Глава 10
Мне было больно. Мне было очень больно. Невыносимо!
Я сильно хотел закричать, но не мог даже открыть рот и только хрипло дышал, стараясь не слишком широко открывать рот и не делать вдохи очень глубокими.
Внутри меня полыхал костёр. Ощущение было неописуемым. Как будто в желудке кто-то включил паяльную лампу и теперь методично прижигал изнутри все подозрительные места.
Пить! Полцарства за стакан холодной воды. И холодное полотенце заодно. Я попытался встать, но получилось плохо. Тело свело от жуткой рези, в комнате было темно, но вряд ли я ничего не видел только из-за этого. Наугад я попытался нашарить выключатель светильника, который висел над диваном, но большого успеха не добился. Куда он делся? Мои движения были нечеткими, я никак не мог сосредоточиться.
Под руку попался прямоугольник. Что это? Выключатель. Новый приступ боли и вместо того, чтобы включить свет, я за провод сдергиваю светильник со стены. Твою такую дивизию!
Мне пришлось собрать в кулак всю свою волю, но со второй попытки встать на ноги все-таки получилось. Неуверенно передвигая ногами, я направился в сторону кухни. Всегда считал, что у меня небольшая квартира, но сейчас трехметровый путь от дивана до двери мне показался бесконечным. Оперевшись на косяк, я прикинул длину коридора и осознал, что он тоже изрядно длинноват. Я попытался поднять ногу, понял, что пол начинает двигаться в причудливом танце, и потерял сознание.
Осознание реальности возвращалось очень медленно. Где я? По идее, должен лежать на полу в коридоре собственной квартиры.
– Тихо, тихо, тихо, – я почувствовал, как на лоб ложится что-то прохладное. Мое тело обдало теплой волной, слабенькой, но болевые ощущения стали чуть-чуть меньше.
– Пей, – в губы ткнулась какая-то стеклянная емкость, но я только крепче сжал челюсти. Что со мной происходит?
– Пей, придурок! – Я узнал голос Степана и разомкнул губы, позволяя ему засунуть в рот горлышко бутылочки, по ощущениям одной из тех, что лежали в моей аптечке. По пищеводу прокатился сгусток чего-то липкого и тягучего, оставляя на языке миндальный привкус. Желудок воспротивился и попытался исторгнуть из себя лекарство, но Степан прикрикнул на меня:
– Терпеть! Сейчас полегчает!
И мне действительно стало немного лучше. Боль не ушла совсем, но стала приглушеннее. Я смог открыть глаза и мутным взглядом обозреть окружающее пространство.
В комнате уже начинало светлеть, судя по всему, время подбиралось к утру. Постельное белье на диване оказалось сбито в кучу и одеяло с простынею комком громоздились в самом углу. Подушка была рядом, но насквозь мокрая от пота.
– Выпей вот это…
Рядом с диваном стоял домовой, в его руке дымилась кружка с какой-то густой терпко пахнущей жидкостью. Судя по всему, ко мне в гости Степан собирался в большой спешке, до этого момента я и представить не мог его в пограничной тельняшке и довольно забавных розовых шортиках одновременно. В другой ситуации я наверняка не упустил бы повода посмеяться над ним, но сейчас мне было не до шуток.
– Степа, что со мной? – во мне смешивались чувства недоумения к происходящему и безмерной благодарности к домовому, который не бросил меня, а наоборот спас от боли.
– А я откуда знаю? – всплеснул руками Степан. – Лихоманка внутри тебя какая-то, рвется изнутри, тебя сжечь пытается. И сожжет, помяни мое слово. Где ты эту пакость подцепил?
– Да кольцо это, – выдавил я из себя. – Ну то, которое я тебе вчера показывал. Я его проглотил случайно.
– Да ты что! – озадаченно потер лапкой лоб Степан. – Так не было на нем никакого проклятия. Чего тебя кочеврыжит-то так от него?
– Я так понимаю, что не в проклятии дело, – вспомнил я вчерашние слова Эдика. – Это ведьмино кольцо, и оно противно моей природе. Вот и пытается освободиться.
– Ууууу, – обхватил голову руками Степан. – Ты ничего более полезного съесть не мог? Ты уверен, что эта дрянь от ведьм?
– Эдик так сказал, – пожал я плечами и тут же сморщился от боли. – Оно какой-то твари с Кавказа принадлежало. Кто ж знал, что так будет?
