Глава 9

Войдя в кабинет генерала Ишимова, Александрина на миг замерла. Очень уж необычно выглядело это пространство, в котором начальник корпуса, надо думать, проводил немало времени. На полу раскинулся потертый ковер родом не то из Сина, не то из Итара. Слева, у окна стояла резная скамья с ножками в виде странных крылатых львов, справа – чудесная узорная ширма, расписанная виньетками и птицами. Окна прятались под тяжелыми шторами с потертым восточным рисунком. Даже воздух в этом пространстве, казалось, был пропитан ароматами кофе, благовоний и пыли пустынь. Похоже, Его Превосходительству довелось послужить на южных границах королевства и даже в дальних государствах.

Стол, такой же монументальный, как у директрисы Мафалды, был украшен фарфоровыми медальонами с нежнейшей цветочной росписью. За красным плюшевым креслом возвышался портрет Его Величества в парадной военной форме. Слева – чуть меньшего размера портрет наследника, а справа – портрет одного из генералов прежних эпох. Вот конкретно этого звали не то Сигуэй, не то Сигвей… Лина запамятовала.

– Добрый вечер, госпожа Роден! – генерал вышел из-за стола, чтобы поприветствовать ее, и девушка присела в реверансе. – Форма Вам к лицу. – Он окинул её строгим взглядом и несколько отстраненно поинтересовался: – Надеюсь, у Вас не было недоразумений с моими подчиненными?

– Нет, Ваше Превосходительство, не было. Все были любезны и помогали мне, как могли.

– Я рад, – коротко сказал генерал, возвращаясь к столу и указывая куда-то в ворох бумаг, – вот Ваше расписание. Прежде уроки этикета у нас вел майор Стойберг, теперь он будет вести только строевую подготовку и парады, а все остальное в этой области будете преподавать Вы. Жду от Вас подробный план занятий не позднее третьего дня.

Лина не стала возражать. Вызывать недовольство начальства уверениями, что у нее нет особенного опыта преподавания девушка не стала. Она еще помнила, как и чему учили девочек в Школе, если немного исправить темы, убрать рукоделие и дамские игры, вполне можно составить недурной план учебы для кадетов.

– Преподавать Вам придется во всех классах. У нас их десять, – продолжал генерал. – На этикет у старших кадетов отводиться два часа в неделю, у младших – четыре. Если Вам понадобится что-то для занятий, не стесняйтесь просить у капитана Либнехта или у прочих служащих. Важно, чтобы на следующем королевском балу кадеты не опозорились, – последнюю фразу директор выделил особо.

Александрина поджала губы – как это было знакомо! За оставшийся месяц натаскать тридцать взрослых юношей в тонкостях этикета? Извольте! А ведь если не получится, спрос будет с нее! Не зря же ее тут принимают так роскошно – отличная форма, дорогое белье, отдельная комната с удобствами…, Впрочем, в Школе такое тоже случалось – то срочно украсить бальный зал, то внезапно разучить с воспитанницами песнопения к тезоименитству Ее Величества. До того, как она освоила магию и научилась отстаивать свои интересы, припугивая слишком наглых, успела переделать не мало чужих дел. Что ж, она подозревала, что так и будет. За все нужно платить, Лина!

– Я Вас поняла, Ваше Превосходительство, – сдержанно ответила девушка. – Учитывая Ваше пожелание, в этом году все силы направлю на выпускной класс.

Генерал сдержанно кивнул, давая понять, что она верно истолковала его слова, и тут же снова стал строгим и холодным:

– Еще один момент, госпожа Роден. Поскольку Вы не замужем, никаких вольностей с преподавателями и учениками! Ваше поведение должно быть безупречно!

– Вам нечего опасаться, Ваше Превосходительство, – выдохнула девушка, вздёрнув подбородок, – даже Ваши отчаянные воины не будут связываться с проклятой Темной.

– Вот как, – мужчина взглянул на нее пристальней, – значит, мне не показалось там, внизу?

– Не показалось, – кивнула Александрина, зная, что подтверждает совсем другое, – моя магия темная и, вероятно, поэтому я получила столь выгодное назначение. Больше никто из преподавательниц, обладающих светлым даром, не рискнул.

– Тогда прошу Вас подписать эти бумаги, – на столе призывно белели листы, скрепленные алой государственной печатью. – Это приказ о Вашем зачислении на службу в Корпус, это клятва о неразглашении, а это учебный план с указанием того, что кадеты должны знать к выпуску.

Лина быстро просмотрела документы и подписала. К счастью, здесь ранить пальцы не пришлось, хватило пера и чернил.

– Что ж, Вы можете идти на ужин, – отпустил ее генерал, – преподаватели едят в отдельной столовой. С воспитанниками находятся дежурные воспитатели и классные наставники.

Сделав реверанс, Александрина вышла в приемную. Полковник и капитан тотчас встали, увидев ее.

– Можем идти? – спросил Олдстоун.

