18

– Итак, Аллин, – начал свой рассказ Сердон, – до того, как оказаться здесь, я служил в замке тирра Глайреда. Помнишь, я говорил о том, что оказался в числе тех двадцати парней, из которых мой бывший хозяин решил сделать воинов-мастеров?

– Помню, – подтвердил я. – Но я тогда почему-то даже не подумал, что вашим бывшим хозяином был мой дед.

– Мне тогда было двадцать лет. Крестьянская доля меня нисколько не прельщала. Я грезил о воинских подвигах и ратном деле. Так что когда выпала такая оказия, с радостью ухватился за предложение тирра Глайреда. После того, как все прошло удачно, успел прослужить в замке два года. А потом в моей семье произошло несчастье. В то время в округе было неспокойно. Участились набеги оборотней. Поселению, в котором жили мои родители, братья и сестра, не повезло. Его вырезали почти подчистую и сожгли. Сестра выжила лишь чудом. Вот только на тот момент ей самой казалось, что лучше бы умерла, – суровое лицо лейтенанта омрачилось.

Он залпом допил свой травяной отвар, явно жалея, что в кружке не вино. Потом, ни на кого не глядя и уставившись в стол, продолжил:

– Аните тогда было семнадцать. Замуж готовилась выйти. А вон как в итоге получилось! Оборотни хорошенько над ней поизмывались. Мало того, что изнасиловали, так еще грудь, нос и уши отрезали. Им, сволочам, это показалось забавным! Она потом рассказывала, как они ржали, когда все это творили. Добивать не стали, считая, что и так помрет. Вот только сестра у меня оказалась живучей. Не померла. Воины, которых послал тирр Глайред, узнав о нападении, примчались, когда оборотни едва покинули поселение. Я был в их числе. В общем, с этими гадами мы расправились. Благо, проклятых перевертышей было не больше десятка, а нас полсотни. Сестру нашел уже позже. Забрал ее с собой в замок. Вот только помочь мало чем мог. Чтобы излечить такие повреждения, нужны немалые средства. Всех моих сбережений, которые успел сделать, не хватило бы. Я узнавал, когда за целителем ездил. Требовал с меня пятьсот золотых.

– Действительно, немало! – пробормотал я.

Лейтенант словно и не услышал, продолжая мысленно явно находиться где-то не здесь.

– Жалованье на тот момент у меня было не слишком большое. Пока не отработаю потраченные на зелья усиления средства, должен был служить, можно сказать, за еду и снаряжение. Разве что премии когда-никогда подкидывали. Просить у тирра еще денег – значило самого себя отдать в вечное рабство. Но я тогда и на это был готов. Пошел к тирру Глайреду и рассказал все как есть. Хозяин согласился. Но тут, откуда ни возьмись, вылетела тирра Беатриса.

На губах лейтенанта появилась теплая улыбка, когда он взглянул на мою мать.

– Ей тогда всего четырнадцать было. Живая и непоседливая девчушка. И очень добрая. Все в замке ее любили.

Тирра Беатриса чуть смутилась и махнула рукой.

– Ну что вы, в самом деле? Нашли, о чем вспомнить! Да, у меня тогда шило в одном месте играло, как батюшка выражался. И была вредная привычка взрослые разговоры подслушивать.

– В общем, тирра Беатриса тогда целую речь произнесла, – продолжая тепло смотреть на нее, сказал лейтенант. – Что мы обязаны помочь несчастной девушке просто так. Все-таки поселение находилось под нашим покровительством. И раз наши воины не успели помочь, тирр теперь просто обязан принять участие в ее судьбе. Причем ничего не требуя взамен.

– Как уже говорила, батюшка меня очень любил, – смущенно вставила женщина. – Так что согласился.

– Для моей сестры вызвали лучшего целителя. Он смог полностью восстановить ее тело. Так, что и следа не осталось. А тирра Беатриса еще и позаботилась о том, чтобы вызвать вдобавок ментального мага. Тот стер из памяти Аниты самые страшные воспоминания. Иначе даже не знаю, смогла ли она бы жить дальше после того, что с ней случилось. Сейчас моя сестра давно замужем и живет в городе неподалеку от земельных владений Глайредов. Все у нее хорошо. Я же посчитал с того дня своим долгом служить именно тирре Беатрисе не за страх, а за совесть. И когда она уже значительно позже вышла замуж и готовилась уехать в замок мужа, попросил тирра Глайреда отпустить меня вместе с ней. Сказал, что до конца своих дней буду служить его дочери верой и правдой.

– Так и было, – улыбнулась ему мать. – Я очень ценю вашу верность и преданность, лейтенант. А теперь очень прошу вас так же преданно служить моему сыну. Или пусть не служить, а просто быть рядом. Защищать и помогать, как если бы он был вашим собственным сыном.

– Можете в этом не сомневаться, тирра Беатриса, – спокойно проговорил Сердон.

