ГЛАВА 11. ШВЕЙК С ФЕЛЬДКУРАТОМ ЕДУТ СЛУЖИТЬ ПОЛЕВУЮ ОБЕДНЮ
С. 153
священника можно было видеть и на казнях чешских легионеров.
Чехословацкий легион (Československé legie) – возникшее уже после первой мировой войны, с легкой руки французов, по привычной аналогии с собственным Иностранным легионом, название чешских добровольческих частей, воевавших на стороне Антанты против стран Тройственного союза, включавшего Австро-Венгрию, за будущую независимую Чехословакию.
Самая многочисленная часть этой армии (около 68 тысяч главным образом чехов и немного словаков в 1920 году эвакуировались из Владивостока) воевала в России. Для сравнения: по окончании войны в 1918 году чешская бригада во Франции насчитывала менее 10 тысяч штыков.
Первоначально небольшая Чешская дружина (Česká družina), сформированная на Украине в 1914 году из русских подданных чешского происхождения (см. комм., ч. 2, гл. 1, с. 266), очень быстро стала пополняться добровольцами из числа пленных – подданных Австро-Венгрии. К октябрю 1917-го Чехословацкий русский корпус (Československý sbor na Rusi) превратился в крупное военное соединение с численностью, превышавшей 38 тысяч, и полностью укомплектованное собственным чешским офицерским составом.
Однако отношение к этим людям у русского командования и двора было очень неоднозначное, молчаливо считалось, что тот, кто один раз предал, может предать снова. Вот что писал после войны по этому поводу генерал Алексей Алексеевич Брусилов (БА1963):
«В этом празднике [крещение 1916 года] принимали участие и внесли много оживления чехи из чешской дружины. Эта дружина имеет свою маленькую историю. Почему-то Ставка не хотела ее организовать и опасалась измены со стороны пленных чехов. Но я настоял, и впоследствии оказалось, что я был прав. Они великолепно сражались у меня на фронте. Во все время они держали себя молодцами. Я посылал эту дружину в самые опасные и трудные места, и они всегда блестяще выполняли возлагавшиеся на них задачи».
Но и у симпатизировавшего им русского генерала чехи самостоятельной воинской единицей фактически не воевали, отдельными подразделениями присоединялись к русским частям, а на фронте чаще всего использовались для отчаянных разведывательных операций. Того, кто во время последних попадал в руки австрийцев, казнили на месте, о чем, собственно, и вспоминает Гашек.
Сам он добровольно присоединился к Легиону в 1916-м, из Тоцкого лагеря для военнопленных перебрался в Киев, где летом этого же года стал штатным членом редколлегии журнала «Čechoslovan» (см. комм., ч. 1, Предисловие, с. 21). В ту пору настроения чехов, перешедших на русскую сторону, были по большей части панславистские и монархические. Любопытно, что бывший анархист, а ныне военный журналист Гашек, с 1916 по 1917 был одним из страстных проводников самых консервативных идей.
После большевистской революции и выхода России из войны будущий президент независимой Чехословакии и патрон чешского легиона Томаш Масарик (Tomáš Garrigue Masaryk) договорился с новыми правителями России о транзите Чехословацкого корпуса через Владивосток на западный фронт для продолжения войны на стороне Антанты. От начала движения вооруженных людей вокруг земного шара через Урал и всю Сибирь ведет отсчет самая у нас известная глава в истории этого войска, кратко определяемая в советских учебниках, как «восстание белочехов и империалистическая интервенция».
Но Ярослава Гашека в рядах легиона к этому времени уже не было. Весной 1918-го будущий автор «Швейка», противник ухода во Францию, на волне всеобщего большевизма вновь воспылавший анархистскими идеалами юности, дезертировал и вскоре стал красноармейцем и комиссаром. В кожане которого лишь чудом избежал трибунала и быстрой расправы – только благодаря тому, что, притворившись полудебильным немецким колонистом, смог скрыться во время штурма белочехами летом 1918-го Самары. Возможно, в случае неудачи это был бы первый в практике Гашека случай приведения приговора в исполнение без присутствия лица духовного звания.
См. также комм., ч. 2, гл. 2, с. 278.
