Глава 32

Я не нахожу утешения в легком осеннем ветерке, который вьется вокруг меня, проникая в мои поры вместе с морской солью. Вот и наступил конец лета.

Я вымыла руки, но соленый воздух все равно щиплет мои израненные ладони. Это острое напоминание о тьме, из которой я никак не могу выбраться. На короткое время море помогает мне успокоиться, но, когда я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, заполнившая меня пустота в очередной раз напоминает о себе.

За моей спиной остро ощущается чье-то присутствие, и, хотя я знаю, что на борту «Смертной Казни» я в безопасности, моя рука все равно тянется к сумке и кинжалу, которые обычно висят у меня на поясе. Но там ничего нет, и пустота в моем животе только раздувается. Я делаю глубокий вдох и прижимаю руки к бокам.

Рядом со мной стоит Касем. Его голова низко опущена, а плечи ссутулены, как будто его уже отчитывают за побег. С нашей последней встречи прошло уже две недели, и мне кажется, что за это время солнце, обычно дарующее жизнь и энергию всему живому, вытянуло из него все оставшиеся силы. Его некогда крупная фигура истощилась и как будто бы ссохлась от усталости, которая давит на его плечи тяжелым грузом. Эта боль отражается в его холодных голубых глазах.

– Мне очень жаль, – внезапно говорит он. Он держится за борт «Смертной Казни», чтобы устоять на ногах, и костяшки его пальцев побелели от напряжения. – Когда отец предложил мне поехать с ним, я согласился, потому что хотел найти тебя и убедиться, что ты в безопасности. – Он поворачивается ко мне, но я продолжаю смотреть на море, наблюдая, как бирюзовые волны бьются о корабль, превращаясь в мягкую белую пену. Касем сводит ладони и нервно скребет кутикулу большого пальца на правой руке.

– И какой в этом смысл? – фыркаю я. – Меня бы все равно казнили, если бы я вернулась.

Лицо Касема искажается в странной гримасе.

– Ты не слышала? Амора, они собирались дать тебе еще один шанс. Мы все выступили в твою защиту, включая твою тетю, которая убедила всех, что она не подходит на роль Аниманта. Они собирались привести еще одного пленника, чтобы ты попробовала еще раз. Но никто из нас не смог найти тебя.

Я ожидаю, что его слова нанесут мне глубокую рану. Что они искромсают меня на кусочки и уничтожат весь оставшийся у меня свет. В конце концов, что такое один нож, когда тебя уже пронзила дюжина?

Но после небольшой паузы ко мне приходит осознание: мои люди собирались дать мне еще один шанс.

Тяжесть этого знания жжет в моей груди. Я цепляюсь за борт корабля, пытаясь успокоиться.

Не все хотели моей смерти или считали меня слишком опасной. Они собирались дать мне еще один шанс.

– Клянусь, я понятия не имел, что на самом деле задумал мой отец, когда отправился искать тебя, – продолжает Касем, так и не дождавшись моего ответа. – Правду мне раскрыли только по дороге в Икае. Если бы я знал раньше, то никогда не пошел бы с ними. Я бы рассказал об этом королю. Ты слишком дорога для меня, и я не смог бы сделать что-то настолько жестокое. Кроме того, ты знаешь, как я отношусь к Мире. Я бы никогда не подвергнул ее опасности. Я просто… Прошу тебя, поверь мне.

Я вспоминаю лицо Касема за окном магазина одежды и панику, отразившуюся в его глазах, когда он гнался за мной по пристани. Потом я думаю о солдатах, сопровождавших его в ту ночь.

Я могу понять, почему жители Кероста присоединились к Кавену. Но мои собственные солдаты? Отец моего друга и королевский стражник, который тренировал меня много лет?

Все эти люди даже не представляют, как глубоко меня ранит осознание того, что они хотят моей смерти.

– Я верю, что ты ни о чем не знал, – говорю я, вспоминая, как Касем пытался спасти меня от остальных солдат и направить их по ложному следу. – Но зачем ты это сделал? Ты мог бы уйти. Ты мог бы найти способ предупредить меня или остановить их.

– Они бы убили меня, – парень опускает голову, как побитый щенок. – Думаю, даже мой отец сделал бы это без колебаний. Я знал, что в глубине души он всегда завидовал силе твоего отца, но, наверное, никогда не понимал ее масштабов. Он рассказал мне правду после того, как ты сбежала из Ариды, в надежде, что я присоединюсь к нему. Я решил, что это даст мне шанс разузнать об их планах и атаковать, когда придет время. Или ждать, пока откроется возможность для побега. Я знал, что это рискованно, но, клянусь богами, я никогда не думал, что все так закончится.

Одна только мысль об их магии души заставляет меня скрипеть зубами. Вечное проклятие чьей-то души – гораздо более жестокое наказание, чем убийство, которое причиняет лишь временную боль.