– А тебе мама в детстве не говорила, что всякую бяку в рот тянуть нехорошо? – проворчал домовой. – Ну все, вот тебе конец и пришел. Пока ты от этой гадости не освободишься, она будет жрать тебя изнутри. Ей-то наоборот хорошо, она еще и твоей силой напитывается.
В этот момент в животе опять ощутимо кольнуло, заставив меня скорчиться от боли и застонать сквозь стиснутые зубы.
– Чем ты меня поил? – поинтересовался я. – Какое-то лекарство? Что это было?
– Да так, – махнул лапкой домовой. – Сначала обезболивающее, из твоей аптечки. Потом сварил отвар из всего, что нашел.
– Ну и что мне делать? – тихо спросил я. – Не ждать же, действительно, когда я умру?
– Я не знаю, – пожал плечами Степан.
Я тоже не представлял, как быть дальше. Домовой смотрел на меня не мигая. В животе опять кольнуло и начал разгораться пожар. Вздохнув, я потянулся за мобильником. Мне кажется, что самое время разбудить того, кто втянул бедного Андрейку в это приключение.
Несмотря на поздний час, господин полковник не спал, и судя по звукам в динамике в данный момент активно заботился о всеобщем благе.
– Эдик, – простонал я в трубку. – Я сейчас сдохну.
– Новость, конечно, радостная, – невозмутимо отозвался полковник. – Но все-равно можно было сообщить об этом и утром.
– Я серьезно, – почти промычал я. – Меня ломает и крутит. Внутри живота пожар. Похоже кольцо активизировалось.
– Хм, интересненько, – раздалось в ответ.
– Вообще ничего интересного! – сорвался я на крик. – Делать-то что?
– Кольцо пытается вырваться наружу, потому что твоя сущность для нее враждебная, – спокойным голосом ответил господин полковник, не обращая внимания на мой вопль. – Я как раз сейчас разбираюсь с этим вопросом. Потерпи до утра, я постараюсь что-нибудь придумать.
– Эдик, – простонал я. – До утра далеко, могу и не дожить собственно.
– Я работаю, – с нажимом повторил мой приятель. – И я не смогу сейчас приехать к тебе.
– Втравил же ты меня в историю, – уже чуть ли не плача от боли простонал в трубку я.
– Потерпи, – голос моего собеседника стал мягче. – Пей настойки от проклятий и сглазов. Проблему они не решат, но по крайней мере тебе станет легче. Я, правда, ничем не могу помочь тебе прямо сейчас, но как только найду решение, сразу позвоню и скажу, что делать.
– Спасибо, – выдохнул я. – Я очень-очень жду.
Но Эдик моих слов, наверное, уже не услышал. Вызов был давно завершен.
Как я дотянул до утра, было непонятно. Я проваливался в сон, просыпался от боли, делал глоток отвара, приготовленного Степаном, и опять проваливался в полудрёму.
Мне снился лес, всё тот же чертов лес, около которого меня ранили, и моя жизнь началась заново. Я чувствовал боль в груди от ранения, просыпался и понимал, что это боль в животе. Снова проваливался в сон и опять оказывался в том лесу. Я видел Серегу, Степана, они что-то кричали мне, но я не слышал их. Мне было больно, очень больно.
В районе девяти часов утра домовой попробовал накормить меня яичницей собственного приготовления, но меня вывернуло еще на половине. А потом прилетело сковородкой, когда я предположил, что дело все-таки не в кольце, а чьих-то кулинарных способностях.
Поэтому я лежал, страдал и ждал хоть каких-нибудь новостей от Эдика. На то, что он приедет, я не рассчитывал. Судя по его вчерашним словам, проблем у него и так выше крыши. Но хотя бы по телефону сообщить, как мне быть дальше, должен обязательно.
Звонок в дверь прозвучал абсолютно неожиданно. Все, о чем я сейчас мог думать, сосредотачивалось в рассуждениях, стоит рискнуть и покушать или умереть голодной смертью.
– Пофиг, – махнул я рукой и продолжил жалеть сам себя. Сейчас ни о чем другом думать категорически не хотелось. Звонок повторился, потом еще раз.
– Ты открывать собираешься? – просунул свою мордочку в дверь Степан. – Там твой друг сумасшедший. Впусти его, а то он дверь сломает.
