Глава 4
Чери Джо Бэйтс

Анна знала, что он напишет. Леон и Чихуша могли сомневаться — да и понятно, почему. С их точки зрения, это было уязвимостью преступника, отправляя каждое письмо, он жутко рисковал, и он точно не стал бы делать это без веской причины. Но ведь Анна дала ему такую причину!

Она уже видела, что для него важнее всего общение с полицией. Он не требовал, чтобы его письма опубликовали, да и не нуждался в этом. Первое письмо в газете не появилось, однако во втором он не уделил этому обстоятельству ни малейшего внимания. Ему нужно было, чтобы его заметили, и не более того.

Поэтому не стоило даже тратить время на изучение причин, по которым он выбрал именно эту газету. Да без разницы ему, что за газета! Важно, чтобы его услышала полиция, поняла, что именно он стоит за убийствами. Так что заявление, будто письма и убийства не связаны, были для него все равно что комок грязи, брошенный в лицо.

Он спешил с новым заявлением. Прошло всего несколько дней с тех пор, как полиция заявила об аресте мошенника, — два, кажется, — как он разразился следующим опусом. Теперь эксперты Чихуши проверяли письмо и конверт чуть ли не под микроскопом, надеясь, что в спешке он допустил ошибку. Анна в это не лезла, она доверилась профессионалам. Она допускала, что какой-то шанс на успех у них есть. Но если нет — это тоже сведения о нем. Он за короткий срок изменил свои планы, но при этом не попался, для такого нужны острый ум и железный самоконтроль.

Ее больше интересовал текст. Как она и прогнозировала, убийца бросился доказывать, что он действительно избавился от пяти человек. Из ничего не значащей цифры они приблизились к реальному описанию погибших.

«ВЫ ДУМАЕТЕ ПОЙМАЛИ КОГО НАДА НО ОШИБАЕТЕСЬ ОН ВАМ НИЧЕГО НЕ ДАСТ ПОТОМУ ЧТО ВСЕ ПЯТЬ МОИ И ПРИНАДЛЕЖАТ МНЕ И ТОЛЬКО МНЕ ЖИРНАЯ СВИНЬЯ ТАК ВИЗЖАЛА ПЕРЕД СМЕРТЬЮ РАЗВЕ ВАШ МАЛЬЧИК ЭТО СЛЫШАЛ РАЗВЕ ВИДЕЛ КАК ОНА ИЗВИВАЛАСЬ И ВИДЕЛ КАК КРОВЬ ЗАЛИЛА ВЕСЬ ЛЕС ОНИ БЫЛИ МОИ И ТЕ ЧТО ДО НИХ ТОЖЕ ТА ПОТАСКУХА НА БЕРЕГУ ОНА ВЫЛА ТАК ЧТО ЕЕ СЛЫШАЛИ НА ДНЕ МОРСКОМ И СТАЛА ТАКОЙ ЖЕ МЕРТВОЙ КАК КАМНИ А ТОТ ЗАМУРОВАННЫЙ УРОДЕЦ ОН НЕ ХОТЕЛ УМИРАЛ ОН МОЛИЛ МЕНЯ О ПОЩАДЕ А ПАТОМ О БЫСТРОЙ СМЕРТИ НО УМИРАЛ ДОЛГО ДОЛГО И НИКОГО Я ЩАДИТЬ НЕ БУДУ И ПОТОМ ОН УМЕР ТИХО КАК МУСОР И В МУСОР ПРЕВРАТИЛСЯ НУ А ТА МЕЛКАЯ МРАЗЬ САМА ВИНОВАТА ВСЕ ЗАСЛУЖИЛА Я ЖАЛЕЮ ТОЛЬКО ЧТО ДРУГИЕ РЯДОМ С НЕЙ И ТОТ КТО ЕЕ ПОИМЕЛ НЕ СДОХЛИ С НЕЙ ВМЕСТЕ ОНИ МОИ И ВЫ ЭТО НЕ ОТМЕНИТЕ И НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ЭТО ТОЛЬКО НАЧАЛО И МНОГИЕ ДРУГИЕ БУДУТ ТОЖЕ ПРИНАДЛЕЖАТЬ МНЕ».

— Торопился, однозначно, — заметила Анна, небрежно отбрасывая в сторону копию письма. — Ошибок наляпал совсем мало и как-то глупо. Как будто писал, писал, потом вспоминал, что надо бы делать ошибки, а потом снова начинал писать грамотно. Это упущение с его стороны.

— Да плевать мне, гордилась им учительница русского языка или нет, — нахмурился Чеховский. — Важно, что он снова грамотно все обставил!

