Глава 7
Андрюха сильно устал. Готовить ужин вызвался я. Перед тем как сесть за стол, решил вернуть долг.
– Интересно… – пробормотал Андрюха, уставившись на пачку кредитов. – Вечером деньги в руки не дают, примета такая. Положи на подоконник и колись, где взял.
Я положил деньги на деревянный подоконник, и мы сели за стол. К пельменям приготовил салат из огурцов и помидоров, а также два блюдца с перчёным уксусным раствором и сметаной. Майонез в этих краях делают, но он достаточно редкое явление и портится так же быстро, как и сметана. Точнее, прокисает, потому что сделан без химии. Земной-то сплошная химоза.
– Несколько часов назад в гости заскочил кореец Джунг Вон и попросил помощи, – начал рассказывать я. – Поехали охотиться на суратов, а встретили бругара.
Андрюха потребовал подробного рассказа, и пришлось пересказывать всё до мельчайших событий. Когда закончил, он спросил:
– Не врёшь, что в сустав коленный попал?
– Смысл мне врать? – удивился я. – Целил при выстреле в голову, а попал в сустав. Счастливая случайность, не иначе.
Андрюха протянул мне руку. Я улыбнулся и пожал её.
– Мои поздравления, Никитос, – сказал он. – Тебе реально повезло. Не попади в колено, переварил бы вас уже бругар. Жрёт он много и постоянно. Опасный хищник. Хорошо, что убил его. Немного уважения от жителей посёлка не помешает. Теперь тебя знают, и знают как хорошего охотника. Через пару дней в соседних посёлках будут рассказывать байки про новичка, убившего бругара чуть ли не голыми руками. Тут как везде: любят преувеличивать. Помяни моё слово. Обычно, когда появляются бругары, мы их толпой валим. Пять-семь машин с бойцами пичкают зверя пулями, пока тот не помрёт. Живучие они. Перебивать ноги никому не удавалось, но на заметку взять стоит. Думаю, что крупный калибр вполне способен разнести коленный сустав бругара. Впрочем, от крупнокалиберного пулемёта он и с целыми ногами неплохо помирает.
Сваренные пельмени почти закончились, и я закинул в кипящую воду вторую партию. Местные пельмени, если честно, так себе. Из говядины и свинины, что радует, но с излишним количеством специй, не особо хорошим тестом и некачественной лепкой. Пельмени нужно делать с душой. Помнится, в армии, во времена службы в Сирии, под Новый год мы решили налепить пельменей. Руководить процессом вызвался старшина Любимов. Хороший мужик. Не любил, когда к нему обращались по фамилии. Просто Василий Степанович. Я, как один из умеющих почти всё и вся, пошёл под его руководство. Тогда-то и узнал, что лепить пельмени, а также готовить тесто и фарш я не умею. В правильно слепленном пельмене должно быть оптимальное соотношение свинины и говядины, а фарш не должен прилипать к тесту. Также в фарш нужно обязательно добавить свиного сала, иначе не будет сока. В закинутом в кипящую воду пельмене фарш варится в собственном соку, и этот сок не должен вытекать. Переваривать пельмени нельзя, иначе тесто будет рваться, и сок пропадёт. Сок внутри пельменя – важный момент. Правильные пельмени – очень вкусное блюдо! В местных пельменях нет сока. Как-нибудь я куплю нужных ингредиентов и слеплю правильные пельмени. Устроим небольшой праздник. Думаю, что Кейли будет рада. Когда же уже моя рыжая подружка выздоровеет?
– Завис, Никит? – спросил Андрюха и тем самым вывел меня из размышлений.
– Нет, – улыбнулся я. – Жду, пока закипят. Плиту потом отмывать не хочется. Ты первую партию давай доедай.
Андрюха кивнул, закинул в рот очередной пельмень и, медленно его разжёвывая, начал рассказывать:
– В общем, поездка в Двойку принесла плоды. Пока я там находился, успел связаться с Бодровым и услышать историю поездки к Пану. На завтра планы следующие: утром приедут Максим Ефименко и Алёна Ревенко. Встречаем их мы. Алёну везём к жене Модеста, а Максим едет к нам. Всё, что невозможно купить в наших краях, они привезут из Светлого. Затем, ближе к обеду, поедем к одному из местных фермеров затариваться мясом. После обеда три часа будут свободные. Занимаемся всем, чем пожелаем. В четыре выдвигаемся в сторону Чистого озера. Мы должны приехать туда первыми. Модест с женой тоже поедут. На трёх машинах двинем, потому что везти много чего придётся. Веселье начинаем в семь.
– С посиделками понятно, – кивнул я, аккуратно помешивая кипящие пельмени. – Что с главным весельем? Фейерверк во сколько запускать будем?
– Точно не завтра, – ответил Андрюха. – Сперва погуляем, а в ходе гулянки и фейерверк обсудим. Давай пельмени доставай, а то я совсем не наелся.
Спать легли в полночь. Сон пришёл на удивление быстро. Что снилось, я не запомнил.
***
– Ник, проснись!
Я открыл глаза и увидел обеспокоенное лицо Андрюхи. Луна светит в окно и неплохо рассеивает полумрак.
– Что-то случилось? – тихо спросил я, стряхивая остатки сна.
– Случилось, – ответил Андрюха. – Тишину можешь не соблюдать. Проблема не у нас, а у Модеста.
Он показал мне рацию уоки-токи и добавил:
– Пару минут назад вызвал меня. Говорит, что у него во дворе кто-то шастает. В дом пока не ломятся. Собака молчит, а это значит, что её либо усыпили, либо убили. Последнее, скорее всего, вернее. Собирайся и пошли.
На сбор мне потребовалось две минуты с небольшим. Схватив автомат и пистолет, я вышел во двор и увидел Андрюху с автоматом «АС ВАЛ» в компании спокойно лежащего на траве Пушка.
– Пушок с нами. Пошли. Транспорт брать нет смысла. Пять-семь минут лёгким бегом, и мы на месте.
Пока бежали, думал о воздухе. Здесь он другой. Совершенно другой. Такой же, как на Земле, по составу, но без вредных примесей, которые сотнями лет выбрасывали в атмосферу земли. Даже воздух сибирской тайги не способен сравниться чистотой с местным. Не испортили этот мир люди. Пока не испортили.
До дома Модеста осталось не больше ста метров, и мы сбросили скорость. Пушок абсолютно спокоен.
– Забыл спросить, – шёпотом заговорил я. – Пушок способен завалить бругара?
– Может, и способен, – так же тихо ответил Андрюха. – Но он не дурак. Тягаться с бругаром в прямой схватке самоубийство даже для саблезуба. Таких тварей надо на расстоянии валить.
К забору подошли абсолютно бесшумно. Посёлок спит. Тишина стоит почти гробовая. Ни лая собак, ни каких-либо других звуков. В такой тишине малейший звук слышится за десятки метров.
– Пушок, в разведку, – предельно тихо дал команду Андрюха.
Пушок непринуждённо оттолкнулся от земли и с лёгкостью перемахнул двухметровый забор. Приземлился он беззвучно и спустя пару секунд пропал из виду.
– Что-нибудь видишь? – поинтересовался я, изучая участок Модеста Карандашова сквозь щели в горбыле, из которого сделан забор.
Андрюха покачал головой и беззвучно снял предохранитель с автомата. Я за оружие решил пока не браться. Кто знает, вдруг Модесту шорохи спросонья послышались?
– У Модеста пятилетний кавказец дом охраняет, – прошептал Андрюха, продолжая глядеть в щели забора. – Обучена собака хорошо. Кличка Стрела. Днём лает крайне редко. Ночью почти никогда не лает. Если кто-то забирается во двор, лает грозно и громко. Не важно, на зверя или человека. Если она не залаяла, значит, её, скорее всего, убили, потому что в усыпление я не верю. На появление Пушка мы её проверяли: на безопасном расстоянии лает, а при его приближении начинает истошно скулить. Лая и скуления не слышу.
