Глава 12
Кэтлин Джонс
Не было смысла сокрушаться о том, что она не предугадала такой вариант. Его невозможно было предугадать, слишком много невероятных факторов сошлись вместе. Анне было сложно поверить в это, когда Леон сообщил ей главную новость по телефону. Но к его приезду она уже приняла такую версию правды и готова была услышать подробности. Он потому и задержался — ему нужно было расспросить супругов Доброхотовых обо всем случившемся шесть лет назад.
Он вернулся поздним вечером, очевидно уставший. Ей было его жаль, и все же они оба понимали, что сейчас не время для отдыха. Им нужно было понять, что за существо скрывалось под именем Дмитрия Доброхотова и откуда оно вообще выползло.
— Там мать, похоже, давно уже не в себе, — указал Леон. — Думаю, как раз с тех пор, как ее сын умер. Она его действительно любила и считала смыслом жизни. Когда теряешь смысл… Наверно, пути остается два: или отправиться за ним, или сойти с ума.
Когда он приехал, Анна хотела сделать ему кофе, но он настоял, что справится сам. Теперь она видела, почему: кофе получился слишком крепким, с таким же успехом можно было есть кофейные зерна. Дикая нагрузка на сердце. Но сейчас это стало печальной необходимостью: они вышли на финишную прямую, а преступник стал непредсказуемым.
— Когда стало ясно, что обратной дороги нет, со мной говорил уже больше отец, — продолжил он. — Жену Доброхотов отправил отдыхать. Для нее рассказ про Диму — это рассказ про счастливые времена, дальше у нее память не работает. Пока он там с ней возился, у меня была возможность получше рассмотреть фотографии, развешанные по дому.
— И?
— И стало понятно, что Дмитрий Доброхотов, которого мы с тобой допрашивали, это действительно не их сын. Но, знаешь, это было… неочевидно.
Между ребенком и человеком, в которого он вырастает, порой действительно получается существенная разница. Самозванец, присвоивший имя Дмитрия, был похож на него. Если не слишком присматриваться, все сойдет за чистую монету.
Но когда начинаешь присматриваться, сомнений все больше, а потом они и вовсе превращаются в истину. Вскоре, когда вернулся Константин, Леон получил объяснение всего, что случилось.
— У их сына Дмитрия всю жизнь был один лучший друг, Никитой звали. Со слов Доброхотова, нормальный пацан был, но из непростой семьи. Его воспитывала одна мать, похоже, страдавшая психическим расстройством.
— В чем это выражалось?
— У нее настроение штормило только так: то хохот, то слезы. Случались приступы агрессии, иногда — паники. Своего сына она будто ненавидела, могла ударить при всех. И это только то, что знали Доброхотовы. Думаю, за закрытыми дверями творилось куда больше.
Вот это уже соответствовало профилю маньяка больше, чем безоблачное детство Дмитрия.
— Если они знали об этом, почему никому не сообщили? — спросила Анна. — В полицию или, в первую очередь, в органы опеки?
— Шутишь? Они сообщали! Но Никита этот любил мать и перед органами опеки все отрицал. Дошло до того, что Доброхотовы сами получили за ложный вызов и больше со своей помощью не лезли. При этом общаться они пацанам не запрещали. Никита много времени проводил у них дома, часто оставался на ночь, потому что мать он хоть и любил, а побаивался. Ну и есть еще один фактор: пацаны всегда были очень похожи внешне. Думаю, из-за этого Доброхотовы испытывали к нему особую симпатию. Он стал для их сына братом, которого они так и не смогли подарить ему.
От природы Никита был умен, однако мать будто намеренно всеми силами пыталась помешать любому его успеху. Когда он стал постарше, она строчила на него доносы в полицию, портя ему личное дело. У него начались проблемы с учебой. После окончания школы он так и не смог никуда поступить — у него уже были судимости, возникшие на ровном месте.
Но даже это не удовлетворило его мать… Да и не могло. Судя по тому, что слышала Анна, эта женщина нуждалась в серьезном лечении, которое так и не получила. В итоге она покончила с собой.
Казалось бы: вот она, свобода! Больше никто не тянул Никиту на дно. Но дело было сделано: после смерти матери он впал в сильнейшую депрессию, он ничего не хотел и не делал. Дмитрий пытался вытащить его из этого состояния, повсюду таская с собой.
Вместе они отправились и на последнюю охоту — одно из многочисленных хобби Дмитрия. Вернулся Никита уже один. Точнее, прибежал в панике.