На этом письме крови не было, но она оказалась не нужна — на одного преступника указывали уже знакомые кривоватые буквы. Об отпечатках пальцев он тоже позаботился, Анна предполагала, что писал он в перчатках. Прежде чем оказаться в редакции, письмо прошло через три курьерские службы, и, хотя полиция еще на что-то надеялась, можно было предположить, что отследить отправителя не получится.

Так что с техническими моментами все было идеально, а вот с содержанием письма — не очень.

— Нет, над содержанием он думал слишком мало, поторопился, — настаивала Анна. — Обрати внимание: он впервые более-менее точно указал нам на Марианну Доброхотову. Мы ведь нигде не объявляли, что установили имя первой жертвы! Он сам дал нам такие подробности, как лес и извивающаяся жертва. Он злился, когда писал письмо, он думал не о том, как поиметь полицию, а о своих жертвах. Поэтому все описания жертв, которые он дал, можно считать точными.

— Описания? Да он не дал никакого описания!

— Не совсем так, — возразил Леон. — Как минимум, он дал нам предварительный порядок убийств.

С этим Анна была согласна. Когда человек злится, он честен. Убийца злился, и, гордясь своими «трофеями», он, вероятнее всего, вспоминал их в хронологическом порядке. Так что первой была некая девушка на берегу. Второй — мужчина, и это очень любопытно, потому что серийные убийцы редко выбирают разнополых жертв. Однако с этим типом вообще мало что понятно, для выводов слишком рано. Третьей жертвой стала еще одна женщина, но ее описание оказалось самым размытым. Ну а дальше шли Марианна Доброхотова и Дина Курцева.

— Нам нужно сосредоточиться на той, с кого все началось, — указала Анна. — Первая жертва важна для любого серийного убийцы, она — точка отсчета, момент его срыва. Плюс ко всему, на момент первого убийства у него еще очень мало опыта, он хуже заметает следы.

— Вот только, если помнишь, он нам паспортных данных не сообщил, — сухо указал Чеховский.

— Он и так был щедр на информацию. Мы знаем, что это женщина. Слово «потаскуха» вовсе не указывает на то, что она проститутка, это могут быть личные фантазии убийцы. Зато слово указывает на то, что женщина была достаточно молода и привлекательна.

— Этого ты не можешь знать!

— У оскорблений тоже свои правила, — слабо улыбнулась Анна. — Если бы он находил привлекательными женщин старшего возраста, он бы употребил какой-нибудь очаровательный термин вроде «старая шлюха». Думаю, жертве не было и тридцати. Но при этом она не была слишком молода, иначе оказалась бы «продажной девкой» или чем-то вроде этого. Далее. Она умерла на берегу, и нам даже любезно указывают, что на морском, это еще больше сужает круг поиска. Ну и фразу «стала такой же мертвой, как камни» тоже не следует игнорировать.

— Так в итоге, кого искать?

Она видела, что Чеховский раздражен. Он не готов был сорваться — даже близко к этому не подошел. Но чувствовалось, что неизвестный убийца его задел. Антон Чеховский был неплохим следователем, и обычно даже в самых сложных расследованиях он хоть что-то контролировал. Но тут им попался человек, который не соответствовал стандартным представлениям о маньяках. Даже Анна пока не могла объяснить, чем именно это вызвано, а уж Чеховский предсказуемо бесился из-за того, что ему пришлось так серьезно полагаться на гражданских консультантов.

Поэтому на сей раз Анна не стала играть с ним в намеки и подводить к правильному ответу, ситуация не та. Сведения она давала спокойно и четко:

— Ищите женщину в возрасте от двадцати до тридцати, привлекательную, возможно, — но не факт! — убитую на сексуальной почве или с подчеркнутой сексуализацией способа убийства. Она была убита на морском берегу, скорее всего — на камнях или рядом находились камни. Срок поиска… Давайте начнем с прошлого туристического сезона, думаю, уложимся в него, ну а если нет — будем думать.

— Ладно. Попробуем.

Все нераскрытые преступления — это печально бескрайнее море. Как бы ни старалась полиция, многое еще остается под завесой тайны. Однако если задать вот такие параметры поиска, кое-что может получиться.

Сидеть в отделении и ждать, пока полицейские что-то раскопают, не было смысла. Анна достала планшет, чтобы проверить, не завершила ли работу аналитическая программа, запущенная еще вчера. Однако машина все еще систематизировала данные, ждать нужно было и здесь.

