ИВАН – на блатном жаргоне 1920‐х гг. постепенно выходившее из употребления самоназвание уголовников, профессиональных преступников. До революции беглый с каторги при задержании полицией называл себя наиболее распространенным именем Иван, а на вопрос о фамилии говорил: «Родства не помню», – бродяжничество без паспорта наказывалось ссылкой на поселение в Сибирь, тогда как бегство с каторги, да еще и какое-либо серьезное преступление в прошлом влекли за собой серьезное наказание. В 1920‐х гг. определение «не помнящий родства» иногда дерзко заменялось фразой «Ростов – папа, Одесса – мама». Мелких уголовников, выдававших себя за крупных авторитетных воров, иронически называли в блатной среде «Иван с Волгой».

ИВАН ИВАНЫЧ – на блатном жаргоне – фраер, обычно из интеллигентов, не способный оказать сопротивление уголовникам. Также произносилось «Фан-Фаныч».

ИГЛЫ ПАТЕФОННЫЕ – короткие стальные острые иглы, использовавшиеся в звукоснимателях (адаптерах) граммофонов и патефонов. Поскольку были в дефиците, иногда их кустарным способом затачивали на оселке или кирпиче.

ИГОРНЫЙ ДОМ – явление советской эпохи, характерное для больших городов, прежде всего Москвы и Ленинграда, 1920‐х гг. В царской России были запрещены законом, и их содержание наказывалось лишением прав состояния и ссылкой на поселение. В СССР игорные дома были разрешены в ноябре 1921 г. Поначалу допускались игры на деньги в лото, карточные игры – винт, преферанс, бридж, безик, а также механический ипподром, фактически – рулетка. В февр. 1922 г. была выпущена инструкция, по которой заведения, получившие разрешение на проведение тех или иных игр и уплатившие промысловый налог, не имели права вводить другие игры без специального разрешения. Категорически запрещались азартные игры, к которым были отнесены лото, некоторые карточные игры, рулетка. Запрещались игры на деньги. Разумеется, никакие запреты не соблюдались, и игорный бизнес процветал. С ликвидацией НЭПа игорные дома были запрещены майским постановлением СНК СССР 1928 г., а через год НКВД начал борьбу с тайными игорными притонами.

ИГРАЛЬНЫЕ КАРТЫ – в нач. 1917 г. стали дефицитом и предметом спекуляции. Летом 1918 г. их производство было взято под контроль. Но в период Гражданской войны выпуск карт прекратился и вновь возродился как государственная монополия в 1921 г. Хотя в официальной трактовке карточные игры были несовместимы с советским образом жизни, на всем протяжении советской истории приносившие большой доход государству карты производились в необходимом количестве и свободно продавались в галантерейных магазинах и киосках «Союзпечать».

ИГРУШКИ ДЕТСКИЕ – до нач. XX в. в крестьянской среде появились и были распространены самодельные, грубые, обобщенных форм игрушки; в основном они предназначались для подготовки ребенка к рано начинавшейся взрослой жизни. В социальных верхах практически появились лишь в нач. XIX в. Их круг долго был ограничен куклами у девочек, трубами, барабанами, саблями, ружьями и деревянными, затем оловянными солдатиками у мальчиков; значительная часть ввозилась из-за границы. Лишь к нач. ХХ в. ассортимент игрушек для детей из социальных верхов расширился, напр., за счет сделанных из папье-маше коней-«качалок» или на колесиках, уточек, козликов, плюшевых медведей и пр. В советское время эта тенденция сохранялась очень долго. Среди игрушек для мальчиков, особенно во время Великой Отечественной войны и в послевоенное десятилетие, преобладали деревянные или жестяные, нередко действующие от пружины «военные» игрушки: танки, броневики, пушки, пистолеты, пугачи, автоматы и т.д., заводные грузовые и легковые автомобили, мотоциклы, а также оловянные раскрашенные солдатики в форме Красной Армии. У девочек по-прежнему доминировали плюшевые медведи, матерчатые, резиновые и целлулоидные куклы, иногда трофейные, дополнявшиеся простейшей кукольной мебелью и посудой. Менее распространен был относительно дорогой детский конструктор. В 1960–70‐х г. набор детских игрушек резко расширился за счет т.наз. мягкой игрушки из поролона (зайцы, бегемоты и т.д.), пластмассовых привозных (в основном из ГДР) конструкторов, огромных наборов для строительства жилых домов с интерьерами, пластмассовых машинок, а позже – т.наз. трансформеров.

