникло никаких эксцессов, которые начались сразу же, едва они появились на пороге гарема. Поднялся страшный шум, но стоявшие в охране у входа янычары только смеялись. Видя, что вежливые просьбы на старшего евнуха не действуют, Иван наглядно доказал всем, не желающим их впускать, что вежливые просьбы гораздо эффективнее грубого крика, если они подкреплены нагайкой. Нагайка у него всегда была с собой, а вежливость у хорошо воспитанного и образованного османа – само собой разумеющееся. Процесс «увещевания» развеселил окружающих, причем больше всех смеялись Аннабель и Катрин. У них был очень большой счет к некоторым обитателям гарема.

Внутри не стали устраивать комедию, а объявили всем, что их повелитель умер, и в связи с этим Алия и Дамира получают свободу, дарованную им победителем Туниса Кемалем-пашой. Кто захочет покинуть гарем, тот также может это сделать незамедлительно. Разрешение на этот счет есть. Но сначала Алия и Дамира рассчитаются по долгам. Некоторые обрадовались, хотя по поводу долгов сначала не поняли. Понимание пришло, когда Иван с помощью вежливых просьб, а потом вежливых просьб и нагайки потребовал поделиться тем, что обидчики Алии и Дамиры получили в дар от Али-бея или украли. Вой и стенания стояли нешуточные. Но Давут, обнаживший саблю и присматривающий за сбившимися в угол обитателями гарема, поддерживал порядок, пока Иван добивался понимания с самыми упертыми. Слишком надолго этот процесс не затянулся, и Иван вместе с Аннабель и Катрин прошли частым гребнем по покоям жен и наложниц. Причем проявили справедливость – не трогали тех, кто не участвовал в травле француженок, но таких оказалось немного. Остальных же вытряхнули до дна, отобрав почти все. Нашлось множество тайников, где лежали не только ценности, но и яды. Многие тайны гарема бея Туниса вылезли наружу во всей своей неприглядности.

Улов оказался очень богатый. Аннабель и Катрин ошарашенно смотрели на лежавшие перед ними сокровища. Отовсюду неслись вой и проклятия, но Иван не обращал на это никакого внимания, сосредоточившись на дележе найденного, распределяя добычу на четыре примерно равные кучки, а Давут поигрывал саблей, бросая кровожадные взгляды на недовольных. Наконец Иван закончил дележку.

– Вот и все, мадемуазели! Две доли ваши. Это вам на приданое. Две доли наши. За оказание помощи в проведении переговоров, закончившихся полным взаимопониманием сторон. Возражений нет?

– Нет, месье Хасан! Но куда нам идти с такими ценностями?! Ведь нас ограбят и убьют, едва только вы покинете нас!

– Мы вас не покинем до самого выхода из Туниса. Сейчас вас проводят до постоялого двора, и там вы будете жить до отправки в Алжир. О деньгах не беспокойтесь, мы обо всем договоримся. Но, ради Аллаха, никуда не уходите без нас!!! Здесь хватает всякого сброда. Если выйдете в город без сопровождения мужчины, то обратно можете уже не вернуться. И попасть в такое место, что гарем Али-бея покажется вам раем. Это понятно?

– Понятно, месье Хасан. Мы это знаем. Не волнуйтесь, проблем с нами у вас не будет. И… Спасибо вам за все!!!

Голос Аннабель предательски дрогнул, а глаза заблестели. Катрин тоже пролепетала слова благодарности. Но Иван не стал развивать дальше эту тему и велел покинуть гарем. Впереди еще много важных дел, а провести время с сестричками лучше вечером. Как говорили тринидадцы, совместить приятное с полезным. И под приглядом девки будут, и познакомиться с ними «поближе» можно. А что? Дело житейское. Тем более за столько времени пребывания в гареме из прелестных головок сестричек уже должны были выбить дурь о греховности отношений между мужчиной и женщиной, внушаемую католической церковью. И что немаловажно, привить навыки гигиены. Ибо мыться пару раз в год, а то и меньше, как было принято в «просвещенной» Европе, считалось дикостью не только у казаков, но и у осман. Что ни говори, но в исламе все же есть свои хорошие стороны! Нужно лишь знать, где их искать, и подходить к этому творчески.