Из участка они направились в кафе — так уж вышло, что в их временном жилище еда почему-то не приживалась и холодильник пустовал. Это было не слишком приятно. Когда они жили в загородном бункере, за едой чаще следил Леон, а тут традиция нарушилась. Анна подозревала, что это подсознательный протест. Вряд ли сам Леон это понимает, он ведь согласился на временное жилье. Но таким вот образом его подсознание показывает, что затея ему все еще не нравится.

— Думаешь, получится что-нибудь отыскать? — спросил Леон, когда официантка, принявшая заказ, отошла от их столика.

— Должно. По этой жертве самое четкое описание, шансы найти ее куда выше, чем «замурованного уродца» или «мелкую мразь». Хотя по второму случаю я бы тоже поработала, не так часто людей замуровывают где-то! Но первая жертва всегда важнее второй.

— Не сказал бы, что у Зодиака они были такими уж важными — судя по всему, он выбрал первую оказавшуюся вдали от посторонних глаз парочку. А наш Аноним этот выбирает жертв долго и осознанно.

— Аноним? — Анна удивленно покосилась на собеседника. — Серьезно?

— Ну, не называть же его все время «убийца»! Все, кого мы преследуем, убийцы.

— Сам придумал?

— Недостаточно поэтичен для этого, — хмыкнул Леон. — В участке услышал. Его следователи так между собой называют.

— Следователи тоже редко занимаются таким творчеством. Думаю, это уже в интернете появилось… Ладно, пусть будет Аноним. Вот уж не ожидала… Но — ладно, прозвище «Зодиак» было бы слишком большой честью для него, да и занято оно уже.

— Полагаю, что свободно: если Зодиак убивал в начале семидесятых, вряд ли он благополучно дожил до наших дней.

— Пока его настоящее имя не установлено, он остается Зодиаком. А установлено оно не будет, так что он вечный — высшее достижение для серийного убийцы, рвущегося к славе. Что же до его первого убийства, то, да, формально считается, что это Дэвид Фарадей и Бетти Лу Дженсен. Но есть и еще одна жертва, которая хотя бы частично связана с Зодиаком.

— Более ранняя, я так понимаю?

— Возможно, первая. Фарадей и Дженсен были убиты в конце шестьдесят восьмого года. А за два года до этого, осенью шестьдесят шестого, умерла Чери Джо Бэйтс. По сведениям полиции, убийца подкараулил ее у библиотеки. Он знал, когда она выйдет к машине, значит, следил за ней, да еще и в общественном месте. Он заранее повредил ее автомобиль, чтобы она не могла уехать, а потом заманил ее в свою машину. Он увез ее, избил и зарезал. Это было «грязное» преступление: остались следы, убийца потерял на месте преступления часы.

— Но его все равно не нашли?

— Сегодня, может, нашли бы. Но мы говорим про шестьдесят шестой год, маленький городок Риверсайд. У полиции нет современных ресурсов, вездесущих камер наблюдения тоже нет, мобильных нет — ничего нет. Поэтому убийство Чери Джо Бэйтс так и осталось нераскрытым. Ее убийца послал письма в полицию и газету Риверсайда, где признавался в преступлении. Позже, намного позже, эти письма нашли и по почерку установили, что это был Зодиак, хотя тогда он так не подписывался. В семьдесят первом году, уже на пике своей славы, и сам Зодиак подтвердил, что убил Бэйтс. Однако полиция и журналисты сочли, что он просто присвоил себе чужое преступление — водилась за ним такая привычка. В любом случае, он был в Риверсайде в то время и знал о случившемся. Но те его письма сильно отличались от писем всем известного Зодиака: никакого кода, никаких проблем с грамматикой. Это во многом и выдало, что он придуривался, когда начал ляпать ошибки.

Кто-то другой не понял бы, зачем она все это рассказала. Кто-то другой пришел бы в ужас от обсуждения поступков маньяка за обеденным столом! Но Леон отнесся ко всему спокойно. Он понимал ее — и в такие моменты Анна чувствовала это особенно остро.

— То есть, ты считаешь, что первой жертвой он подставился? — спросил он.

— Раз его не поймали, то не подставился, но рисковал куда больше. Поэтому Зодиак и не кричал об убийстве Чери Джо Бэйтс пять лет — сам понимал, что накосячил. Его удача, в этом и в последующем, заключалась в том, что порой полиция оказывалась куда глупее. Так он и остался непойманным, а вовсе не из-за собственной гениальности. Но вернемся к Бэйтс. В письмах Зодиак говорил, что она «не была первой и не будет последней». По факту же, она вполне могла быть первой. На примере того убийства он вычислил ошибки, которые больше не повторял.