Тень, мелькнувшая надо мной, заставила ломануться влево, прямо на Андрюху. Чудом удалось не упасть и не свалить товарища. Пушок, сволочь!
– Никитос, спокойнее будь, – прошипел Андрюха и повернулся к усевшемуся на траву Пушку. Спросил: – Что там?
Пушок лениво зевнул и стукнул передней лапой по земле, сковырнув её когтями. Андрюха щёлкнул предохранителем автомата, снял с пояса рацию, включил её и дал команду:
– Врубай свет, Модест. Пушок со всем разобрался.
Через несколько секунд на территории участка зажглись мощные диодные прожекторы, и стало светло, как днём. Внутрь мы вошли через ворота и сразу же подметили, что одна из деревянных створок гаража приоткрыта примерно на метр. Из терраски выбежал Модест в одних трусах и сланцах с Сайгой двенадцатого калибра в руках. На Пушка он не обратил внимания и коротко сказал:
– Я Стрелу проверить!
Модест рванул в дальний конец участка, а мы пошли к гаражу. Пушок интерес к происходящему потерял и улёгся на траву.
Первым в гараж заглянул Андрюха, не забыв включить прихваченный с собой фонарь. Спустя несколько секунд он тихо пробормотал:
– Перестарался Пушок…
Я зашел внутрь и увидел лежащего рядом с машиной человека. Машина у Модеста отечественная. Сурового вида УАЗ Хантер с открытой водительской дверью. Человек, лежащий в метре от двери, необычным не выглядит. Мужик чуть старше тридцати, с сильно бледным лицом, одетый в чёрный тряпочный костюм. Рядом с ним лежат несколько отвёрток, включенный диодный фонарик и небольшая коробочка.
Вдвоём мы выволокли труп на свет и занялись осмотром. Никаких видимых повреждений на теле не обнаружилось, а вот воняет жутко. В момент смерти мужик обделался. Как по-маленькому, так и по-большому.
Вернулся Модест и сообщил:
– Стрела жива, но парализована. Дротик у неё из шеи торчит. Шныры недоделанные!
– Пан не дремлет, – сказал Андрюха, глядя на лежащего на земле мертвеца. – Скорее всего, прослушку с функцией записи устанавливал этот тип. Сегодня установили бы, а через несколько дней сняли. Молодец, Модест. Хороший у тебя слух.
– Не слух хороший, а конец, – довольно ухмыльнулся Модест. – Отлить мне среди ночи приспичило. Вышел на терраску и услышал неладное. Этот, – он указал на мертвеца, – тишину не особо соблюдал. Гремел в гараже как слон в посудной лавке.
– Сам всё уберёшь, – сказал Андрюха безразлично. – А мы домой. Положенное время досыпать. Не забудь обыскать труп и тщательно всё проверить.
– Отчего он умер? – спросил я уже за воротами. Посёлок по-прежнему мертвецки тих.
– Отчего умер? – удивился Андрюха и начал рассказывать: – Представь картину: копается дяденька в машине, абсолютно уверенный в том, что о нём никто не знает. Винтики крутит и думает, куда бы коробочку приделать, чтобы незаметна была и звук хорошо записывала. В это время к нему абсолютно бесшумно подкрадывается Пушок и начинает дышать в затылок. Дяденька медленно поворачивает голову и видит перед собой улыбку саблезуба. Прямая кишка освобождается, мочевой пузырь тоже. Сердце разрывается от страха, и наступает смерть. Финита ля комедия!
Вернувшись домой, мы выпили чаю и отправились спать. На этот раз уснуть так же быстро не получилось. Сны не снились, и слава Богу.
***
Утро началось со свежего чая, яичницы и дождя. Лить начало с рассветом, и пока не прекращает. Как бы не накрылся наш праздник.
Позавтракав, Андрюха направился в спортзал, под который выделена одна из комнат дома. Тренироваться с утра то ещё удовольствие, но я решил не отлынивать. Потерять форму легко, а вот восстанавливать долго и трудно.
Спортинвентаря немного: скамья для жима лёжа и штанга общим весом в двести килограммов. Становую тягу или присед с таким весом мне точно не сделать. Не рекордсмен в этом деле. Про жим лёжа и говорить нечего. Мой рабочий вес сто тридцать килограммов в жиме лёжа, сто семьдесят становая и сто пятьдесят присед. При желании могу поднять больше, но зачем мне это? Наращивать горы мышц не собираюсь. Для кого-то и такие показатели огромны.
Помимо перечисленного имеются гантели по пятьдесят кило каждая, турник, боксёрская груша и две гири, тридцать два и двадцать четыре килограмма весом. Не мешает обзавестись тренажёрчиками. Местные умельцы наверняка способны сделать их.
Тренировались почти час. Устали, вспотели и проголодались. У Андрюхи в холодильнике негусто, поэтому было решено ехать к Модесту. Его холодильник всегда полон.
Шведский стол нам Модест предоставил, и мы начали раскладывать по тарелкам кому что нравится. Я отрезал себе солидный кусок свиного рулета, а также налёг на картофельное пюре и копчёные бараньи рёбрышки. Модест приступил к рассказу:
– Узнать, кем был ночной «счастливчик», я не смог. Отвёз его к Уилкинсу, но сперва изучил. Ни одной наколки на теле. Возраст тридцать с небольшим. По национальности вроде русский. С собой у него было немного инструмента, моток проводов и коробочка с записывающим устройством. Хотел подцепиться к проводке и включить на постоянную запись. Флешка на тридцать два гига… Много бы записал.
– Что сказал Уилкинс? – поинтересовался я.
– А что он может сказать? – удивился Андрюха. – Настучал Пану уже наш Уилкинс. Он ему обо всём докладывает.
– Да, он сказал, что доложит Пану, – ответил Модест. – И ещё сказал, чтобы я передал Никите, что его паспорт готов.
– Оперативно работает, – заметил я. – Надо будет заскочить, но сперва к Кейли заеду.
– Она ещё не очнулась? – спросил Модест.
– Возможно, что уже очнулась. Не знаю пока.
Поблагодарив Модеста за вкусный приём, мы уехали. Андрюху я завёз домой, потому что скоро должны приехать гости, а сам отправился по делам.
***
Доктор Бруннерман обрадовал с порога. Английский он знает, и достаточно хорошо, но порой непроизвольно начинает скрипеть на немецком. В этот раз обошлось.
– О, Ник! – воскликнул Бруннерман, увидев меня. – Думал, что вы не приедете. Как самочувствие? Ваша девушка Кейли пришла в себя ночью. Испугалась, но я её успокоил. Ждёт вас.
– Самочувствие нормальное, – ответил я и поздоровался с доктором за руку. – То, что Кейли очнулась, хорошо. Сколько ей ещё лежать у вас, не подскажете?
– Могу прямо сейчас отправить её домой, – улыбнулся Бруннерман. – Но только при строгом соблюдении постельного режима и приёма лекарств, которые я дам. Готовы к такому, Ник? Если нет, то пусть девушка долечивается у меня.
Я быстро прикинул варианты. Оставлять Кейли здесь не стоит. Начнём заварушку, и она будет лакомым куском. Заложницей. Повезу к Андрюхе домой. Лучше Пушка охраны не придумаешь.
– Выписывайте её, доктор, – решил я.
– Уже выписал, – улыбнулся немец. – Бюрократии у меня нет. Всё на словах. Уилкинс сказал, что у вас всё оплачено, поэтому вопросов нет.
Я улыбнулся в ответ:
– Это хорошо, что оплачено.
Кейли, увидев меня, хотела вскочить с кровати. Удалось не дать ей этого сделать и убедить, что покой в данном случае очень важен. Болезнь сказалась на её внешнем виде. Лицо осунулось и стало слишком бледным. Похудела килограммов на пять минимум. Ничего, быстро наберёт. Пара походов в гости к Модесту и любой наберёт.
– Когда меня выпишут, Ник? – с мольбой в глазах спросила моя рыжая подружка.
