На этот раз Кашгар оказался спокойнее, чем в мой прошлый визит, – наверное, из-за Рамадана. Ведь городская суматоха во многом связана с едой: самосы, дук, нан, кебабы играют в ней важную роль. Теперь же никто не ел.

Я зашла к Мухаммеду, который готовил варенье из грецких орехов и меда. По его утверждению, оно придавало сил. Горячий сироп в кастрюле выкипел и вылился на тротуар, потому что мы заболтались и совсем о нем забыли. Налетели пчелы. Мухаммед вручил мне баночку варенья из розовых лепестков и объяснил, зачем розы с сахаром оставляют летом на жаре на сорок дней. Потом, как всегда, добавил: «На здоровье».

Мы с Айнур поужинали в нашей любимой закусочной, где лучше всего делали плов. Там оказалось полно народу. Две официантки подрались. Все сотрудники в этом месте были подростками; когда толпы клиентов повалили после дневного поста, обстановка стала напряженной, и девушки забыли о манерах. Но еда, как всегда, получилась отменной. Да и наблюдать за происходящим было каким-никаким развлечением.

Я поехала в аэропорт, где собралась огромная толпа. В Синьцзяне у авиакомпаний нет своих стоек; можно зарегистрироваться на любой. Что такое очередь, китайцы не знают. Все проталкиваются вперед, и, если не полезешь в драку, никогда в жизни не доберешься до стойки. Я хорошо наловчилась в этом деле; лишь иногда кто-нибудь отталкивал меня с дороги. Используя свою танцевальную ловкость, я проскальзывала вперед, не толкаясь, как все остальные.

Разумеется, мои баночки с уйгурскими традиционными снадобьями обязательно нужно было открыть. Не считая этого, все прошло гладко. На билете пестрели незнакомые мне китайские иероглифы, однако я нашла свой рейс по цветному посадочному талону. Служащий пропускал в охраняемую зону лишь несколько человек за раз, удерживая толпу, размахивающую посадочными талонами.