— Это какие же?

— Он долго кружил вокруг жертвы, он рисковал, заманивая ее в свою машину в общественном месте, он позволил ей сопротивляться — там много чего было. Впредь он был осторожен, выбирал безлюдные места, если жертв было двое — брал с собой пистолет. Он учился. Вот и наш… хм… Аноним вряд ли так уж сильно отличается от него в этом. Первая жертва — всегда зона риска. Плохо, что она может быть сильно отдалена от нас по времени, это уничтожило большую часть улик. Но убийство есть убийство, отчеты все равно сохранились, осталось только ее найти.

Это должно было произойти в туристический сезон — так у жертвы больше шансов оказаться на берегу моря. Вопрос только, в каком году это случилось. Анна была готова к любому раскладу: если помощники Чихуши ничего не обнаружат этим летом, придется взяться за предыдущее. Но вряд ли это было так уж давно. Перерыв в убийствах Марианны и Дины составил всего два месяца.

Очень скоро догадка Анны нашла свое подтверждение. Чеховский позвонил поздно вечером и назвал имя первой жертвы.

Света до последнего не могла поверить: они действительно решились на это! Еще за пять часов до самолета был риск, что все сорвется и никуда они не полетят, потому что проекты, переговоры, внезапные проблемы. Но нужные несколько часов тишины состоялись, как будто мир дал им разрешение уехать, а потом уже Лола настояла на том, чтобы они отключили телефоны. Это окончательно убивало вероятность, что их в последний момент выдернут из отпуска.

— Но в аэропорту же не обязательно отключать телефон! — попробовала протестовать Света. — Только в самолете!

— Выключай давай!

Лола всегда относилась к работе проще, чем подруга. Да и ко всему остальному. Она умела отрываться на полную катушку, вообще не думая о последствиях. Иногда Света завидовала этому, а иногда задумывалась: сколько же ее подругу в детстве роняли головой вниз?

Но идея со спонтанным полетом в Турцию была все-таки хорошей. Света едва-едва начала приходить в себя после развода, а Лола всегда была не прочь повеселиться. И вот они уже меняют не слишком приятный московский август на вечное лето Средиземного моря. По крайней мере, Свете казалось, что лето здесь вечное, иного она в Турции не видела.

Она прекрасно знала, что здешние отели серьезно отличаются друг от друга. Были клубные домики специально для семей с маленькими детьми — которых не очень-то любит другая пляжная публика. Были показательно солидные отели, где собирались европейские пенсионеры, да еще такие «любящие покой» пары, какой были Света с мужем — по его настоянию. Но были и отели, где музыка не утихала никогда, где алкоголь лился рекой, и уже не важно было, что это местное низкопробное пойло, а мужчины из персонала были куда более наглыми, чем турки в целом. Их наглость считалась чуть ли не бонусом от заведения.

Именно такой отель и выбрала для них Лола. Иначе и быть не могло, только это и укладывалось в ее представление о развлечении. Отдыхающие здесь были вечно пьяными, горничные — молчаливыми, а аниматоры — шумными и красивыми. Свете понадобилось несколько дней, чтобы привыкнуть к внезапным и непрошенным прикосновениям. Идешь себе по дорожке — и тут тебя кто-то за попу хватает! Жуткая наглость. Света даже пыталась упрекать местных, позволявших себе такое, однако сами они критики не боялись. Да и с чего бы? Они видели, что Свету не поддержит даже ее подруга.

За это время Лола ни разу не ночевала в их общем номере.

— Если бы я хотела дрыхнуть на одной и той же кровати, я бы осталась в Москве! — бодро заявляла Лола и уходила из душного отельного клуба в темноту южной ночи.

Приходила она обычно под утро, помятая, но довольная, отсыпалась днем, плавала в море вечером и готовилась к следующей ночи. Постоянного любовника среди местных у нее не было — напротив, Лола этого избегала. Ей вовсе не нужен был курортный роман, который непонятно как аукнется в будущем. Нет, каждый раз она выбирала в клубе нового мужчину, и критерий у нее был всего один: ее временный спутник не должен был говорить по-русски.

Света так не могла. Ей, прожившей много лет со строгим мужем, тяжело давалось все это «да что ж ты не можешь раскрепоститься!». Но она пыталась и даже познакомилась с местным преподавателем аэробики по имени Джеймс. На самом-то деле, на Джеймса он никак не тянул, по-английски знал не более дюжины слов, а в разговорах на родном языке турки называли его Мехмед или как-то так. Но «Джеймс» нравилось Свете куда больше, у своей подруги она училась тонкому искусству слышать то, что хочется, а не что звучит на самом деле.