– Уже выписали, – улыбнулся я. – Сейчас Бруннерман соберёт нужные лекарства, поставит тебе и мне по уколу, и поедем домой.
Кейли округлила глаза:
– Домой? Ты успел купить нам дом, Ник?
– Нет, – улыбнулся я, подметив слово «нам». – Пока что поживём у одного хорошего человека. Если всё сложится хорошо, то в скором времени у нас будет дом. Ты рада?
Моя рыжая подруга всё-таки вскочила с кровати и повисла у меня на шее. Даже в щёку поцеловала…
***
Дождь прекратился так же резко, как и начался. От тяжёлых облаков не осталось и следа. Солнце, вступив в законные права, начало беспощадно испарять влагу. Скоро станет душно. У Джервиса Уилкинса пробыл недолго. Получил паспорт и сказал, что для Кейли его можно будет сделать позже, потому что она пока не выздоровела. Паспортом оказался заламинированный кусок бумаги, на котором имеется моё фото, имя и фамилия, дата рождения и идентификационный номер. Данные Уилкинс взял из старого паспорта, который я тоже забрал. Сомневаюсь, что когда-нибудь пригодится, но пусть будет.
Андрюха, увидев Кейли, показал большой палец. Его дом моей рыжей подруге понравился. Показав комнату и убедив, что нужен строгий постельный режим, я познакомил ирландку с Пушком. Увидев саблезуба, Кейли пришла в ужас и сказала, что из дома не выйдет ни под каким предлогом. Мне именно это и нужно.
Ровно в одиннадцать утра к воротам подъехал суровый Мерседес Гелендваген камуфляжного цвета. Изменённый, как без этого. Лебёдки спереди и сзади, багажник на крыше, мощный бампер, шноркели и огромные злые колёса. Я и Андрюха вышли встречать гостей, но встречать пришлось гостя. Алёну Ревенко Максим уже завёз к Модесту.
По внешнему виду Максима Ефименко не скажешь, что он белорус. Обычный русский мужик. А чем, собственно говоря, мы отличаемся от белорусов и украинцев? Нас связывает огромная история.
Максим среднего роста и жилистого телосложения. Андрюха рядом с ним кажется качком. Возраст Максима тридцать шесть лет, если мне не изменяет память. Одет в лёгкий армейский костюм. На ногах высокие ботинки, а на голове кепка. Лицо покрыто суточной щетиной. В который раз вспоминаю, что нужно побриться! Моей бороде могут позавидовать даже моджахеды.
– Приветствую! – воскликнул Максим и взял Андрюху в объятья. – Алёнку я к Модесту завёз, если что.
– Привет-привет! – ответил Андрюха, похлопал друга по спине и, разомкнув объятья, показал на меня и представил: – Это Никита Ермаков. Новичок в нашем мире. Несколько дней назад прибыл, но уже успел побывать в нехилых передрягах.
Максим сделал шаг ко мне, улыбнулся и, протянув руку, сказал:
– Максим Ефименко!
Я улыбнулся в ответ, пожал жилистую ладонь и сказал:
– Никита Ермаков.
– Познакомились, пора бы и честь знать. – Андрюха показал на ворота. – Твою загоняем и едем на моей?
– На моей поедем, – ответил Максим. – Есть желающие оценить Гелик – смело за руль, но для начала чай. Устал с дороги.
Кейли вопреки моим наказам постельный режим соблюдать не стала. Среди множества вещей, имеющихся у Андрюхи, для неё нашлась одежда, идеально севшая по фигуре. Пара спортивных костюмчиков, несколько джинсов, футболок и толстовок. Для кого была куплена одежда, Боков не сказал, а нас это не интересует.
– Моему дому давно требуется женская рука, – радостно сказал Андрюха, увидев, что Кейли моет посуду. – Только без фанатизма, ладно? Дом весь твой. Делай что хочешь.
Кейли прекратила мыть посуду и удивлённо уставилась на меня.
– Всё нормально, – на английском успокоил я. – Говорит, будь как дома. Всё в твоём распоряжении. Мы чаю нальём и на улице посидим.
– Я всё сделаю, – заулыбалась Кейли и начала готовить нам чаепитие.
– По-русски она пока не понимает, – сказал я Андрюхе и Максиму. – В скором времени исправлю это. Думаю, что пара-тройка месяцев и будет знать русский язык достаточно хорошо.
– Кейли, ты хорошая девочка, – на идеальном английском сказал Андрюха и заулыбался.
– Спасибо, – в ответ улыбнулась Кейли и продолжила нарезать колбасу.
– Уси-пуси развели, – недовольно сказал Максим. – Боков, ты когда таким добрым стать успел? Берём кружки и идём на улицу. Англичане, мать их…
Мы взяли кружки с чаем и две тарелки, наполненные печеньем, хлебом и колбасой с сыром. Особенно меня удивляют сыр и колбаса. Земные, из магазина, с местными не сравнятся. Всё стопроцентно натуральное. Правда, есть один минус: натуральное, значит быстропортящееся.
Стоило сесть в беседке и расслабиться, как абсолютно бесшумно появился старый контрразведчик Егоров и, недовольно встав на входе в беседку, вынул изо рта трубку и проскрипел:
– Зазнались детки, однако. Дедушку совсем не навещают. Ну-ка, Андрюша, порадуй душу старика хорошим чаем. И побыстрее!
Боков, не сказав ни слова, вышел из беседки и отправился за четвёртой кружкой.
Дед Юра устало зашёл в беседку и сел рядом со мной. Посмотрев на Максима, сказал:
– Давай, разведчик, рассказывай, с чем пожаловал. Забываете вы меня. Раньше в первую очередь к старику заезжали. Совета спрашивали…
– Дед, ну не начинай, – отмахнулся Максим. – Опоздал я просто. Хотел сперва дела сделать, а потом уже к тебе заглянуть. Знаешь ведь, что к тебе по-быстрому в гости не зайдёшь. Минимум часа на два.
– Дед? – удивился я.
– А чего ты удивляешься? – нахмурился Егоров. – Дед я. Лет сорок уже как дед. Для всех вас дед. Не родственники мы, можешь не думать. Я тут вроде энциклопедии.
– Тогда понятно, – кивнул я. То, что старый контрразведчик, ходячая энциклопедия, можно не сомневаться. Из всех нас он в этом мире дольше всех и знает его лучше всех. Куда нам до него.
Вернулся Андрюха и вручил деду Юре кружку крепкого чая с молоком.
– Как ты любишь, – добавил он.
– Какой люблю, тут нет, – недовольно буркнул Егоров.
Прошла минута молчания. Ждём, когда контрразведчик начнёт говорить. Ждём и жуём бутерброды, не забывая запивать их чаем.
– Думал я, думал и думал, – наконец-то заговорил дед Юра. – И вот чего надумал… Вы все, – он строго посмотрел на каждого из нас, – сопляки! Молоко на ваших губах ещё не обсохло. И чего удумали-то? Власть захватить! А нужна она вам, эта власть?
– Дед, ну не начинай, – почти взмолился Максим.
– Да-да, дед, не начинай, – поддержал Андрюха. Я решил промолчать.
– А чего не начинать- то? – возмутился старый контрразведчик. – Начну, и ещё как начну! Ишь чего удумали! Чья идея устроить пьянку под боком у Пана?
– Общая, – виновато ответил Боков.
– Дурачьё, ей-богу дурачьё, – недовольно покачал головой дед Юра. – Думаете, что самые умные, да? Хотите устроить попойку и тем самым ввести Пана в заблуждение?
– Еще разведку провести, – добавил Максим, тем самым согласившись с заданными вопросами.
