Джейн
Джейн, подходя к входной двери своего дома, чувствует, что Трой наблюдает за ней. Он припарковался перед пожарным гидрантом, двигатель выключен, окна опущены. Он сказал, что подождет ее, а потом они должны будут вернуться на ферму.
– Но не торопись. Ты заслуживаешь того, чтобы насладиться общением с дочерью, – сказал он почти нежно.
Глаза Джейн, конечно же, наполнились слезами. Трой держал в руке телефон с включенной камерой, даже не скрывая этого, но Джейн было все равно.
У Джейн нет ключей. На ферме их забрали в первый же день, вместе с мобильником и кошельком. «Для сохранности», – объяснили ей тогда. Джейн нажимает кнопку звонка своей квартиры и прислушивается к знакомому гудку. Следует долгое молчание, а потому Джейн с замиранием сердца поворачивается к машине и качает головой. Но Трой смотрит вниз, на свои колени. Вероятно, редактирует видео на телефоне.
Джейн снова нажимает на кнопку и наклоняется к переговорному устройству:
– Энджел, ты здесь? Это Джейн!
Раздается треск, за которым следует долгое гортанное гудение. Входная дверь со щелчком открывается. Джейн с облегчением входит в подъезд, вдыхая знакомый запах плесени и еды. До́ма.
Амалия всего на три пролета лестницы выше того места, где стоит Джейн. Она уже должна лечь в постель – если бы Ата оставалась за главную, дочь уже бы спала, – но Джейн не знает правил, установленных Энджел. Может, она разрешает Амалии ложиться поздно и перед этим смотреть телевизор. Если Амалия не спит даже так поздно, Джейн не рассердится. Амалия оторвется от своих дел, увидит в дверях маму и сломя голову бросится ей в объятия.
А может, она оробеет и спрячется за ноги Энджел, когда увидит мать. Но и в этом случае Джейн не должна обижаться. Понятно, что Амалия проявит настороженность, ведь она была совсем крохой, когда Джейн оставила ее, уехав на ферму.
У Джейн в горле встает комок от нервозности, которой она не ожидала.
Она должна была привезти Амалии подарок. Эта мысль вдруг всплывает и не дает покоя. Трой одолжил бы немного денег. Совсем небольшой подарок. Лишь бы что-то вручить.
Джейн моргает от разочарования, но расправляет плечи. Время для подарков придет позже.
Она начинает долгий подъем, схватившись одной рукой за живот, а другой цепляясь за перила. Она обращает внимание на то, какие грязные на лестнице стены, в какой болезненно-желтый цвет они выкрашены. Раньше она не замечала, насколько запущено здание.
Перед дверью своей квартиры Джейн останавливается. Она вытирает ноги о коврик, который Ата купила в подарок на новоселье. При мысли о двоюродной сестре у Джейн начинает сосать под ложечкой. Понимает ли Амалия, как серьезно больна Ата? Чувствовала ли она себя одинокой без нее и без Джейн?
Она силится выдавить улыбку и стучит в дверь.
– Привет, Джейн.
Это госпожа Ю. Госпожа Ю только что открыла дверь, ведущую в квартиру Джейн.
Джейн закрывает глаза и снова открывает их, но госпожа Ю все еще перед ней: рука лежит на дверной ручке, розовые губы улыбаются.
– Входите, Джейн, – говорит госпожа Ю, открывая дверь шире и отступая в сторону, чтобы впустить хозяйку квартиры.
Джейн колеблется. Это что, ошибка? Ловушка?
Но вот они, зеленый ковер и вешалка для одежды, которая опрокидывается, если ее не уравновесить, поместив куртки с обеих сторон. И вот холодильник, который гудит ночью громче, чем днем.
– Я попросила Энджел пойти погулять с Амалией ненадолго, – говорит госпожа Ю. – Мы подумали, так будет лучше. Одни мы сможем говорить более свободно.
Мы.
Неужто Энджел тоже работает на госпожу Ю?
