Глава 18

Я никогда не думала, что буду так счастлива видеть «Смертную Казнь». Забравшись по веревочной лестнице, я переваливаюсь через борт и падаю на палубу. Я задыхаюсь и пытаюсь восстановить дыхание, как рыба, выброшенная из воды. Каждая мышца в моем теле болит или ноет. Моя лодыжка покраснела и опухла, а руки горят от напряжения. Я старалась игнорировать эту боль, пока работала веслом, но теперь я чувствую абсолютно все.

Феррик быстро опускается рядом со мной, обхватив мою лодыжку. Я собираюсь с духом, чувствуя резкое жжение в ноге, но через секунду неприятное ощущение проходит, и на его месте остается лишь покалывающее тепло.

– Спасибо, – говорю я, но он отворачивается, не глядя мне в глаза.

Бастиан спотыкается на ходу, и все же он спешит поднять якорь, чтобы мы могли поскорее уплыть как можно дальше от Кероста.

– Я очень рад, что мы живы, но давайте признаем, что все могло пройти гораздо спокойнее, – пират снимает накидку и морщится, разглядывая кровавые пятна, оставшиеся на ткани. Частично эта кровь принадлежит ему самому, но Феррик даже не пытается его лечить. Язык Бастиана все еще слегка заплетается, но в остальном он постепенно приходит в себя.

Сжав зубы, я смотрю на русалку, все еще обернутую в мой плащ. Ее глаза сияют от удовольствия, пока она осматривает корабль. Девушка опускает руку на борт и улыбается, поглаживая шершавое дерево.

Бастиан наблюдает за моим взглядом, и на его лице появляется мрачное выражение, которое я никак не могу расшифровать. Он прочищает горло, и русалка поворачивается в его сторону с той же ясной улыбкой.

– Добро пожаловать на борт «Смертной Казни», – говорит он. – Может, расскажешь что-нибудь о себе? Возраст? Откуда ты родом? Почему ты не усилила волны, чтобы мы могли быстрее убраться с Кероста, и вместо этого убила человека?

– Заткнись, – рычу я, с трудом поднимаясь на ноги. – Есть разница между убийством ради развлечения и самозащитой. И не смей так с ней разговаривать. Мы живы только благодаря ей.

Бастиан сжимает губы и морщится. Очевидно, он все еще зол, но, несмотря на это, пират молча закатывает рукава и отвязывает сезни , чтобы поднять паруса. Я надеюсь, что в глубине души он осознает свою неправоту. Мне не хочется, чтобы меня считали бездушной убийцей, и я думаю, что Ватея придерживается такого же мнения. Русалка плотнее закутывается в мой плащ, но не сводит внимательного взгляда с хозяина корабля.

– У русалок должно быть несколько песен, – говорит Бастиан. – Она могла бы попросить море помочь нам или изменить приливы, чтобы они подтолкнули лодку, или, я не знаю, призвать огромного кита, чтобы он отпугнул наших преследователей! Я говорю о том, что мы все могли бы умереть.

– Может, тебе стоило использовать свою магию, – фыркаю я. – О, погоди, у тебя же нет никакой магии!

Ватея отводит взгляд, только когда Феррик выходит на палубу с небольшой стопкой одежды. Он так притих, что я даже не заметила, как он ушел.

Ватея берет одежду, благодарно кивнув головой, и надевает пару широких брюк. Я делаю мысленную пометку о том, что мне тоже стоит собрать для нее немного вещей из своих запасов. Она выше и тоньше меня, но моя одежда больше подойдет ей по размеру.

– Море – опасно и непредсказуемо, – объясняет Ватея, застегивая пуговицы брюк. – Кто угодно может зачаровать безмозглого мужчину, но управление морем – сложное мастерство, на которое способны единицы. Кроме того, я была голодна.

Я еле сдерживаюсь, чтобы снова не фыркнуть. Бастиан ударяет кулаком по борту «Смертной Казни», и корабль недовольно гудит в ответ. Только тогда на его лице появляется слегка виноватое выражение.

