Глава 16. Мертвый пьяным не бывает. Часть 1
Пока в одной половине города собирали мертвецов для погребения, в другой тем временем чествовали героев-победителей. Жизнь брала свое. Глава городского совета, к счастью, оказался человеком смекалистым и практичным: торжественных речей не растягивал, а сразу предложил в благодарность кров, ужин и пиво без счета в одной из уцелевших таверн — и исцеляющие зелья для раненых.
И вот теперь в уютной харчевне стоял шум и гам, три улыбающиеся девушки в белоснежных чепцах и передниках носились по залу то с пустыми, то с полными кружками, а из кухни струился аромат пряного тушеного мяса и горячего хлеба. После того, как командир второго отряда поднялась к себе в комнату, ужин плавно превратился в честную попойку. Столы уже давно сдвинули в один, Вигге, переговорив с хозяином таверны, раздобыл откуда-то нескольких девиц, которые теперь переходящим трофеем пересаживались с одних колен на другие.
— Эй, красавица, и нам бы еще две! — кричал Клыкастый, помахивая над головой пустой кружкой. — И сыру побольше!
Справа Рик слышал голос Тано, обсуждающий байки о страшной темнице для пленных воинов в Шадре, которая сама по себе превращает живого человека в труп. Слева, в нескольких шагах от стола, под дружный хохот зрителей один из магов второго отряда на спор пытался поджечь огненным шаром кусок льда, созданный раскрасневшейся от пива Магой. За столом на фоне общего веселья выделялась Селина, забившаяся в дальний угол с кружкой пива в руках. Клыкастый хоть и зубоскалил, как обычно, но при этом пил с каким-то особенным остервенением. Время от времени он посматривал на Рика — но это не было удивительным, поскольку на него с недовольством посматривали все. Сидел он мрачный и скучный, не участвовал ни в какой трескотне о пустяках, и молча целенаправленно напивался, но хмель все никак не затуманивал голову.
«Рик, ну что ты делаешь?..» — сокрушалась Рут.
«Вероятно, это все отходняк после боя, — предположил Вальт. — Чувство неудовлетворенности собой, разочарование...»
«Братец, не пей больше, — тем временем просила Рут. — Ты помнишь, чем все закончилось в прошлый раз?»
«В этот раз можно не опасаться — даже если Рик очень сильно разгневается, он совершенно безвреден, потому как...»
«Да сколько же можно, ну в конце-то концов! — возмутился Рик. — Я пью, чтобы хоть на пару часов перестать думать о том, насколько все погано, а вы без конца мне душу ковыряете! Потому что, если вы не поняли, положение настолько скверное, что на трезвую голову хочется только одного ...»
«Рик!..» — испуганно вскрикнула Рут.
«... Да напиться мне хочется! Святые силы, дайте мне еще хоть немножечко магии, чтобы заткнуть этих языкатых покойников!»
«Как грубо,» — обиделась сестра.
Рик усмехнулся.
«Грубо? Рут, тут вообще-то ходят демоны! И нам просто дико повезло, что напоролись мы на низшего, потому что высший из нас бы в два счета жаркое сделал! Мы бы даже Берты не дождались! А они уже здесь, и мы очень скоро встретимся — я теперь не сомневаюсь! И что делать, я пока ума не приложу...»
Громыхнув кружкой по столу, он поднял руку вверх, чтобы его заметили, и тоже крикнул:
— Еще пива!
«Знаешь, мы, наверное... просто слишком давно мертвы, чтобы бояться смерти, — печально проговорила Рут. — Я вдруг сейчас это поняла... И я не боюсь за этих людей, они мне безразличны. Может, из-за этого я больше ничего не могу?..»
«А тебе и не нужно за них бояться, достаточно просто их пожалеть,» — мрачно ответил Рик.
«Пожалеть? Кого здесь жалеть, Рик? Тех, кто выпестовал инквизицию? Кто заточил в кристаллы наших друзей и превратил их в рабов?.. Они заслужили своих демонов! Разве ты сам не думал так же совсем недавно?»
Рик тяжело вздохнул.
«Сейчас я стыжусь тех своих мыслей...»
Он перевел взгляд на грустившую в углу Селину.
«Вот эта девочка — вот чем она виновата? А ведь она сегодня много раз была на волосок от гибели. А младенец, над которым рыдала старуха? Все те люди, пепел которых сейчас носит ветер — чем они заслужили такую смерть? Они никого не пытали и никого не предали, они просто уже родились в этом мире! Неужели ты и правда желаешь им пройти той же дорогой, что и мы?..»