— Подробности смерти я выспрашивать не стал, там было видно, что старик не выдержит, — признал Леон. — Но если в общих чертах, Дмитрий был ранен на охоте, Никита отправился за помощью. Когда он и Константин вернулись, Дмитрий был еще жив, но умер на руках у отца. И вот тогда произошло самое странное.
Сложно сказать, был ли Никита виновен в смерти друга. Если он действительно хотел его убить, мог бы сделать это чище и не допускать риск, что умирающий что-то скажет отцу. В любом случае, дальше он использовал эту ситуацию себе во благо.
— Он уговорил родителей Дмитрия никому не сообщать о смерти сына. Никита всегда знал, что они похожи. Он предложил им отдать ему все документы Дмитрия, чтобы он начал жизнь с чистого листа — без уголовного прошлого, обеспеченного ему маменькой. Взамен он обязался их содержать, как это делал бы Дмитрий. Не представляю, как, но они согласились.
— Я представляю.
Анне действительно несложно было представить это. В горе люди мыслят нерационально. А у Доброхотовых было огромное горе: они только что лишились своего главного сокровища, своего будущего! Предложение Никиты показалось им чуть ли не отменой смерти. Благодаря этому какая-то часть их сына будет жить — да хотя бы его имя. К тому же, Никита был с их сыном до конца, он оставался Дмитрию верным другом. Иллюзия того, что это тоже их ребенок, появилась давно и теперь закрепилась.
Таким образом Никита просто исчез. Это никого не волновало — родни у него не осталось. Его мать умерла, а другие родственники, похоже, нисколько не интересовались его судьбой. Он получил свой чистый лист. Позже, намного позже, это ему пригодилось: отвело от него подозрения полиции не хуже, чем алиби.
Слово, данное Доброхотовым, он тоже выполнил. Сначала они использовали хутор как дачу — именно там погиб Дмитрий. Теперь же, когда он был тайно похоронен во дворе, родители-пенсионеры рвались постоянно быть рядом. Никита помог им, отремонтировал дом, решил проблему с электричеством, водой и дорогой. Это убедило их, что он — «хороший мальчик», достойный их жалости. Он же бескровно устранил единственных свидетелей, способных его разоблачить.
Как это ни парадоксально, теперь этот человек стал для Анны большей загадкой, чем раньше. Да они даже фамилии его не знали, Доброхотовы не смогли вспомнить! Никита был умен и расчетлив — но, как показала его привязанность к старикам, не лишен теплых чувств. Он оставался безжалостен к своим жертвам, и все же сорвался, убивая жену.
Все это намекало на серьезное психическое расстройство, вероятнее всего, унаследованное им от матери. Вот только что за диагноз был у его матери? Это определить не удастся, показаний Доброхотовых недостаточно.
Вполне возможно, что на заре жизни Никита был стабилен, а потом начал срываться, все глубже погружаясь в пропасть. Вполне возможно, что и с Зодиаком это тоже произошло. На убийстве Пола Стайна он едва не попался, это заставило его понервничать, а такой стресс для психически нестабильных людей даром не проходит.
На следующее нападение он осмелился лишь через полгода. Он сделал то, чего не делал раньше — вошел в доверие к жертве. Его погоня не была агрессивной. Он просто некоторое время ехал за молодой женщиной по имени Кэтлин Джонс, сигналами фар призывая ее остановиться.
Когда же Кэтлин наконец остановилась, — что, по мнению Анны, было самым провальным поведением на безлюдном шоссе, — Зодиак выступил в роли доброго самаритянина. Он убедил ее, что у нее неполадки с машиной, и добился разрешения повозиться с задним колесом. Кэтлин поблагодарила его, они разъехались, но вскоре — сюрприз! — заднее колесо попросту отвалилось.
Первым ей на помощь мистическим образом пришел все тот же добрый самаритянин. Он вызвался подвезти Кэтлин до ближайшей заправочной станции. Кэтлин была беременна, она путешествовала с маленькой дочерью, она решила, что такую женщину никто не обидит.
Но это напрасно. Она поняла, что ошиблась, когда ее неожиданный спутник с непроницаемым лицом проехал мимо заправочной станции. К чести Кэтлин, тут она повела себя неожиданно умно. Она не стала вопить и требовать остановиться — это, вероятнее всего, разозлило бы убийцу и ускорило бы кончину жертвы. Вместо этого Кэтлин начала говорить с ним.
Зодиак не отрицал, что убьет ее. Но вместе с тем, Кэтлин сразу поняла, что с ним что-то не так. Он то был холоден, то срывался на агрессию. Нечто подобное отмечали и его предыдущие выжившие жертвы, однако в меньшем масштабе. Если помножить это на его просьбу о помощи, отправленную адвокату, можно предположить, что болезнь прогрессировала.