ИГРЫ – наиболее распространенными из настольных игр еще с дореволюционных времен были карточные игры, затем – получившее большую популярность в послевоенный период домино, шашки, лото и шахматы; в 1970–80‐х гг., преимущ. в среде молодой технической интеллигенции, популярностью стали пользоваться нарды. Ряд старинных русских подвижных игр – бабки, курилка, горелки (народные игры), серсо (детская игра, распространенная в социальных верхах) – в советское время были быстро забыты, популярные некогда во всех слоях населения фанты, меледа и бирюльки практически исчезли в 50‐х гг., народная игра в свайку преобразилась в игру в ножички, к концу 60‐х гг. практически исчезли несколько изменившаяся лапта, чиж, казаки-разбойники, жмурки; до конца советского периода была популярна старинная игра в городки. Зато приобрели огромную популярность ранее не существовавшие или только зарождавшиеся в нач. ХХ в. спортивные игры: футбол, волейбол, баскетбол, хоккей, в 50‐х гг. появился быстро набиравший популярность китайский пинг-понг, в 60‐х гг. возродился полузабытый бадминтон, не столь популярным был требовавший оборудованного корта теннис, в основном приобретший распространение после крушения советской системы.

ИДЕЙНОСТЬ – в официальном употреблении (напр., в характеристиках) и в пропаганде – неотъемлемое качество советского человека: абсолютная преданность идеям Коммунистической партии и Советского государства, проявлявшаяся (якобы) в труде и в быту. Презренными противоположностями считались безыдейность (обывательская пошлость) и даже антисоветизм. В характеристиках употреблялся стандартный штамп «идейно выдержан, морально устойчив».

ИЗ-ПОД ПОЛЫ – в разговорной речи – купить что-либо неофициальным путем, у спекулянтов.

ИЗ-ПОД ПРИЛАВКА – в разговорной речи – купить в магазине по блату припрятанный продавцом товар.

ИЗБА – традиционная русская жилая, рубленая из толстых бревен постройка. Различались собственно изба (в старину – истопка) с одним внутренним помещением с печью и сенями, прикрывавшими вход; изба-связь, представлявшая собой вытянутое по оси сочленение избы, сеней и холодной клети; изба с прирубом, т.е. с приставленным сбоку трехстенным помещением меньшего, нежели изба, размера; изба-двойня, с прирубом такого же, как изба, размера, а также постройки увеличенного объема, называвшиеся уже домами: пятистенок с внутренней капитальной стеной, делившей внутреннее пространство на две неравные части, и шестистенок, или крестовый дом, с двумя пересекающимися внутренними капитальными стенами. Различались также свойственные южным районам (южнее линии Москвы) избы с завалинкой и повышенные северные (севернее линии Москвы) избы на подклете. Кровельные перекрытия изб довоенной постройки зачастую были архаичной конструкции, позволявшей экономить гвозди: самцовые на курицах (больших подобиях крюков из вырубленных вместе с корневищем тонких елей) и стропильные на курицах же; такие кровли сохранялись еще в 1950‐х гг. Традиционными были двухскатные кровли с зашитыми досками треугольными фронтонами (или задний фронтон был открыт) и более поздние четырехскатные. Кровельным материалом служили щепа (дрань), лемех, гонт, тес, железо или солома, речной тростник. Обычными были избы с тремя окнами по переднему фасаду и одним, выходившим на двор. Сбоку сеней пристраивалось крыльцо для входа, обычно с собственной кровлей. Бревенчатые избы были характерны не только для сельской местности, но и для городов, особенно маленьких. В бедных лесом местностях избы заменялись хатами, саманными, глинобитными или турлучными мазанками (плетневая основа толсто обмазывалась глиной), крытыми соломой или тростником (очеретом). Эти традиционные жилые постройки постепенно, по мере обветшания, стали заменяться новыми, в т.ч. кирпичными, шлакоблочными, заливными (монолитными) с 60‐х гг.

