Мы с Дэвидом разглядывали книги, разложенные на тротуаре на продажу. На обложках были изображены Гитлер, Че Гевара и прочие яркие политические деятели из разных стран. Подошел мужчина, назвался Аббасом и пригласил нас отведать кенафи – палестинский десерт. Он привел нас в переулок, где я не раз видела очереди. Теперь я знала, за чем они стояли. На бумажных тарелочках, прогнувшихся под тяжестью множества калорий, нам подали липкий и потрясающе вкусный десерт из хрустящей пшеницы, мягкого домашнего сыра и сладкого сиропа.

Если верить Аббасу, он был отставным начальником полиции. Он рассказал, что «король Абдулла иногда ходит по улицам, переодетый бедуином, или водит такси». Вряд ли король Абдулла, крупный мужчина, похожий на британца, смог бы сохранить инкогнито, сидя за рулем такси.

– Я так люблю нашего короля, что согласился бы убить собственного ребенка, если бы тот попросил, – восторженно распылялся Аббас. – Когда умер король Хусейн, я пять дней рыдал. Король Хусейн приходил к людям в гости и просил их угостить его чаем.

Не знаю, почему он думал, что мы поверим его рассказам, ведь все слышали о том, что король Хусейн, боясь покушений, никуда не отправлялся без своих телохранителей. Дэвид попытался отделаться от Аббаса, но тот на весь вечер прилип к нам как клей, потчуя новыми байками.

На следующее утро нам пришлось встать рано, чтобы успеть на автобус к Мертвому морю.

– Вы плавать едете или на рыбалку? – спросил Дэвида какой-то мужчина, когда мы садились в автобус.

Примерно через час автобус остановился у магазинчика, где продавались конфеты и напитки. Торговец указал на тропинку, ведущую к ужасного вида стройке с остатками каких-то лачуг. «Здесь так ужасно, – решили мы, посовещавшись, – не может быть, чтобы это место было одной из главных туристических достопримечательностей Иордании».

Затем тот же торговец предложил отвезти нас в более живописное местечко на своем фургоне – за немаленький гонорар. Мы проехали мимо нескольких роскошных отелей, но решили высадиться на общественном пляже, напоминавшем пустырь у калифорнийской автозаправки. Чтобы добраться до воды, пришлось идти по горячему песку и острым камням; в воде камни стали еще острее, однако как весело мы поплавали! Вода на тридцать процентов состояла из соли, она оказалась ярко-синей и спокойной. В нескольких километрах отсюда, на противоположном берегу, виднелись безлесные бурые горы Израиля. Если бы мы имели чуть больше времени, а охрана была бы не столь сурова, мы легко бы переплыли через границу. Даже плыть бы не пришлось – утонуть в этом море невозможно.

Контингент купающихся отличался разнообразием: европейские дамы в бикини, современные иорданки в длинных шортах и топиках, а также женщины в черных накидках и платках. У одной из них лицо и руки были намазаны грязью, а все остальное покрыто черной тканью. Люди всех национальностей нежились в соленой воде, намазывая лица натуральной серой грязью: получались косметические маски, которые можно было взять прямо из-под ног. Мимо меня проплыл какой-то парень с засохшей грязью на лице, он разговаривал по сотовому телефону.