И что-то такое было в его взгляде, что я понял – не врет и не лукавит. Он и правда пойдет за меня в огонь и в воду, если потребуется. Редкой честности и порядочности человек, до конца верный взятому на себя долгу. Мне, похоже, сильно повезло с ним. Как бы я ни храбрился, вступать в самостоятельную жизнь в новом мире в полном одиночестве было бы куда труднее. А когда рядом будет верный друг и наставник, который куда больше меня знает об этом мире, все казалось более преодолимым. В ином случае я мог полагаться только на воспоминания Аллина, который никуда дальше владений своего отца не выезжал. И мир видел вовсе не таким, каким он был на самом деле. Так, как это видит избалованный мажор, привыкший жить на всем готовом и ни в чем не знающий недостатка. А ведь на самом деле все куда сложнее и жестче!

– Благодарю вас, Орвин, – она впервые назвала его просто по имени, и это прозвучало особенно душевно.

Лейтенант встал и почтительно поклонился.

– Для меня честь служить вам, моя тирра! И вашему сыну.

После мы еще долго обсуждали все детали предстоящего отъезда. Мать снабдила нас небольшим количеством наличных средств. Большего, к сожалению, дать не могла – крупные расходы нужно было согласовывать с отцом и его казначеем. Но и то, что дала, на первых порах нам с лейтенантом сильно пригодится. Кстати, теперь, когда он оставляет службу у отца и должность лейтенанта, звать его так вроде как и нельзя. Надо будет потом с ним согласовать, как к нему лучше обращаться.

В общем, в нашем распоряжении оказались двадцать золотых и тридцать серебряных монет* (примечание: денежные единицы в этом мире: золотые, серебряные и медные монеты. В одном золотом – двадцать пять серебряных, в одном серебряном – пятьдесят медных). Сумма очень приличная для наших мест. А вот для столицы – сомневаюсь. Но на пару месяцев, которые где-то придется прожить до поступления в Академию, думаю, хватит. Плюс мать выделила нам обоим хорошую экипировку, оружие и трех лошадей. Две – для нас с Сердоном, одну – для поклажи. В дорогу нам выделили также спальные мешки, самую необходимую походную утварь и провизию на несколько дней. Так что не пропадем!

Мать рассказала все, что знала о жизни в столице и самой Академии. Конечно, за столько лет, что она там не была, кое-что могло поменяться. Но в целом, надеюсь, осталось прежним. В общем, разберемся по ходу.

Спать я отправлялся в каком-то радостно-возбужденном состоянии. Уже ни о чем не жалел и даже предвкушал свой отъезд из замка. Воспринимал те недели, что прожил здесь, как своего рода подготовку к настоящей, полноценной жизни, которая ждет меня с завтрашнего дня.

В дверь знакомо заскреблись, и я невольно улыбнулся. Вот, похоже, и Рина решила напоследок меня проводить! Поймал себя на мысли, что даже буду скучать по ней. Впрочем, не настолько, чтобы взять с собой.

– Входи, не заперто! – крикнул я.

Оказался прав. В комнату проскользнула маленькая женская фигурка. Рина держала в руках подсвечник, и при его мягком свете я разглядел, что лицо у нее чуть опухло и покраснело от слез. Похоже, плакала, узнав о моем предстоящем отъезде.

– Ну, и чего ты ревела? – проворчал я, откидывая одеяло и приглашающе хлопая по постели.

Она тут же поставила подсвечник на стол и метнулась ко мне. Обвила за плечи и уткнулась мне в шею мокрым носом. Я чуть поморщился, но отстраняться не стал.

– Тирр Аллин, не уезжайте!

Я только хмыкнул.

– Я уже принял решение, малышка. Так что смирись. И больше можешь не называть меня тирром. Даже разрешаю звать просто по имени.

– Аллин, – тут же выдохнула она и прижалась еще крепче. – Пожалуйста, возьми меня с собой!

– Мы ведь уже говорили на эту тему, – я закатил глаза. – Да и не забывай, что теперь мне хоть бы себя с лейтенантом прокормить, не то что кого-то еще! Будем на всем экономить.

– Не страшно! Я тоже могу экономить! – она шмыгнула носом.

– Рина, послушай, не начинай опять, – я постарался подбавить в голос строгости. – Не порть нашу последнюю ночь. А то мне придется тебя прогнать отсюда.

– Не надо! – она слегка отстранилась, потом решительно смахнула слезы. – Не прогоняйте! Я ни слова больше не скажу об отъезде.

– Вот и хорошо, – я осторожно вытер ее мокрые щеки собственными пальцами и заглянул в покрасневшие, но все еще очень красивые серые глаза. Смотрели они на меня с таким обожанием, что даже неловко становилось. – А теперь иди ко мне, девочка! Не будем терять драгоценные минуты на слезы и сожаления.

Она прерывисто вздохнула и кивнула. А я прильнул к ее пухлым губам, ощущая на них солоноватый вкус недавних слез. Впрочем, уже скоро Рина тоже перестала думать о плохом, извиваясь подо мной и плавясь от моих ласк. Сегодня я постарался показать ей все, на что способен, раз за разом доводя до оргазма. Да и самому хотелось напоследок оторваться по полной. Неизвестно когда еще будет возможность побыть с женщиной. Так что исступленно ласкал податливое девичье тело, срывая с губ Рины сладостные стоны и вскрики.

Заснули мы почти под утро, вконец обессиленные. Я даже пожалел, что так разошелся. Нужно же будет целый день в пути провести.

А, плевать! Переживу как-нибудь. Зато уеду из замка, увозя с собой не самые худшие воспоминания.