ИЗБА-ЧИТАЛЬНЯ – в 1920‐х – нач. 50‐х гг. – небольшая сельская библиотека с незначительным книжным фондом, а преимущ. с центральными и местными газетами и журналами, в которой избачи проводили громкие читки газетно-журнальных статей для населения.

ИЗБАЧ – в 1920–50‐х гг. – работник избы-читальни.

ИЗБОИНА – см. Дуранда, Жмых, Макуха.

ИЗВОЗЧИК – частное лицо, в виде промысла перевозившее пассажиров в городе на своей лошади. Обычно это были крестьяне из ближайших окрестностей либо жители городских окраин. Изначально вся перевозка пассажиров осуществлялась извозчиками. Были выработаны специальные виды транспорта: колесная пролетка на рессорах с поднимающимся кожаным верхом и легкие, т.наз. городские сани. Перевозка производилась в любой конец города без таксы, по договору. Постепенно, еще до революции, их начал вытеснять общественный транспорт (линейки, омнибусы, конка, трамвай); после революции обнищание населения, высокий налог на лошадей и развитие общественного транспорта (автобусы, троллейбусы) привели к полному исчезновению извозчиков, хотя в период НЭПа в провинции это был практически единственный вид общественного транспорта. В 1938 г. в Москве оставалось всего 44 извозчика. На окраинах страны, напр. в Сибири, извозчики сохранялись до конца 30‐х гг.

ИЗЛИШКИ – 1) официальное название, в т.ч. в исторической литературе, хлеба, изымавшегося у крестьян по продразверстке; на самом деле разверстка производилась задолго до снятия урожая, так что, по позднейшим признаниям В. Ленина, М. Калинина и др., изымались не только излишки, но и необходимое; 2) жилплощадь, превышавшая положенное на всю семью количество метров. В 1919 г. была установлена норма жилой площади в 8 кв. м на человека, и наличие излишков вело к уплотнению, а впоследствии излишняя площадь оплачивалась в повышенном размере.

ИЗМЕННИК РОДИНЫ – официальное выражение, обозначавшее лиц, обвиненных в 1930‐х гг. в шпионаже и терроризме, а в войну и после нее – преимущ. военнослужащих, добровольно или, во время пребывания в лагере для военнопленных, вынужденно пошедших на сотрудничество с противником или поступивших к нему на службу. Указ от 20 июля 1934 г. определял четыре вида измены Родине, из которых три карались смертной казнью, а четвертый – недонесение – десятью годами заключения. Во время ежовщины почти все военные были осуждены как изменники. Под эту категорию подпадали и гражданские лица, оказавшиеся в оккупации и сотрудничавшие с оккупационными властями, вплоть до женщин, «крутивших любовь» с немцами. Нередко карательными органами осуждались в качестве изменников обычные военнопленные, в т.ч. бежавшие из плена и сражавшиеся с немцами на территории Европы или перешедшие линию фронта и вернувшиеся к «своим». Явление, поначалу характерное для Советско-финской войны, когда множество красноармейцев оказалось в финском плену, но прежде всего для Великой Отечественной войны. Измена Родине каралась крайне сурово: от повешения до длительного заключения в каторжных и особых лагерях. Преследованию (ссылке) подвергались и члены семей изменников (ЧСИРы). Сама формулировка очень характерна для малограмотных сотрудников органов: не «изменник Родине», а «изменник Родины»; и действительно, предав своих военнопленных, бросив их в плену на произвол судьбы и объявив изменниками, Родина в лице Сталина и его присных изменила своим солдатам.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬСТВО И РАЦИОНАЛИЗАТОРСТВО – активно поощрявшееся (выплатой денежных премий, присвоением почетных званий «Заслуженный изобретатель», «Заслуженный рационализатор») научно-техническое творчество рядовых инженеров и рабочих. Всегда имело очень широкое распространение в России, в т.ч. в советскую эпоху. В 1950–60‐х гг. получило организационные формы в виде общественных конструкторских бюро, бюро по рационализации на предприятиях и пр.