Лола Джеймса тоже заметила и решила, что он — подарок судьбы.

— Давай, мелкая, не дрейфь! — подбадривала она. — Мужик отличный, просто выставочный экземпляр! Сразу почувствуешь разницу со своим стручком гороховым…

— Лола, не будь мерзкой!

— А ты учись отдыхать! Все равно здесь больше нечего делать.

— Так, а кто из нас выбрал отель, в котором больше нечего делать?

— Я, — с готовностью подтвердила Лола. — Но я ни о чем не жалею!

Помимо «мужчин в подарочной упаковке», значимых плюсов у отеля и правда не было. Владельцы прекрасно знали, ради чего приезжают их постояльцы, и экономили на всем. Линия пляжа была отвратно каменистой, газоны — неухоженными, еда не блистала разнообразием. Да здесь даже охраны толковой не было, так, пара сопляков возле шлагбаума! Видимо, турки решили, что охрана и не нужна, раз их гости все равно не ходят по одному, а женщины вроде как не опасаются изнасилований. Свете это казалось ужасным, но она успокаивала себя тем, что отель затерялся вдали от городов и деревень, никакой маньяк сюда не забредет.

Так что ей волей-неволей приходилось реагировать на бурные ухаживания Джеймса — со скуки. Она даже научилась не обращать внимания на то, что точно так же турок распускал хвост еще перед несколькими женщинами. Лола сказала верно: это не навсегда. Это чтобы жить сейчас, одним моментом, разве не такому учат коучи?

Вечером она шла в клуб без каких-то конкретных планов, но в глубине души уже знала, что решится. Пила больше, чем обычно — для храбрости. Лола, конечно же, заметила это. При всей своей безалаберности, она всегда ловко замечала детали. Она расхохоталась и сунула подруге в карман пачку презервативов. Трезвой Света обиделась бы, однако тогда она дошла до того состояния, когда ей все казалось очень забавным.

Лола растворилась в танцующей толпе. Пока еще одна, но всем было ясно, что это ненадолго. Света позволила Джеймсу обнимать себя, беззастенчиво ощупывать прямо на танцполе, а потом увести в комнату отдыха возле бассейна.

Лола оказалась права: это было волшебно. То ли из-за атмосферы юга и уединения, то ли из-за того, что бывший муж Светы никогда не претендовал на звание полового гиганта. Его стандартная схема была нехитра: пять минут спазматичных движений, а ты или подстраивайся, или дальше сама-сама!

Турок Джеймс был совсем другой породы. Казалось, что ему вообще неведома усталость — или насыщение. Он измотал Свету, она потеряла связь со временем и пространством. Еще покидая клуб, она обещала себе не засыпать в комнате отдыха, как какая-то проститутка. Но потом даже это стало неважным, и она все-таки отключилась.

Поздним утром ее деликатно, но настойчиво разбудила пожилая уборщица, которая пришла приводить комнату отдыха в порядок. Джеймса, естественно, уже нигде не было. Пожилая уборщица ничего не говорила, да и не знала она, скорее всего, никаких языков, кроме родного. Но ее лицо выражало достаточно презрения, чтобы Света все про себя поняла.

Она бы даже не стала спорить, у нее настроение тоже было не из лучших. Болела голова и все тело, одежда была измазана и порвана, Света чувствовала себя грязной насквозь и подозревала, что никакой душ это не исправит. Неужели Лола с таким каждое утро сталкивается? Нужно будет спросить.

Она кое-как оделась и побрела к жилому корпусу, уверенная, что подруга уже там. Лола всегда возвращалась куда раньше — видно, опыт помогал. А Свету ожидал путь позора через кишащий туристами отель.

По крайней мере, к этому она готовилась. Но на залитой солнцем территории она не получила ни одного насмешливого или понимающего взгляда. Никому вообще не было до нее дела! Туристы и сотрудники взволнованно о чем-то перешептывались и спешили в сторону пляжа. Тогда Света и поняла: произошло нечто необычное.

Ей не хотелось знать, что именно. Она как-то сразу, необъяснимым шестым чувством поняла, что ей это не понравится. Однако неопределенность страшила куда больше, и она все-таки последовала за толпой. То, что она выглядела помятой, не имело такого уж большого значения — не меньше трети женщин выглядели не лучше.

