Глава 17

Чай новенькая преподавательница пропустила. Не было сил выйти из комнаты. Перед глазами все стоял игривый дракот, пожирающий своего носителя. На занятия Александрина шла с тяжелым сердцем – ей не давала покоя ее неудача. Однако младший класс, шумно облепивший ее, не оставил места печали.

– Госпожа Роден, а что мы сегодня будем делать?

– Госпожа Роден, а, правда, что нельзя поднимать упавший платок юной леди?

– Госпожа Роден, а нас пустят посмотреть на бал?

Разве можно было не оттаять рядом с таким искренним интересом?

– Кадеты, по местам! – с притворной строгостью подняла руку девушка, – на все вопросы я отвечу после переклички!

Мальчишки моментально разбежались и замерли возле парт, глядя на Лину блестящими от предвкушения и радости глазами. Староста вынул список класса и коротко доложил, что двое отсутствуют «по состоянию здоровья».

– Кто знает, что случилось с кадетами Миллером и Краушбаном? – спросила фея, обводя взглядом класс, и заметила некоторую заминку, когда кадет докладывал об отсутствии кадета Берга.

Руку для ответа поднял староста:

– Подрались, – коротко доложил он, – Миллеру бровь рассекли, доктор зашил и в лазарете оставил на три дня, а Краушбану ребра перетянули, ему теперь неделю лежать.

– С кем подрались? – напряжение повисло в воздухе.

– Кадет Берг находится в карцере по распоряжению воспитателя, – выдал староста, глядя прямо перед собой.

Драка в спальне никого не удивила – мальчишки всегда находили повод помахать кулаками. Однако на этот раз у битвы был достойный со всех сторон повод: Миллер и Краушбан принялись передразнивать новенькую преподавательницу, а потом и вовсе решили придумать ей прозвище, решая на всю казарму, какое подойдет больше «Фифа» или «Линейка». Берг слушал все это, темнея лицом, а потом кинулся на одноклассников с кулаками.

Особенно страшно это было потому, что он бил молча и остервенело. Кричать начали другие кадеты, когда поняли, что Берг не останавливается, а его противники уже пытаются выбежать из спальни, забыв про насмешки. Дежурный унтер вызвал дежурного по этажу, пострадавших отправили в лазарет, а нападавшего, не дав времени зашить порванный китель или перевязать сбитые кулаки, оттащили в карцер.

– Так, – Лина встала, понимая, что уговоры и пояснения будут бесполезными. Ей надо найти другой способ объяснить этим мальчишкам, что сражаться за честь дамы – это хорошо и правильно, вот только бить «своих», когда дама об этом даже не подозревает…

– Сегодня я расскажу вам одну старинную историю, – класс замер в недоумении.

– Жила была на свете прекрасная принцесса…

Кадеты загудели. «Девчоночьих» историй они не любили, но Александрина строго стукнула указкой по столу:

– Она была прекрасна, добра и умна, а еще очень милосердна. Несмотря на все положительны качества, не все любили принцессу. Находились люди, которые считали ее зазнайкой, лентяйкой и даже неряхой. К сожалению, невозможно быть хорошей для всех. Вот Вы, кадет Смирнов, Вы нравитесь всем своим товарищам? – внезапно сменила тему фея.

Названный ученик вскочил, обвел взглядом класс, пожал плечами:

– Не могу знать, госпожа Роден.

– А родственники все любят вас одинаково, или кто-то меньше?

Мальчик пожал плечами уже не так уверенно.

– Садитесь, кадет, думаю это можно сказать про каждого. Невозможно нравится всем. Но вернемся к принцессе. При дворе был один молодой офицер, который считал принцессу совершенством. Его оскорбляли те, кто считал принцессу не идеальной. Юноша был молод и горяч, он решил добиться того, чтобы все любили и уважали принцессу. Каждый, кто кидал на девушку косой взгляд, получал от него вызов на дуэль.

Александрина прошлась по классу, убеждаясь, что кадеты внимают. Про схватки и дуэли они готовы были слушать бесконечно.