– Эдик? – удивился я. Вообще-то на него это было не очень похоже. Господин полковник крайне редко появлялся в моей квартире без предварительного звонка, причем, как правило, это я ему звонил, а не он мне. Если приятелю было что-то нужно, то он вполне умудрялся обойтись инструкциями по телефону. Может быть, он уже лекарство привез. Или решил лично засвидетельствовать факт моей смерти?
– Да нет, – досадливо махнул лапкой домовой. – Сумасшедший этот, который в прошлый раз пьяным рассказывал, как он мечтает драконью голову отрубить.
Понятно, значит, за дверью меня ждет Мироха.
– Не напоминай, – болезненно поморщился я. – Мне дышать-то больно, не то, что смеяться.
Хотя случай действительно был веселый. Мы тогда с Мироном решили попить пивка в одном очень уютном заведении, и мой друг каким-то чудом уговорил владельца продать ему алебарду, которая была частью декоративной фигуры какого-то средневекового воина или рыцаря… Я в них не очень разбираюсь.
На улице счастливый обладатель смертоносного оружия из плохонького металла, больше напоминающего пластик, немного протрезвел и понял, что если потащит это чудо домой, то рискует огрести от Наташки, причем огрести нехило и, возможно, этой же самой алебардой. Поэтому было решено отвезти опасное оружие ко мне домой, где совершенно случайно нашлась бутылка коньяка, и мы обмыли приобретение.
И вот тут у Мирона проснулась фантазия, как он этой алебардой будет крушить ворогов страшных… Мне было как-то лень его успокаивать, поэтому на разборки явился Степан. Мирон появлению домового не удивился, наоборот он сначала начал допытываться, будет ли это чудо мелкое употреблять алкоголь в компании столь уважаемых граждан, а потом предложил проверить смертоносность алебарды на хранителе дома.
Так я узнал, что у Мирона неплохой удар с левой, а Степан прилично колдует и довольно мстителен. Домовой потом месяц со мной общаться отказывался. А Мироха недели две не разговаривал вовсе, не только со мной, но и с кем бы то ни было, спустив кучу денег в лавке Моси на лечебные зелья. Причем, мой напарник очень злился, что в этой ситуации он чувствовал себя абсолютно беспомощным. Как прикажете жене объяснять, что случилось? А Мося вообще целый цирк устроил, пока выяснял, где это товарища так угораздило… В общем, история получилась очень запоминающейся.
На пороге действительно оказался Мирон. Хмурый, помятый, в жеваных джинсах, гавайской рубашке навыпуск и с необъятной сумкой в руках напарник был явно выбит из колеи какими-то собственными невзгодами, поэтому даже не обратил внимания на мой болезненный внешний вид.
– Можно я у тебя поживу? – не то спросил, не то констатировал он, проходя в квартиру.
– Вот еще новости, – вылез из-за угла Степан. – У нас что, своих проблем не хватает?
– Не рычи, малой, – проворчал Мироха. – Лучше штаны переодень на что-то более приличное. Меня Натаха выгнала. Вернее, я сам ушел, пока она не успокоится. А то прибьет и не заметишь. Она у меня девушка горячая, долго думать не будет.
– И правильно сделала, – Степан старался держать безопасное расстояние от моего друга, но случая поиздеваться не упустил. – Зачем приличной девушке жить с неадекватным алкоголиком? Без тебя ей всяко лучше будет…
Реакция оказалась хорошей у обоих. Я не успел заметить, в какой момент Мироха швырнул в Степана книгу, лежавшую на столе, но домовой успел убрать голову, поэтому снаряд цели не достиг.
– Я тебе шею сверну, поганец мелкий, – пригрозил расстроенный Мирон. – Не лезь в мою семейную жизнь со своими шуточками.
– Что случилось? – прохрипел я, пытаясь найти положение тела, при котором боль внутри казалась поменьше. – Вы же в отпуске были.
– Были, – досадливо протянул мой напарник. – Андрюха, в отпуске всегда хорошо. А уж в этом-то… Море, солнце, коктейли, песок… Я реально расслабился и переключился, прилетели вчера довольными, полными сил. В общем, красота!
– Ну и что тогда не так? – удивился я. – Ты же давно хотел отдохнуть.