– Да, конечно, – несколько рассеяно ответила девушка. Мысленно она уже составляла план действий. Если она, действительно, желает уложиться в месяц, откладывать это дело в долгий ящик нельзя.

Полковник, к счастью, не стал донимать ее разговором. Они вновь спустились на первый этаж, прошли по длинному коридору, свернули, еще раз поднялись и… услышали громогласный взрыв мужского хохота, который доносился из приоткрытых дверей. Через минуту стали слышны слова:

– Итак, господа, прошу послушайте, свидетелем какой удивительной сцены я был, когда отдыхал на водах! Отец генерал, умолчу об его фамилии, разговаривал на прогулке со своей незамужней дочкой.

– Когда ты уже выйдешь замуж, мон шер? Столько вокруг офицеров – молодых, красивых, перспективных.

– Не нравлюсь я им, папа. Говорят, характер у меня скверный.

– Плохо, дочка…

– А ты, папа, между прочим, генерал. Мог бы и приказать какому-нибудь достойному жениху.

– Не могу дочка, не имею морального права, вот так просто, человека на смерть посылать…

Дружный хохот прерывался словами:

– Господа, господа, ну сколько же можно! Я не в силах столько смеяться!

Полковник притормозил у двери, потом громко стукнул в нее, словно сообщая о каком-то важном явлении, и только потом распахнул, являя Александрине квадратный зал с большим круглым столом посередине. За ним разместились два десятка мужчин в черных мундирах. Увидев выдающуюся фигуру полковника, кто-то из них радостно воскликнул:

– Господин полковник, идите к нам! Майор Крип вернулся и отпуска и радует нас весьма забавными историями!

Зато остальные, разглядевшие Александрину, постарались как можно быстрее застегнуть воротники, поправить мундиры и вскочить, чтобы приветствовать даму.

– Господа! Позвольте Вам представить нашу новую коллегу, госпожу Александрину Роден! – звучно произнёс мужчина, перекрывая своим голосом скрип стульев. – Она будет вести уроки этикета вместо майора Стойберга!

Невероятно худой мужчина с желчным лицом, испещренным оспой выразительно поморщился. Вероятно, ему уже сообщили о сокращении служебных часов. Между тем полковник начал представлять Александрине будущих коллег. Имена она не стремилась запомнить, а вот в ауры вглядывалась пристально, стараясь уловить индивидуальный отпечаток каждого. Этикет этикетом, но ее основная задача найти того, кто промывает детям мозги, превращая их в послушное оружие.

Преподаватели были разные – молодые и старые, воевавшие и ни разу не бывавшие нигде, кроме учений. Большая часть мужчин имела семьи, но были и холостяки, и вдовцы. Несмотря на все желание выглядеть перед дамой как можно лучше, особых красавцев среди них не наблюдалось, зато многие отличались осанкой, харизмой и умением лихо подкручивать усы.

Знакомство завершилось быстро – вестовой поставил для девушки прибор и поинтересовался, чем наполнить ее тарелку. Рассмотрев предложенное, Александрина убедилась, что в Корпусе кормят сытнее и как-то грубее, чем в Школе. Господам офицерам подали крутую гречневую кашу, приправленную маслом и жаренным луком, паштет из потрохов, соленые огурцы и немного холодной говядины, вероятно, оставшейся после обеда. Запивали все это крепким яблочным взваром, дорогие чай или кофе в офицерской столовой не подавали.

После появления дамы мужчины замолчали, видимо, опасаясь оскорбить ее нежные уши. Лина быстро съела кусок хлеба с паштетом, взяла в руки кружку и, незаметно грея о нее ледяные руки, припомнила самый свежий анекдот, рассказанный госпожой Мафалдой.

– Вы слышали, господин полковник, что Его Величество распорядился сократить роскошь и назначил каждому титулу свое количество блюд, допустимое на столе? – непринужденно обратилась она к соседу.

– Да, господин директор зачитал нам указ, – подтвердил тот.

– Как Вы знаете, наш король сам любит проверять действие своих указов, вот и обратился он на приеме к одному мелкому барону, недавно прибывшему в столицу, спросив, сколько блюд было у него на обед? Три, Ваше Величество! Ответил барон. И какие же? Курица плашмя, курица ребром и курица на боку! – ответил он.

Мужчины сдержанно рассмеялись, но лед еще не растаял. Лина спокойно уделила внимание говядине, мечтая о кусочке сыра или яблоке. Увы, весной фрукты были слишком дороги, да и многие экономы до сих пор считали баловством добавление в рацион воспитанников фруктов и сладостей.

* * *

После еды мужчины разделились. Часть отправилась на дежурство в кадетские гостиные и дортуары, остальные переместились на диваны гостиной, соседствующей со столовой. Разместившись с удобством, многие вновь смущенно посмотрели на Александрину. Девушка догадалась, что в этом чисто мужском обществе вечера, наверняка, проходили за рюмкой кларета или портвейна, а то и за курением длинных узорных трубок, лежащих на каминной полке.