Дальше пришлось разделиться. Девушек в сопровождении четырех разведчиков отправили на постоялый двор возле порта, чтобы были все время под рукой, и велев охранять их от любых поползновений. В случае чего – не церемониться с местными бунтовщиками. Шестерых на всякий случай оставили с собой, а остальной отряд отправили на «Кирлангич». На очереди была канцелярия дворца, куда Иван и Давут заглянули после «взыскания долгов». Найти здесь что-то действительно важное они не рассчитывали. Все же Али-бей дураком не был и не стал бы оставлять секретную переписку. Но вполне могут найтись какие-то бумаги, касающиеся торговых и хозяйственных дел, где могут всплыть очень интересные имена. А сейчас не стоит пренебрегать любыми источниками информации. Уж очень сложные времена настали в Магрибе.

В канцелярии был полный разгром. Тот, кто здесь работал, заранее сбежал, но перед этим беспорядок учинил знатный. Все было перевернуто вверх дном, и найти что-то конкретное в этой куче бумаг оказалось сложно. Работу поделили. Давут читал документы на арабском, коих оказалось большинство. Иван же занялся бумагами на турецком, французском и итальянском. Ничего особого в них не было – обычная деловая переписка. Пересмотрели уже большую часть бумаг, но никакой зацепки не находилось. Он продолжал это муторное занятие уже не с целью найти что-либо интересное, а просто, чтобы быть до конца уверенным, что здесь делать нечего. И вдруг в одном письме мелькнуло знакомое имя – Франческо Барбиери! Внимательно перечитал текст несколько раз, но в нем не было абсолютно ничего секретного. Обсуждение партии товаров, отправленных в Тунис из Венеции. Что же это за таинственная личность Франческо Барбиери, которая имеет свои интересы как в Крыму, так и в Магрибе? А может, и еще где? Незаметно спрятал письмо, улучив момент, когда Давут был занят. Пусть полежит, может, и пригодится.

Наконец, бумажная куча закончилась. В остальных письмах не оказалось ничего интересного. За исключением того, что Давут нашел много очередных слухов о появившемся наследнике Хайретдина Барбароссы, причем фантазия у тех, кто их распускал, разыгрывалась все больше и больше. Нашлось даже письмо от бея Триполитании, всерьез воспринявшего угрозу, исходящую от этого неведомого наследника. Причем что удивляло больше всего, слухи распространялись с поразительной быстротой, но одни лишь домыслы, конкретные факты отсутствовали. Теперь осталось наведаться в дом Сердара. Других ниточек, ведущих к разгадке этих таинственных событий, пока что не было.

Дом Сердара располагался в деловой части города, где жили весьма состоятельные люди. Не сказать, чтобы он своей роскошью напоминал дворец бея, но было ясно, что Сердар не бедствует. Его самого, естественно, на месте не оказалось. Дворня клялась, что хозяин исчез незадолго до штурма Туниса, и где находится в настоящее время, они не знают. Иван понимал, что слуги не врут, но следовало придерживаться принятой линии поведения. Поэтому, послав шестерых разведчиков обыскивать хозяйственные помещения, Иван и Давут занялись осмотром личных покоев Сердара. Здесь успели побывать янычары, бравшие город, но слуги уже навели порядок после погрома. Сколько Иван ни искал ценности и деньги, но так и не нашел. Все растащили те, кто пришел раньше. Зато нашел три очень хитроумных тайника. Все они оказались пусты. Но это было вполне ожидаемо. А вот что наводило на размышления, нигде не было никаких бумаг. Вообще. Создавалось впечатление, что Сердар не бежал из Туниса сломя голову в последний момент, когда уже запахло жареным, а заранее подготовился к бегству и первым делом уничтожил все бумаги, какие только у него были. Допрос слуг тоже ничего не дал. Для всех Сердар занимался торговлей, но всем заведовал его приказчик, а сам Сердар частенько покидал Тунис на неопределенное время. Какие у него были дела с Али-беем, тоже никто не знал. Единственное, что у него было в порядке вещей, как у всех богатеев Магриба, так это гарем. Четыре жены, как и положено правоверному, а также два десятка наложниц. Но особым вниманием своих женщин Сердар не баловал, часто пропадая неизвестно где. Дети у него еще были маленькие – самому старшему пять лет, поэтому от них вообще не удалось получить никакой информации. Закончив осмотр дома и окружающей территории, Давут лишь развел руками.

– Хасан, и зачем мы сюда пришли? Что ты думал здесь найти?

– Мы нашли достаточно много, Давут.

– Вот как?! И что именно?