ИЗОЛЯТОР – 1) помещение для временной изоляции больных, напр. в пионерском лагере; 2) тюрьма для особо опасных заключенных (закрытка), нарушителей режима, сопротивлявшихся вербовке в осведомители, «качавших права» и пр., либо следственный изолятор – тюрьма для подследственных. В лагерях это было небольшое, отдельно стоящее здание с решетками на маленьких оконцах, окруженное колючей проволокой, внутри разделенное на маленькие камеры на одного-двух человек. Устройство и содержание в изоляторе были направлены на то, чтобы сломить волю заключенного: стекол в окнах не было и зимой в камеры наметало снег, а летом в них были тучи комаров и мошкары; на узкие нижние нары из горбыля можно было забраться только ползком, а на верхних можно было только лежать; в зоне вечной мерзлоты под пол заливалась вода, превращавшаяся в лед, а в местах с высокими подпочвенными водами пол был залит водой. В изолятор сажали в той одежде, которая была на заключенном, запрещая брать что-либо еще, или же даже заставляли раздеваться до нижнего белья. Содержание с выводом на работы (400 гр. хлеба и баланда на ужин) или без него (200 гр. хлеба в день).

ИКОНЫ – Основная масса находившихся в советское время в храмах и домах верующих икон была написана до революции, хотя еще в 1920‐х гг. отдельные иконописцы писали образа; вновь иконописное искусство начинает возрождаться в период перестройки, накануне падения СССР. В 1980‐х гг. широкое распространение получают и небольшие иконы, выполненные типографским способом. До революции уничтожение икон, а тем более использование их ненадлежащим образом считалось духовным преступлением, святотатством и наказывалось по суду; в народной традиции абсолютно почерневшую от времени икону если не отдавали поновлять иконописцу, то пускали по воде, т.е. по реке ликом кверху. В СССР в период усиленной борьбы с «религиозным дурманом» были уничтожены разными способами миллионы икон: их сжигали в печах и на кострах, кололи на дрова, из них делали ясли для корма скота, ящики для хранения картофеля и т.д. Эти акты иконоборства проводились или частными лицами, преимущ. комсомольской молодежью и подростками-пионерами (это чаще касалось родительских домовых икон), или хозяйственниками, в ведение которых переходили закрытые под склады, мастерские, клубы и т.п. храмы, или же специально уполномоченными группами активистов-«безбожников» (членов «Союза безбожников» и пр.) при поддержке партийных органов. Во втор. пол. 1930‐х гг., в связи с началом медленного идеологического поворота власти к отечественной истории и национальным ценностям, иконоборческий пыл несколько утих. Теперь при закрытии церквей в них являлись из районного или областного центра представители власти в лице работников управлений культуры и музейных работников, отбирали для сдачи в музейные фонды наиболее ценные, по их мнению, иконы, церковь закрывали, а образа и предметы церковного обихода мирно пылились, пока бесхозное здание не передавалось в пользование колхоза, совхоза или МТС либо не сгорало. Уцелевшие от «домашних иконоборцев» иконы, если в доме не было верующих стариков, выбрасывались на чердак либо в чулан: среди людей среднего возраста безверие было преобладающим, особенно среди мужчин. А если в доме имелись верующие, они пользовались одной-двумя иконами на божнице в переднем углу избы, а то и где-либо в закутке, подальше от чужих глаз: пережившие страшные политические бури советские люди предпочитали не демонстрировать то, что официально не одобрялось властями, в т.ч. свою веру. Только в домах старообрядцев, более крепких в вере, сохранялось некоторое количество икон.

Со втор. пол. 50‐х гг. иконы в стране стали рассматриваться как произведения древнерусского искусства: они экспонировались в музеях, началась публикация альбомов с иконами и т.д. По деревням поехали экспедиции музеев, а при закрытии храмов (оно приобрело интенсивность в период правления Н. Хрущева) к иконам и другим предметам церковного обихода стали относиться внимательнее. Пробудился интерес к иконе среди интеллигенции, а выход в 1969 г. книги В. Солоухина «Черные доски» вызвал всплеск коллекционной лихорадки. В московском Музее древнерусской культуры им. Андрея Рублева (Спасо-Андроников монастырь) проводились даже выставки икон из частных собраний. Одновременно начался нелегальный вывоз икон иностранцами. Это вызвало ажиотаж, и по деревням пошли группы молодежи, вывозившие все, даже то, что не имело никакой художественной ценности. Цены на иконы на черном рынке резко возросли, а многие владельцы икон по деревням и в маленьких городах извлекли их с чердаков и из чуланов и вернули на подобающее место.