Люди шли не к пляжу, а чуть в сторону. Там берег был выстелен острыми камнями, скользкими от водорослей. Через них подобраться к воде было нереально, поэтому там не плавали, но иногда забирались на камни ради красивых фото — и платили за кадры содранными коленками и потерянной обувью.

Когда стало ясно, что люди собираются там, Света без труда догадалась, что случилось. Должно быть, кто-то из пьяных девиц захотел сфотографироваться, поскользнулся — и разбил голову. От туристов она слышала слова на русском и английском, которые подтверждали ее теорию.

— Совсем молодая была!

— Ее нашли работники…

— Но раньше до нее добрались чайки!

— Да нет, это она расшиблась о камни.

— Она утонула, а потом тело расклевали чайки, из-за них столько крови!

Такие зрелища Света не любила, она уже чувствовала нарастающий приступ тошноты. Она не могла сказать, почему продолжает идти туда.

Народу на пляже было много, но полиция успела выставить ограждение. Так что никто не пытался выбраться на камни, однако холм над берегом позволял всем желающим разглядеть то, что произошло у воды. Этим и воспользовалась Света — на свою беду.

Там действительно было тело. Одинокое, окровавленное, изуродованное до неузнаваемости. Распластанное на острых рыже-коричневых камнях, как гигантская морская звезда. Окруженное мутной от крови водой. Знакомое тело! Свете потом казалось, что она не должна была узнать, только не с такими травмами, а она все равно узнала. Многое осталось неизменным — волосы, одежда, несколько браслетов на руках.

Она закричала. Потом Света отшатнулась в сторону, и ее вырвало. Люди, конечно же, шарахнулись от нее, но ей было все равно. Она ожидала, что вот-вот потеряет сознание, даже хотела этого! Перед глазами у нее по-прежнему стоял кровавый труп, похожий на сломанную игрушку. Она хотела отключиться от этого и не думать, что совсем недавно труп был живым человеком, с которым она делила отельный номер.

Но отключиться так и не получилось. Мир просто стал мутным и глухим, словно ватой забитым. Ее спрашивали, она автоматически отвечала, даже не думая о словах, которые произносит. Ее вывезли из отеля в полицию, потом отправили домой — в Россию. Она спала и просыпалась, встречалась с нем-то, даже плакала, но все это было как будто не по-настоящему. Ей потребовалось три месяца, чтобы прийти в себя и смириться со всем, что на нее обрушилось.

Кто-то убил ее лучшую подругу. Напал на Лолу, затащил на берег, избил ее об эти камни и зарезал ножом, украденным в ресторане отеля. Кто это сделал, когда, как — установить было уже невозможно. Никто не видел, с кем Лола покидала клуб, зато все успели усвоить, что разборчивостью она не отличалась.

Как ее только не называли! Полицейские вроде как признавали ее жертвой, но то самое хрестоматийное «Сама виновата» без труда читалось на их лицах. Свете отчаянно хотелось доказать им, что они не правы, что были обстоятельства, которые подвели Лолу к смерти, что умерла она вовсе не из-за того, что решила переспать не с тем мужчиной.

Но доказать так ничего и не получилось. Версия полиции и журналистов была унизительно простой: русская туристка раздвинула ноги не перед тем парнем. Экспертиза показала, что перед смертью у Лолы был добровольный секс, причем где-то на побережье. Потом она, вероятнее всего, сама пришла на дикую часть берега, туда, где ночью никто бы не услышал ее крики… И ее не стало.

Отменить все это и отмотать назад было нельзя. Свете оставалось лишь смириться и каким-то образом жить дальше. А это было совсем не просто! Ей долго снились кошмары, она рыдала во время каждого нового допроса. И только ей показалось, что та чудовищная глава ее жизни наконец закрыта, как явились эти двое и снова заставили ее пройти через ад.

Теперь они сидели за столом напротив нее и внимательно за ней наблюдали. Женщина ее откровенно нервировала — строгая, в сером деловом костюме, совсем без косметики, а главное, взгляд такой пронизывающий, темный. Как будто она хотела в чем-то обвинить Свету! Например, в том, в чем Света и так уже полгода винила себя: что не уберегла, не защитила.

Мужчина был поприятней. А может, ей просто показалось? Он ничего особенного не делал и не пытался поддержать Свету. Но от него исходила такая аура спокойствия, что смотреть на него было куда проще.

Они использовали страшные слова, от которых Свету трясло. Лолу они называли «Лолита Мельничук». И это вроде как было правильно — но слишком холодно! «Ей было двадцать три года, верно?» — как будто не могли проверить по документам и не бередить Свете душу!