– Ну, тогда слушайте мой ответ, – твёрдо заявил Егоров и начал вещать: – Пан человек трусливый. Власть заставляет бояться всех и вся. Собираясь у него под боком, вы автоматически заявляете: вот мы, Пан, собрались отдохнуть, разведать обстановку и ввести тебя в заблуждение. Убивать сегодня не будем, будем пить. Убивать начнём немного позже. Завтра или послезавтра. Или дней через пять, неделю. Что же сделает Пан? Он испугается. Испугался уже, точнее. Заклятый враг собирается в кучу. Цель – разведка. Даже самый тупой испугается и примет меры. Пан их уже принял, не сомневайтесь. И будет продолжать принимать. Усилит охрану, созовёт оплаченных наёмников. Паранойя страшная штука. Чем дальше, тем она сильнее. Желаете убить Пана, делайте это сегодня, пока он не испугался окончательно. Завтра такой возможности у вас не будет. Помяните моё слово!
– Красиво ты всё разложил, дед, – пробормотал Максим. – Но мне ситуация видится иначе…
– А мне плевать, как она тебе видится! – повысил голос Егоров. – Если я сказал, что вы убьёте Пана сегодня, значит, вы это сделаете. Или перечить мне собрался?
– Никак нет, – виновато ответил Максим и опустил взгляд.
– Ты чего молчишь? – дед Юра резко повернул голову и посмотрел на меня. Затем перевёл взгляд на Андрюху и добавил: – И ты! Языки проглотили?
– Никак нет, – ответил Андрюха, став похожим на нашкодившего пацана.
– Никак нет, – добавил я.
Дед Юра устало встал, подошёл к выходу из беседки, развернулся и продолжил вещать:
– Сегодня всё начнётся. Завтра все три посёлка будут наши. Сделайте, или на мои глаза можете не показываться. И чтобы без потерь! За каждого нашего я спрошу с вас троих! Вы это заварили, вам и разгребать. Задача поставлена – выполняйте. Я ухожу. Спасибо за чай, Андрюша.
– Всё настроение испортил, старый, – буркнул Андрюха, когда Егоров ушёл.
– Думаю, что он прав, – сказал я. – В его словах есть смысл. Ставишь себя на место Пана и понимаешь, что поступил бы аналогично. Но именно я усилил бы защиту ещё вчера.
– Да, смысл есть, – согласился Максим. – Старый контрразведчик никогда не ошибался. По крайней мере, за то время, что знаю его. Если он сказал, значит будем делать.
– Конечно, будем, – отмахнулся Андрюха. – Куда нам теперь деваться.
Закончив пить чай, мы прибрали со стола. Андрюха пошёл относить грязную посуду, а Максим Ефименко проявил неожиданный интерес к моему пистолету, разглядев его в кобуре на поясе.
– Никитос, интересная игрушка у тебя имеется, – сказал он. – Заценишь?
Я вытащил из кобуры «ПЛ-15» и вручил Максиму.
– Приятная пушечка. Российская, как погляжу. Новинка? В руке лежит прекрасно. Вес небольшой… Мне нравится! ПЛ-15 – пистолет?
– Лебедева, – ответил я. – Относительно новый, так сказать. Мне понравился. Хотелось, конечно, что-нибудь импортное. Глок или Беретту. Увы, но денег не хватило. Протестировав этот пистолет, я влюбился в него. Ярыгин, которым довелось пользоваться в армии, нервно курит в стороне.
– Чего глядите? – спросил вернувшийся Андрюха и уставился на пистолет. – Ствол разглядываете? Всё хотел спросить, Никит, что за игрушка такая? ПЛ-15 – пистолет?
– Лебедева, – повторил я.
– Разрешишь? – с улыбкой спросил Максим.
– Да пожалуйста, – ответил я.
Мишень Максим искал недолго и решил стрелять в поленницу дров. Несколько секунд на изучение пистолета, приведение в боевой режим, прицеливание и выстрел. Я заблаговременно зажал уши.
Трех выстрелов Максиму хватило, чтобы поставить вердикт:
– Приятный лёгкий спуск. Мне нравится этот пистолет. Звенит в ушах, правда… Не подскажешь, где можно купить второй такой? У меня тот самый Ярыгин, и, похоже, ему пора на покой.
– Вряд ли его можно купить тут, – ответил я. – Хотя кто его знает. Где ближайший оружейный магазин?
– В Двойке, но он полное… – Андрюха забрал у Максима пистолет и начал изучать его.
– Да, – согласился Максим. – В Двойке магазин так себе. Старьём торгуют и патронами распространёнными. Ещё в Светлом магазин имеется, а точнее, два. Один под НАТО заточен, другой под наше оружие. В них я такого пистолета не встречал. Может быть, в центре материка можно найти. Кстати, мой тебе совет: патронами пользуешься наверняка отечественными, и качество у них не самое лучшее. Возьми лучше импортные. Ствол сбережёшь.
– Рты открыли, ушки закрыли, – скомандовал Андрюха и начал стрелять по поленнице. Сделав два выстрела, воскликнул: – Мне нравится! Спуск и правда офигенен! У меня есть ПМ, ТТ, Стечкин и Ярыгин. Еще Вальтер имеется и Чизет с огромным настрелом. Эта пушка явно превосходит их. Отдача приятная и почти неощутимая. Быстрый возврат прицела. Никитос, глушитель у тебя к нему имеется?
Пришлось идти за глушителем, а затем и патронами. Почти час мы тестировали пистолет. Игрались, как малые дети, так сказать. Теперь придётся чистить. Настрел перевалил первую сотню.
***
Я ожидал, что под капотом Гелендвагена находится V12, но оказалось, что там сидит пятилитровый бензиновый V8 начала девяностых годов, способный выдать двести с небольшим лошадиных сил. Моя Тойота за Геликом угнаться не способна, но и он не может называться быстроходной машиной. Вес и мощные колёса съедают лошади. Машина прыткая, но не настолько. Аудюха Сашки Бодрова утрёт нос Гелику играючи.
– А чего ты хотел, Никита? – удивился Максим. – Хочешь мощности, бери современный, с двенадцатицилиндровым мотором, шестью литрами объёма и шестью сотнями сил под капотом. А на мой Гелик не наговаривай. Если надо топнуть, я топну и уйду от погони. Мало кто способен догнать меня.
Протестировав Мерседес Гелендваген, могу сказать одно: он неплох. Не самая лучшая машина для этого мира, но и не самая худшая. Тойота Сурф проигрывает только в мощности, а вот по остальным показателям превосходит. Комфортная, просторная, не такая прожорливая и, самое главное, надёжная.
– Средний расход какой? – поинтересовался я.
– Большой расход, Никита… – с огорчением ответил Максим. – Но, слава богу, к бензину непривередлив.
– Тридцать и больше расход у него, – весело сказал Андрюха с заднего сиденья. – Говорю смело: Гелик не для этого мира. Продал бы его к чертям да купил что-нибудь нормальное. Крузака восьмидесятку! Или сотку! Сто пятого!
– Не продам, – огрызнулся Макс. – Я за него три ляма отвалил. Ваших российских рублей. Это ограниченная серия, если что. Мне достался с пробегом менее двадцати тысяч. На нём пахать и пахать ещё. Жаль, что расход большой. Зато запчастей не нужно. Не ломается мой Гелик!
Спорить с Максимом не стали. Ломается любая машина, когда подходит срок. Не ломается только лом. Он обычно гнётся.
Остановив машину у нужного дома, я вернул ключи хозяину. Десятиминутной поездки на Гелике хватило. Даже по Мерсу скучать начал. Кто-то в мире прежнем ездит и радуется.
Затариваться мясом мы приехали к украинцу по имени Нестор. Здоровенный дядя возрастом за пятьдесят. Спец по разведению свиней.
– Нужно мясо для шашлыка – едем к Нестору! – сказал Андрюха.
Мяса взяли прилично. Двадцать с лишним килограммов. Мясо свежее и вчера ещё бегало и хрюкало. Нестор за копеечную плату вызвался замариновать его для шашлыка. Мы выбрали пять видов маринада и спустя двадцать минут получили пять пакетов по четыре с лишним килограмма каждый. Расплатившись, двинули к человеку по имени Зураб. Выпивку покупать.
Подвал в доме Зураба – мечта алкоголика. Есть всё, что пожелаешь. Всё местное, естественно. Набрали прилично и за одну ходку унести не смогли. Мы собираемся пить, а не убивать. Точнее, делаем вид. Подозрений вызывать не стоит.