С. 154
Ничего не изменилось с той поры, как разбойник Войтех, прозванный «святым», истреблял прибалтийских славян с мечом в одной руке и с крестом – в другой.
Разбойник Войтех (loupežník Vojtěch) – пражский епископ, мученик и католический святой – Svatý Vojtěch (ок. 955–997 гг.) из чешского княжеского рода Славниковичей (Slavníkovci). Его авторству приписывается немало чешских и польских духовных песен, ставших народными. Миссионер, крестивший Польшу и Венгрию, однако потерпевший неудачу в Прибалтике и погибший от рук прусских язычников, по преданию недалеко от нынешней деревни Береговое (бывший Tenkitten) в Калининградской области. Согласно легенде, убили миссионера за попытку не человека порубить, а тотемный дуб местного племени. Памятник Святому Войтеху, у других европейских народов Адальберту Пражскому, установлен на Вацлавской площади в Праге.
С. 155
Швейк сварил замечательный грог, превосходивший гроги старых моряков. Такой грог с удовольствием отведали бы даже пираты восемнадцатого столетия. Фельдкурат Отто Кац был в восторге.
— Где это вы научились варить такую чудесную штуку? — спросил он.
Вместо собственного комментария приведу лучше цитату из книги Радко Пытлика о Гашеке (RP 1998, с. 41):
«Na Silvestra se vařil pověstný Grog zpustlých námořníků, o kterém se se ve Švejkovi píše, že po jeho napití přeplave člověk jako nic kanál La Manche. Recept na něj se zachoval v pozůstalosti Mistra Panušky: «Půl litru vody dej svařit s 2–3 zrny nového koření, 10 zrny hřebíčku, kousek skořice, citrónové kůry a šťávu z celého citronu a přidej půl kila cukru. Po svaření přilej tři litry bílého vína a nech přejít varem. Pak přidej litr koňaku a znovu povař, ale dej pozor, aby to neuteklo!! Po postavení na stůl se sundá puklice a páry se zapálí a hned zas se nádoba přikreje. Tím slavnostní obřad vaření grogu končí. A kdo ti řekne, že tam máš dát vanilku, tak mu dej přes držku!».
«Ha Сильвестра варил свой знаменитый грог спившегося моряка, о котором написал в “Швейке”, что хлебнувший его человек запросто переплывет Ла-Манш. Рецепт сохранился в архиве художника Панушки (пражского друга, вывезшего, как оказалось навсегда, Гашека из столицы в Липници, см. комм., ч. 2, гл. 1, с. 256). “В пол-литре воды вскипяти 2–3 зернышка душистого перца, 10 головок гвоздички, кусочек корицы, шкурку и сок целого лимона плюс полкило сахара. В готовый сироп добавь три литра белого вина и прокипяти. Добавь литр коньяка и снова прокипяти, при этом смотри время, чтоб не убежало!! Подав на стол, сними крышку и подожги пар, и тут же снова крышкой накрой. На этом церемонию приготовления грога и закончи. А если кто-то тебе скажет, что нужно еще добавить ванили, так дай ему по морде!”»
— Еще в те годы, когда я бродил по свету, — ответил Швейк. — Меня научил этому в Бремене один спившийся матрос. Он говаривал, что грог должен быть таким крепким, что если кто, напившись, свалится в море, то переплывет Ла-Манш. А после слабого грога утонет, как щенок.
Долгие путешествия без копейки в кармане – любимое занятие молодого Ярослава Гашека. Не было года, начиная с 1902-го, чтобы он не уходил куда-нибудь на месяц, два, три один или с товарищем. Большинство ранних рассказов Гашека – анекдоты и впечатления бродяги. Любимыми маршрутами будущего автора «Швейка» были походы в словацкие предгорья Татр и сами Татры, но кроме них еще и Польша, Венгрия, Галиция. Однако и в Германию Гашеку случалось забредать, судя по таким рассказам, как «Древнеримская крепость» (Starořímská tvrz – Národní listy, 1904) и «Справедливость в Баварии» (Spravedlnost v Bavořích, 1910).
а диван нашу одного учителя в Вршовицах
Вршовицы – см. комм., ч. 1, гл. 5, с. 62.