Но больше всего их интересовали мужчины в жизни Лолы. Им, похоже, хотелось, чтобы это был один человек с известными паспортными данными. Их никак не устраивало, что вокруг красивой, яркой и раскрепощенной Лолы собирался целый рой никчемушников, обычно — иностранцев, и никого из них Света не знала.

— У турецкой полиции были какие-то подозреваемые, — наконец не выдержала она. — Почему бы вам с ними не связаться? Зачем мне напоминать об этом?

— Потому что вы — куда более надежный источник информации, чем турецкая полиция, — спокойно пояснила женщина. Света прослушала ее имя, а потребовать снова предъявить удостоверение не решалась. — У них были подозреваемые для галочки, которые теперь все оправданы и отпущены. Дело до сих пор открыто. Но у нас есть основания считать, что убийца Лолиты не был иностранцем. Скажите, у нее были отношения перед поездкой?

— Никого! Я это тоже говорила. Вот год прошел, как она со своим Лешиком рассталась, — и все, никого больше.

— А если не отношения, а нечто менее приятное? — вмешался мужчина. — Было такое, что кто-то преследовал ее? Она на кого-нибудь жаловалась?

Несмотря на то, что весь разговор ей хотелось расплакаться, теперь Света засмеялась.

— Лола? Жаловалась? О нет, такого не было — и не могло быть! Если ей что-то не нравилось, она шла и решала проблему. Если бы какой-то удод попытался за ней следить, она бы просто свернула ему шею! Лола не боялась никого и ничего.

Света запнулась, вспомнив, к чему это привело Лолу. Но она в любом случае сказала странной парочке все, что хотела: никто ее подругу не преследовал. Да если бы у Светы был хоть один толковый подозреваемый, она бы уже наняла всех детективов в мире, чтобы доказать его вину!

Но такого подозреваемого не было. Полиция Турции никого не нашла. Вроде бы, родители Лолы нанимали кого-то для расследования — и тоже безуспешно. Со временем им пришлось смириться с мыслью: человек, который это сделал, оказался в отеле случайно, а потом попросту исчез.

— Спасибо, — кивнула ей женщина. — Если вспомните что-то еще, вы всегда можете позвонить нам.

Она проводила гостей к выходу из квартиры. Свету не покидало чувство, что она снова подводит Лолу — в который раз не может сказать следователям ничего важного! Чтобы хоть как-то подавить это, она тихо добавила:

— Она была очень хорошим человеком… Лола. Всегда, за всю свою жизнь она ни с кем по-настоящему не поссорилась! Если ей кто-то не нравился, она с этим человеком просто не общалась. Может, она жила не идеально, но этим она никому не причиняла вреда. Так почему тогда она умерла?

Она надеялась, что уж теперь следователи ей ответят — но ответа не было ни у кого.

Ярослав знал, что расследование там непростое, и этого ему было достаточно. Он не стал вдаваться в подробности, потому что боялся слишком увлечься. А это было бы непростительно, ведь его нынешняя миссия куда важнее — хотя бы потому, что занимается ею он один.

Леон сейчас почти постоянно оставался с Анной, чтобы получить его внимание, пришлось немного соврать. Ну а что делать? Приходится вертеться! Ярослав попросту заявил ему, что его присутствие сегодня обязательно требуется в офисе.

У Леона не было оснований ожидать подвоха, и он прибыл точно в оговоренное время. Вот только Ярослав вести переговоры не собирался, он сразу же запер дверь. Даже при том, что войти сюда никто не должен был, стоило перестраховаться. Леон, уже почуявший неладное, смерил его подозрительным взглядом.

— Я могу узнать, что ты творишь? Или я на самом деле не хочу этого знать?

— Будешь ныть, что не хочешь, — без малейших угрызений совести отозвался Ярослав. — Но должен!

Он подошел к своему ноутбуку, развернул экран к Леону и открыл нужную фотографию. Со снимка на них смотрел мужчина лет сорока, подтянутый, с безупречной осанкой и гордо поднятой головой. Мужчина был ухоженным, хотя он благоразумно не дотягивал до самозаботы тех миллениалов, на которых держатся барбершопы и мужские салоны красоты. Деловой костюм, стильная стрижка, ухоженная борода — тот образ, в котором каждая деталь кричит «дорого».

Это было не просто игрой на публику, а стилем жизни. Ярослав видел этого человека не только на фото, но и на видео. Мужчина вел себя соответствующе: говорил всегда четко и грамотно. А главное, у него был властный взгляд, он не опускался до примитивного наблюдения свысока, но всегда давал собеседникам понять, что они ниже его.