Рут молчала.
«Нет, сестра, я не стану мстить тем, кто и так — жертва. А вот хищников мы утопим в их собственной крови! И поверь, я заставлю их завидовать даже погибшим от демонов, потому что мои руки будут еще страшнее!»
Рик стукнул по столу кулаком, одним махом опустошил новую кружку, и направился к Селине.
— А ты чего тут нахохлилась, будто мокрый воробей? — спросил он, присаживаясь на свободное место рядом с ней.
Девушка жалобно взглянула на Рика, ее пухлые губы по-детски дрогнули.
— Я... Я — бесполезная, я...
Она умолкла, чтобы сохранить лицо и не расплакаться. Рик потрепал ее по плечу.
— Не говори чушь. Только что ты побывала в своем первом настоящем бою, и не с волком, не с ополоумевшим крестьянином, а с демоном! И ты была храброй.
Селина всхлипнула.
— Но ведь и ты был в таком бою в первый раз. И Бруно... А он из-за меня...
Рик положил ладонь ей на голову.
— Не из-за тебя, а ради тебя. Это разные вещи, девочка.
Селина вздрогнула и удивленно посмотрела на Рика. На мгновение ей показалось, что так мог бы говорить с ней дядя с высоты своего опыта и возраста.
Рик одернул руку, уселся поудобней.
— Понимаешь, малыш, по большому счету даже не важно, как ты сегодня выглядела и сколько ошибок совершила. Ты уже не в силах исправить ни одну из них. Важно, чтобы ты нашла в себе силы стать лучше и завтра сделать их немного меньше. А послезавтра — еще меньше. Так осуществляется развитие воинских способностей, хотя, мне кажется, этот принцип работает везде, а не только в военном деле. Знаешь, почему после боя никто из них, — Рик указал рукой на шумевших вокруг соратников, — ни в чем тебя не упрекнул? Да потому что упрекать в неопытности — глупо, и каждый из них был когда-то таким же, как ты. А значит, однажды и ты станешь такой, как они, а может, даже лучше и сильнее. Подумай об этом, ладно?
Он приободряюще коснулся напоследок ее плеча, и, поднявшись, хотел было выйти на улицу, но путь преградил один из воинов второго отряда.
— А чего это у вас неопереныш такой хмурый? — с развязной пьяной веселостью проговорил он. — Ты что, не рад, что мы тварь зарубили?..
Вигге даже отвлекся от своей пышногрудой забавы, которую тем временем зажимал в углу.
— Эй, это мой малый! Отстань от него!
— А правда, чего он не радуется?.. От страху, чтоль, никак не очухается? — подхватил другой маг.
— Судя по роже, он никак не может определиться, кого испугался больше — демона или нашей Берты! — прыснул третий, и в харчевне раздался дружный хохот.
Первой мыслью Рика было врезать весельчакам хорошенько, но их было слишком много... И вообще... Зачем?.. Он ведь прекрасно понимал, что этим своим безудержным весельем все просто стараются забыться, каждый как может.
— Да пошел ты, — буркнул Рик, отпихнул пьяного в сторону и вышел на улицу.
После душного тепла таверны ночь своим свежим, влажным дыханием пробрала насквозь за минуту. Запах гари почти совсем не чувствовался — ветер тянул с другой стороны. Рик поежился, почувствовал, как голова вдруг враз оказалась окутанной легким туманом, и усмехнулся. Значит, все-таки не зря было пиво выпито.
— О, а ты чего здесь? — спросил вынырнувший из темноты Бруно, поправляя штаны.
— Подышать вышел, — ответил Рик.
— А я — отлить. Ты был у них в нужнике? После твоих хором туда даже смотреть страшно! — расхохотался Бруно.
Рик улыбнулся.
— Да ну тебя!.. Слышь, там это... Одна девица сидит, сопли в пиво мочит. Все переживает, что тебя подставила. Ты бы подошел к ней, что ли
Тот вздохнул, помрачнел.
— А что я ей скажу?.. Извини, что дурой назвал? Так дурой и была. Не горюй из-за моего плеча? Так она скажет: очень ты мне нужен...
Рик тихо выругался. Как дети, честное слово.
— Ты же в каждой каше рядом с ней оказываешься. Так не будь идиотом — иногда надо оказываться рядом не только в каше, но и после нее.
Бруно задумчиво посмотрел на Рика, и скрылся в таверне.