Он возил Кэтлин по пустым дорогам несколько часов, все не решаясь привести свой приговор в исполнение. Остановиться ему пришлось лишь однажды — на сложном перекрестке. Но тут уж жертва своего не упустила: прижимая к себе ребенка, Кэтлин вырвалась из машины и мгновенно скрылась в зарослях у дороги. Она замерла, затаилась, слыша в ночной тьме его разозленный голос. Вскоре ей повезло второй раз: появление другой машины заставило Зодиака уехать.
На попутках шокированная Кэтлин добралась до ближайшего пункта полиции и там с ужасом обнаружила фоторобот своего похитителя. Узнав, что на женщину охотился тот самый Зодиак, провинциальный дежурный коп выставил ее за дверь, заставив дожидаться прибытия подкрепления в ближайшем кафе. Уже тогда серийный убийца получил чуть ли ни мистическую славу.
Но настоящим чудовищем он не был и сбежавшую жертву не нашел. Не нашли и его — опять. Обнаружить удалось только сгоревшую машину Кэтлин, к которой Зодиак все-таки вернулся, чтобы уничтожить все возможные отпечатки пальцев.
Все дальнейшие убийства, приписываемые Зодиаку, всегда получали пометку «предположительно». Болезнь сделала то, чего не добилась полиция: он потерял хватку. Возможно, именно это творилось прямо сейчас с Никитой, ныне известным как Дмитрий Доброхотов. Но даже если так, это вовсе не означает, что он не способен на новые убийства.
— Нужно сообщить все это Чеховскому, — указал Леон.
— Бессмысленно, по крайней мере, сейчас.
— Почему?
— У него появился новый подозреваемый, на котором он зациклился. У нас у всех свои недостатки, и проблема Чихуши — упрямство, приправленное тщеславием.
— Ты считаешь, что тот подозреваемый — ложный след?
— Не обязательно, но сейчас мне кажется, что он заслуживает меньшего внимания, чем исчезнувший муж. Тем более, Чихуша его еще не нашел, хотя усиленно роет землю. Пусть роет, а мы пока займемся нашим Лжедмитрием.
В такое время ехать куда бы то ни было оказалось бесполезно, и Анна уговорила Леона немного отдохнуть. Сама тоже хотела, но уснуть не получалось. В голове сами собой выстраивались схемы возможного преступления, и в каждой был дефект. Что-то они все-таки упускают… Но, как и судьбу настоящего Дмитрия, угадать это не получится. Нужно найти того, кто знает.
На стороне пропавшего мужа было еще одно обстоятельство, спасавшее его от пристального внимания Антона Чеховского: алиби. В ночь убийства он работал на такси, его запомнила клиентка. Нужно вычислить, как это возможно, ведь и убить Марианну, и подвезти клиентку в нужное время он бы не успел.
В таксопарке им были не рады, но этого и следовало ожидать. Их не выставили на улицу только потому, что опасались прямого конфликта с полицией. Руководство было предельно вежливо и немногословно. Из таксистов вообще слова чуть ли не силой выдавливать приходилось. Но все сходились во мнении, что Дмитрий Доброхотов — добрейшей души человек, который потерял жену, а всякие там псевдо-детективы его преследуют вместо того, чтобы настоящего убийцу искать!
Такая стена солидарности была не слишком информативна, но тоже кое о чем говорила. Судя по всему, Никита построил неплохие отношения с начальством и коллегами. Это не исключало, что он психопат, но снижало такую возможность. Он артистичный и склонен к определенной эмпатии. Скорее, социопат, чем психопат, да. Но и это его поимке не способствует.
Потеряв в таксопарке пару часов, они ничего существенного не добились и собрались уезжать. Но когда они направлялись к своей машине, их перехватил человек в черной байке с низко надвинутым на лицо капюшоном. Впрочем, скрывался он не от них, его настороженный взгляд то и дело метался к зданию таксопарка, он боялся, что его увидят таксисты. Это было крайне любопытно.
Еще любопытней стало, когда у Анны появилась возможность его разглядеть. Он не был близнецом Дмитрия Доброхотова — но определенные общие черты нашлись бы. Раньше она упустила бы такую мелочь, сейчас это стало критичным.
— Мы можем где-нибудь поговорить? — спросил незнакомец.
Похоже, в последние дни ему пришлось несладко. Он выглядел болезненно нервным, осунувшимся, он явно давно не спал. Это делало его похожим на наркомана в ломке, поэтому Леон предсказуемо насторожился. Анне пришлось осторожно коснуться его руки, чтобы он не спугнул возможного свидетеля.