– Отлично, – ворчит он. – Мы проделали весь этот путь ради русалки, и, конечно же, нам досталась испорченная. У нас нет на это времени.

Ватея прищуривает глаза в предостережении, но, к моему удивлению, не она действует первой. Феррик делает шаг вперед и бьет Бастиана по плечу раскрытой ладонью. Пират удивленно моргает, уставившись на место, в которое пришелся удар. Наконец, он осознает произошедшее, и на его губах появляется ядовитая усмешка.

– Да что с тобой не так?

– Что с т????обой не так? – рычит Феррик. – Насколько я знаю, ты ничего не можешь сделать самостоятельно. Ты – бесполезный пират, которому приходится заимствовать чужую магию, потому что свою ты потерял из-за собственной глупости.

С молниеносной скоростью рука Бастиана оказывается на рукояти меча.

– А ну, повтори, что ты сказал.

Феррик начинает смеяться. Это мрачный смех, которого я никогда не слышала от него прежде.

– Мы совершенно беспомощны без этих девушек. Магия Ватеи спасла нас. Ты не можешь говорить, что она «испорченная», особенно после всего, что ей пришлось пережить за долгие годы заключения. Извинись.

Ватея смотрит на Феррика так, словно видит его впервые. Я прекрасно ее понимаю, потому что для меня это тоже в новинку. Я никогда не видела его таким взбешенным.

Бастиан не отвечает. Мышцы его руки расслабляются, когда он слегка разжимает пальцы, обхватившие эфес, но пират не спешит убирать ладонь от меча. По его позе я понимаю, что он не собирается обнажать клинок. Тогда, в «Пороке», пират напоминал свернувшуюся кольцами змею, готовую атаковать противника в любую секунду. Сейчас его тело находится в странной неловкой позиции, словно он не понимает, что ему делать. Он открывает рот, но тут же сжимает губы и хмурит брови, а затем снова пытается заговорить.

– Прости, что я назвал тебя испорченной, – слова даются ему с трудом. – Я не хотел тебя оскорбить. Я просто очень волнуюсь: сейчас мы не можем позволить себе ни одного промаха. Нам нужен кто-то, способный чувствовать магию Зудо. Если в итоге выяснится, что ты не можешь этого сделать, нас троих можно считать мертвыми.

– Может, моя связь с морем и в самом деле слаба, но это не делает меня слабой, – говорит Ватея. На ее лице нет ни следа обиды, но я вспоминаю кровь на ее губах и думаю о том, насколько злопамятной может оказаться эта загадочная девушка. – Я могу почувствовать твои глупые проклятья, пират. Кстати говоря, я ощущаю одно из них прямо сейчас, – она поднимает подбородок, и Бастиан почти бледнеет под ее многозначительным взглядом. Отвернувшись, он сжимает ладони в кулаки.

– Поблизости есть какое-то проклятье? – спрашиваю я. Ватея переключает внимание на меня, и на ее лице появляется хитрая улыбка.

– Да, но оно не причинит нам вреда, – русалка поворачивается к Бастиану. – Я могла бы покинуть вас. Могла бы оставить свой хвост и просто уплыть. Но мы заключили сделку, а русалки – честный народ. Мы возвращаем свои долги и держим слово. Или, может, вы больше не нуждаетесь в моей помощи?

Бастиан вздыхает и прикусывает нижнюю губу.

– Феррик прав, – признает он. – В отличие от вас троих, у меня нет магии. С моей стороны было глупо утверждать, что ты слаба, ведь на самом деле мы отчаянно нуждаемся в твоей помощи. Я не собираюсь разрывать наш договор, Ватея.

Я не сразу осознаю, что он и в самом деле извинился, но русалке нужно куда меньше времени. На ее губах расцветает застенчивая улыбка.