Рик улыбнулся, еще какое-то время постоял на крыльце, отдаваясь ватному, расслабляющему ощущению, разлившемуся по его телу. Вернувшись в таверну, сцапал у проходившей мимо девушки полную кружку и уселся в дальнем углу. Присмотревшись, увидел лежащую на низкой лавке вдоль стены лютню. Отставив пиво, взял инструмент в руки.
— Что, умеешь? — спросил у Рика Клыкастый, подсев к нему.
— Нет, — покачал головой тот. — К сожалению...
Он провел большим пальцем по струнам, и они нестройно брынькнули.
— А ну-ка дай, — Клыкастый забрал у Рика лютню и, наклонив к ней ухо, принялся подстраивать струны.
— Играешь? — удивился Рик.
— Не, только когда пьяный! — блеснул тот зубами, широко улыбнувшись. — Трезвый я слишком жалостливый!
Он звякнул струнами, проверяя результат, хмыкнул.
— Вот как-то так...
Из-под его пальцев, слегка фальшивя, забренчала простенькая мелодия.
— Лучше бы Вигге вместо девок лютниста притащил, — пробубнил Рик.
Клыкастый кивнул.
— Точно, баб всего на пятерых, а музыка — она сразу для всех... Душа — она же песни просит.
— Точно, — подтвердил Рик. — Споешь что-нибудь?
Руки воина остановились, музыка замерла.
— Слышь, щуренок... Что в тебе не так?..
— В смысле? — не понял Рик.
Клыкастый повернулся к нему, прищурился.
— Знал бы — не спрашивал... И хоть Вигге сейчас блюет у входа, а Тано помалкивает да мясо жрет, как не в себя — поверь, у них тот же вопрос вертится.
Рик усмехнулся.
— Давай лучше споем... Ты помнишь, как звали наших парней?..
— Не, — махнул головой Клыкастый, и медленно перебрал струны одна за другой. — Когда-то в нашем отряде командиром был старик Роло, бесстрашный мужик всего с одной рукой — представляешь?.. Он знал много старых песен... И была среди них одна поминальная. Я столько раз ее слышал, а смысл понял только сейчас...
Его пальцы издали из лютни неожиданно стройный звук, и Клыкастый вдруг негромко запел низким, раскатистым голосом:
Ветер роняет белые хлопья.
Снег или пепел — не различить...
Воспоминания всколыхнулись в груди у Рика. Он пел эту песню когда-то давно со своими друзьями, много раз... Прикрыв затуманившиеся глаза, он подхватил знакомый мотив.
Стихли на поле предсмертные вопли,
Братьев уснувших не разбудить.
Братьев уснувших не разбудить...
Смех в харчевне вдруг стих. А Клыкастый вместе с Риком запели уже громче:
Бьется в груди моей страшное пламя!
Но моей воли не сокрушить:
Сердце мое превращается в камень —
Камни нельзя ни сломить, ни убить.
Камни нельзя ни сломить, ни убить...
И тут к ним присоединился Тано, Вигге, Мага, и еще один незнакомый баритон кого-то из воинов второго отряда:
Братья, услышьте мой голос призывный!
Пепел, как снег, заволок небеса
Больше живых не осталось в долине —
Значит, придется вставать мертвецам!
Значит придется вставать мертвецам!
Лютня умолкла, люди тоже. И в полной тишине особенно громко зазвучал одинокий голос Рика, низкий и звучный:
Звоном мечей мне ответили братья,
Хором в груди моей силу даря.
Снова иду за других умирать я,
Как умирали они за меня.
Как умирали они за меня...
Открыв глаза, он вдруг увидел, что все в харчевне смотрят на него.
— Ты откуда этот куплет взял?.. Его же не было в песне? — удивленно спросил Вигге.
— Как это не было, в нем же вся суть! — возразил Рик.
И тут он понял, что больше ему пить не стоит. Последние строчки открытым текстом намекали на кровавую магию — не удивительно, что они поют эту песню без них.
— Ниче не знаю, меня научили так, — отмахнулся Рик, надеясь, что завтра об этом никто не вспомнит. Он встал, харчевня вокруг слегка покачнулась.
— Пойду я, — хлопнул он по плечу Клыкастого и направился к лестнице, ведущей на второй этаж, где в таверне располагались комнаты для постояльцев.
Но пошел Рик отнюдь не в свою комнату, а к двери командира второго отряда. После повторного настойчивого стука она, наконец, отворилась.
— Тебе чего надо? — неласково спросила Берта, удивленно и строго выгибая светлую бровь.