Кавена надо остановить, но каким образом? Без моей магии мне нечего ему противопоставить.

– Сколько у них людей? – спрашиваю я. – Насколько сильна их магия?

– Нам противостоит почти половина Кероста и Зудо, – честно отвечает он. – А что касается их магии – они очень сильны… но есть и хорошие новости, которые, я думаю, тебе захочется услышать.

Подняв глаза, я вижу на его губах небольшую, но полную надежды улыбку.

– Проклятие рода Монтара не предназначено для других, – говорит он. – Когда люди пытаются научиться магии души – она медленно разрушает их изнутри. Большинство из них умирают в процессе изучения. Только единицам, таким, как Кавен, удается овладеть этой силой, поэтому он давно перестал навязывать магию души своим последователям. Раз за разом они терпели неудачу, и их ряды сокращались. Теперь его люди практикуют магию души только по собственному выбору, и лишь немногим удалось преуспеть.

Сжав губы, я краем глаза замечаю Бастиана, который спускается по снастям. От одного его вида у меня ноет в груди, словно меня ранили прямо в сердце.

Он подходит к штурвалу корабля и крепко сжимает его одной рукой. Взглянув на компас, он снова выправляет штурвал, старательно избегая моего взгляда.

Ватея склонилась над бортом позади него, распевая свою песню над волнами, словно она хочет воздействовать на них с помощью своей магии. Русалка поджимает губы, и ее брови, блестящие от пота, раздраженно вздрагивают. Время от времени ей удается поднять волну чуть выше обычного, но это совсем не похоже на то волшебство, которое, как мне рассказали, она сотворила на Зудо.

Феррик стоит между ними, занимаясь своими делами, и я резко отворачиваюсь, чувствуя во рту привкус горечи. Все пытаются что-то сделать. Все, кроме меня.

– Пират все еще привыкает к тому, что его проклятие разрушено, – говорит Касем. – И у нас в команде не так много человек, особенно учитывая, что вы с Ватеей несколько дней лежали без сознания. Я пытался использовать свою магию воздуха, чтобы раздувать паруса, но этот корабль слишком тяжелый, и я не могу заставить его двигаться. Мы все думали, что, когда Ватея проснется, она поможет нам плыть быстрее, но то, что она сделала на Зудо, отняло у нее много сил. Она была… невероятной, – его глаза на мгновение останавливаются на русалке, и, глядя на его благоговейное выражение лица, я вспоминаю смутные вспышки моря, расступающегося вокруг нас. Как я была окружена стеной из мертвых рыб и водорослей, но не касалась их. Я знаю, что должна поблагодарить ее за спасение, но в глубине души мне хочется, чтобы она позволила мне утонуть в тот день.

– Мы наконец-то на верном пути. Это заняло некоторое время, – Касем показывает на прозрачную поверхность воды, под которой проносится косяк голубых и желтых рыб. Учитывая чистоту и ярко-бирюзовый оттенок моря, мы должны быть где-то между Морнатом и Аридой. Скорее всего, мы будем дома еще до наступления темноты.

На мгновение меня охватывает облегчение, но я быстро подавляю это чувство. Заметив это, Касем хмурится.

– Амора?

Я качаю головой.

– Я не имею права возвращаться домой.

– Я считал точно так же после того, как впервые покинул Зудо, – эти слова заставляют меня замереть. Я понятия не имею, как долго Бастиан стоит у меня за спиной, но его подбородок высоко поднят, а в глазах застыла сталь.

– Много лет я боялся вернуться на Зудо, потому что боялся посмотреть своим людям в глаза, – говорит он. – Я считал себя виноватым в уничтожении моего дома, убийстве моих родителей и страданиях сотен других людей – и все из-за моего брата. Чувство вины съедало меня живьем. Я прятался, потому что боялся, и если сейчас ты отвернешься от Визидии – будешь ничем не лучше меня.

Слова Бастиана колются, как иголки, потому что каждое из них – правда.

Медленно и нерешительно он делает шаг вперед. Увидев, что я не пытаюсь отшатнуться, он подходит еще ближе. Мои ладони вспыхивают, когда он берет их в свои руки, и я чувствую, что снова могу дышать.

– Ты помогла мне взглянуть в лицо моим страхам и убедила меня, что я больше не должен убегать. Так что не смей говорить, будто тебе здесь не место, Амора. Это именно то место, где ты должна быть. Люди рассчитывают на нас. Мы можем это сделать, – это почти те же самые слова, что я когда-то говорила ему, и они сильно задевают меня за живое.

Я вижу сердитое лицо Реи, гораздо более взрослое и серьезное, чем полагается в ее возрасте. Я вижу огрубевшие от постоянной работы руки и глубокие морщины жителей Кероста. Я вижу Сиру, которая показала мне, каким должно быть мое королевство.

Наконец, я вижу людей Зудо, которые склонили свои головы, выражая мне свое доверие.