– Смотри сам. Сердар из гяуров, принявших ислам, и появляется в Тунисе не так уж давно – порядка семи лет назад. Причем появляется неизвестно откуда и с приличными средствами, достаточными для покупки этого дома и открытия своего дела. Не пытается получить официальную должность, а ведет жизнь частного лица. Но тем не менее его связывают какие-то общие дела с Али-беем, о которых никто не знает. Причем началось это еще до того, как Али-бей захватил власть в Тунисе. Однако торговыми делами Сердар практически не занимается, взвалив все на приказчика, а сам часто исчезает в неизвестном направлении. Бежал он из Туниса не спонтанно, а был готов к этому, уничтожив все документы и прихватив самое ценное, что легко унести с собой. Слуги подтвердили, что он покинул дом с тремя лошадьми, нагруженными какой-то поклажей. И возвращаться сюда, похоже, не собирался. Во всяком случае, в ближайшее время. Тебе это не кажется странным?

– Необычно, конечно. Но пока я ничего подозрительного не нахожу.

– Давут, много ты видел гяуров, принявших ислам, которые обладают такими деньгами и водят шашни с местными магрибскими царьками? Причем когда эти царьки еще даже не захватили власть, и как у них все сложится, неизвестно. А вот наш гяур очень удачно сумел предугадать развитие ситуации и сделал ставку на победителя.

– Хм-м… Пожалуй, ни одного такого богатого провидца не знаю.

– Вот в том-то и дело. Никаких финансовых затруднений у Сердара нет, Деньги идут к нему сплошным потоком, причем непонятно откуда. Не вникал глубоко в его коммерцию, это дело долгое, но поговорив с приказчиком, у меня сложилось впечатление, что там не все чисто. И таких прибылей просто не может быть. А это значит, что у Сердара есть еще какой-то источник дохода, причем весьма существенный. Чем он занимается на самом деле, никто не знает. Но знают, что он водил шашни с Али-беем. Выводы сделаешь сам?

– Пока нет. Лучше давай ты.

– Сердара специально подвели к Али-бею еще тогда, когда Али-бей был никто. Один из «наследных принцев», которых в правящих домах Магриба как блох на собаке. Но на него сделали ставку и стали помогать в захвате власти. Ради этого Сердар даже принял ислам, чтобы не вызывать подозрений. Тот, кто его послал, исправно подпитывал его деньгами, поскольку захват власти – уж очень затратное мероприятие. Подозреваю, что конечной целью было взбунтовать весь Магриб и добиться его отделения от империи. То, что мы имеем сегодня, полностью укладывается в этот план. Случайными союзниками этого неизвестного оказались тринидадцы, прибравшие к рукам Алжир. А вот Али-бей не оправдал надежд. Поэтому Сердару ничего не оставалось делать, как бежать. Вряд ли именно он стоит за нападением на отряд Али-бея, ему надо было как можно скорее исчезнуть, не привлекая внимания. Но вот хвосты здесь он подчистил хорошо. Можно сказать, профессионально.

– А что, похоже… Во всяком случае, выглядит довольно логично. И как ты думаешь, кто этот неизвестный, который стоит за Сердаром?

– У меня только две подходящие кандидатуры – Австрия и Франция. Возможно, еще и римский понтифик, но только как лицо, занятое обеспечением интересов христианского мира, а не конкретно Папской области. Только им выгодна ситуация с бунтом в Магрибе с последующим отделением его от Османской империи, и у них есть достаточные силы и средства для проведения подобной операции. Остальным это либо не нужно, либо они ограничены в возможностях, либо они вообще не собираются вести какую-то подковерную возню, а просто придут и заберут то, что им надо. Как тринидадцы с испанцами.

– Да уж, Хасан… В логике тебе не откажешь… И что нам теперь делать?

– Ничего. Сердара мы не найдем. Он уже далеко от Туниса, и где он вынырнет в следующий раз, мы не знаем. Как не знаем и его задания. Поскольку он часто исчезал, то значит, работал не только в Тунисе. И очень может быть, что в других местах его знают не как Сердара.

– Значит, зря приходили?

– Почему зря? Не зря. Отрицательный результат – это тоже результат. Я знаю, как выглядит Сердар, поскольку видел его в свите Али-бея. И мы догадываемся, кто он такой. Поэтому при случайной встрече будем знать, с кем имеем дело.

– Ладно, шайтан с ним, с этим Сердаром. Дальше действуем, как и собирались?