ИКРА – В дореволюционный период в широком употреблении были только разнообразные сорта черной икры осетровых рыб: красная лососевая икра с Дальнего Востока была неизвестна по невозможности ее доставки оттуда, а консервирование икры представлялось чем-то невообразимым: ее ели только свежепросольной. По цене она была вполне доступна людям среднего достатка, а низкосортную, перележавшую «жаркую» икру и «лопаницу» могли купить и весьма небогатые люди. Только в нач. ХХ в., в связи с введением в эксплуатацию всей трассы Транссибирской магистрали, красная икра стала попадать в Европейскую Россию, и переехавшее в Москву в 1918 г. Советское правительство, по свидетельству Л. Троцкого, обнаружило в Кремле большие запасы красной икры.

В советское время икра стала важным предметом экспорта и за границей именовалась «русской икрой». Цены на нее резко повысились и даже высокооплачиваемые люди теперь могли приобретать ее лишь изредка. Хотя в послевоенный период икра имелась в продаже даже в маленьких провинциальных городах, в основном ею любовались на витринах: чернорабочий или уборщица на свои 150–350 руб. месячной зарплаты могли купить одну-две 110-граммовых баночки кетовой икры, а затем весь месяц голодать. Ее даже пришлось рекламировать: «Кетовая икра полезна и вкусна, продается всюду». Но уже в 60‐х гг., когда стало улучшаться материальное положение народа, икра исчезла из продажи, превратившись в дефицит, хотя в столичных ресторанах и в буфетах при крупных гостиницах можно было купить бутерброд с черной икрой. Этому способствовали как возросший спрос и продолжающийся экспорт, так и оскудение рыбных богатств: на перегороженной каскадом плотин Волге и в отравленных лесосплавом реках с заваленными обсохшими бревнами отмелями рыба не находила нерестилищ.

ИКРА ЗАМОРСКАЯ – шуточное выражение, обозначающее кабачковую или баклажанную икру. Цитата из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию».

ИМЕНА СОВЕТСКИЕ – помимо традиционных имен святых, содержавшихся еще в церковных Святцах, в 1920–30‐х гг. под воздействием пропаганды, превозносившей революцию и ее вождей и воспевавшей светлое будущее с его господством науки и техники, родители стали называть детей необычными, но идеологически очень выдержанными именами – Вилен и Владлен (Владимир Ильич Ленин), Револ (Революция), Рэм (революция, электрификация, машиностроение), Октябрина, Майя и пр.; стали популярны имена Сталина, Марат, Роза, Клара. В 30‐х гг. в связи с развитием науки и промышленности появились имена Гелий, Радий и т.п. В послевоенный период преимущ. в городской среде возникла мода на «изысканные» имена – Валерий, Игорь, Аэлита, Изольда, Изабелла и т.д., а в 70–80‐х гг. – на старинные русские – Никита, Глеб, Даниил, Денис и др. Существовала и официальная возможность перемены имени, особенно несложной эта процедура была в 1920‐х – нач. 30‐х гг., до поголовной паспортизации населения.

ИМЕНИНЫ – до окт. 1917 г. – празднование дня святого из Святцев, в память которого окрещен человек; дни рождения не отмечались. В советское время, напротив, стали праздновать день рождения, но по традиции это событие называлось именинами.