– Итак, сначала офицер сразился на дуэли с придворными, потом с горожанами, потом отправился в соседние государства, чтобы и там доказывать всем, как прекрасна умна и добра принцесса… А потом его убили и скинули тело в придорожную канаву, потому что никто не знал, откуда взялся этот странный сумасшедший иностранец…

Мальчики молчали. Тишину в классе можно было потрогать…

– А принцесса ничего не знала о подвиге офицера. Она радовалась, что прекратились смерти при дворе, вышла замуж за того, кто знал, что для всех невозможно быть хорошим и никогда не вспоминала дуэлянта.

Кадеты зашевелились и начали выкрикивать с мест:

– Как же так! Ведь мужчина должен защищать честь дамы! – громче всех крикнул худенький рыжий мальчик с веснушками на носу.

– Несомненно, долг каждого мужчины и офицера оберегать честь дамы. Честь! А теперь открываем тетради и записываем, что об этом говорит дуэльный кодекс.

После занятия Александрина вышла из кабинета в смешанных чувствах. За ее спиной остались мальчишки, отчаянно спорящие о том, кто имеет право первым защищать честь юной леди – жених или брат? А может, все-таки, отец? Она подкинула им вопросов, подсказала литературу, посоветовала спросить у наставников – офицеров, в общем, отвлекла от ситуации с кадетом Бергом и вышла на перемену. Пока не пришел средний класс, она собиралась спуститься в карцер, вот только сначала зайдет на кухню, заберет булку, которая полагалась ей к чаю.

Карцер располагался в подвале. Генерал Ишимов был разумным руководителем. Прежний директор устроил гауптвахту на конюшне, где кадеты мерзли, болели и, случалось, даже сбегали, расковыряв нетолстые деревянные стены. А вот отсюда бежать было невозможно, зато к услугам нерадивого кадета была большая книжная полка с учебниками, вода, хлеб и узкий топчан с колючим солдатским одеялом. Чуть хуже, чем наверху, зато одиночество, которого в казарме, порой, так не хватает.

Александрину в карцер пустили не сразу. Пришлось нахмуриться и пообещать прийти с полковником Олдстоуном. После этого унтер, ворча, открыл тяжелую дверь и проводил «госпожу учителку» к отгороженному закутку. Таких узких комнатушек в этой части подвала было много, причем, по изношенным дверям и потертому полу, было видно, что те, которые располагались ближе к выходу использовались чаще.

Кадет Берг сидел в пятом от входа чуланчике и мрачно взирал на свои сбитые руки. Унтер сначала открыл узкое окошко в двери, заглянул, убедился, что мальчик ведет себя смирно, и только после этого распахнул тяжелую створку. Лина вошла, молча села рядом с ребенком, взяла его ладонь, подула, позволяя маленькой капельке своей силы собрать щедро измазавшую кожу кровь.

Темных не любили еще и за это – они легко пользовались в магии кровью – своей, чужой, не имело значения. Правда, Александрина твердо усвоила важный принцип: пока ты проливаешь свою кровь – ты в своем праве, начинаешь лить чужую, хоть курицы, хоть кошки, переходишь на ту сторону, откуда возврата не будет. Однако сейчас она ничего не проливала, а просто собрала драгоценную субстанцию в шарик, шепнула несколько слов и запечатала ее в фиал, вынутый из поясной сумочки:

– Держи, кровью лучше не разбрасываться, – сказала она, вручая склянку кадету.

– Что это? Зачем? – впервые заговорил мальчик.

– Чтобы лет через десять ты не обвинил меня в том, что я тебя приворожила, – честно сказала девушка. – Твоя кровь у тебя, свою я не проливала, на тебя никак не воздействовала. Просто пришла поговорить.

– Ругаться будете? – сумрачно сказал кадет, убирая флакон под подушку.

– Нет, – покачала головой Александрина, – просто скажу тебе, что для меня лучшей наградой будет увидеть тебя однажды хорошим офицером. Знающим, умелым, любимым и любящим, имеющим семью и радость в жизни. Если ты убьешь или искалечишь соратника, ты этого не достигнешь. Если будешь плохо учиться, тоже не справишься, да и юные леди из хороших семей не любят неудачников, а у тебя должна быть очень нежная и любящая жена, такая, которая растопит твое сердце.