Госпожа Ю быстро проходит мимо Джейн, обдав ее запахом своих духов, и закрывает входную дверь. Она достает из буфета стакан, наполняет его водой из-под крана и ставит на стол, прежде чем сесть на табурет. Всего их три – один для Джейн, другой для Аты и третий, по всей видимости, для Амалии. Таков был план. Табуреты стали одной из первых покупок Джейн для квартиры, когда они переехали.
– Выпейте воды. Уверена, вы хотите пить после такого сумасшедшего вечера.
Джейн смотрит на госпожу Ю из-под опущенных век, и ее сердце колотится, когда она приближается к ней.
– Когда вернется Амалия? – произносит Джейн голосом, сохранившим, несмотря ни на что, твердость.
Госпожа Ю жестом указывает на пустой табурет рядом с собой.
– Садитесь, Джейн. Пожалуйста.
Джейн остается стоять.
– Они пошли в общежитие?
Госпожа Ю улыбается успокаивающей улыбкой, которая прежде так много раз оказывала на Джейн благотворное действие.
– Энджел и Амалия скоро вернутся. Я попросила одну из наших координаторов сопроводить их в ресторан, чтобы там перекусить. Амалия была чрезвычайно взволнована, когда узнала об ожидающем ее угощении. Я пообещала ей ванильное мороженое.
Имя Амалии слетает с языка госпожи Ю так легко, словно она произносила его тысячу раз. Что-то темное и колючее пронзает Джейн. Она чувствует в том, как госпожа Ю назвала ее дочь по имени, открытый вызов.
Что, если они не позволят ей увидеть Амалию даже сейчас? Что может сделать Джейн? Может ли она как-нибудь позвонить Трою и…
– Итак, как вы сюда попали, Джейн? Я помню, вы как-то сказали, что не умеете водить, – говорит госпожа Ю непринужденно. Когда Джейн отказывается отвечать, госпожа Ю продолжает: – Ему, должно быть, надоело ждать в машине.
Джейн быстро поднимает глаза. Откуда она знает про Троя?
Джейн заставляет себя хранить молчание, которое ей обычно требуется, когда она придумывает какой-нибудь план.
– Я не думаю, что он ваш парень. С тех пор как вы приехали в «Золотые дубы», вы ни с кем не общались, кроме своей двоюродной сестры, – размышляет вслух госпожа Ю. – Значит, остается предположить, что это один из друзей Рейган. Кстати, она чудесным образом исцелилась. Мы, конечно, держим ее в больнице в качестве меры предосторожности.
Джейн теребит ткань своей юбки, стараясь не обращать внимания на нарастающий гнев. Она должна держать себя в руках, пока не убедится, что Амалия в безопасности.
– Как бы там ни было, – продолжает госпожа Ю, – охранники сейчас разговаривают с вашим другом. Он припарковался перед пожарным гидрантом, что, конечно, незаконно. Думаю, им придется проверить его водительские права.
Госпожа Ю качает головой:
– Джейн, Джейн. О чем вы только думали?
Ее голос дрожит от сочувствия, но Джейн отказывается поддаваться. С нее хватит.
Что теперь? Что они теперь сделают?
– Мне потребовалась масса усилий, чтобы не дать властям вмешаться в эту ситуацию, – начинает госпожа Ю.
Горло Джейн горит от жажды. Она смотрит на стакан с водой, который госпожа Ю поставила на стол, но отказывается его взять. Она с трудом сглатывает и напоминает себе, что это ее квартира. Она заплатила за нее своими деньгами. Она поворачивается спиной к госпоже Ю и достает из буфета другой стакан. Выпив воды, она опять его наполняет и пьет снова.
– Проблема в том, – безмятежно говорит госпожа Ю из-за спины Джейн, – что похищение ребенка является федеральным преступлением.
Джейн поворачивается лицом к госпоже Ю.