— Можем, — кивнула она. — Но не здесь, не так ли?
— Да. Здесь не надо.
Он сел вместе с ними в машину — на заднее сидение, рядом с Анной. Всю недолгую дорогу он нервничал, и Анна заметила, что ногти у него обгрызены, причем это давняя привычка.
Леон остановился на парковке у торгового центра, но из машины так никто и не вышел. Анна бросила на него многозначительный взгляд, призывая пока слушать молча, и обратилась к их странному спутнику.
— Как вас зовут?
— Степа. Степан. Мне сказали, что вы спрашивали про Доброхотова. Вы из полиции?
— Мы консультируем полицию. Но мы не обязаны сообщать ей обо всем, что узнаем.
Это был опасный момент, потому что он мог как спугнуть свидетеля, так и расположить к ним. Судя по тому, как оживился Степан, ее стратегия оказалась верной.
— Это хорошо. То есть, вы можете сказать, что узнали что-то от этого… как его… неизвестного источника? И я не должен нигде ставить подписи?
— Главное — это собрать информацию, — уклончиво ответила Анна. — Так о чем вы хотели рассказать?
— Кажется. Кажется, я помог Доброхотову, сам того не желая. Само по себе это неплохо, вот как я подумал. А тут мне позвонили и сказали: ходят, спрашивают про него, подозревают в убийстве жены! И я думаю такой: а вдруг я помог ему в чем-то страшном?
Судя по состоянию Степана, эта мысль посетила его не внезапно. Он давно уже нервничал, подозревая что-то. Но сейчас ему нужно было оправдать себя, и Анна не стала давить. Для начала ей необходима была вся история.
Оказалось, что когда-то Степан работал в том же парке, что и Дмитрий, тоже таксистом. Но он пристрастился к бутылке — и попался за рулем пьяным. Да еще и с пассажирами. Это обеспечило ему увольнение с записью в трудовой, потерю прав и судимость.
Ему казалось, что он такое просто не переживет. Степан только и умел, что водить машину! А теперь он все потерял, и мысль о том, что он виноват в этом сам, радости не добавляла. Он намеревался спрятаться от проблем в их источнике и попросту спиться, когда его нашел Дмитрий Доброхотов.
Он предложил Степану работать вместе. Доброхотов давно уже заметил легкое сходство между ними. Теперь он посоветовал новому напарнику сделать это сходство не легким: надевать парик, одеваться так, чтобы лицо было сложно различить. Видимо, эту схему Никита полюбил еще при первом своем «перевоплощении», но Степан об этом, конечно, не знал. Сам он не додумался бы до такого решения, однако оно показалось ему гениальным.
Теперь они оба были Дмитрием Доброхотовым за рулем — с одними на двоих правами и машиной. Якобы настоящий Дмитрий работал днем, Степан выезжал на работу ночью, когда тариф повыше.
— Но я больше не пил, вы не подумайте! — поспешил заверить их Степан. Как будто его возлияния были в этой ситуации главной проблемой. — Я понимал, что это мой последний шанс, больше такого не будет.
За свои услуги Дмитрий брал деньги — двадцать процентов от заработка. Но на это Степан был не в обиде и считал напарника своим благодетелем. Ему казалось, что обе стороны в очевидном выигрыше, а потому искать скрытый смысл не нужно.
Все изменилось после смерти Марианны Доброхотовой. Дмитрий позвонил напарнику, выудил все данные о клиентах. Он велел Степану не высовываться и ни в коем случае никому не говорить правду.
Но и тогда Степан не счел это опасным. Все ведь знают, что муж становится первым подозреваемым при убийстве жены! Дмитрий этого не делал, он просто хотел избавить себя от напрасных преследований, ему и так приходилось нелегко.
Вот только чем больше Степан думал об этом, тем неспокойней ему становилось. А что, если он помешал полиции? Он-то знал, что настоящего алиби нет! Но Дмитрий не мог… Или все-таки мог?
Он никому не рассказывал о своем партнерстве с Доброхотовым, однако с некоторыми бывшими коллегами все еще общался. Они и сообщили ему, что снова заявилась полиция, но Дмитрия теперь называют не свидетелем, а обвиняемым. Таксистам казалось, что это просто странная новость, не имеющая никакого отношения к правде. А Степана как огнем обожгло: вот же, вот подтверждение его худших страхов!
