Третья пандемия чумы в 1855–1911 годах

Началась она в провинции Юньнань. Там постоянно происходили небольшие вспышки чумы, и официально началом пандемии стали считать случайно выбранную эпидемию в Кантоне. Как только эта эпидемия достигла побережья, суда, на этот раз с паровыми двигателями, быстро разнесли чуму по всем частям света. Вспышки ее отмечались в 87 портовых городах (из нескольких тысяч портов того времени). Особенно чума свирепствовала в Гонконге и Бомбее. Также она распространилась на все континенты благодаря торговым судам, но проходила в виде относительно небольших по масштабу вспышек.

Однако же в Китае и Индии общее число умерших составило более 12 миллионов человек.

В третью пандемию вновь появилась легочная чума, зарегистрированная во время Черной смерти, но не наблюдавшаяся во время последующих пиков активности чумы.

Как раз во время этой пандемии, в 1894 году, бактериолог Александр Йерсен обнаружил чумную палочку.

В Российской империи самой сильной вспышкой была эпидемия в Ветлянке в 1878–1879 годах.

Маньчжурская эпидемия 1910–1911 годов, уничтожившая от 60 до 100 тысяч человек, считается последней крупной вспышкой чумы в истории.

Ветлянская чума в 1878–1879 годах

Станица Ветлянская, или Ветлянка, Енотаевского уезда Астраханской губернии располагалась на берегу Волги. На момент начала эпидемии в ней было около 1700 жителей.

В 1877 году чума вернулась в Астраханскую губернию, но поскольку в России ее не было уже несколько десятилетий, то врачи постепенно утратили навыки ее распознавания, а все регистрируемые случаи объявлялись «завозными» с Востока, из Персии, где в это время бушевала эпидемия.

Первой жертвой эпидемии стал 65-летний казак Агап Хритонов, заболевший 28 сентября 1878 года и скончавшийся 2 октября. Он страдал от головной боли, общей слабости, боли в боку, кроме того, под мышкой у него обнаружился чумной бубон. Вслед за Хритоновым в октябре – ноябре заболели бубонной формой еще несколько человек, после чего местный фельдшер Трубилов, не поняв, что это такое у него в селе, рапортовал о ней в Астрахань с просьбой прислать в станицу врача. На начальном этапе эпидемии было нечто не характерное для чумы: из 14 заболевших 7 человек выздоровели. Однако со второй половины ноября смертность возросла, появились случаи кровохарканья.

Второй этап эпидемии начался с семьи Беловых, которая насчитывала 84 родственника. Из них погибли 59 человек, пострадали 14 домов из 15-ти, причем некоторые вымерли полностью. Именно в семье Беловых чума по до конца не выясненной причине перешла в легочную, особо смертоносную форму и начала распространяться воздушно-капельным путем без участия блох.

Согласно рапорту доктора Депнера, с 27 ноября по 8 декабря включительно в Ветлянке заболели 110 человек, из них умерли 43, выздоровели 14, находились на лечении 43 человека. Трагедия семейства Беловых произвела самое тяжелое впечатление на всех жителей станицы, а заодно и на доктора Депнера, который покинул место эпидемии в «нервном расстройстве». Причем на тот момент еще не был поставлен верный диагноз.

Станичники прятались по домам, избегая контактировать друг с другом.

Пик эпидемии пришелся на 14 декабря – в этот день погибли 36 человек. Затем число заболеваний и смертей стало уменьшаться, 15 декабря погибли 19 человек, а в середине января 1879 года эпидемия в Ветлянке практически прекратилась. Однако болезнь выбралась за пределы станицы и распространилась в окрестные поселения: Пришиб, Енотаевск, Старицкое, Михайловка, Удачное, Табун-Аральское урочище, Селитренное. В Удачном, например, умерли двое, а вот в Селитренном 36 человек (из 2500). Последний умер 27 января.