В следующий час были закуплены овощи, рыба, мясо и колбасы для нарезок и бутербродов, всевозможные соусы и прочая мелочь. Также купили древесный уголь для шашлыка, который не сильно распространён. Идея на будущее, если что. Делать древесный уголь не так сложно, а стоит он в этих краях дорого. Сотня кредитов за три килограмма при цене дизельного топлива в десять кредитов за литр.
Приехав к дому Андрюхи в третий раз, переложили покупки в мою Тойоту и облегчённо выдохнули. Задачи выполнены, и можно отдыхать. Максим Ефименко уехал в гости к деду Юре. Андрюха решил прогуляться до Модеста, а я пошёл к Кейли. Серьёзный разговор будет.
***
Кейли-непоседа наводит порядок в Андрюхином доме. Прошло всего ничего, а её лицо успело преобразиться: на щеках проявился здоровый румянец. Значит, активно выздоравливает.
– Кейли, надо серьёзно поговорить, – сказал я и сел на диван.
– Я слушаю, – улыбнулась она и продолжила орудовать тряпкой. Пыли в доме много, но совсем скоро она исчезнет.
– Сегодня вечером ты будешь в доме одна, – начал я. – И ночью тоже. И утром, скорее всего, нас всё еще не будет.
– Куда-то уедете? – нахмурилась Кейли и пристально посмотрела на меня.
Я задумался: врать или сказать правду? Если совру, то она всё равно узнает со временем, где мы были и чем занимались. Скажу правду: неизвестно, как отреагирует на неё. Решил говорить как есть. Правду.
– Мы поедем убивать, Кейли… – тихо ответил я.
Ирландка смутилась и, кажется, впала в ступор.
– Убивать плохих людей, – так же тихо добавил я.
– А если вас убьют? – спустя минуту спросила Кейли. – Что будет со мной?
Я встал, подошёл к своей ирландке и обнял. Да-да, именно к своей. Моя она и ничья больше. Спас её я, мне за неё и отвечать. Если захочет уйти, то другое дело. Сомневаюсь, что захочет.
Кейли прижалась к моей груди и обняла в ответ.
– Не убьют, – тихо, но убедительно сказал я. – Обещаю, что не убьют.
Нет, до поцелуев не дошло. Могло дойти, но я не стал. Рано нам целоваться. Подождём. Не привык пока. Не ощущаю. Не знаю, чего хочу. Хочу понять. Понять, есть ли у меня с Кейли будущее. Просто секс точно не нужен. Просто секс был с Машей из Тёмного будущего. И с девушками, которые были до неё. Надоело, если честно. Новый мир – новая жизнь. Попробую влюбиться…
***
– Как всё прошло? – поинтересовался Андрюха, когда я вышел на улицу. Прошло минут тридцать, и он успел вернуться от Модеста.
– Нормально прошло, – ответил я. – Убедил, что всё будет хорошо. Правду сказал.
– Ну и правильно, – поддержал Андрюха. – Правда лучше лжи, как ни крути. По крайней мере, перед самим собой не стыдно. Но порой соврать проще.
– Да, – согласился я. – Порой проще соврать.
Пушок замяукал столь неожиданно, что я подумал: а не свалить ли мне? Мяуканье звук напоминает только относительно. Скорее, он похож на жуткий рёв. Даже мярганье котов, решивших выяснить, кто из них круче в тёмной подворотне в тот момент, когда ты там проходил и думал о прекрасном, кажется лёгким шумом, не способным взбудоражить нервную систему.
– Не бойся, – тут же успокоил Андрюха и крикнул: – Пушок, тишина, я тебя услышал.
– Чего он орёт? – испуганно поинтересовался я. – Жрать захотел?
– Если бы, – ответил Андрюха. – Когда он хочет жрать, то нежно мяукает или мурлычет. Этот звук говорит, что Пушок встревожен. Опасность, Никит. К нам идут потоки внимания. Я говорил, что саблезубы этого мира эмпаты. Кто-то интересуется нами. И этот интерес имеет агрессивный характер.
Моя Тойота стоит ближе, и мы быстро взобрались на неё. С крыши машины видна большая часть посёлка Заксенхаузен, все ближайшие холмы и участок дороги в полкилометра длинной, ведущей в соседние посёлки и город Светлый. Там, за границей видимости дороги, заметно поднимающееся в воздух облако пыли.
– Колонная пылит, – сказал я. – Минимум четыре машины едут. Пушок мог почувствовать опасность на таком расстоянии?
– Если хотят убить именно меня, то нет, – тихо качнул головой Андрюха. – Если хотят убить его, то да. К нам едут, Никит, можно не сомневаться. И едут с одной целью: убивать. Похоже, что Пан устал бояться. Плохи дела.
Первый виновник, поднимающий пыль, показался, и я узнал один из французских Хаммеров, стоявших на охране КПП посёлка Рог. К нам едет тот, на крыше которого имеется вполне работоспособный крупнокалиберный пулемёт. Лучше бы с неработающей пушкой отправили. С пулемётом не пободаешься.
– Это наемники, – устало сказал Андрюха и спрыгнул с крыши. Уже на земле добавил: – Значит, следом за ними едут ребята Пана. Крайние меры. Целый взвод по нашу душу отправили.
Показалась вторая машина – черный внедорожник. Понять, какой марки, пока невозможно. Похож на Шевроле Тахо.
– Спрыгивай, Никит, и пошли, – позвал Андрюха. – Свалить у нас всё равно не получится. Вариант только один: даём бой. Сомневаюсь, что есть смысл.
Я спрыгнул, быстро осмотрел территории и понял, что французский Хаммер заедет во двор либо через ворота, либо проломив забор. Остановить его мы неспособны. Давать бой тоже нет смысла. Ни тяжёлого вооружения, ни хорошего укрытия. Дом стоит обособленно на окраине посёлка. Ловушка.
– Даём бой и практически сразу умираем, – сказал я. – Не знаю, как ты, а мне возможности крупнокалиберных пулемётов известны. Андрюх, нам проще застрелиться.
Андрюха хотел ответить, но в этот миг окрестность накрыл голос, транслируемый из громкоговорителя, установленного во французский Хаммер:
– Боков, сопротивление бесполезно! Говорит Зубарев. Предлагаю не делать резких движений. Ты ведёшь себя спокойно, и мы не жмём на спуск. Андрюх, убивать тебя не хочется. У нас приказ Пана. Прояви понимание.
Андрюха сел на траву, где стоял, и схватился за голову.
– И котёнка своего на цепь посади, иначе сам знаешь, что с ним станет, – добавил некий Зубарев.
– Пушок, сиди тихо, – скомандовал Андрюха, продолжая смотреть в землю.
Я, не зная, что делать и куда бежать, спросил:
– Варианты?
– А они есть, Никит? – удивился Андрюха. – Просто ждём и всё. Ты слышал, что они сказали.
Ворота распахнулись от удара мощным бампером, и во двор, невзирая на аккуратно скошенную траву, влетел французский Хаммер. Следом за ним въехали три чёрных Шевроле Тахо. Четвёртый остался у ворот, потому что ему банально не хватило места.
Я и Андрюха к тому времени встали у входа в дом. Из оружия у меня пистолет, а вот Боков пустой. И зачем нам оружие, если сдаваться надумали?
Первым из Хаммера вышел одетый в камуфляжный костюм здоровяк. На голове красуется краповый берет. Вооружён пулемётом «Печенег». Рожа злая и готовая убивать.
– Это Зубарь. Он командир наёмников, – сказал Андрюха и обратился к здоровяку: – Привет, Зубарь. Вот он я, безоружный и готовый сдаться. Рад?
– И тебе не хворать, Боков, – ответил Зубарь и направился к нам. Из машин полезли бойцы. И вправду, минимум взвод наберётся. Наёмников всего шесть, включая недавнего знакомого Фомина. Остальные бойцы Пана. Мания у них на наколки, что ли?