С. 156
Дароносицу нам одолжат в Бржевнове
Бржевнов – см. комм., ч. 1, гл. 8, с. 90.
В таком случае одолжим призовой кубок у поручика Семьдесят пятого полка Витингера.
И. к. семьдесят пятый пехотный полк (С. а. К. český pěší pluk 75). Основные пражские службы на Градчани (Kanovnická ul. 13 и Loteránské nám. 5). См. также комм., ч. 1, гл. 10, с. 147.
Отличный был бегун! Расстояние в сорок километров Вена – Медлинг покрыл за один час сорок восемь минут. Он всегда этим хвастается.
Тут есть, чем гордиться. Один час сорок восемь минут на сорокакилометровой марафонской дистанции (41,185 метр), как справедливо замечает Йомар Хонси, – и поныне не побитый мировой рекорд. Покуда меньше двух часов не зафиксировано. Возможно, секрет поручика Витингера в том, что расстояние между Веной и Медлингом (Mödling) – жемчужиной Венского леса (Perle des Wienerwaldes), всего 16 километров. Но тогда час сорок восемь – всего лишь темп бега бодрой трусцой.
Район Медлинга – один из центров австрйиского виноделия, см. комм, к слову Гумпольдкирхен, ч. 3, гл. 2, с. 112.
что он вчера выиграл в «божье благословение» много денег
«Божье благословение» (Boží požehnání) – карточная игра, также называемая Gotes или Gotýsek. По сути дела, аналог лото. Одна колода марьяжных карт раскладывается на столе лицом вверх. И понтеры кладут деньги на выбраннзчо карту. Банкомет обязан добавить к сумме понтера столько же своих. Затем банкомет из второй перетасованной колоды достает семь карт. Если кто-то из понтеров угадал одну из первых двух, он забирает деньги с карт на столе. Если кто-то угадал следующие две, то банкомет должен добавить, чтобы удвоить премию, следующие три – добавить, чтобы утроить. В случае, если кто-то угадал последнюю, седьмую карту, его выигрыш будет десятикратным. Все деньги на никем не угаданных картах забирает банкомет.
С. 157
и подарил алтарь вршовицкому костелу в ризницу
В ту пору во Вршовицах был только один костел – Св. Микулаша (sv. Mikuláše). Современный адрес – Vršovické náměstí, 84/6, Praha-10. Это недалеко от тех мест на юге, где кончаются Винограды и начинаются Вршовицы.
Один человек из Згоржа тоже вот пахал
Згорж (Zhoř) – местечек с таким названием в Чехии как минимум четыре: на запад от Пльзеня в Богемии и пара в Моравии, одно – на север от Брно и второе – на восток от Иглавы (Jihlava). И последнее, расположенное в родной Гашеку южной Чехии, на полпути между Табором и Писеком. Чуть больше тридцати километров через Милевско (Milevsko) до того и до другого. Однако следующая страшная история, немедленно вслед за первой рассказанная Швейком бедному попику, делает наиболее вероятным кандидатом все-таки Згорж у Иглавы.
Еще раз упоминается в ч. 3, гл. 2, с. 76. Но там контекст скорее южно-чешский.
С. 158
Некий Пивонька из Хотеборжи
Хотеборж (Chotěboř) – деревенька недалеко от Липници, где будут написаны все, кроме первой, части «Швейка». И совсем близко от Згоржа у Иглавы. Меньше сорока километров точно на юг. В 1912-м Гашек посещал Хотеборжи и даже написал рассказец «Враг народа из Хотеборжи» («Zrádce národa v Chotěboři» – «Kopřivy», 1912) o человеке, после плотного местного пива нечаянно осквернившем дуб, под которым когда-то ночевал великий Жижка.
Пресловутый походный алтарь был изделием венской еврейской фирмы Мориц Малер
Едва ли связь действительно существует, но забавно то, что знаменитая и хорошо известная серия фотографий Густава Малера (Gustav Mahler), рожденного в Чехии композитора еврейских кровей, сделана в стенах венской придворной оперы фотографом Морицем Нером (Moritz Nähr).
