Влияние нашей мирной пропаганды в ведении войны против России и Италии летом 1917 года. Дезертирство и мятежи в итальянской армии

Австро-венгерская разведка заблаговременно установила обширную подготовку итальянцев к новому, десятому по счету, наступлению на Изонцо и намеченный день атаки. При этом важно отметить, что наши агенты еще в середине 1917 года сообщили о предстоящей поставке Италии Англией от 300 до 400 полевых орудий и 21 батареи большого калибра. Хотя, по заявлениям Кадорны, это было лишь предложение, которое он вынужден был отвергнуть, так как до конца апреля эту артиллерию нужно было снова вернуть на французский фронт. Поэтому итальянский главнокомандующий удовлетворился 152 английскими и 35 французскими орудиями, большей частью крупных калибров.

В то время итальянцы сильно нервничали, так как до них дошли сведения о намеченном нами большом наступлении с участием немецких войск. Поэтому для того, чтобы успокоить своих солдат, Кадорна счел целесообразным заявить, что его войска отличаются высокой боеспособностью, благодаря чему наше наступление выльется во второй Верден.

По нашим же сведениям, моральное состояние итальянских войск оставляло желать много лучшего – дезертиров, особенно на юге Италии, становилось все больше, где из них формировались целые банды грабителей, промышлявших разбоем. Поэтому десятое сражение на реке Изонцо, начавшееся 12 мая и закончившееся 5 июня, привело лишь к захвату итальянцами небольших участков местности. При этом они понесли большие потери, которые составили 200 000 человек.

Их наступление характеризовалось бунтом целых полков, отказывавшихся идти в бой, а личный состав трех полков был взят нами в плен почти без сопротивления. Кроме того, в ходе нашего контрнаступления в плен попало еще 27 000 итальянских солдат. Такое произвело на итальянское командование удручающее впечатление, и оно поспешило приписать свои неудачи разлагающему влиянию нашей пропаганды.

Кадорна намеревался добиться успеха и на Тирольском фронте, о чем наша агентурная разведка сообщила еще в марте, хотя штабы соответствующих итальянских армий получили приказ лишь 27 апреля. Но и тут сражение, длившееся с 9 по 25 июня, ожидаемых результатов итальянцам не принесло, а вспомогательные наступления в долине реки Адидже и в Пасубио вследствие упадка боевого духа у итальянских солдат и вовсе захлебнулись. Таким образом, к тому моменту, когда после поездки в июне Керенского на фронт русские решили вновь перейти в наступление, итальянцы на некоторое время снова выдохлись.

Между тем в выделенных для наступления 11, 7 и 8-й русских армиях дисциплина была восстановлена, и так называемые переговорщики к нам больше почти не приходили. Таким образом, этот источник информации иссяк. Однако радиоразведка и служба прослушивания телефонных разговоров были по-прежнему на высоте.

Брусилов, этот решительный организатор массовых атак, сменил генерала Алексеева и решил, как мы скоро выяснили, прорвать наш фронт в районе Бережан, Зборова и Станислава. Уже 25 июня мы знали, что наступление у Бережан и Зборова начнется 29 июня. Из собранных там двадцати девяти дивизий 11-й и 7-й армий четырнадцать долгое время находились в резерве, и их личный состав был готов идти в бой.

Предоставленные нашей разведкой данные побудили командование союзными войсками разработать план большого контрнаступления, в котором с запада по северному флангу наступающей русской группировки главный удар должны были наносить немецкие войска. Как только сведения о том, что русские начнут атаку 29 июня, подтвердились, были отданы соответствующие приказы на подтягивание в исходное положение войск, предназначавшихся для контрнаступления.

В ходе этой операции русские впервые использовали бригаду из сформированной 22 апреля 1917 года чешской дивизии как самостоятельное воинское формирование и предусмотрительно определили ей полосу наступления там, где ей должны были противостоять тоже чехи. Делалось такое из расчета на то, что в таком случае бригада понесет наименьшие потери и стяжает себе славу, о которой затем пропаганда Антанты раструбит на весь мир, преподнеся это как торжество идеи создания независимой Чехословакии. В качестве же признания заслуг чехов 4 июля 1917 года русские одобрили создание второй чешской дивизии.

В тот же день в разгар боев мы смогли сообщить командованию, что через два дня начнется новое большое наступление 8-й русской армии под Станиславом. Первоначальные успехи этого наступления и данные разведки о выдвижении 7-й армии противника через Днестр для их развития потребовали передачи для поддержки сильно теснимой армии генерал-полковника фон Кевесса некоторой части войск, предназначавшихся для контрнаступления, что поставило, казалось, под вопрос всю задуманную операцию. Однако наша точная информация в период с 11 по 15 июля показала, что даже при ослаблении ударной группировки шансы на полный успех все же остаются.

Впрочем, в то время неплохо работала и русская разведка. Не успели 5 июля прибыть первые эшелоны переброшенных с Западного фронта германских войск, как уже 9 июля из Петербурга была отправлена незашифрованная радиограмма следующего содержания: «Для создания ударной группировки, нацеленной против русских наступающих войск, с запада на восток немцы перебросили двенадцать дивизий».

Несмотря на то что у русских имелось достаточно времени для принятия соответствующих мер, поскольку наше контрнаступление не могло начаться раньше 19 июля, они не выдержали натиска более сильного противника и потерпели решительное поражение. Их войска, где дисциплина была восстановлена с большим трудом, не смогли вынести подавляющего морального воздействия хорошо организованной артиллерийской подготовки большого наступления.

На неатакованных же участках фронта продолжила свою работу наша пропаганда. Правда, в отдельных местах она не находила должного понимания. Так, 1 июля был взят в плен наш переводчик фенрих Могетич, а 6 июля на нашу разведгруппу прямо во время переговоров с русскими солдатами напала другая группа русских, и в результате завязавшегося боя погиб лейтенант Хербст.

Тем не менее в большинстве случаев нашим разведгруппам удавалось вступать в переговоры с русскими делегатами, которые, в частности, сообщили, что Керенский безуспешно пытался сподвигнуть 9-ю армию принять участие в наступлении. Кроме того, мы узнали, что представители армейского комиссариата и других подобных комитетов стали создавать в полках и выше так называемые выборные летучие боевые комитеты, которые получили право вмешиваться в работу штабов и подчас даже отменять их приказы. А ведь это означало не что иное, как начало конца военного управления!

Благодаря радио- и воздушной разведке, а также показаниям пленных мы смогли точно отслеживать ход отступления 11-й русской армии, к которой вскоре присоединились 7-я и 8-я армии, – просматривалась явная деморализация всего русского корпуса. При этом наша радиоразведка 27 июля побила все рекорды, когда было дешифровано 333 радиограммы по большей части оперативного характера.

Тем временем противник для облегчения отхода своих войск 23 июля начал своевременно вскрытые нашей разведывательной службой наступательные действия на севере под Даугавпилсом и на юге с участием восстановленной 1-й румынской армии. Причем успехи, достигнутые румынами благодаря наличию большого числа французских офицеров, в общем масштабе сражения значения не имели, хотя начатое 6 августа контрнаступление генерал-фельдмаршала

Макензена оттеснить южный фланг неприятельского фронта так и не смогло.

Однако в целом эта кампания завершилась освобождением всей Восточной Галиции и Буковины, за исключением ее юго-восточной части. Одновременно она показала, что с того момента русские были больше не способны к проведению наступательных операций. Перегруппировку их войск наша радиоразведка вскрыла еще 11 августа, то есть с ее началом, а окончательную новую расстановку сил и средств установила в течение всего лишь одного дня.