– Не стесняйтесь, господа, – решила она прояснить ситуацию. – Если меня утомят ваши армейские шутки, я уйду к себе безо всякого сожаления, день был длинным.

Кое-кто сдержанно хмыкнул, наконец, ситуацию разрешил полковник Олдстоун, разливший по бокалам кларет. Один скромный медный стаканчик он вручил Александрине:

– Не откажитесь попробовать, сударыня.

– Благодарю, с удовольствием, – девушка чуть-чуть коснулась губами обжигающей жидкости, благоухающей виноградом.

Чувство неловкости не покидало тесный мужской круг. Наставники совершенно не знали, о чем можно заговорить в присутствие единственной женщины. Наконец, майор Крип начал довольно скучный рассказ о своем отпуске. Без соленых шуточек и анекдотов он звучал как описание скучной, длинной дороги, с редкими спусками к морю.

Устроившись у камина – весенняя ночь еще дышала влажной прохладой в отличие от жаркого дня – Александрина вслушивалась в голос мужчины, не вникая в смысл. Вместо этого она мысленно тянулась к окружающим страхам. Шипастые, клыкастые и даже крылатые твари оказались куда более разговорчивыми, чем их носители. Лина быстро вычислила, кто боится крови, кто тяжелой раны, кто смерти от удушья, а кто паникует при виде голубей. Часть страхов удалось разогнать сразу же, а вот матерых, покрытых шрамами тварей, тех офицеров, кто бывал в бою, растопить было не так-то просто! Пришлось пообещать себе и им, что она займется этим позже, а пока…

Майор рассказал какой-то очень приличный и занудный анекдот. Смех отогнал некоторые страхи от ее юбки, но самые матерые жались к Лине, выпрашивая ласку. Девушка уже поднялась, чтобы идти к себе, но в это время в гостиную зашел вестовой с подносом булочек, покрытых сахарной пудрой:

– Господа офицеры, – объявил он, – его высокопревосходительство генерал Ишимов прислал сладости, дабы отметить вступление госпожи Роден в должность!

С этими словами молодой краснощекий парень шагнул к столу, зацепился за складку ковра, потерял равновесие, и легчайшая белая сахарная пыль высыпалась на юбку Александрины и возлежащих на ней монстров, которые после такой манипуляции предстали перед окружающими во всей красе. Реакция мужчин была молниеносной – все стоящие или сидящие рядом отпрыгнули и попытались схватиться за оружие, которого не было. Раздались сдавленные ругательства, кто-то схватился за стул, кто-то за кочергу, но все замерли, не зная, как справиться с чудовищами, не повредив девушке.

Между тем твари, питаемые страхом, изрядно подросли, а хлебнув магии темной феи, сделались плотнее и, довольно жмурясь, обратили свои потусторонние глаза на мужчин. Белесые от сахарной пудры ресницы оттеняли бездонные черные провалы глаз, порой, подсвеченные синеватым ужасом.

– Госпожа Роден, – неверным голосом проговорил полковник, – отойдите, если сможете!

Лина вздохнула и мягко попросила:

– Не пугайтесь, господа, это всего лишь воплощение ваших собственных страхов…

Офицеры молча следили за тварями, и под их пристальными взглядами монстры подросли еще на пару дюймов, оскалили пасти, в которых клубилось адское пламя кипящих эмоций. Мужчины, не дрогнув, шагнули вперед и…страхи пригнулись к полу, отступая. Сообразив, в чем дело, полковник скомандовал:

– Строем вперед!

Привычка подчиняться приказам сработала безусловно – дружный топот армейских сапог спугнул страхи. Монстры с неслышным воем отступили, а на третьем грохочущем шаге развернулись и выскочили из столовой прямо сквозь дверь, осыпав все вокруг сахарной пудрой. Лина без сил рухнула на стул, представляя, как мужчины отреагируют на такое приключение. Вестовой отмер, и все же поставил поднос на стол, пробормотав:

– Б-булочки свежие!

От этих слов всех охватила странная эйфория, и мужчины несколько минут не могли справиться с нервным смехом, зато потом все дружно подняли бокалы:

– За Армию!

Александрина боялась шелохнуться, ожидая, что преподаватели обвинят ее в привлечении монстров. Но легкая победа вдохновила офицеров – ей подлили вина, предложили булочку и легко включили в круг разговоров о воспитанниках и грядущем «королевском дне». Робко улыбнувшись, Лина выдохнула, и простая сдоба показалась ей необыкновенно вкусной.

Примерно через час, допив вино, девушка встала:

– Благодарю за приятный вечер, господа. Я очень устала, пойду к себе. Завтра у меня первое занятие в младшем классе после пятичасового чая!

Мужчины дружно встали, подождали, пока Александрина дойдет до двери, закроет ее за собой, а потом выдохнули, и кто-то сразу обратился к полковнику:

– Наливайте, господин Олдстоун! За это надо выпить!

Бокалы быстро наполнились, а потом так же быстро сдвинулись.