– Но я… я не…
– Ребенок, которого вы носите, не ваш. Вы подписали контракт, подтверждающий это, и по этому контракту вы обязаны заботиться о ребенке изо всех сил. Убегая в глухую ночь, не дав никому знать, куда вы направляетесь, доверив ребенка неизвестному водителю, подвергнув себя риску автокатастрофы без возможности обратиться за помощью, если в ней возникнет нужда…
– Но я всегда старалась…
– Это было безрассудно, опасно, – резко произносит госпожа Ю. Она бросает на Джейн пронизывающий взгляд, а потом вздыхает. – Некоторые из моих коллег считают, что это свидетельствует о неспособности заботиться даже о собственном ребенке, не говоря уже о чьем-то еще.
Джейн прислоняется спиной к раковине, ее ноги внезапно начинают подгибаться. Госпожа Ю все еще говорит. Розовые губы шевелятся, белые руки взмывают в воздух.
– …поэтому я настаивала, что у вас имелись свои причины. Это просто на вас не похоже. Но из-за вашего бегства мои доводы звучали не слишком-то убедительно. Поймите, я сейчас не в том положении, чтобы вам помогать, хотя и убеждена: у вас попросту не было другого выбора…
Госпожа Ю просто пытается ее напугать.
Рейган и Лайза говорят, она таким способом стремится поработить ее волю. Заставляя бояться.
– …и если клиент решит пойти по этому пути, посчитав побег похищением, что ж, тогда…
Но Рейган и Лайза не знают всего. Они даже не подумали о такой возможности – о том, что их план может подвергнуть опасности Амалию. Они придумали его так быстро, всего через несколько часов после того, как госпожа Ю пригласила Джейн на спектакль. Рейган настаивала, что для Джейн это шанс, возможно, единственный шанс найти Амалию. Они слишком торопились, чтобы предусмотреть все. Они были убеждены, что фильм…
– Но есть же фильм, – слышит она собственный голос, пугающе спокойный.
Глаза госпожи Ю на полсекунды расширяются.
– Фильм. О, да. Я его получила. Он довольно красив, нельзя не признать. Жаль, я не знаю человека, который его прислал, и не могу поздравить его с несомненным успехом.
Джейн не осмеливается взглянуть госпоже Ю в глаза.
– Как вы думаете, Джейн, какова его цель?
Госпожа Ю улыбается, и ее голос сохраняет внешнее дружелюбие, но в нем ощущается и нечто другое, стальное и холодное.
Джейн вытирает руки о юбку.
– В конце фильма упоминаются сайты, социальные сети, Ютуб. Это и есть план? Отправить кадры из жизни «Золотых дубов» гулять по сети? Чтобы, так сказать, «разоблачить» нас?
Госпожа Ю больше не улыбается. Ее лицо выглядит пугающе. Джейн не следовало упоминать о видео. Ей не следовало слушать Рейган и Лайзу.
– Или план в том, чтобы обнародовать имена клиентов? Шантажировать их?
– Нет! – восклицает Джейн, потрясенная тем, что госпожа Ю могла о ней так подумать. – Нет, они не говорили ничего подобного…
– Кто они? – ловит ее на слове госпожа Ю.
Джейн энергично качает головой и закрывает глаза, чувствуя влагу на ресницах.
– Кто вас подговорил, Джейн? Такое на вас не похоже. И, скорей всего, это не Рейган, хотя и она явно замешана. Или все затеял какой-то человек со стороны?
Джейн по-прежнему качает головой, отказываясь открыть глаза. Что она натворила?
– Вы снова собираетесь взять вину на себя, да, Джейн? Как вы поступили с клещом, когда виновата была Лайза? Как вы поступили со своим мужем, взвалив на себя тяжесть развода – все расходы, воспитание дочери?
Джейн даже не пытается вытереть глаза.
– Вы этого не заслуживаете, Джейн. Нельзя всегда быть той, кто дает, дает и дает. И никогда не получает того, чего достойна. Это просто несправедливо.
Госпожа Ю протягивает Джейн бумажную салфетку.
– Подумайте о матери ребенка, которого носите, – тихо произносит госпожа Ю. – Потому что не так важно, кто придумал этот план. Важнее, чтобы вы поняли, почему случившееся было так опасно.