– Разумеется! Сначала на «Кирлангич», потом на «Аль Ясат», потом в баню, а потом на постоялый двор к нашим сестричкам. Проведаем их, чтобы не скучали!

Давут засмеялся. А что, сестрички ведь и сами не против! Надо ловить приятные моменты в жизни, пока выпадает такая возможность.

Остаток дня прошел в хлопотах. Сначала вернулись на «Кирлангич», оставили там все «лишнее» и перешли на «Аль Ясат», оставив при себе только то, что может быть у настоящих купцов. Первым делом Иван велел убрать лишние пушки, не обращая внимания на вздохи и причитания Бахира. Не положено местному «купцу» быть вооруженным, как военный корабль, иначе никто не поверит, что перед ними «купец». Затем отправил Мехмеда в сопровождении нескольких янычар, переодетых матросами, к местным торговцам, чтобы подобрать такой товар, который можно быстро сдать оптом. Деньги на закупку выделил Кемаль-паша, поэтому никаких эксцессов не возникло. Сейчас требовалась максимальная достоверность при заходе в Алжир. Неизвестно, какие там порядки установили тринидадцы. Сам же Иван старался оставаться в тени и продолжать играть роль хозяйского сынка, приставленного к делу учиться уму-разуму. Поскольку именно в этой ипостаси его могли запомнить в Алжире.

Когда же наступил вечер и на небе вспыхнули звезды, все проблемы отступили. Иван и Давут заранее распределили «цели». Ивану досталась Аннабель, а Давуту Катрин. Бывшие рабыни прекрасно понимали, кому они обязаны своей свободой, поэтому не строили из себя оскорбленную невинность. Тем более что с невинностью они давно расстались, и горевать об этом уже не стоило. Разоблачения того, что он не «полноценный» мусульманин, Иван не боялся. Небольшое внушение, которое он применил в отношении Аннабель, привело к тому, что она просто не замечала таких подробностей, полностью отдавшись во власть умелого любовника и позабыв обо всем на свете. Как это было не похоже на «любовь» ее недавнего повелителя! Иван понял это сразу, поэтому применил весь свой талант, отточенный и ограненный вдовушками и молодухами в Черкасске. Вечер удался на славу!

Наутро, как ни в чем не бывало, Иван снова распоряжался на «Аль Ясат», стараясь придать трофейной шебеке наиболее «купеческий» вид. Лишние пушки убрали, оставив лишь то недоразумение, которое стояло здесь изначально. Груз для Алжира должны доставить к полудню, и пока можно проверить состояние корабля в целом. Осмотром Иван остался недоволен. С момента захвата портовой стражей никто за «Аль Ясат» не следил, ибо присланным сюда «воинам» Али-бея это было совершенно не нужно. Тем более что быстро разнеслись слухи о непонятных смертях у нее на борту, поэтому многие «воины» удрали с шебеки сразу же. Остальные сделали это чуть позже, когда стало ясно, что власти Али-бея пришел конец. В итоге, когда Мехмед с группой матросов и янычар прибыли на «Аль Ясат» в день взятия Туниса, на борту не оказалось никого, а само судно было загажено и разграблено подчистую. Требовалось приложить немало усилий, чтобы привести шебеку в нормальное состояние. Чем экипаж в данный момент и занимался под руководством Мехмеда, а Иван решил тщательно обследовать состояние корпуса, пока грузовой трюм пуст. Поскольку для дальнейшего дела, на которое он все же надеялся уломать Кемаля-пашу после возвращения из Алжира, это было очень важно. За этим его и застал Давут, только сейчас вернувшийся после бурно проведенной ночи.

– О, Давут, доброе утро! Ты еще жив, любитель сладкого?

– Доброе утро, Хасан! Это было что-то! Ох, и хороша чертовка! А как у тебя?

– Прекрасно! Сегодня вечером иду опять. Ты со мной?

– Разумеется! Но зачем куда-то ходить, когда можно их сюда притащить? Пусть бы и жили у нас под присмотром до самого отплытия!

– Давут, на тебя общение с хорошими чертовками плохо влияет. Никто здесь не должен связывать нас, «Аль Ясат» и Тунис. Пока что наши сестрички не связывают нас и «Аль Ясат» и даже если случайно увидят ее в порту Алжира, то ничего не заподозрят. Но если только будут у нас в гостях на «Аль Ясат» в Тунисе, а вскоре увидят ее в Алжире… Дальше объяснять не надо?