Зубарев подошёл к нам и начал пристально смотреть. Повернувшись к своим, скомандовал:
– Обыскать тут всё, включая дом. Боков, зверюга твоя где?
– На территории, – спокойно ответил Андрюха. – Вы не ссыте, пока не прикажу – не тронет.
– Ты мне условия ставить будешь? – рявкнул Зубарь. Голос у него хороший, только команды раздавай.
– Я просто предупредил тебя, – безразлично сказал Андрюха.
Зубарь протянул руку и потребовал:
– Пистолет.
Я нехотя вытащил ПЛ-15 из кобуры и отдал.
– Интересно, – пробормотал Зубарь. – Это же пистолет Лебедева. Давно мечтал его в коллекцию заполучить. Мечты сбываются.
– Ненадолго! – рыкнул Андрюха, мгновенно разозлившись. – Зубарь, ты охренел? Ты понимаешь, что это война? Понимаешь, что не выживешь?
– Андрюх, – на лице Зубаря отобразилась довольная ухмылка. – Пан приказал мне взять тебя живым или мёртвым. – Он направил мой пистолет в голову Бокова. – Хочешь мёртвым? Скажу, что оказал сопротивление.
Послышался шум экстренного торможения по грунтовке. Гелендваген Максима Ефименко чудом не впечатался в крайний Шевроле Тахо. Минимум десять стволов тут же уставились на него. Максим не заставил ждать и, выскочив из машины, бодрым шагом направился к нам.
– Вот и Максимка пожаловал, – довольно сказал Зубарь. – Его тоже приказано взять. Всю вашу шайку-лейку собрать приказали.
Максим Ефименко светится от радости, не обращая внимания на стволы, которые на него направили. Когда он успел поправиться? Или броню под костюм нацепил? Остановившись перед Зубарем, Максим протянул руку и сказал:
– Поздороваться не хочешь?
– Здорово… – растерянно ответил Зубарь, сунул мой пистолет под поясной ремень и пожал руку Максима.
Максим сделал всего одно движение свободной левой рукой, и послышался щелчок наручников. Зачем он прицепил к себе Зубаря? Свою левую руку Максим прицепил к правой Зубаря.
– Ты дурак? – округлил глаза Зубарь и посмотрел на Максима, как на идиота.
– Типа того, – улыбнулся он и свободной правой достал из кармана небольшой беспроводной детонатор. Продемонстрировав его, добавил: – Расстегни мне курточку, а то вспотел я чего-то.
– Взрывчатка? – рявкнул Зубарь и дёрнул Максима на себя.
– Она самая, – ответил Максим, не сдвинувшись с места. Только щелкнули наручники, зажав руки ещё сильнее. Синяки точно останутся.
– Я сейчас нажму кнопку, – сказал Максим и зажал кнопку детонатора большим пальцем.
Дёрнулись все: я, Боков, Зубарь и его бойцы. Дёрнулись, но ничего не произошло.
– Не ссыте, – сдерживая смех, сказал Максим. – Детонатор у меня перенастроенный. Нажатие к взрыву не приведёт. А вот если отпущу – бабах будет серьёзный. Уяснил, Зубарь?
– Ты идиот? – взревел глава наёмников. Своим парням он скомандовал: – Всем стоять и не дёргаться! Стрелять запрещаю. Полоумный нарисовался.
– Сам ты идиот, Зубарь, – с улыбкой ответил Максим. – Я, в отличие от тебя, нормальный. Попрошу снова: расстегни мне куртку. Жарко.
Зубарь с предельной осторожностью взял язычок замка лёгкой куртки Максима и потянул его вниз. Взору предстали тёмно-красные брикеты Семтекса, плотно сидящие друг к другу и увитые тонкими проводами. Семтекс – пластичная взрывчатка, в основе которой лежит гексоген. В Сирии мне доводилось видеть, как бахает Семтекс. Особой разницы со всем известным С-4 нет. Убивают обе прекрасно.
– Мать твою! – воскликнул Боков.
Я тихо присвистнул.
– Твою дивизию… – пробормотал Зубарь.
– На мне около двадцати килограммов гексогена, – спокойно сообщил Максим. – Вдвое больше лежит в машине и тоже подцеплено к детонатору. Если кто-то не знает, что такое Семтекс, то смело заявляю: он мощнее тротила. Отпущу кнопку и не выживет никто. Есть желающие проверить?
Несколько бойцов, стоящих у ворот, начали тихо пятиться.
– Стоять, суки! – грозно рыкнул Зубарь. – Надумаете свалить, лично перестреляю!
Не знаю, врёт ли Максим про взрывчатку в машине, но того, что на нём навешено, достаточно, чтобы угрохать всех присутствующих. Не хочется мне, чтобы он кнопку отпускал. Ой, как не хочется.
– На Бога надейся, а сам не плошай, – сказал Максим, пристально глядя на Зубаря. – Слыхал такую поговорку? Как видишь, я не плошаю. Подстраховался малость. Думаю, что для переговоров ты созрел, верно?
– Верно, – сквозь зубы ответил Зубарь.
– Ну, тогда пошли, – Максим дёрнул рукой и потащил Зубаря к французскому Хаммеру. – Поедем на нём. Говорить будем в поле, потому что так надёжнее. Не стоит недвижимость портить, если что-то не так пойдёт. Твои ребята пусть за руль прыгают, а Пановские пассажирами побудут. Твои надёжнее, точно не свалят. Никита и Андрюха на моём Гелике поедут. Всё понятно объяснил?
– Понятно, – буркнул Зубарь и начал командовать. Спустя три минуты мы расселись по машинам и выдвинулись в ближайшее поле, а точнее, на холм.
– Проверь, есть в багажнике взрывчатка или нет? – попросил Андрюха, севший за руль.
– Не хочу проверять, – резко ответил я. – Надо, сам проверяй.
– Не хочу, – замотал головой Андрюха. – Страшно.
Как может быть не страшно? Беспроводные детонаторы не слишком надёжны. Сбой и того… даже понять, что умерли, не успеем.
– Макс красавчик, – сказал Андрюха. – Нехило так подстраховался. И надо же было додуматься: пояс шахида нацепить! Двадцать кило Семтекса! Где он его взял-то? И еще сорок у нас в багажнике! Я плохо знаю Максима Ефименко…
– Ага, – только и ответил я.
Андрюха остановил Гелик за Хаммером. Нехотя подползли джипы Шевроле. Так же нехотя все начали выходить из машин.
– Я в данный момент для вас царь и бог! – начал вещать всё ещё сцепленный наручниками с Зубарем Максим. – Вы все зависите от моего большого пальца. Он устанет и вы умрёте.
– Макс… – начал Зубарь.
– Я четвёртый десяток Макс! – рявкнул Максим. – Что говорю, то и делаем. Все согласны? Если да, то просто молчите. Не согласны, скажите об этом.
Никто из бойцов не осмелился открыть рот. Зубарь оскалился, но тоже промолчал.
– Первостепенная задача: сложить всё оружие в одну из машин, – продолжил Максим. – Приказал – делаем.
Секунд десять никто не решался пошевелиться, а затем у одного из бойцов сдали нервы. Им оказался двадцатилетний паренёк с наколотой на шее змеёй, вооруженный АК-103. Приблизившись к крайнему из Шевроле, он открыл дверь и забросил в салон автомат. Следом за ним отправился пистолет, а затем разгрузка.
– Славный малый, – сказал Максим. – Повторяем. Андрюх, забери у Зубаря пулемёт и пистолет Никиты. Их туда же. Говорить будем без оружия. Мы не исключение.
Две минуты и ни у кого не осталось оружия. Максим пристально смотрел за каждым. Разоружились все, нет сомнений. Ножи и те оставили.
– Вот теперь я спокоен, Зубарь, – улыбнулся Максим. – Теперь можно говорить.
– Говорить? – Зубарь начал дёргать рукой, пытаясь освободить её от наручников. – Макс, ты конченый псих! Что натворил, урод? На тот свет меня решил отправить? Макс, деактивируй чёртову взрывчатку, богом прошу!