Джейн сморкается и чувствует, как госпожа Ю изучающе глядит на нее.
– Вы представляете, каково не знать, где твой ребенок? – спрашивает госпожа Ю. – А ведь сегодня вечером вы заставили мать пройти именно через это. В течение нескольких часов она понятия не имела, находится ли ее ребенок в руках человека заботливого или кого-то эгоистичного и, возможно, опасного.
Госпожа Ю делает паузу. Руки Джейн начинают дрожать, и она сжимает их в кулаки. Неужели у нее могут забрать Амалию?
– Представьте себе, – продолжает госпожа Ю, – что вы не имеете ни малейшего представления о том, ранен твой ребенок, болен или находится в серьезной опасности. Вы хоть представляете, как это больно для матери, которая его тебе доверила? Как это больно – не знать?
Рыдания подступают к горлу Джейн. Она подавляет их или, во всяком случае, пытается это сделать. Она слышит, как говорит:
– Конечно, я представляю.
– Вот как?
Госпожа Ю смотрит на нее, не двигаясь с места. Госпожа Ю ей не верит.
– А почему еще я здесь? – выкрикивает Джейн и чувствует, будто что-то внутри ее лопается.
Госпожа Ю пожимает узкими плечами, слегка приподнимая их под жакетом цвета слоновой кости.
– Это не имеет смысла, Джейн. Я уже обещала вам, что устрою приезд вашей дочери. Девочка в хороших руках. Вы сами знаете, что о ней заботится ваша двоюродная сестра.
– Моя сестра умирает, – выпаливает Джейн, сдаваясь и не заботясь о том, что госпожа Ю видит ее опухшее лицо, мокрое и уродливое.
Она смотрит на холодильник. Там висят фотографии Амалии, прижатые магнитами, календарь из ближайшей прачечной-автомата, на нем нацарапаны рукой Аты дата приема врача и назначения, а также желтая медицинская листовка с заголовком «Опасные признаки сердечного приступа».
– Но Энджел сказала, она выздоравливает?
Голосом настолько хриплым, что она сама не знает, поймет ли ее госпожа Ю, Джейн рассказывает все: как узнала о Сегундине, как узнала, что Ата работает на госпожу Ю, об ушной инфекции у Амалии и о долгих неделях, когда не удавалось связаться ни с кем, чтобы справиться о здоровье дочери, – ни с Атой, ни с Энджел, ни с кем-то из общежития в Квинсе.
А затем о больнице, Ате и Рое.
Джейн не упоминает о побеге. Она не упоминает ни о Рейган, ни о Лайзе, ни о театре, ни о поездке в Нью-Йорк, а госпожа Ю не спрашивает.
Госпожа Ю говорит:
– О Джейн. Извините. Я не знала, что все так серьезно. Когда Эвелин отменила приезд Амалии, она только сказала мне, что неважно себя чувствует и не хочет вас беспокоить. – Она замолкает на мгновение, словно о чем-то напряженно размышляя. – И, я надеюсь, вы знаете: она послала вас ко мне, так как искренне верила, что «Золотые дубы» помогут улучшить вашу жизнь. И жизнь Амалии тоже.
– Ей не стоило мне лгать, – говорит Джейн, прижимая к лицу комок бумажных салфеток.
Госпожа Ю вздыхает:
– Оглядываясь назад, я понимаю, что это была не самая удачная линия поведения. Но в то время она считала, что так будет лучше. Вы просто должны верить, Джейн, что она действовала так исключительно в ваших интересах.
Джейн недоверчиво смотрит на нее.
– Как я теперь смогу кому-то доверять?
Госпожа Ю снова вздыхает. Она качает головой, и этот жест похож на выражение печали:
– Я вижу, что вы оказались в трудном положении. И что вас переполняло беспокойство за Амалию. И что вы чувствовали, будто вам не к кому обратиться… Но, Джейн. Вам оставалось совсем немного. А теперь…
Джейн сглатывает:
– Теперь что?
Госпожа Ю снова качает головой:
– Я просто не знаю.