– Да Натаха… Прилететь не успели, начала мне мозг канифолить, что надо шкаф на кухне починить. Я ей говорю, вызови мастера, а она в ответ, а ты мне зачем? Ну вот, слово за слово.
Аааа, ну это мелочи. Мирон характер показывает или просто реально Наташку боится. Скорее фифти-фифти. Жена у него девчонка хоть куда, любому в гневе навалять может.
– А у тебя самого-то чего вид такой нездоровый? – спохватился мой друг. – Андрюха, на тебе реально лица нет.
– Очухался, – раздался язвительный смешок с кухни. – А я-то уж подумал, грешным делом, что все, ослеп добрый молодец. Но нет, проблески разума в глазах проявляются.
– Ну знаешь ли, – взвился Мирон. – Андрюха, я сейчас пришибу эту мелкую заразу! Он долго еще тут стебаться надо мной будет?
– Оставь его, он меня ночью с того света достал, – и я, с передышками на стоны, вкратце рассказал Мирохе все произошедшие со мной злоключения.
– Ничего себе, – напарник смотрел на нас со Степаном широко распахнутыми глазами. – Стоило оставить тебя без присмотра ненадолго, как ты сразу вляпался в какую-то ж… Историю.
Я молча развел руками. Возразить особо было нечего, да и разговаривать совсем не хотелось. Мне по-прежнему было больно. Хотя надо признать, что сейчас мне стало гораздо легче, чем было ночью. То ли кольцо понемногу начинало успокаиваться, то ли все-таки подействовал отвар Степана. Он смешивал настойки против сглазов и проклятий с какими-то травами, но, по-моему, не сильно рассматривая, что именно бросает в кастрюлю.
– Я-то думал, что домовые умеют бороться с ведьмовским злом, – пробурчал Мирон.
– С чего бы это? Это вообще не наша епархия, – недоуменно посмотрел на моего напарника Степан. – Мы вообще ни с кем не боремся. Мы бережем дом. От воды и от пожаров, от дурных соседей. Людей от сглазов, порчи и проклятий материнских. Но, повторю, мы ни с кем не боремся, и не собираемся.
– У тебя в доме человек умирает, – не отступал Мироха. – И ты ничего не можешь сделать?
– Во-первых, не человек, – сплюнул Степан и направился в сторону кухни. – А, во-вторых, я и так сделал больше, чем должен был. Хватит того, что он тут ночью чуть превращаться не начал.
– Я же уже сказал спасибо, – пробурчал я. Мне в очередной раз становилось легче, поэтому мысли в голове становились все более осмысленными.
– А, в-третьих, – продолжал тем временем кричать домовой уже с кухни. – Ему надо искать того, кто способен вытащить из него кольцо.
– Пойди туда, не знаю куда, – задумчиво потер шею Мирон. – Слушай, может в больничку. Найдем хирурга толкового, дадим денег, он эту дрянь и достанет.
– Ага, а с хирургом потом что делать будем? – вопросом на вопрос ответил я. – После того, как он кольцо увидит. Хотя нет, это еще ладно. После того, как он мои внутренности увидит и очень сильно удивится.
– Это да, – опечалился мой напарник. – Это проблема.
– Да и не получится ничего, – вновь появился в комнате домовой. – Эта штучка просто так в руки уже никому не дастся. Артефакт активирован, значит владеть им может лишь тот, кого он признает своим хозяином.
– Ну не может быть, чтобы не было выхода, – упрямо набычился Мирон. – Не бывает нерешаемых проблем, есть только отложенные во времени.
– А я и не говорю, что нет выхода, – развел лапками Степан. – Я о том, что я ее решить не могу.
Дверной звонок раздался, как всегда, неожиданно.
– Степа, глянь пожалуйста, кто там? – попросил я у домового.
– Делать мне больше нечего, – фыркнул тот. – Лень вставать, найми дворецкого. А я тебе в слуги не нанимался.
– Может быть, это Эдик, лекарство привез, – с надеждой попытался воззвать я к совести этой вредины.
– Тем более, лекарство же не мне, а тебе, – раздалось в ответ.
– Вот же зараза мелкая, – выругался, поднимаясь, Мирон. – Сейчас гляну.
Он протопал к двери и посмотрел в глазок.
– Ох, ни х… себе, – раздалось из прихожей, затем щелчки отпираемого замка и рев моего напарника. – Какая встреча!