Мы должны как можно скорее предупредить мой народ, иначе королевство будет уничтожено. Зудо будет уничтожен. Спичка в моей душе начинает разгораться.

Она не вспыхивает, но искрится – всего один раз, – словно обещая, что в один прекрасный день она снова засияет ярким пламенем. На этот раз, когда я тянусь к теплу, оно кажется далеким, но, по крайней мере, я его чувствую. Я должна идти к этому свету.

Потеря магии создала внутри меня пустоту, с которой я никогда не смирюсь. Но я не могу спрятаться от своей судьбы. Моя жизнь принадлежит Визидии: так было всегда и так будет в будущем.

Феррик и Ватея стоят рядом, прислушиваясь. Повернувшись к юноше, я замечаю, что на его губах играет еле заметная, неуверенная улыбка. Я не могу ответить ему тем же, поэтому молча киваю в знак благодарности за его поддержку. Затем я перевожу взгляд на пирата, который напряженно смотрит на меня сверху вниз. Когда я беру его за руку и мягко сжимаю пальцы, его плечи опускаются вниз, а тело расслабляется. Он кладет лоб на мою макушку, и тихо бормочет в мои волосы:

– Мы сделаем это вместе.

Я прижимаюсь к его груди и крепко зажмуриваюсь, чтобы не прослезиться. Но теперь меня обнимает не только Бастиан. Я чувствую на себе руки Феррика. Затем Ватеи. Касема. Все они крепко обнимают меня, и я больше не могу сдерживать слезы. Однажды Бастиан спросил меня, почему бы мне просто не найти команду и не спастись самой. Тогда он еще не понял, что я уже нашла их. Они – моя команда, и я пытаюсь обнять их всех в ответ.

– Мы сделаем это вместе.

Наконец, они расступаются, и я смотрю в карие глаза Бастиана. Его теплое тело пахнет морской солью, и на мгновение мне хочется навсегда остаться в таком положении. Мне хочется, чтобы мы просто смотрели друг на друга, притворившись, что моему королевству не угрожает война. Потому что, когда он прикасается ко мне, я словно снова становлюсь собой хотя бы на мгновение.

Но сейчас не время для фантазий, и я не уверена, что моя сломленная душа справится с этими чувствами. Я отстраняюсь, расправляю плечи и снова становлюсь Аморой Монтара, принцессой Визидии.

– Нам нужно поторопиться, – говорю я. – Скорее всего, Кавен уже в пути.

Паруса «Смертной Казни» раздуваются на ветру, но даже сильный морской бриз не может нести нас так быстро, как мне бы хотелось.

Все еще прижимая подбородок к груди, Касем неуверенно прочищает горло.

– Значит…

– О, звезды. Конечно я тебя прощаю, Касем, – я закатываю глаза и перевожу взгляд на Ватею. – Но у меня есть еще один вопрос.

Русалка выгибает бровь, и я замечаю, насколько пожелтело и осунулось ее лицо. Очевидно, что та магия, которую она использовала на Зудо, плохо отразилась на ее физическом состоянии.

– Почему ты не сказала, что одно из проклятий, которые ты почувствовала на борту корабля, исходило от меня?

Ватея поджимает губы.

– Оно было таким древним. Я подумала, тебе не стоит беспокоиться о том, что ты все равно не можешь контролировать.

Я вздыхаю. Значит, она просто пыталась проявить ко мне доброту.

– Ну, а как насчет нового проклятья? Думаю, моя душа привязана к чему-то поблизости, потому что я не чувствую себя больной. Ты можешь сказать, что это за предмет?

Она качает головой, сжимая кулаки, как будто это ее сердит.

– Я уже пыталась. Русалки не могут видеть магию проклятий: мы ее ощущаем. Мой народ развил это умение много веков назад, чтобы защитить себя от первых браконьеров. Если рядом находится проклятье – у меня покалывает жабры. – Она показывает на шрамы у себя на шее. – А от тебя у меня колет все тело. Может быть, это от того, что твое проклятье совсем новое, но оно словно окружает меня со всех сторон. Как будто оно витает в воздухе.

Я поднимаю глаза к мачте. Кавен был так далеко от этого корабля, и все же… Может быть, моя душа все таки привязана к «Смертной Казни»? Если Ватея чувствует проклятие вокруг себя – это единственное объяснение.

– Мы это выясним, – говорит Бастиан, снова привлекая мое внимание. – Ты ведь помнишь, что Кавен должен сохранить твою кровь, чтобы проклятие продолжало свое существование. При следующей встрече мы найдем, где он ее хранит, и уничтожим предмет, к которому привязана твоя душа.

Я киваю и жду, когда знакомый жар моей магии согреет мою кожу, одобряя этот план. Но она молчит.

– Тогда отправляемся на Ариду, – говорю я. – Полный вперед. Пора вернуть мою магию.

И защитить целое королевство.