Название фирмы в оригинале: Moritz Mahler. Сравни с названием другого производителя воистину родственных товаров из части третьей романа – Moritz Löwenstein. См. комм., ч. 3, гл. 2, с. 134.
С. 159
Выделялась только одна фигура какого-то голого человека с сиянием вокруг головы и с позеленевшим телом, словно огузок протухшего и разлагающегося гуся.
В оригинале ходовая народная метафора – nazelenalým tělem jako biskup husy. To есть с телом, позеленевшим, как гусиный епископ. Как отмечает Ярда Шерак, огузок этой птицы и впрямь похож на остроконечную митру католического епископа.
Кто-то даже признал на образе пейзаж Присазавского края.
Присазавский край (Posázaví) – долина реки Сазавы (Sázava), правого притока Влтавы. Здесь или поблизости располагаются уже упоминавшиеся в этой же главе Хотеборжи и Згорж у Иглавы.
С. 160
«Так в Сербии, значит, наложили вам по первое число?» – и так далее.
См. комм., ч. 1, гл. 7, с. 80.
Когда они проезжали продовольственную заставу, Швейк на вопрос сторожа, что везут, ответил:
— Пресвятую троицу и деву Марию с фельдкуратом.
В 1829 года на въезде в большие города Австро-Венгрии, такие как Вена, Прага, Брно, Лемберг (Львов), Линц и т. д., были учреждены продовольственные заставы (Potravní čára) для взимания налога, он же акциз, на все поставляемые продукты. Помимо специальных конторок со смотрителями на широких главных путях на соседних боковых улицах были установлены таблички, предупреждавшие о необходимости обозам с продуктами свернуть к заставе и заплатить сбор. В Праге продовольственные заставы продолжали существовать и во времена Первой республики и были отменены только в период нацистского Протектората в мае 1942 г., надо полагать, как совершенно излишние при карточной системе военного времени.
Вршовицы не входили в состав Большой Праги и были самостоятельным населенным пунктом до 1922 года; соответственно, продовольственная застава находилась где-то на границе Краловских Виноград.
Тем временем на учебном плацу их с нетерпением ждали маршевые роты
Ярда Шерак указывает (JŠ 2010), что в те времена в Праге, да и много лет спустя точно так же, был один-единственный учебный плац – Мотольский. См. комм., ч. 1, гл. 9, с. 106.
Уж как-нибудь приклею это дурацкое «et сит spiritu tuo» /И со духом твоим (лат.)/ к вашему «dominus vobiscum» /Благословение господне на вас (лат.)/.
Речь Швейка особой образностью не отличается. В оригинале он ничего не клеит, а просто говорит: уже как-нибудь вместе соединю – taky svedu dohromady.
См. также комм., ч. 1, гл. 10, с. 137.
С. 161
Но в общем богослужение произвело очень хорошее впечатление и рассеяло скуку пыльного, угрюмого учебного плаца с аллеей сливовых деревьев и отхожими местами на заднем плане. Аромат отхожих мест заменял мистическое благовоние ладана в готических храмах.
Предлог «в» отсутствует в оригинале: jejichž vůně zastupovala mystickou vůni kadidla gotických chrámů, отчего смысл сказанного становится конкретным и больше не кажется обобщением: Аромат отхожих мест заменял мистическое благовоние ладана готических храмов. А вообще у Гашека это одно предложение, то есть сливой пахло и продуктами ее переработки в человеческом организме.
Отхожие места (latriny) неразрывно соединились в воображении Гашека с воинской службой и муштрой задолго до войны и его собственной мобилизации. Смотри, например, рассказ «В заброшенном отхожем месте» («Na opuštěné latríně» – «Karikatury», 1910).
См. также генерал от сортиров, ч. 3, гл. 2, с. 105.
С. 162
— Собирайте манатки, — сказал Швейку фельдкурат
Так в оригинале: «Seberte ty monatky», řekl polní kurát Švejkovi. Несомненный и замечательный русизм, который почему-то приводит в полное недоумение всех чешских комментаторов Швейка и заставляет искать этимологию слова не где-нибудь, а в языке эсперанто, в котором monato – это месяц. Дескать, собирайте, Швейк, раньше чем через месяц не понадобятся» (ZA 1953) вслед за (BH 2012).