– В таком случае я остаюсь. Но будь уверен – я делаю это не ради тебя, – глаза русалки загораются, когда она переводит взгляд на Феррика, и она кладет руку ему на грудь. – А вот ты не так плох. Возможно, тебя я пощажу.

– Что это значит? – с легким беспокойством спрашивает Феррик.

– У меня есть список мужчин, которым я собираюсь отплатить за их щедрость, – улыбка Ватеи становится жестокой. – Расчленение для каждого, кто когда-либо пытался до меня дотронуться. Вырванный язык для тех, кто его распускает. И я съем сердца всех, кто говорил мне улыбнуться.

Феррик замирает на месте. Единственные звуки на корабле – это ветер в парусах и шум волн, которые становятся все сильнее по мере того, как мы берем направление на юго-восток. После долгого и очень неловкого молчания, Феррик осторожно убирает руку русалки со своей груди.

– Я польщен, но, боюсь, я уже занят. По крайней мере, я так думал, – его слова впиваются в меня, как ржавый нож. Это не честно.

Я никогда не просила обручать меня с Ферриком.

– Это всего лишь поцелуй, – говорю я. – Вы оба чуть не утонули, и это был единственный способ вытащить вас из забытья.

– Самый быстрый способ, – поправляет Ватея.

– Всего лишь поцелуй, – лицо Феррика искажается в усмешке. – Точно. Когда ты поцеловала нас обоих – это был всего лишь поцелуй. Мы помолвлены, Амора! Я тоже об этом не просил. Но, во имя богов, ты можешь хотя бы попытаться не вести себя так, словно я вызываю у тебя физическое отвращение?

Я отступаю назад.

– Раньше мне казалось, что ты слишком хороша для меня, – шепчет Феррик, качая головой. – Но ты – самый наивный и меркантильный человек, которого я когда-либо встречал. Ты считаешь себя самой умной. Думаешь, что рождена стать величайшим Анимантом в истории. Но, может быть, ты – совсем не то, что нужно королевству. Тебе пора спуститься с небес на землю.

У меня сжимается сердце: то ли от злости, то ли от боли. Что он о себе вообразил? Он не знает правды, не знает, что я – единственный наследник. Что без меня Визидия падет. Тетя Калея не может принять магию души: это убьет ее. А что потом? Кто возьмет на себя магию семьи Монтара и будет удерживать зверя на цепи? Отец не будет жить вечно, и однажды кто-то должен будет занять его место.

– Мы сделали то, что требовалось, – вот и все, – Бастиан встает между Ферриком и мной. – Если тебе хочется пожалеть себя – делай это в другом месте. У нас есть дела поважнее.

– Нет, это у тебя есть дела поважнее, – Феррик сокращает расстояние между собой и пиратом. – Я отправился с вами только за тем, чтобы помочь Аморе – моей невесте. Но если ты хочешь взять эту обязанность на себя, то я с радостью…

Напряжение в моей груди обрывается. Я встаю перед Ферриком и отталкиваю его назад.

– Достаточно, – говорю я. – С меня достаточно. Думай обо мне что хочешь, Феррик. Ты злишься, потому что думаешь, будто я тебе что-то должна, но это не так. Слишком много людей пытается контролировать мою жизнь, и я не хочу добавлять еще одно имя в этот список.

Я не останавливаюсь, когда он выпрямляет спину и опускает голову, уставившись на меня из-под нахмуренных бровей. Вместо этого я продолжаю наступление.

– Когда наши родители договорились о нашем браке – никто не спросил моего мнения. Ты такой собственник! Ты ведешь себя так, словно владеешь мной, хотя наша связь держится лишь на политике и магии. И не забывай: я выше тебя по статусу, так что не смей разговаривать со мной как с глупым ребенком. Поверь мне, я прекрасно осознаю, что Визидия заслуживает лучшего, и я изо всех сил стараюсь стать лучше ради своего народа, – я снова ударяю его в грудь, и он пятится назад.