ИМПОРТ – в разговорной речи – товары заграничного производства, различными способами (в т.ч. и контрабандой) ввезенные в СССР. Ввиду тотального дефицита и низкого качества товаров отечественного производства импорт пользовался огромной популярностью у обывателя и был объектом спекуляции. Хотя некоторое количество предметов заграничного производства появилось у части населения во втор. пол. 1940‐х гг. (в виде трофеев и т.наз. американских подарков), практически с импортными товарами советский человек столкнулся в 50‐х гг., когда в большом объеме ввозились изделия из Китая; особенно популярны были мужские рубашки из поплина и плащи. С нач. 60‐х гг. китайские товары почти исчезли с прилавков, но взамен стали появляться вещи из «стран народной демократии»: чешская и венгерская обувь, югославский трикотаж, «гэдээровский» текстиль и пр. В результате советский человек получил возможность приобщиться к западной моде и приобрести приличный вид. Почему-то понятие импорта не распространялось на продукты питания.

ИМЯСЛАВЦЫ – в 1920‐х гг. верующие православные христиане, принявшие безоговорочно духовную власть патриарха Тихона. Подвергались репрессиям.

ИНВАЛИДЫ – В СССР инвалиды изначально получали пенсию, очень небольшую по размеру и не обеспечивавшую прожиточного минимума, и ежегодно должны были подтверждать свою инвалидность на ВТЭК. Было установлено три группы инвалидности, с правом работы или без него. В связи с пережитыми страной длительными и тяжелыми войнами (Первой мировой, Гражданской, Великой Отечественной) наиболее многочисленными были инвалиды войны; на втором месте находились инвалиды в результате бытового и производственного травматизма, что связано как с характерным для национального характера фатализмом, выражавшимся в пренебрежении правилами техники безопасности, так и с отсутствием опыта общения с машинами и механизмами у большинства населения. Особенно много инвалидов – слепых, без рук, ног, на грубых самодельных протезах или тележках на шарикоподшипниках – было в кон. 1940‐х – нач. 50‐х гг. Вследствие мизерности пенсий они имели весьма неприглядный вид (многие инвалиды нищенствовали или добывали средства к жизни пением на рынках, вокзалах и в поездах, предсказывая судьбу и т.п.), а бесперспективность жизни заставляла искать утешение в пьянстве. Все это нарушало настроение социального оптимизма, внедрявшееся в сознание общества руководством страны. Инвалиды с наиболее тяжелыми увечьями, напр. без обеих конечностей, быстро исчезли с улиц: для них были созданы специальные интернаты, напр. на о. Валаам, где они должны были находиться безвыездно. Более гуманное отношение к выжившим инвалидам войны пришло только в 70–80-е гг.: стали повышаться пенсии, появились хорошие, предоставлявшиеся бесплатно, протезы, инвалидные коляски и пр.

В лагерях инвалидность устанавливалась специальной комиссией. Здесь также было 3 группы инвалидов. В 1-й группе заключенные полностью освобождались от работы, во 2-й, напр. без одной конечности, использовались индивидуально, в определенных рамках, в 3-й – на легких работах, а если таковых не было или соответствующие места уже были заняты, инвалиды 3-й группы использовались на общих работах, но при заниженных нормах. Имелся и специальный лагерь для одних инвалидов.

ИНВАЛЮТНЫЕ РУБЛИ – условная денежная единица по официальному (сильно заниженному) курсу. Советские граждане, работавшие за границей и получавшие зарплату в иностранной валюте, прибывая в СССР, обязаны были обменять ее на специальные боны, дававшие право приобретения товаров в валютных магазинах для иностранцев, «Березках». Пользование настоящей валютой или хранение ее строго воспрещалось как уголовное преступление (см. Валютчик).

ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ПЕРЕВЯЗОЧНЫЙ ПАКЕТ (ИПП-1) – в действующей армии запечатанные в вощеную бумагу стерильные широкий бинт и марлевые подушечки для перевязок. Выдавался каждому военнослужащему.

ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ – длительный постепенный процесс создания крупного машинного производства в аграрной стране, приводящий к преобладанию промышленного производства и техническому перевооружению промышленности. В дореволюционной России индустриализация стала разворачиваться в кон. XIX в. вследствие технического переворота втор. пол. столетия и проходила естественным путем: на базе сельского хозяйства развивалась обрабатывающая легкая промышленность, средства которой вкладывались в добывающую и тяжелую промышленность.