Только что делать дальше? Взять и пойти в полицию он не мог, ему бы это тоже просто так с рук не сошло. Что тогда остается? Так ничего толкового и не придумав, он решил поехать к таксопарку и лично взглянуть на следователей.
Анна подозревала, что его несколько успокоило ее присутствие. И это к лучшему! Он был единственным, кто знал о схеме, придуманной Доброхотовым.
Получается, убийца, — если это действительно он, — начал готовиться к серии преступлений уже давно. Он «прикормил» Степана, обеспечив себе стабильное и очень хорошее алиби. Пассажиры запоминают водителя условно, и, если бы им показали Дмитрия, они бы подтвердили, что вез их он.
Так что это был великолепно продуманный план. С одним большим «но»: логичным продолжением стало бы убийство Степана. Тогда никто не узнал бы тайну, след был бы уничтожен! Однако Дмитрий не воспользовался такой возможностью, вместо этого он исчез сам.
Возможно, это был побег… но вряд ли. Анна не могла избавиться от чувства, что грядет нечто очень серьезное — то, что они должны предотвратить, но никак не смогут.
* * *
Ярослав считал, что приглашение пожить в ее доме — это важный первый шаг. Как минимум доказательство того, что он Мире тоже симпатичен! Теперь они начнут общаться больше, у него появятся причины звонить ей, потом, возможно, вывести их общение на новый уровень. Очень осторожно, чтобы не задеть ее гордость!
Но это он так думал. Когда они приехали в ее дом, он смиренно спросил, где тут гостевая комната.
— Какая гостевая комната? — равнодушно спросила Мира, ловким движением стягивая платье.
Он о многих ночах в своей жизни думал, что уж эта — лучшая, и каждый раз ошибался, потому что следующий рекорд оказывался еще приятней. Но теперь наметился явный лидер! Его нисколько не волновало то, что Мира, такая маленькая и хрупкая, сама сделала первый шаг и буквально завалила его на кровать. Когда твои желания осуществляются неожиданно, отказываться не будешь!
Нет, какое-то время он еще старался быть осторожным, он не знал ее — точнее, знал недостаточно хорошо. Но Мире это оказалось не нужно. Если она хотела чего-то, она брала, и ей нужен был максимум. А уж что она выдержит, она решала сама. Ярослав быстро перестал размышлять о чем бы то ни было, как отключился — и вовсе не помнил.
Он пришел в себя в ее постели, а Миры рядом уже не было. У него кружилась голова, она же проснулась точно в срок и отправилась на работу как ни в чем не бывало. Это было восхитительно и немного оскорбительно. Ничего, есть к чему стремиться! В следующий раз он сделает так, что и ей не захочется выбираться из постели.
И все же жизнь продолжала идти своим чередом, да еще и не в самом простом ритме, поэтому долго расслабляться Ярослав не мог. Он выбрался из кровати, приготовил себе завтрак, путаясь в шкафчиках, и уселся за компьютер.
Дом Миры располагался на территории ее реабилитационного центра — что, в общем-то, было объяснимо. На первый взгляд это место казалось плохо защищенным, слишком мирным и тихим. Однако Ярослав не позволил себе обмануться, он, подъезжая, заметил все — и охрану, и крепкий забор, надежно укрытый среди деревьев, и камеры наблюдения.
Это не гарантировало абсолютную безопасность, но стало первым шагом к ней. Теперь Ярослав мог работать спокойно… Понять бы еще, что делать! Ему нужны были данные о Графе Орлове. Вроде как у этой сумасшедшей девицы нет причин охотиться лично на него — но кто ее разберет? На то она и сумасшедшая! Теперь ему нужно было понять, на что она вообще способна.
Вот только это оказалось не так просто. Как и другие ближайшие помощники Юпитера, она надежно заметала следы. Да она себе пол умудрилась сменить! Нужны были подсказки, а подсказок не было. Пока ему не позвонили с неизвестного номера.
— Кто это? — настороженно спросил Ярослав.
Ответ прилетел дрожащим, высоковатым голосом Фенрира.
— Ты еще жив? Это хорошо. Значит, ее влияние не так велико, как я ожидал!
— Идиот ты все-таки.
— Идиот, не идиот, а до твоего появления был в безопасности, и эту безопасность я желаю вернуть!
— Тогда помоги мне разобраться, кто она такая. Я даже имени ее не знаю.
— Арина Петрова, — мгновенно отозвался Фенрир. — Я могу тебе прислать все, что я о ней знаю, но с одним условием: ты найдешь способ ее остановить!
— Попытаюсь.
