Они с Кареллой сидели в «Большой корчме» – единственном, на вкус инспектора Владимирова, месте, которое все еще можно было назвать приличным. Конечно, были и «Савой» в торговых рядах – заведение для богачей, где, несмотря на войну, подавали даже рогских осьминогов – живых и скользких. И аристократический «Крисье» с его двадцатью сменами блюд и порциями размером с плевок. Но для нормальных, не слишком обремененных деньгами людей «Корчма» – лучший выбор, особенно если ты полицейский и хозяин заведения тебе кое-что должен.

– У текстильщиков тюки с товаром погрызли. Причем выбирали только самую дорогую шерсть, на дешевый зухарский хлопок даже зубы тратить не стали. – Капитан Карелла лениво ковырял ложкой полуостывшее овощное рагу. Говорил он, глядя в пустоту, словно сам с собой. – В красном квартале погрызли все трубы водопровода. Шлюхи кинулись было мыться к зеленщикам, те их не пустили, вернее – их жены. Настоящую баррикаду навалили, посреди улицы; едва до драки не дошло. Потом к красильщикам, гончарам… хорошо, мясники вовремя подвернулись, все равно бойни простаивают, а там – и вода, и… вообще.

Капитан зачерпнул ложкой красно-бурое варево и отправил в рот.

Это все, или почти все, знал и Владимиров. Облава на крыс принесла свои плоды – крысы, что называется, разбушевались. Уже никто в городе не мог чувствовать себя защищенным. Серые мстители не пощадили даже храмы. В капище Святобожественного Ниннеля осквернили нетленную мумию, отгрызя ей нос и левое ухо. В храме Нета завалили мусором весь алтарь, а у Большого Вульфа вообще сжевали священный пирог – ежедневное подношение ненасытному богу. Но это полбеды. На фоне борьбы с крысами возросло количество погромов, разбойных нападений, часто с человеческими жертвами. Пока все списывали на крыс…

– В дом судьи Вереса пролезли. – Перечисление «крысиных» бед в последнее время вошло у капитана в привычку. Владимиров надеялся, вылазка в «Корчму» поможет. Нет, не помогла. – И прямо на полу спальни написали матерное слово.

– Какое? – заинтересовался инспектор.

– Не признается. Старшины цехов вместе с главами культов чуть ли не в очередь, а почему «чуть ли» – в очередь к Советнику с жалобами, петициями, прошениями, ультиматумами. Два месяца, мать их, всего два месяца до пенсии! Садик, огород, курей заведу, козу, молоко свежее, яйца… свежие… брынза… сыры…

Одно хорошо, хотя «хорошо» не совсем то слово – во всей этой крысиной кутерьме затерялась, затерлась новость о том, что герцог Гуго VI с войсками отступает к Вароссу, преследуемый по пятам армией голитинейшцев. Иногда к Владимирову закрадывалась мысль – может, Советник специально затеял всю эту возню с крысами, чтобы, так сказать, отвлечь. Если так – противника нужно было выбрать попроще, хотя, когда ты на вершине, люди кажутся маленькими-маленькими, что уж говорить о крысах – пыль, грязь под ногтями. Но и грязь, как оказалось, способна кусаться.

– А что Советник? – В отличие от сотрапезника Владимиров ел рагу с аппетитом. Марта любила готовить и неплохо это делала. С тех пор как они расстались, «Корчма» чуть ли не единственное место, где он мог нормально покушать.

– А что Советник! Мы не ведем переговоры с врагом! Договариваться с крысами – значит признать, что он был неправ. Сейчас, как я понял, с крысиного короля выбивают признание о сговоре с Голитинейшем. Советник прикрывает свою задницу, хотя, может, и вправду думает, что заговор был. Поговаривают, уже и списки заговорщиков составлены, осталось только главного крыса расколоть, а тот, как назло, не колется. Одно хорошо – наши убийства, того, прекратились, а ты еще не верил, что крысы убивают.

– Или за многими беспорядками и смертями затерялись. Я верю королю крыс – не серые стоят за этим.

– Да какая разница! Они, не они. Два месяца, продержаться только два месяца, а там… козочка… молочко… парное… курочки, или нет, лучше этих – индюков заведу! Не знаешь, индюки яйца несут?