Короткий шум борьбы, пара шлепков, очень напоминающая удары по чему-то мягкому и тишина. Да что ж там происходит?
Я кое-как поднялся и поковылял в сторону входной двери. Натюрморт в прихожей был вполне мною ожидаем. На полу лежало тело какого-то гражданина без сознания, а напарник с довольной рожей потирал костяшки на правой руке.
– Ну и? – безэмоционально спросил я. – Кто это?
– Прикинь, тварь какая, – Мирон выглянул наружу, убедился, что все спокойно, и захлопнул входную дверь. – Думал, наверное, что я его не узнаю.
– Кого не узнаешь? – Субъект на полу был мне решительно не знаком.
– Да это Стеблов, урод конченный, – объяснил Мирон. – Он из «шурупов», у нас в отряде особистом был. Это из-за него мне дело шили за наличие неучтенного оружия на заставе.
«Шурупами» среди пограничников обычно называли представителей Министерства обороны, следствие старого лозунга «Пограничники – щит России, а все остальные вкручивают в него шурупы», но все прочее понятнее не стало.
– И что он здесь делает? – задал я самый логичный, как мне показалось, вопрос.
– Не знаю, – пожал плечами Мирон.
– А зачем ты его тогда вырубил? – продолжал я искать логику в действиях напарника.
– Да просто как увидел, так обрадовался!
– А я говорил, что он сумасшедший, – раздался с антресоли голос домового. – Его усыпить надо.
– Тихо! – оборвал я и Степана, и собиравшегося что-то ответить ему Мирона. – Давай, посмотри, что у него там в карманах и тащи в комнату. Будем извиняться за теплую встречу.
Мирон что-то фыркнул, но комментировать не стал. Быстрыми уверенными движениями он проверил карманы Стеблова, но их содержимое не отличалось разнообразием. Стандартный набор: связка ключей, мобильник, небольшой кошелек из коричневой кожи. Выбивалось из общей картины только служебное удостоверение в стандартной ярко-бордовой обложке.
– Майор Стеблов Валерий Петрович, старший оперуполномоченный, – прочитал я, раскрыв книжицу. – Судя по всему, это сотрудник Эдика.
– Это ты про своего друга безопасника? – Мирон уже успел стащить с тела, по-прежнему лежащего без сознания, галстук и теперь вязал нашему гостю руки за спиной. – У которого шутки идиотские?
– А ты не перебарщиваешь? – Я смотрел, как мой напарник затаскивает Стеблова в комнату, и решил уточнить. – Мы его что, убить и расчленить планируем? Зачем ты его связал?
– Потому что я не доверяю ему от слова совсем, – ответил пыхтящий Мирон, устраивая майора спиной к стене напротив дивана. – И очень хотел бы узнать, откуда у него твой адрес и что он здесь делает?
Тем временем, наш гость начал приходить в чувство и подавать признаки жизни. Вот он дернулся, открыл глаза и обвел комнату мутным взглядом. Я сел на диван, а Мирон, широко расставив ноги, остался стоять напротив Стеблова.
– Петренко, ты как был придурком, так и остался, – медленно проговорил он, оглядев меня и остановив свой взор на моем напарнике.
– Ты чего сюда приперся? – к моему удивлению, Мирон остался неподвижен, только кулаки его сжались, причем так, что побелели костяшки пальцев.
– Приказали, вот и пришел, – ответил Стеблов. – Зачем вы меня связали? Я вообще-то при исполнении.
– Да плевать причем ты, – ответил Мирон. – Кто тебя сюда прислал и зачем?
– Полковник Седых, – поморщился майор. – Вот к нему.
Он мотнул головой в мою сторону.
– Вот только я совсем не думал встретить здесь тебя, Петренко.
– А что же ты думал, что я уже где-нибудь на лесоповале догниваю? – буквально оскалился Мирон. – А вот шиш тебе!
– Так, давайте вы свои отношения потом выясните, – попросил я. Меня в очередной раз начало мутить от боли, и слушать в таком состоянии, как эти двое выясняют отношения абсолютно не хотелось. – Зачем Эдик прислал тебя ко мне? И почему он сам не пришел?
– Эдуард Алексеевич направил меня, чтобы помочь вам уехать на Кавказ, – глядя прямо в глаза твердым голосом сказал Стеблов. – Он просил передать, что поскольку известная вам вещь была сделана там, то и избавиться от нее в том регионе будет проще. Там должны отыскаться те, кто поможет сделать это.