– Не надо. Понял, что сказал глупость. А если мы с ними в Алжире случайно встретимся?

– Не волнуйся, не встретимся. Их по прибытию тринидадцы будут плотно опекать и стараться вытянуть из них все подробности пребывания в Тунисе. Времени для прогулок по городу днем у них не останется, а поздно вечером они сами не захотят. Мы же не собираемся слишком долго задерживаться в Алжире.

– Но зачем они тринидадцам?!

– Как минимум – узнать побольше о Тунисе и о Франции. Как максимум – сделать их своими шпионами во Франции. Ты думаешь, у тринидадцев их нет?

– Есть, конечно… Но женщины… Какой от них толк?

– Толк есть, и огромный. Ты говоришь с позиции нашего мира. А у гяуров все по-другому. У них женщина может занимать очень высокое положение в обществе…

Иван понял, что Давут думает несколько в ином направлении, и решил его просветить в плане отличий общественного устройства Европы и Османской империи. Не то чтобы он этого вообще не знал, но устоявшиеся привычки мешали янычару адекватно воспринимать ситуацию. Дело было в том, что в Османской империи, в отличие от Европы, не было аристократии в привычном европейцам понимании. Не было герцогов, графов и баронов, являющихся землевладельцами и передающих свой титул и фамильные земли по наследству. По наследству передавалась только власть султана, и то не обязательно старшему сыну. Передача власти над империей дочери султана была невозможной даже теоретически, и султан своей властью не мог изменить это правило, если бы и захотел. Титула королевы в Османской империи вообще не существовало, и главенствующее положение среди женщин в многочисленном семействе правящего султана занимала валиде – его мать. Но никакой официальной властью в империи валиде не обладала, и ее власть не распространялась дальше гарема. Конечно, у нее могли быть свои люди, которые действовали в ее интересах, но все это носило приватный характер. На все прочие посты в империи, вплоть до великого визиря, люди назначались, и по наследству эти посты не передавались. Наследственное право существовало только на окраинах империи – в частности в Магрибе, где титул бея передавался по наследству. Но бей являлся вассалом султана, и до недавнего времени его власть официально ограничивалась назначаемым из Истанбула пашой. В настоящее же время беи захотели независимости, и случилось то, что случилось. В метрополии такого не было. Там на абсолютно все государственные посты люди назначались повелением султана. Причем никаких сословных ограничений не существовало, и теоретически любой подданный султана, которого он счел достойным для занятия той или иной должности, мог ее занять. Как это не походило на «просвещенную» Европу, где зачастую аристократия и духовенство даже навязывали свою волю королям. Где-то в большей степени, где-то в меньшей. Причем на законодательном уровне! В Османской империи такое было невозможно. Возможен был лишь бунт с устранением неугодного султана и воцарения нового. Который, придя к власти, как правило, первым делом избавлялся от всех, кто мог его власти угрожать. Вплоть до казни всех своих братьев, такое тоже бывало. Аналогично с этим очень сильно отличалось общественное положение женщин. Если в Османской империи женщина была никем и являлась фактически вещью, принадлежащей своему мужу, хотя и обладала некоторыми правами внутри семьи, то в Европе женщина-аристократка могла занимать очень высокое положение в обществе независимо от своего матримониального статуса. Вплоть до титула королевы, единолично правящей государством. И такие примеры в истории были. Достаточно вспомнить английскую королеву Елизавету, попортившую очень много крови испанцам. А уж королева, являющаяся законной и единственной супругой правящего монарха, такое и вовсе было обычным явлением. Причем королева в этом случае тоже имела достаточно власти в своих руках. Женщины-аристократки также имели определенные права и вес в обществе, обладали правом наследования фамильных земель в случае отсутствия наследников мужского пола, хотя титул барона, графа и герцога передавался только по мужской линии. Однако в случае замужества женщина получала титул баронессы, графини или герцогини, и после смерти ее супруга этот титул за ней сохранялся. Были некоторые нюансы, но в целом ситуация выглядела так. Однако в любом случае женщина-аристократка оставалась представительницей дворянского сословия уже по одному праву рождения. А поэтому, при определенных обстоятельствах, могла достичь больших высот в обществе и добиться серьезного влияния. Даже будучи не замужем и не занимая никаких государственных постов. И вот здесь открывались очень интересные перспективы с молодыми дворянками Аннабель и Катрин де Бюсси. При соответствующей поддержке они могли подняться очень высоко. Вплоть до того, что станут достаточно влиятельными фигурами при дворе короля Франции. А уж какую поддержку смогут им организовать тринидадцы, если сочтут это дело перспективным, ясно всем. Если только сестрички не свернут себе шею на этом трудном и опасном пути.