Вот он как завёлся! Испугался, значит, суровый Зубарь. Понятное дело, страшно. Всем страшно. Посмотришь на бравых ребят Пана, и смеяться хочется. Приехали загорелые и жизнерадостные, а теперь бледные, как покойники. Всем жить хочется.
– Прекрати меня оскорблять, Зубарь, – тихо попросил Максим. – Я обвешался взрывчаткой не просто так. Вы приехали убивать моих друзей. Мы ответили подобающе. Что не нравится? Ты и твои ребята останутся живы. Пацанчики Пана вряд ли. Всё по-честному, верно?
Глаза Зубаря резко увеличились:
– Не понял?
– Чего? – испуганно крикнул один из бойцов. Парняга моего возраста с ровным шрамом на левой щеке. Ножом оставленным, не иначе.
– Чего слышал, – спокойно ответил Максим и снова обратился к Зубарю. – Пусть твои ребята отходят от ребят Пана. Пока убивать никого не буду, но если кто-то дёрнется, то умрёт. Старый всё видит. Сто лет, а стреляет без промахов.
Началась суматоха. Бойцы Зубаря попятились к нам. Бойцы, присланные Паном, забеспокоились, но с места не сдвинулись. Неужели старый контрразведчик Егоров где-то рядом? Или он давно здесь? Не поверю, что всё спланировано!
– Командуй, Андрюша, – попросил Максим.
– Закрой глаза, – сказал мне Боков и тут же добавил: – Пушок, твой выход!
Саблезуб возник бесшумно. Увидел его в прыжке. Огромная кошка, успевшая сменить окрас и слиться с местностью, свалила двух бойцов и продолжила убивать. Касание лапой – боец падает с разорванным горлом. Укус – ещё один боец умирает, потому что клыки саблезуба отлично прокусывают черепную кость. Секунды тянутся долго. Их было пять… Может быть, семь… Всего семь секунд, чтобы убить двадцать с небольшим человек. Семь секунд, за которые грозный хищник успел сделать многое. Способен на такое человек с автоматом в руках? Нет, не способен. Бойцы Пана разбегались, но не успевали. Для саблезуба они как черепахи. Высока реакция кошачьих. Слишком высока.
Мы стояли и смотрели на умирающих людей. Я, Андрюха Боков, Максим Ефименко, Зубарь и его пятеро бойцов. Смотрели молча. Кто-то с безразличием, а кто-то с ужасом на лице. Меня страх окутал с головы до ног. Страх, вызванный стонами, кровью и запахом смерти. Пушок, закончив дело, спокойно лёг на траву и начал умываться. Кровь, в которой измазался, ему не по душе. Жуткая пасть, украшенная двумя мощными клыками, стала бордового цвета. Густые капли падают с неё. Совсем скоро эти капли впитаются в землю.
– Вот видишь, Зубарь, – первым нарушил тишину Максим. – Видишь, что бывает, когда не продумываешь ходы наперёд? Мы предугадали действия Пана и немного подстраховались. Ты и твои ребята – наёмники. Решили не трогать вас. Зачем убивать тех, кто невиновен? Вы ведь всего-навсего цепные псы. Люди, которые продают свои навыки за деньги. Вы в данном случае никто.
Зубарь из транса не вышел. Продолжал стоять и смотреть на умирающих бойцов Пана. Смотреть и не понимать, что произошло.
Я на ватных ногах подошёл к Шевроле, в который мы сложили оружие, и отыскал свой пистолет. С полным безразличием выстрел в голову бойца, пытающегося собрать собственные кишки. Глубокая рана на брюхе значит только одно – смерть. Долгую и мучительную смерть. Когти саблезуба порвали много органов. Длинные и острые когти.
Вторая пуля досталась бойцу с прокушенным плечом. Пушок укусил его лишь раз, но этого достаточно, чтобы размозжить большую часть костей и оставить глубокие раны.
Затем была третья и четвёртая пули.
А затем я сбился со счёта. Патроны закончились на последнем бойце. Пистолет щелкнул. Боец с ужасом в глазах и открытым в молчаливом крике ртом посмотрел на меня. Когти располосовали грудину. В ране видны лёгкие, из которых выходит кровавого цвета пена. Слишком живучий.
Чужой выстрел заставил вздрогнуть. Боец обмяк. Выстрелил дед Юра. Старый контрразведчик Егоров.
– Представление окончено, – негромко сказал он и сунул пистолет ТТ куда-то под куртку. – Слишком грязно. Противно смотреть. Надо убрать. Машина сейчас приедет. Яма уже ждёт.
– Вы устроили войну! – неожиданно взорвался Зубарь. Кажется, ему недалеко до истерики. – Вы понимаете, что будет? Вся шайка Пана начнёт охотиться за нами! Это война! Самая настоящая война!
Максим Ефименко отцепил наручники от руки Зубаря и спокойно сказал:
– У тебя и твоих парней два варианта. Первый – вы уезжаете и делаете всё, что пожелаете. Встанете на сторону Пана – ваше право. Вы же купленные, мы понимаем. Останетесь с нами и будете против Пана. Выбирай, Зубарь.
Зубарь начал пятиться назад. Максим усмехнулся и отпустил палец, удерживающий кнопку. Ничего не произошло. Понт. Бутафория. Обман! Либо муляж, либо взрыватель не активирован.
Зубарь взревел и тут же оправдал своё прозвище. Стал похожим на рвущегося в бой зубра. Огромного и сильного, не знающего преград.
Егоров выстрелил в воздух и крикнул:
– Не драться! Перестреляю, с меня станется. Никита, Андрей, Максим и Степан, все в машину, и уезжайте. Я тут сам со всем разберусь. Стёпа, ты меня понял?
Грозный вид Зубаря куда-то подевался. Опустив голову, он виновато сказал:
– Я тебя понял, дед.
Андрюха слегка толкнул меня в сторону Гелендвагена Максима и шепнул:
– Садись за руль, и поехали. Надоела мне уже эта хоррор-комедия.
Я сел за руль. Андрюха прыгнул на пассажирское, и мы тихо двинулись в сторону его дома. Французский Хаммер лениво пополз следом. За его руль сел Зубарь.
– На тебе лица нет, – заговорил Боков. – Удивлён произошедшим?
Я не ответил. Удивлён – мягко сказано. Я в шоке. В глубоком шоке.
– Извини, Никит, – продолжил Андрюха. – Ты человек новый, и поэтому мы должны были тебя проверить. Произошедшее предполагалось, но точной инфы не было. Пан должен был отреагировать на нашу движуху. Он отреагировал и прислал ребят. На данный момент всё нормально. Не плохо и не хорошо. Просто нормально. Тебя я не просто так отправлял в Рог. И Саня Бодров к Пану тебя тоже не просто так потащил. История твоего прибытия слишком весёлая и слишком неправдивая. Много непонятного.
Я тихо спросил:
– Вы подозревали, что я человек Пана?
– Без подозрений никак, сам понимаешь, – ответил Андрюха. – Но теперь ты вне подозрений. Твоя рожа это показала. Сыграть так правдоподобно просто невозможно. Пана ты точно не знал раньше и отношения к нему не имеешь.
– Вы дебилы, – сказал я и замолчал. Я и Пан, как вообще можно додуматься до такого? А моя история, что в ней такого?
– Если Зубарь встанет на нашу сторону, то шансов будет больше, – сказал Боков. – Его ребята нужны нам.
Я понял, что всё не так, как говорили, когда подъехал к дому Андрюхи. Во дворе слишком людно. Стоит Ауди Бодрова и неизвестный мне Гранд Чероки начала девяностых годов. Булата Мусина, Дениса Нугуманова и Сашку Бодрова узнал без труда. В двух женщинах разгадал Ольгу Баркову и Раису Серкову. Последняя стоит с Винторезом в руках. Молодой парень в полной экипировке, нет сомнения, Паша Кузнецов. Всех их не должно быть здесь.