Берг смотрел на преподавательницу, как на уличную сумасшедшую – недоверчиво, с легким страхом. Она перехватила этот взгляд и тихонько рассмеялась:

– Напугала тебя, да? Извини, у меня бывает. Вот, держи булку и никогда больше сюда не попадай! Мне пора, – взъерошив на прощание густые черные волосы упрямца, девушка вышла из каморки и быстрым легким шагом поднялась в класс. Время покажет, удалось ли ей достучаться до сердца этого мальчишки. А сейчас у нее средняя группа и первый опрос.

Эти кадеты ждали ее с нетерпением, сегодня они торопились поделиться тем, что запомнили с предыдущего занятия. Однако вместо банального опроса Александрина устроила письменную работу:

– Итак, берем листочки. Пишем фамилию, и ответы на вот эти вопросы, – девушка подошла к доске и быстро заскрипела мелом: – можете приступать! – сказала она через несколько минут, добавив к вопросам пару иллюзий.

Кадеты пыхтели, принимая решения. Некоторые пытались заглянуть в тетрадь с лекциями, а фея ходила между рядами, шелестя юбками, и думала о том, что все ее знания и умения оказались бесполезны, и она просто не представляет, к кому можно обратиться за помощью в изгнании дракота. Кроме того, девушка не знала, стоит ли рассказывать о Рихарде лорду Кавендишу? Впрочем, этот советник его высочества, наверняка, уже знает о подвальном жителе. Как старательно он давал понять, что в Корпусе есть его соглядатай. Фу! Грубый, невоспитанный человек! Правда он тогда отметил красоту ее шлейфа, но это, наверняка, была только уловка, чтобы усыпить бдительность.

В конце концов, Александрина так разволновалась, погрузившись в свои мысли, что вздрогнула от неожиданности, услышав звонок. Собрав листочки, она отпустила кадетов и даже не вышла на перемену, просто сидела за своим столом и чертила карандашом нечто непонятное. Когда вошли кадеты, Лина словно очнулась и бросила взгляд на свои каракули. Странное дело, линии сложились в некое подобие лилии, но думать об этом было некогда, новый класс, новые знакомства и новое испытание.

В целом два занятия с новыми классами прошли довольно спокойно. Младшие кадеты пытались кукарекать с задних парт, средние громко взрывали бумажные хлопушки, но и в том и в другом случае вызов к доске и превращение шутника в «манекен» для отработки поклонов, поцелуев рук и вежливых приветствий сработали лучшим устрашением.

Последним был старший класс. Кадеты входили в двери натянутыми, как струны, бросали настороженные взгляды на преподавательницу и занимали свои места, шурша заготовленными свитками.

– Итак, господа кадеты, – сказала Александрина после приветствия и переклички, – вы должны были написать любовное письмо жениха к невесте. Для начала я хочу выслушать желающих!

На класс опустилась напряженная тишина.

– Хорошо, тогда буду спрашивать по списку…

Девушка открыла толстый классный журнал, нашла страницу с надписью «этикет» и убедилась, что предыдущий преподаватель совершал ту же ошибку, что и многие до него: отметки об ответах стояли в основном у кадетов первой трети списка. Чуть поменьше оценок было в середине и совсем редкими архипелагами всплывали значки у последней трети списка.

– Кадет Якоби, прошу Вас, зачитайте нам свое письмо! – решительно затребовала фея.

Поднялся высокий нескладный парень с длинным носом и непропорционально длинными руками. Он одернул коротковатую куртку, шмыгнул носом и развернул обычный тетрадный лист:

– Моя драгоценная Августина! Как бы хотелось мне провести день у Ваших ног; положив голову Вам на колени, грезить о прекрасном, в неге и упоении делиться с Вами своими мыслями, а иногда не говорить вовсе, но прижимать к губам край Вашего платья!