Признаки бубонной чумы достаточно характерны, однако многочисленные фельдшеры и врачи, прибывавшие в Ветлянку, в течение нескольких месяцев не могли поставить верный диагноз, высказывая множество самых разных предположений. В метрической книге станицы до конца ноября указывались такие причины смерти, как «простуда», «злокачественная» или «тифозная горячка». Доктор Кох, прибывший в Ветлянку в ноябре, описал болезнь как «жестокую перемежающуюся лихорадку с припуханием желез» и назначал больным хинин, как при малярии. Сам Кох заразился и умер от чумы 15 декабря.

Доктор Депнер в своем рапорте наказному атаману Астраханского казачьего войска в конце декабря писал: «Описанные мною признаки этой жестокой болезни дают мне право смотреть на нее или как на самый жестокий и злокачественный тиф, или как на своеобразную людскую чуму (Pestis Indica, Гирш), или как на болезнь новую, среднюю между тифом и чумой».

18 декабря в Ветлянку, оставшуюся без врачей и без больницы, прибыли доктора Морозов и Григорьев. Они также не распознали болезнь. Они предположили крупозную пневмонию, тиф и «тифозную пневмонию». Морозов умер 28 декабря, а Григорьев – 7 января 1879 года.

В начале января в Ветлянку прибыл чиновник особых поручений, доктор Краcoвский, определивший болезнь как «pneumo-typhus». Кроме того, Астраханский врачебный инспектор, доктор Цвингман, категорически возражал против признания болезни за чуму.

Соответственно, и власти не предпринимали никаких карантинных мер, если не было понятно, что за болезнь. Методом проб и ошибок применялись все известные на тот момент средства против «горячечных болезней»: салициловая кислота, соляная кислота, хинин, холод, однако все они оказывались мало- или вовсе неэффективными.

Уход в доме, переданном купцом Калачевым под лазарет, был плохой, смотрители и санитары умирали один за другим, сменявшим их добровольцам ведрами носили водку, чтобы хоть как-то удержать их от бегства, и те постоянно лежали пьяными среди больных и мертвых, не выполняя никаких обязанностей. Трупы перестали выносить, больным не оказывался никакой уход. Всего в этой больнице от чумы, голода и холода умерли 70 человек.

Уборка трупов не проводилась, так как местные жители боялись прикасаться к ним из боязни заразиться. Опустевшие дома закрывали снаружи прямо с покойниками, а иногда и с еще живыми внутри, и избегали подходить к ним. Даже родственники отказывались хоронить своих близких. Зачастую привлечь местное население к уборке трупов удавалось, только предварительно напоив. Чтобы обезопасить себя при контакте с трупами, врачи и служащие использовали деготь, которым мазали одежду и рукавицы, затем руки, лицо и одежда омывались карболкой. Могилы засыпали известью.

В Ветлянку были командированы известные за рубежом российские ученые – Г.Н. Минх и Э.Э. Эйхвальд. К концу эпидемии туда прибыла международная комиссия эпидемиологов из 11 делегатов из Германии, Франции, Англии, Австро-Венгрии, Румынии и Турции во главе с известным немецким гигиенистом и эпидемиологом Августом Гиршем.

Доктор Депнер несмотря на отсутствие точного диагноза уже 11 декабря заявил о необходимости введения карантина для Ветлянки, однако введен он был только в конце декабря, как в Ветлянке, так и в близлежащих поселениях. Было запрещено движение обозов по Московскому тракту через Енотаевский уезд, Ветлянская почтовая станция прекратила работу, начался подвоз дезинфекционных средств (железного купороса, карболовой кислоты, уксуса).

Ветлянку открыли 13 марта, общий кордон сняли в апреле.

Всего за время эпидемии в Ветлянке чумой болели 446 человек (25 % всего населения), из них выздоровели 82 человека, погибли 364 (82 % из числа заболевших).

С конца декабря в прессе начали распространяться сообщения об эпидемии в Ветлянке, сперва сообщалось об ужасном тифе, а после подтверждения чумы среди населения началась паника – повсюду, даже в Петербурге, принялись скупать профилактические средства, цены на карболовую кислоту тут же поднялись в несколько раз.

После подтверждения чумы в Астраханской губернии европейские страны наложили эмбарго на ряд российских товаров и ввели санитарные меры для русских путешественников, включающие медицинское освидетельствование, дезинфекцию багажа и одежды и 20-дневный карантин.