В СССР индустриализация проводилась в сжатые сроки, с 1926 по 1940 г. Целью было создание тяжелой промышленности для массового производства вооружений. Предварительно были разработаны два варианта индустриализации, и в конечном счете был избран вариант ускоренного развития, причем контрольные цифры были дополнительно увеличены без учета возможностей страны. Были приняты последовательно 1-й (1928–32 гг.), 2-й (1933–37 гг.) и 3-й (1938–41 гг.) пятилетние планы. Формально хозяйство было поставлено на плановую основу, фактически же все планы нарушались. В порядке вещей было требование перевыполнения планов, подкрепляемое идеологическими постулатами. В ходе выполнения первого пятилетнего плана был выдвинут лозунг «Пятилетку – в четыре года!», и в конце этого строка объявлено о том, что план выполнен за 4 года 3 месяца, хотя на деле по ряду отраслей выполнения не было. Средства, любой ценой выкачивавшиеся из сельского хозяйства, развивавшегося по экстенсивному пути, вкладывались в индустрию, легкая же промышленность отставала в развитии. Широко стал применяться принудительный труд, в т.ч. практически бесплатный труд миллионов заключенных, ставший важным фактором экономического развития. Труд как вольнонаемных, так и заключенных был в основном ручным. Это привело к однобокому развитию всей экономики, неравномерности развития различных отраслей; так, во второй пятилетке наметилось значительное отставание металлургии, и пришлось использовать чрезвычайные методы для ускорения ее развития. В целом были достигнуты замечательные успехи: появились новые отрасли промышленности, построен ряд крупных, иногда гигантских предприятий, по многим промышленным показателям страна вышла на первые места в мире и превратилась в индустриальную сверхдержаву. Однако обычное для пропаганды сравнение этих достижений с 1913 г. было неосновательным: промышленность развивалась бы и без революции, усилий советской власти и бесчисленных жертв и нищеты народа.

Чрезвычайные, «командные» методы руководства экономикой и сам характер ее развития таили в себе ряд порочных черт, сказавшихся на жизни страны непосредственно в годы проведения индустриализации или же спустя десятилетия. Новые предприятия зачастую строились в соответствии с волевым партийным решением, без учета удобства их возведения, доступности сырья, рабочей силы, энергоснабжения, транспортной сети и пр. В сознании руководителей всех рангов прочно утвердился принцип «любой ценой»: экономика была затратной, и вопрос о рациональности, выгоде, прибыли даже не возникал. Производство средств производства оказалось в замкнутом круге: добывающая промышленность работала на металлургию, металлургия на крайне металлоемкое машиностроение, машиностроение на добывающую промышленность и металлургию. Средства вкладывались не в модернизацию ветшавшего оборудования и внедрение высоких технологий, а в строительство все новых гигантов промышленности. Сырьевые ресурсы эксплуатировались хищническим образом, так что лесосеки были завалены «неделовой» древесиной, в руднично-шахтные и металлургические отвалы уходило сырье с богатым содержанием «побочных» руд и пр.; реки и озера во имя сиюминутной выгоды превращались в сточные канавы и отстойники, в воздух поступали выбросы вредных веществ. Главной задачей для руководителей всех уровней стало удачно отчитаться о досрочном выполнении и перевыполнении планов, для чего широко применялись изощренные методы приписок и корректировки планов. Предприятия вели двойную бухгалтерию: для отчетов – с дутыми «среднепотолочными» показателями, и для себя – с реальными цифрами. Это в корне извратило психику людей, привело к деморализации. Жизненный уровень населения десятки лет не повышался, а затем хотя и стал расти, но крайне недостаточно: бедность была определяющей чертой советской жизни. Деревня в результате специфического подхода к экономике пришла в полный упадок, и хотя с 50‐х гг. на нее стали обращать большое внимание, добиться успеха так и не удалось: с нач. 60‐х гг. государство обратилось ко все возраставшему импорту продовольствия и промышленных товаров. Страна, жившая за счет экспорта нефти и газа, стала превращаться в сырьевой придаток индустриального Запада. В экономике 70–80‐х гг. начался застой, маскируемый победными реляциями, дутым соцсоревнованием и бесконечными инициативами, призванными хоть как-то повысить производительность труда за счет энтузиазма. Результатом всего этого стал экономический (наметившийся в 60‐х гг.), социальный, а затем и политический крах государства.