Похоже, сам Фенрир был встревожен не на шутку, потому что целую коллекцию файлов он прислал за пять минут. Хотя его можно понять — он оказался в тупике. Да, он может нанять дополнительную охрану. А толку? Где гарантия, что этих людей не прислал ему Граф Орлов? Все вдруг стало слишком сложным, в особой цене доверие, а с этим у Фенрира проблемы.
Но оказалось, что даже он, со всеми своими хакерскими навыками, не так уж много знал об Арине Петровой. Ему так и не удалось выяснить, откуда она вообще взялась. Ее в компанию привел Юпитер, а он, скорее всего, перехватил у какой-нибудь преступной группировки поменьше. Скоро стало понятно, почему: Арина была великолепным психологом.
Она понимала людей так, как это немногим удается. Ей не хватало навыков в обращении с оружием или физической подготовки, но все это она с лихвой компенсировала редким умом. Она стала правой рукой Юпитера, она знала о нем все.
При этом Арина умела оставаться незаметной. Она выбрала такое кодовое имя, которое сразу же отводило от нее подозрение. Услышав, что с Юпитером работает Граф Орлов, все искали мужчину, подозревали даже, что речь идет о Вячеславе Григорове. При этом Арина была рядом, изображая проститутку — об этом упомянул Леон. У нее были возможности для всего и была идеальная защита. Так что да, она могла практически то же, что и сам Юпитер.
Но остается вопрос, зачем.
Ее действия могут быть импульсивными и разрушительными, как атака на офис. Но, судя по всем данным о ней, Арина умна. Ее решения продуманы, так зачем ей убивать Анну, даже если это избавит ее от Юпитера? Нет, нужно сделать шаг назад: зачем ей избавляться от Юпитера?
Они жили в идеальном симбиозе. Арина всеми силами показывала, что ей не нужна не только слава — она избегала вообще любого внимания к своей персоне. Он вниманием упивался. Оба были богаты и успешны. У нее просто не было причин рубить сук, на котором она сидела.
Днем в коттедж заглянула Мира и отвела его в столовую больницы. Она спрашивала о том, как продвигается расследование, и он отвечал, но при этом Ярослав не мог избавиться от ощущения, что ей неинтересно. Да и с чего ей интересоваться? У нее такая работа, что нет смысла искать приключений на стороне!
Потом она ушла, снова оставив его наедине с компьютером, и вернулась только вечером.
— Ну как? — полюбопытствовала Мира, доставая из бара бутылку вина. — Есть что-нибудь?
— Приблизительная теория есть, но много чего не хватает еще.
— Расскажи хоть приблизительную.
— За нападением на Анну действительно стоял Кардинал, — отозвался Ярослав. — Почему — ты уже знаешь. А вот его убила та девица, потому что хочет вернуть Юпитера.
— Ты так думаешь?
— Конечно! Думаю, она не была уверена в том, почему он вообще устроил такое. А может, знала причину и знала, кого он подозревает. Она даже устроила встречу, чтобы выяснить, известно ли Анне имя нападавшего.
— Но Анне не известно, — указала Мира.
— Вот именно! А пока продолжается это псевдо-расследование, бизнес разваливается. Она сначала понадеялась, что Юпитер наиграется и придет сам. Но дело затянулось, и тогда она поняла, что проще убрать всех, кто вызывал у Юпитера хоть какие-то подозрения. Когда он увидит, что ловить ему больше некого, он вернется!
Мира сделала глоток из бокала, задумалась о чем-то, потом кивнула.
— Да, это неплохая догадка, так могло быть. Но случилось, скорее всего, иначе.
— Чего? Ты же говорила, что тебе ничего не известно!
— Не было известно, я ведь мало знала о Графе Орлове. Но от тебя я узнала имя и лицо этого персонажа. Во второй половине дня я связалась со знакомыми, которые тоже обеспечивают медицинскими услугами людей… не любящих внимание.
Когда она не поддержала его теорию, он даже обиделся — всего на секунду. Теперь это было не важно. Мира не просто на самом деле интересовалась его делами, она помогла! Разве это так уж сильно отличалось от того, чем занимались Леон и Анна?
Ярослав заставил себя отстраниться от этих мыслей, нелепо ведь! Важен только результат.
— Так как же все произошло?
— Не так давно Арина Петрова сделала аборт, — ровно, как умеют только медики, сообщила Мира. — К сожалению, к врачам она обратилась на достаточно позднем сроке. Операция прошла очень тяжело — и с непоправимыми последствиями. От этого ребенка ее избавили, а других у нее уже не будет никогда.
— Жуть. Но какое отношение это имеет к нашей истории? Разве они связаны?