— Что за чудо в водолазке? — полюбопытствовал Леон.

— Вячеслав Григоров.

— Не знаю такого.

— Он тебя тоже не знает. Зато знает кое-кого другого!

Ярослав щелкнул клавишей, и на новой фотографии появился Григоров, но уже не один. Снимок сделали на каком-то мероприятии, и там Григоров лучезарно улыбался фотографам с ковровой дорожки — в компании Юпитера. Оба держали в руках золотые ножницы, оба готовились перерезать символичную красную ленточку, да и вообще всеми силами показывали миру, что они друзья и братья.

Это было важно — прорыв! Вот только Леон ему не обрадовался.

— Ярик. Ты все-таки полез, куда не просили?

— Я нашел человека, который стрелял в Аню!

Не следовало ему упоминать выстрел, но он не сдержался. Ярославу хотелось непременно заставить Леона почувствовать важность момента, а не ворчать о том, чего делать не следовало. Вот только Леон не проникся, он еще больше помрачнел.

— Это не игра! Ты понятия не имеешь, кто в нее стрелял.

— Но я хотя бы работаю над тем, чтобы узнать! Григоров — один из тех четверых, которых подозревает Аня. Он следил за финансами Юпитера и был его другом!

— У этой ящерицы нет друзей.

— Не факт! У них было много совместных проектов, причем вполне легальных. Когда я узнал об этом, то стал копать дальше, собирать досье на Григорова. Этот тип известен тем, что действует жестко! Он сентиментальничать не станет, если ему что-то надо, он пойдет по головам.

Вячеслава Григорова не раз обвиняли в преступлениях, причем в самых разных — от воровства до убийства. Но обвинения всегда оставались голословными. В определенный момент те, кто хотел разоблачить его, либо втягивали свои слова обратно с энтузиазмом пылесоса, либо исчезали навсегда.

Так что перед законом Григоров был чист, перед людьми — не очень. Но ему это было даже на руку, его уважали. Ему ничего не стоило бы нанять киллера, стрелявшего в Анну.

— Он мог, — кивнул Леон. — Но только если бы у него была причина. А ее не было!

— Ты этого не знаешь! Может, они только на публику были такие подружки-фитоняшки, а на самом деле — конкуренты! Если они партнеры, Григоров вполне мог надеяться выкупить у Юпитера бизнес или что-нибудь в этом духе. Но для этого Юпитера нужно было сначала ослабить!

— А убить не проще?

— Нет, не проще! Во-первых, сам Юпитер, полагаю, делал все, чтобы не быть убитым. Во-вторых, тут еще вопрос репутации. Если бы Григоров просто убил своего партнера, кто бы согласился с ним работать после такого? Другое дело — если бы всем показалось, что Юпитер спятил и потерял хватку. Да и вот еще о чем подумай. Остальные трое, судя по всему, из этих, компьютерных гиков. Они круты в виртуальном мире, реальные нападения — не их конек. А Григоров — совсем другое дело!

Леон наконец-то начал сомневаться. Да и понятно, почему! Он пообещал Анне не лезть в это дело, но он же не мог забыть тот ужас, который пережил, когда в нее стреляли. Ему отчаянно хотелось мести, а Ярослав заменил в его сознании безликий и безымянный образ убийцы на конкретного человека.

Он сомневался долго, дольше, чем ожидал Ярослав, и все же неохотно спросил:

— Хорошо, и что ты предлагаешь?

— Допрос с пристрастием, разумеется!

— С ума сошел?

— Напротив, все детально продумал, — ухмыльнулся Ярослав. — Григоров живет за городом, да еще и в отдалении от соседей. Случайно? Очень вряд ли! Уверен, улик у него в доме хватит на пожизненный срок.

— Поэтому он не вызовет полицию? — догадался Леон.

— Вот именно!

— У него там и без полиции охраны хватает.

— Когда это нас останавливало? Можно мелкого привлечь для подстраховки.

— Не хватало еще Рената в это втягивать! Уже нам с тобой не следует.

— Очень даже следует, — настаивал Ярослав. — Ты только подумай: этот тип или сам стрелял в Аню, или знает, кто это сделал. И ты просто смиришься с этим, утрешься и будешь делать вид, что ничего не случилось?

— Она этого хочет.

— А чего хочешь ты? Вот это и сделаем! Да и вообще, если Аня об этом не узнает, ей же будет спокойнее.

Леон еще не согласился, вообще ничего не сказал, однако Ярослав в этом и не нуждался. Он уже чувствовал, что победил.