К сожалению, срочные дела жестоко оторвали меня от Вас! Я работаю днём и ночью, чтобы приехать и побыть с Вами две недели в декабре. По дороге я увижу Юрские горы, покрытые снегом, и буду думать о снежной белизне плеч моей любимой. Ах! Вдыхать аромат волос, держать за руку, сжимать Вас в объятиях – вот откуда я черпаю вдохновение! Мои друзья изумляются несокрушимости моей силы воли. Ах! Они не знают моей возлюбленной, той, чей чистый образ сводит на нет все огорчение от их желчных выпадов. Один поцелуй, мой ангел, один медленный поцелуй, и спокойной ночи!

О, моя любовь, Августа, отрада моих дней, мой свет в ночи, моя надежда, восхищение, возлюбленная моя, драгоценная, когда я увижу Вас? Или это иллюзия? Видел ли я Вас? О боги! Как я люблю Вас!

Класс замер, переваривая восторженную речь. Александрина дала паузе немного «повисеть», а затем похлопала в ладони:

– Недурно, кадет! Вы отлично переписали письмо маршала Анжу своей возлюбленной Альбертине. Меня радует, что Вы потрудились изменить имя и убрали самые откровенные признания. Согласна с Вами, это неплохой образец для подражания, но письмо в подобном стиле позволено писать лишь помолвленной невесте, а лучше – молодой супруге. Садитесь кадет, оценка «хорошо»!

По кабинету пронесся вздох облегчения. Похоже, помощью мемуаров, изучаемых на военной истории, воспользовался не только Якоби. Лина снова заглянула в журнал:

– Кадет Юлдашев, просим Ваше письмо!

На этот раз встал кадет очень привлекательной внешности: не очень высокий, с приятным лицом и ярким румянцем. Он откашлялся ломким баском и развернул свиток несколько раз обмотанный шелковой лентой:

– Дорогая моя Ильзелла, у меня к тебе есть несколько поручений. Я умоляю тебя:

1) не впадай в меланхолию,

2) заботься о своем здоровье и опасайся весенних ветров,

3) не ходи гулять одна – а ещё лучше вообще не ходи гулять,

4) будь полностью уверена в моей любви. Все письма тебе я пишу, поставив перед собой твой портрет.

5) Я умоляю тебя вести себя так, чтобы не пострадало ни твоё, ни моё доброе имя, также следи за своей внешностью. Не сердись на меня за такую просьбу. Ты должна любить меня ещё сильнее за то, что я забочусь о нашей с тобой чести.

6) И под конец я прошу тебя писать мне более подробные письма. Я очень хочу знать, приходил ли навестить нас шурин Хофер на следующий день после моего отъезда? Часто ли он приходит, как обещал мне? Заходят ли Лангесы иногда? Как движется работа над портретом? Как ты живёшь? Всё это, естественно, меня чрезвычайно интересует».

К тому моменту, как Юлдашев закончил чтение, класс уже хихикал, но Александрина взглядом остановила насмешки над густо покрасневшим парнем.

– Скажите, кадет, чье письмо Вы брали за образец?

Ученик так мялся, что фея сама догадалась:

– Вероятно, это письмо Вашего отца к матушке. Могу сказать, что это неплохой образец семейного письма. В нем видна забота мужчины о своей женщине, причем не пустые комплименты, а беспокойство о здоровье и развлечении молодой женщины, вынужденной проводить время дома. К сожалению, писать такие письма молодой незамужней девушке, не связанной с Вами хотя бы брачным договором не стоит – ее родственники могут оскорбиться. Садитесь кадет, оценка «хорошо», следующий – кадет Элмерт. Прошу!

Все занятие Александрина выслушивала попытки кадетов написать любовное послание, мягко комментировала, подсказывала, а в конце дала задание:

– К следующему занятию вы должны описать любую юную леди, с которой встретитесь на балу.

Молодые люди недоуменно стали переглядываться, и тогда Лина уточнила:

– Описание делите на три этапа: первый – внешность. Напишите, что вам понравилось в ее облике, а что не очень. Второй этап – душевные качества. Выделите, что понравилось, и что не очень. Третий этап – оценка перспектив этой юной леди, как будущей супруги офицера. На сегодня все, все свободны!