— Я тебе предлагаю оттолкнуться от обратного. Зная, что эти истории связаны, догадайся, как. Начать можно с отца ребенка.
Угадать он мог, поверить — нет.
— Юпитер? Да быть не может!
— Почему же? Гетеросексуален и не бесплоден. Какие еще исходные данные тебе нужны?
— Но почему именно он?
— Потому что в клинике Петрову сопровождал мужчина, весьма похожий на Юпитера. Он вел себя с ней без малейшего сочувствия и не позволил отказаться, даже когда врачи предупредили ее об опасности. О том, что ребенок именно от него, в ту пору на всю клинику кричала сама Петрова. Его этот факт не слишком волновал.
Если все действительно было так, это меняет дело!
Они-то думали, что в Анну стреляли, чтобы ослабить Юпитера. Но что, если цель изначально была совсем иная? Петрова была помощницей Юпитера — и только ли? Вот они стали любовниками. Она восприняла это как большое и светлое чувство, или о чем там такие барышни мечтают. Он — как очередную интрижку.
Следовательно, и реакция на ее беременность у них была принципиально разной. Юпитер отнял у нее нечто бесконечно важное, а главное, лишил ее возможности иметь детей. Причем практически намеренно, если учитывать, что врачи предупреждали их обоих!
Она не хотела вывести его из игры, она просто мстила. Петрова, скорее всего, знала если не все, то многое о его общем прошлом с Анной Солари. Она захотела отнять у него нечто дорогое взамен. Но поскольку идти против Юпитера — затея опасная и потенциально смертельная, она решила застрелить Анну сама.
Это и был главный прокол ее плана. Стрелять — это не переговоры вести, тут нужна твердая рука и ледяное спокойствие. Петровой этого не хватило, и Анна осталась жива. Но нападавшего она так и не узнала, и можно было считать, что они сыграли в ничью.
И тут Юпитер сделал ход конем. Он обрушил бизнес, скрылся непонятно где… Возможно, Арина Петрова все еще любила его, а может, боялась, что он поймет, насколько она виновата перед ним. Ей нужно было сделать что угодно, лишь бы снова получить расположение Юпитера.
Если она по-прежнему стремится к этому, она просто не сможет остановиться, не убрав всех возможных разоблачителей.
— Ты кому звонишь? — удивилась Мира.
— Фенриру. Сам я ее не найду, а сделать это нужно срочно.
У них не было никакого оговоренного номера для связи, поэтому Ярослав использовал тот номер, с которого звонил сам хакер. Это могло и не помочь — но помогло. Фенрир ответил довольно быстро.
— Что там у тебя?
— Это действительно твой Граф Орлов.
— Очень смешно!
— Это не шутка. Я имею в виду, все, что произошло, — это она. Не только убийство Майорова и нападение на нас. То, из-за чего исчез Юпитер, тоже. Это она стреляла в Анну Солари.
По голосу было слышно, что Фенрир мгновенно напрягся.
— В смысле? Ты не можешь этого знать!
— На сто процентов — не знаю. Но пока все указывает, что это она. Нужно срочно ее найти.
— Это будет непросто. Постоянного адреса у нее нет, она ночует в тех квартирах, которые мы обычно арендуем для сотрудников, но никогда не говорит, в какой именно остановится.
Мира отставила опустевший бокал вина в сторону и вышла из комнаты. Ярославу показалось, что перед этим он слышал стук, однако уверенности не было. Возможно, ей просто захотелось поработать.
— Зачем вообще искать ее? — недоумевал Фенрир.
— Чтобы ее не нашел Юпитер! Если он узнает, что это все из-за нее, ей кранты!
— Уж лучше ей, чем нам!
— Лучше — никому! — отрезал Ярослав. — Ты можешь ее найти или нет?
— Могу попытаться.
— Ярослав, — послышался за его спиной голос Миры.
— Не сейчас, — отозвался он и вернулся к телефонному разговору. — Так ты сможешь.
Однако Мира не дала ему продолжить беседу:
— Я боюсь, что именно сейчас.
Ее голос звучал как обычно, без единой нотки тревожности. Поэтому Ярослав и решил, что она может подождать. Он повернулся, чтобы сказать ей об этом, и чуть не выронил телефон от изумления.
Мира пришла не одна. Рядом с ней стояла Арина Петрова собственной персоной. На то, что это не дружеский визит, недвусмысленно указывал пистолет в ее руке.
— Что ж, господа, если вы так интересуетесь моей персоной, пришла пора познакомиться, — усмехнулась она.