– Андрюха, этому типу нельзя верить, – взревел Мирон. – Я вообще не понимаю, что он делает в безопасности. Он всегда только стучать и кляузы строчить умел. Ты никуда с ним не поедешь! Я против!
– Да кто тебя спрашивать будет? – усмехнулся Стеблов. – Твой друг поедет туда, куда я скажу. А иначе он сдохнет. Хотя как по мне, невелика потеря. Я вообще не понимаю, чего господин полковник с тобой носится. Таких тварей, как ты, давить надо.
– Что ты там вякнул! – Мироха явно решил, что семь бед – один ответ, а труп майора я ему спрятать как-нибудь помогу.
– Подожди, – остановил я друга и обратился уже к Стеблову. – Не нравлюсь? Как же ты с такими взглядами действительно к Эдику работать попал? Что-то у меня картинка не складывается. А за того ли ты себя выдаешь?
Я дотянулся до мобильника и набрал номер господина полковника.
«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», – сообщил безжизненный женский голос. Я удивленно посмотрел на телефон и нашел в памяти другой номер Эдика. Текст сообщения от этого не изменился. Я чертыхнулся и позвонил по третьему номеру. Всего в памяти моего телефона было записано пять контактов Эдика, причем два из них работали круглосуточно. Сейчас все телефоны Эдика были отключены или он сам находился в такой глубокой дыре, что сигнал туда просто не проходил.
– Не получается? – На лице Стеблова было нарисовано такое ехидство, что я всерьез подумал о правоте Мирона. Не знаю, каким сотрудником был этот Стеблов, но неприязнь он вызывал очень быстро.
– Ну и что все это значит? – Стараясь сохранять спокойный вид лица, отложил телефон я в сторону. – Где полковник Седых?
– А нет его, – улыбнулся Стеблов. – Утром вызвали дядю к руководству и все. А мне сказали временно исполнять обязанности руководителя.
– Тебе? – не выдержал все-таки Мирон. – Ты же ни на что не способен, кроме как стучать! Что, будешь писать докладные на подчиненных?
Эдик вне связи, этот майор, которого я вижу первый раз в жизни, но которого Мирон ненавидит до чертиков. С учетом того, что Эдуард рассказывал вчера, ситуация складывается абсолютно непонятная.
В этот момент я заметил странное движение на потолке и с недоумением уставился на происходящее. Мироха тоже заметил необычное явление, и, прервав предложение на полуслове, завороженно смотрел на ползущий вдоль стены утюг.
Я с удивлением понял, что это не какой-то абстрактный утюг, а мой, родненький, который я покупал года два назад за огромные в моем понимании деньги. Если бы не насущная потребность начальнику охраны ходить на работу в глаженых рубашках, то и не купил бы никогда. Так вот этот белый «Тефаль» с тефлоновым покрытием полз по потолку и вдруг…
Свалился точнехонько на голову Стеблова, который глядя на нас тоже почувствовал что-то неладное, но никак не мог проследить за нашим взглядом. Майор, получивший сокрушительный удар по темечку, обмяк и остался лежать у стены бесформенным кулем.
– Андрюха, это вот что сейчас было? – повернулся ко мне изумленный Мирон.
– Пей! – не терпящим возражения тоном сказал появившийся возле меня Степан. В его руках дымилась кружка с запахом настолько противным, что я непроизвольно отшатнулся.
– Пей! – домовой сунул мне отвар и выскочил в коридор. Вернулся он буквально через минуту, таща за собой волоком мой рюкзак.
– Пей, говорю!!! – заорал он на меня. – Этот хмырь не один пришел. Через пять минут вас убивать будут.
Я даже и не знал, что домовой умеет так орать. Хлебнув из кружки, я почувствовал мгновенный прилив сил. Буквально через секунду меня скривило от мерзкого вкуса, но Степан зорко следил, чтобы я не сачковал.
– До дна пей! – откуда же в этом малыше столько мощи! – Так и знал, что от вас двоих одни проблемы. Собирайтесь!
Он швырнул меня джинсы с кроссовками. Мирон сообразил быстрее и начал что-то доставать из принесенной с собой сумки.
Я успел завязать шнурки, натянуть футболку и пристегнуть под штанину ножны с ножом, когда металлическая входная дверь слетела с петель…