Впечатленный прочитанной лекцией, Давут лишь развел руками.

– Хасан, и откуда ты все это знаешь?!

– Это ни для кого не секрет, Давут. Мой дедушка много общался с французскими и генуэзскими купцами. Поэтому внутриевропейскую кухню я знаю достаточно хорошо. И если нас пошлют туда, то буду знать, как себя вести. Вплоть до того, что смогу выдать себя за гяура-полукровку. Либо француза, либо генуэзца.

– Признайся, хотел использовать сестричек в своих целях во Франции?

– И сейчас хочу, но не в том смысле, как ты думаешь. Работать на Османскую империю они не будут ни за какие деньги. Поскольку не забудут и не простят плена и рабства. Для них что османы, что арабы – по сути одно и то же. Но вот помочь лично нам двоим, если вдруг у нас возникнут проблемы во Франции, они не откажутся. Я пообщался с ними и понял, что обе сестрички из той породы людей, что добро помнят. Однако нельзя требовать от них невозможного. Мы всегда останемся для них магометанами – врагами их веры. Иметь с нами взаимовыгодные дела они могут. Помочь нам в критической ситуации, как частным лицам, они тоже могут. Но мы никогда не станем для них своими. И вот это изменить невозможно. Позиция католической церкви непримирима в данном вопросе.

Подискутировав еще немного, занялись подготовкой к выходу. Сделать предстояло еще много, причем нельзя было выделяться на общем фоне среди других «купцов». Именно поэтому «Аль Ясат» стояла без османского флага, соблюдая свое инкогнито, а янычары из отряда Давута сменили форму на местную арабскую одежду. Даже снятие пушек обставили как конфискацию, проведенную по приказу Кемаля-паши. Команда тоже выглядела соответственно. В результате ничто во внешности «Аль Ясат» не говорило о ее принадлежности к военному флоту Османской империи.

Шесть дней пролетели быстро. Накануне перед выходом Иван провел незабываемую ночь с Аннабель. Француженка понимала, что у их отношений нет будущего, ибо она никогда не согласится променять Францию и свое общественное положение аристократки на место одной из жен в гареме османа, каким бы хорошим человеком он ни был и какой бы высокий пост ни занимал. Но, как она призналась, такого блаженства не смог ей доставить еще никто. Вот молодые люди и торопились взять от их неожиданной встречи как можно больше, ибо понимали, что вряд ли когда увидятся вновь. Когда настала пора прощания, Аннабель даже разрыдалась, прижавшись к груди Ивана.

– Хасан, как все же несправедливо устроена жизнь… Ну почему Господь разделил нас?! Я никогда тебя не забуду… Спасибо тебе за все…

– Не плачь, Аннабель. Если Аллаху будет угодно, то мы еще встретимся. И позволь дать тебе совет. Ты красивая, умная, а теперь еще и богатая женщина. Твоя сестра – тоже. Используйте это не для сиюминутных удовольствий, а для достижения высокого положения в обществе. Возможно, вам даже выпадет шанс оказаться при дворе короля Франции, заняв там достойное место. Не забывайте, что сейчас очень много прощелыг без гроша в кармане будут пытаться добиться вашей благосклонности, клянясь в любви и обещая рай на земле, лишь бы добраться до вашего состояния. Всегда помните об этом. Желаю тебе и твоей сестре удачи, Аннабель! И да хранит вас Аллах!

Когда фрегат «Фейзи Мабуд» снялся с якоря и направился к выходу в море, Иван с грустью смотрел ему вслед, стоя на палубе «Аль Ясат». Кемаль-паша решил отправить Аннабель и Катрин, а также еще нескольких освобожденных дворян на фрегате. Остальные разместились на трех местных купеческих посудинах, специально нанятых для доставки бывших рабов в Алжир. Как бы то ни было, но Аннабель все же оставила глубокий след в его душе. Однако Иван хорошо помнил то, чему учил его Матвей Колюжный. Тайный подсыл никогда не должен привязываться ни к одной женщине, находясь среди врагов. Слишком дорого может это обойтись как для него, так и для нее. Умом он это понимал, но на душе было грустно. Первая встреча и первая потеря на его жизненном пути. И далеко не последняя…