* * *
Прошлое не должно возвращаться. Оно создано для того, чтобы тонуть в забвении и никому не причинять вреда. От недавнего прошлого еще можно ожидать подвоха: оно способно встрепенуться и испоганить настоящее. Но другое прошлое, позабытое. Для него нет обратного пути.
В это Данила Мельничук верил всю свою жизнь. И вот теперь теория забытого прошлого подвела его. Он еще до визита того жирного следака догадывался, что что-то тут нечисто. Не могла его Лола поддаться какому-то извращенцу! Но теперь, когда в деле замелькали знакомые фамилии, все стало предельно ясным.
Нет смысла спрашивать, что произошло. Нет смысла и сокрушаться о том, справедливо это или нет. Нужно просто что-то делать, потому что неизвестно, кто станет жертвой дальше… и кто вообще за этим стоит.
Данила даже не надеялся справиться один, ему нужна была помощь. Беда в том, что и рассказать про эту ситуацию он мог лишь двоим людям, которых теперь пытался собрать в кабинете своего загородного дома.
Михаил Харитонов безнадежно опаздывал. А ведь он чуть ли не первым начал дергаться! Он еще на похоронах Витьки Караулова припомнил ту историю. Вот только там Данила разозлился на него, принял за паникера, не стал слушать. Он бы пожалел об этом, если бы не считал сожаление бессмысленным.
В любом случае, Михаил, с его мнительностью, должен был первым прилететь сюда, когда его позвали. А он задерживается непонятно где!
Евгений Караулов приехал, но он все еще был не в форме. С тех пор, как стало известно о мучительной смерти его сына, у него словно землю из-под ног вышибли. Того решительного, наглого Женьки Караулова, которого Данила знал всю жизнь, больше не было. Но как же это все не вовремя!
Данила подошел к окну и посмотрел на сына, возившегося с мотоциклом у крыльца. Как знать, если бы погиб его наследник, он бы тоже мог опуститься в лужу депрессии… но умерла Лолита. Это было печально, однако терпимо. Он всегда с сожалением признавал, что толку от его старшенькой не будет.
— Соберись ты! — прикрикнул он, отворачиваясь от окна. — Мы должны что-то сделать!
— А смысл? — безразлично отозвался Караулов. — Моего сына это не вернет.
— Ты хотя бы отомстишь за него!
— Ему уже все равно.
Вот ведь тряпка! Когда он успел стать таким?
Данила попробовал зайти с другой стороны:
— Подумай тогда о себе! Никто из нас не застрахован, если это творит тот, о ком я думаю.
— Ты полагаешь, мне все еще хочется жить?
— Да твою ж мать, какой ты нытик.
— Хватит, — прервал его Караулов с неожиданной жесткостью. — Я не отказываюсь помогать тебе. Я сделаю все, что ты скажешь. Но не ожидай, что это способно меня отвлечь.
— Ладно. Я понимаю.
Он не то, чтобы понимал, просто решил не давить. Ситуация развивалась непредсказуемо, для ее устранения могут понадобиться все деньги и связи, что у них есть. Так что Данила позволил Караулову его неоправданно затянувшуюся хандру.
Снизу послышался шум мотора — к дому подъехал автомобиль. Прислонившись к окну, Данила увидел того, кого и ожидал: Михаил Харитонов наконец прибыл. Он покинул машину, но дальше не пошел, зачем-то остановился, опираясь на нее одной рукой. Он тяжело дышал — как после бега. С ним-то что такое? На похоронах он выглядел нервным, но не таким же пришибленным! У него причин нет, он никого не потерял. Он как раз заинтересован в том, чтобы поторопиться с обороной!
Данила открыл окно и крикнул:
— Харитонов, какого черта ты там застрял? Двигай сюда!
Тот вздрогнул, услышав его голос, и посмотрел вверх. Взгляд был какой-то странный, но с такого расстояния Данила не мог разобрать, что с ним не так. Харитонов по-прежнему не двигался, но он ответил:
— Передай им, что это был я! Слышишь?
— Что? Что ты несешь?
— Это были мои письма! Они придут к тебе и спросят, кто это сделал. Передай им, что все это моя работа! Письма отправлял я! Всех тех пятерых убил я!
Данила все еще ничего не понимал, но внутренности уже обожгло дурное предчувствие. Что-то тут не так…
— Харитонов, стой на месте! Я сейчас спущусь!
— Нет, не надо. Уже слишком поздно. Просто запомни, что во всем виноват только я один!
Не говоря больше ни слова, Михаил Харитонов сорвался с места, подбежал к оторопевшему сыну Данилы и вогнал парню в живот мясницкий нож.