Старший курс покидал кабинет в молчании. Едва последний кадет вышел, в двери заглянул полковник Олдстоун:

– Госпожа Роден, чем Вы сумели так озадачить выпускников? Они меня едва заметили!

– Надеюсь, Вы их пожалели и не стали делать замечания? – улыбнулась в ответ Александрина.

Полковник ей нравился, была в нем какая-то спокойная надежность.

– Не стал, но умоляю, откройте тайну?

– Всего лишь предложила оценить дам на завтрашнем балу с точки зрения пригодности к роли жены офицера.

– О! Непростое дело! – признал мужчина. – Но не слишком ли Вы торопитесь, госпожа Роден? Эти мальчишки…

– Большая часть этих мальчишек уже помолвлена, – вздохнув, напомнила ему девушка, – и поверьте, чем осознаннее они будут смотреть на женщину, тем больше шансов сделать их брак удачным.

– Откуда Вы можете это знать? – поджал губы полковник и тут же извинился: – простите меня, госпожа Роден, я не должен был…

– Я понимаю Ваши сомнения, господин Олдстоун, – Лина подпустила в голос холодка, – конечно, я не замужем, но у меня есть мать и четыре старшие сестры. Три из них уже замужем, четвертая помолвлена. Самой счастливой выглядит та, которая шла замуж с открытыми глазами. Будущий супруг привез ей свои доходные книги, познакомил с детьми от первого барка, обрисовал круг обязанностей и перспективы. Серена не пожалела о своем выборе. А вот Ианикия… Романтика, любовь, и полное не понимание того, что молодой семье надо на что-то жить. Теперь они вдвоем живут в доме родителей мужа, и моя сестра в каждом письме жалуется, что совершила ошибку, поспешив с замужеством.

– О! – полковник не нашелся, что сказать и перевел тему: – Вы позволите сопроводить Вас на ужин?

– С удовольствием, – девушка положила руку на локоть мужчины, мысленно ругая себя за то, что разболталась о своей семье.

Сестры действительно ей писали. После того, как они выходили замуж, переписка с благотворительной школой не была чем-то компрометирующим, правда, они предусмотрительно запечатывали свои послания в два конверта: на одном было написано название и адрес школы, и только на втором имя получателя.

Лина не часто отвечала сестрам. Поначалу слишком сильна была обида, а потом очень ясно поняла, что ее используют в качестве жилетки: выговориться, пожаловаться на проблемы, или, наоборот, – похвастаться своими успехами зная, что ей никогда не выйти замуж и не стать матерью. Что ж, ее удел – учить чужих детей и пореже появляться на улице, ведь к темным магам до сих пор относятся недоверчиво. Но одно дело – осознавать свои перспективы, а другое – постоянно читать их между строк в сестринских посланиях. И Александрина дала себе слово не поддаваться на душеспасительные беседы и свести общение с сёстрами к минимуму.

В этот раз атмосфера за столом была более оживленной – офицеры тоже предвкушали бал, пытались отказаться от дежурства и шутливо перебрасывались замечаниями о том, какие непривлекательные дамы будут сопровождать юных леди:

– Мне кажется, что госпожа директриса намеренно выбирает самых страшненьких, – смеясь, уверял один капитан, – чтобы воспитанницы на таком непривлекательном фоне сияли ярче.

Услышав это, Александрина на миг задержала дыхание, а потом самым сладким голосом ответила:

– Так вот почему господин генерал отправляет Вас, капитан следить за порядком на балу, чтобы на таком непривлекательном фоне все кадеты смотрелись отчаянными красавцами.

На миг воцарилась тишина, капитан побагровел, а потом послышались смешки и легкие аплодисменты:

– Браво, госпожа Роден! Нам не стоило забывать, что говорить плохо об отсутствующих нехорошо! – сказал майор, преподающий математику.

Остальные мужчины молча встали и поклонились, приветствуя девушку.