– Я никогда тебя не полюблю, – это жестокие слова, но ему нужно их услышать. – Не той любовью, которой ты ожидаешь. Прекрати вести себя так, словно это может измениться. Я не обязана давать тебе шанс. Я ничего тебе не должна.

Мне не нужны слова, чтобы понять чувства, горящие в глазах Феррика.

Злость, боль, предательство. Все три.

– Ты думаешь, что я хочу провести остаток жизни с той, кто никогда меня не полюбит? – тихо спрашивает он. – Я никогда об этом не просил. Я заслуживаю счастья не меньше тебя. Но все складывается иначе, и, в отличие от тебя, я пытаюсь найти в этом хоть что-то хорошее.

Шум ветра в парусах предательски затихает, оставляя меня в полной тишине.

Я заставляю себя отвернуться, пытаясь побороть зарождающееся чувство вины, которое заглушает мою гордость.

Феррик проносится мимо меня прямиком в свою каюту. Я бросаюсь в противоположную сторону и хватаюсь за правый борт, бормоча ругательства себе под нос. Бастиан идет следом, молча наблюдая за тем, как я пытаюсь усмирить свой гнев.

Как бы я ни пыталась отмахнуться от слов Феррика – они крепко засели у меня в голове. Может быть, ты – с????????????????????????????овсем не то, что нужно королевству. Да что он знает? Когда мы доберемся до Зудо, я остановлю Кавена, верну Зудо в состав королевства и заставлю все острова помочь Керосту. Наша экономика будет процветать. Благодаря дереву с Зудо будет построено больше кораблей. Больше домов. Торговля с соседними островами значительно улучшит финансовое положение Кероста.

Судьба не случайно указала мне этот путь, и слова Феррика не смогут поколебать мою решимость. Но даже зная, что мне нужно делать, я не могу не вспоминать пугающие истории о Зудо и о том, как все затихали, лишь заслышав название этого острова.

– Как давно ты не был на Зудо, Бастиан? – сдавленно спрашиваю я.

– Я живу на «Смертной Казни» с тех пор, как мне исполнилось десять, – он чеканит каждое слово и беспокойно раскачивается на пятках.

– Тебе никогда не хотелось туда вернуться?

Его взгляд устремляется в море, а костяшки, сжимающие борт «Смертной Казни», белеют от напряжения. Несмотря на легкий бриз, корабль движется медленно, словно он почувствовал наше настроение и теперь не уверен, что стоит продолжать это путешествие. После долгого молчания Бастиан отрывается от борта и проходит мимо меня, останавливаясь только у самой лестницы, ведущей на нижнюю палубу.

– Это был долгий день, и мы все очень устали, – бормочет он, и его голоса почти не слышно за шелестом ветра. Я хочу возразить, но что-то в выражении его лица останавливает меня. Мне знакома боль, отразившаяся в его глазах, и этого достаточно, чтобы заставить меня замолчать. – Постарайся поспать.

Бастиан спускается вниз, оставляя нас с Ватеей на палубе. Когда я не высказываю никакого намерения пойти следом за ним, русалка поворачивается ко мне и наклоняет голову.

– Оказавшись на борту, ты сказала, что чувствуешь проклятье, – шепчу я. – Что ты имела в виду?

– На самом деле я почувствовала целых три, если считать то, что спрятано у тебя в сапоге, – она улыбается, обнажая жемчужно-белые зубы. Только теперь, в свете луны, я замечаю, насколько они острые. – Но сейчас тебе не стоит о них беспокоиться, – девушка берет меня за руку и осторожно тянет за собой в сторону лестницы, – покажешь мне место, где я буду спать?

Кажется, она не замечает, как оцепенело мое тело и как ускорилось мое дыхание.

Каким-то образом магию Бастиана украли с помощью проклятия – это раз. Затем проклятое ожерелье, которое я засунула в свой сапог. Следуя за Ватеей по нижней палубе корабля на негнущихся ногах, я не могу не задаться вопросом: что за третье проклятье?