– Пошли, – ответил на мой молчаливый вопрос Боков и вышел на улицу. Сзади подъехал французский Хаммер и запер выезд из двора.
Я вышел из машины следом за Боковым и молча пошёл к ожидающей нас компании. Умелой подсечки под ноги не ожидал и поэтому ткнулся лицом в траву. Болезненно так ткнулся, не успев выставить руки, потому что Андрюха успел их схватить и вывернуть. Тут же подбежали Сашка Бодров с Булатом Мусиным и не дали мне попытаться оказать сопротивление Бокову. Мои руки силой скрестили. Послышался треск строительной стяжки. Следом за ним ещё один – стянули ноги. На голову натянули чёрный мешок. Суки! За что? И зачем на голову мешок? Что я, ваших рож не узнаю?
– В баню его, – скомандовал Андрюха, пока я додумывал, что произошло.
– За что? – крикнул я, чувствуя солёный привкус во рту. В падении неслабо прикусил щеку.
Кто-то пнул меня по рёбрам, и они отозвались жгучей болью. Сильные руки подняли и куда-то понесли. За что, мать вашу? Я сплюнул кровь прямо в мешок. Нехилый кусок щеки с внутренней стороны отпластал, видимо. Чем вызвано такое отношение ко мне? Почему? Я никого не предавал. Я не человек Пана!
По знакомому скрипу понял, что затащили в предбанник. Несколько секунд и горизонтальное положение сменилось вертикальным. Мешок скинули. На меня смотрят Раиса Серкова и Ольга Баркова. Нехорошо так смотрят, ухмыляясь. Кроме них и меня в предбаннике никого нет. Нефиговое знакомство, я скажу!
– Привет, Никита, – сказала Раиса и нехорошо улыбнулась.
– Привет-привет, – добавила Ольга.
Раиса Серкова моложе Ольги Барковой, но ненамного. Обе чем-то похожи. Худые, но жилистые. Работа, видимо, такая. Явно не блинчики стряпают каждый день. И точно не часто их едят. Лица видны плохо, потому что лампочка находится позади них, а на улице не успел путём разглядеть.
– Привет, – сухо ответил я и сплюнул кровь на пол. Интересно, что сейчас мне скажут?
– Видишь это? – спросила Раиса, показав мне портативный плеер.
Я кивнул:
– Глаза на месте, поэтому вижу.
– Тут твои переговоры с Паном записаны, – спокойно сказала Ольга.
Я начал смеяться. Громко и от души. Какие нахрен переговоры? Я Пана вживую всего лишь раз в жизни видел. И говорил с ним всего лишь раз. Мы незнакомы с ним. Разве только из досье, в котором Пана предписано убить.
– Ударились? – спросил я, прекратив смеяться. – Мои переговоры с Паном? Включайте, послушаю.
В предбанник влетел злой до ужаса Боков и начал орать:
– Чего творите-то, а? Совсем на фоне подозрений крыша поехала? Я же просил всё по-честному делать! Почему?
– Перестраховываемся! – резко ответила Раиса. Боков выхватил у неё портативный плеер и с психу раздавил его одной рукой в мелкое крошево. Показав на дверь, взревел:
– Вышли обе!
Раиса и Ольга пожали плечами и спокойно покинули предбанник.
– Паранойщицы недоделанные! – сказал вслед женщинам Андрюха и, вытащив складной нож из кармана, сделал шаг ко мне.
Я, всё это время наблюдавший за происходящим, занервничал. Рожа у Бокова злая, нож в руке, и движется он ко мне. Надеюсь, что хочет разрезать стяжки, но что, если это не так?
– Не ссы, Никит, – сказал Андрюха, склонившись надо мной. – Просто мои друзья перестраховались. Хотели, так сказать, на понт взять. Я-то не знал…
Мои руки и ноги получили свободу. Выплюнув скопившийся во рту сгусток крови, я злобно посмотрел на Андрюху и сказал:
– Объясни мне, что произошло, или кто-нибудь получит по роже.
– Остынь, Никит, – попросил Андрюха. – Это нелепая случайность. Не нужно никого трогать. Мы извиняемся.
– Извиняетесь? – я задрал футболку и показал место, где чей-то носок ботинка соприкоснулся с моими рёбрами. Получилась нехилая ссадина, и вскоре вылезет синяк. Скользящий удар был. – Кто это сделал, Андрюха?
– Это сделал я, но я не…
Я ударил без замаха, но со всей силы. Кулак впечатался в скулу Бокова, но он выстоял.
– Теперь продолжай, – кивнул я, немного выпустив пар. Это меньшее, что можно получить за подобное отношение.
Андрюха Боков морщась пошевелил головой и продолжил:
– Я не знал, Никит. Честно, не знал. Говорю коротко и ясно: уговор был, но мои товарищи переборщили. Тебя мы слушали всё это время, с момента твоего появления в посёлке. Всё ждали, когда свяжешься с Паном. Нугуманов снял прослушку и проверил тебя, пока мы были на холме. По обговорённому сигналу, если обнаруживается твоя связь с Паном, я валю тебя. Связи не обнаружилось, но товарищи решили иначе и сигнал всё же подали. Ты чист. Извини за случившееся. Зарядил я тебе, потому что успел огорчиться. Не ожидал, что ты предатель. Рад, что не предатель.
Я обогнул Андрюху, пинком открыл дверь и вышел на улицу. Ничего не изменилось. Нас молча ждут. Кто-то улыбается, кто-то просто смотрит, а кто-то хмурится. Максим Ефименко и Зубарь всё еще сидят в машине и о чём-то говорят. Судя по рожам: диалог напряженный.
– Кто из вас идиот? – громко спросил я.
Сзади возник Боков и, положив руку мне на плечо, попросил:
– Остынь, Никит.
– Остыну, – ответил я и приблизился к Раисе и Ольге. – Паранойщицы, верно?
– Сам такой! – оскалилась Ольга Баркова.
– Перестраховались, – спокойно ответила Раиса Серкова, успев избавиться от Винтореза.
– Дуры! – прошипел Боков и пошёл к беседующим Максиму и Зубарю.
– Андрюх, когда начинаем? – в спину спросил Булат.
– Скоро, – не оборачиваясь отозвался Боков. – Можете собираться. Двадцать минут на Заксенхаузен. Потом едем к Пану.
Саня Бодров подошёл ко мне и, протянув руку, тихо сказал:
– Пошли отойдём.
– Пошли отойдём, – ответил я и пожал ладонь.
Мы сели в беседке. Бодров заговорил:
– Никит, извини нас. Переборщили малость. Это всё Оля и Раиса. Заслужить их доверие проблематично. Они всех и вся подозревают в связи с Паном. Такая вот канитель. Ты как, не передумал?
– Не передумал, – качнул головой я. – Проблема лишь в том, что дальнейшие планы мне неизвестны. Разыграли вы всё славно, не поспоришь. Жаль, что переборщили. В посёлке суета не началась? Полюбому кто-нибудь просёк о движухе и уже доложил Уилкинсу. А тот, в свою очередь, Пану.
– Мы не дураки, Никит, – ответил Бодров. – Связь Заксенхаузена с остальным миром отключили пару часов назад. Пока что бояться нечего. Скоро начнём, вот тогда будет чего опасаться. Ты по большей части просто смотри. Всё должно пройти гладко и при поддержке местного населения.
О чём говорили Боков и Ефименко с Зубарем, я не знаю, но договориться они смогли. Зубарь и его парни встали на нашу сторону. Правда, его парни пока не в курсе. Они и старый контрразведчик Егоров ещё не вернулись. На холме их нет, а значит, скоро подтянутся.
– План не меняется! – начал командовать Андрюха. – Что делать всем известно. Корректировки касаются только Бодрова и Серковой. Первый едет на транспорте Зубаря вместе с ним. Вторая берёт в компанию Никиту. Едете на его машине. Всем всё ясно?
– Давно ясно! – восторженно крикнул Кузнецов.
– Ну, тогда начинайте, – махнул рукой Боков и лениво направился к своему Крузаку.