ИНИЦИАТИВЫ – в советской пропаганде 1950–80‐х гг. – «предложения трудящихся» (инспирированные идеологическими органами) по проведению какой-либо непопулярной реформы или развертыванию очередной кампании по повышению производительности труда, снижению трудозатрат, повышению цен и т.д.: в СССР все плохое для людей делалось «по просьбе» или «по инициативе трудящихся». К таким инициативам принадлежали движение бригад и ударников коммунистического труда, гагановцев, работы «за себя и за того парня» и пр.

ИНОГОРОДНИЕ – в дореволюционной России жители казачьих областей, не принадлежавшие к сословию казаков и потому не имевшие права владения землей: они должны были арендовать казачьи войсковые земли. Во время революции и Гражданской войны в казачьих областях развернулась ожесточенная борьба между казаками и иногородними, прежде всего за землю: иногородние выступили на стороне красных, поскольку советская власть проводила политику расказачивания. Умеренно-демократическая часть казачества признавала право иногородних, издавна живших в казачьих станицах и на хуторах, на землю из излишков войсковых земель. На Дону казаки звали иногородних хохлами, поскольку большая часть донских иногородних была из Восточной Украины.

ИНОСТРАННЫЕ ЯЗЫКИ – в сознании значительной части советских граждан, особенно в 1960–80‐х гг., владение иностранными языками – вершина образования. В дореволюционной России свободное владение иностранными языками, прежде всего французским, было характерно для сравнительно небольшой части социальной верхушки, имевшей возможность нанимать для домашней подготовки учителей-иностранцев (не случайных иностранцев – булочников, парикмахеров, сапожников и пр., нашедших выгодным зарабатывать не ремеслом, а преподаванием, а именно учителей, стоивших довольно дорого); значительная часть социальной верхушки училась понаслышке и говорила хотя и бегло, но не всегда правильно. В средних учебных заведениях преподавались французский и немецкий языки, не всегда квалифицированными преподавателями и большей частью без особых успехов: некоторые современники вспоминали, что в школе забыли то, чему научились в раннем детстве в семье, другие же отмечали, что свободное владение языками к ним пришло только после длительных поездок за границу. Распространенная в советском обществе уверенность в том, что все русское дворянство бегло говорило и читало по-французски, – грубая ошибка.

В советской средней и высшей школе изучению иностранных языков уделялось сравнительно небольшое место, и основное внимание обращалось на умение читать, а не говорить; так, студенты технических вузов главным образом занимались переводом «тысяч» (печатных знаков), преимущ. специальных текстов. Овладению разговорным языком препятствовала и полная оторванность советского общества от заграницы: туризм начал медленно развиваться только с 60‐х гг., выезды на учебу и в научные командировки совсем или почти не практиковались. В результате подавляющее большинство людей с высшим образованием могло с полным правом писать в анкетах на вопрос о владении иностранными языками: «Читаю, но не понимаю». С сер. 30‐х и до 50‐х гг. включительно изучался преимущ. немецкий язык как язык потенциального военного противника. С кон. 50‐х гг. имело место все большее изучение английского языка, приобретшего к этому времени статус международного, как когда-то международным был французский. В научно-исследовательских институтах и ряде учреждений были введены доплаты за знание иностранных языков. На их изучение стали обращать большее внимание как в обществе, широко пользовавшемся разного рода дополнительными курсами и пр., так и в вузах. Расширился и круг изучаемых языков; напр., популярность приобрел испанский. В целом к концу советского периода ситуация со знанием иностранного языка, в т.ч. разговорного, значительно улучшилась.

ИНОСТРАНЦЫ – в сознании советских людей, отравленном пропагандой, и в представлении должностных лиц – весьма подозрительные в плане шпионажа и идеологических диверсий люди, и в то же время объект лести и ухаживания, а также источник материальных благ (от пачки сигарет до валюты). Под влиянием событий Гражданской войны официально иностранцы рассматривались как шпионы и диверсанты, имеющие целью уничтожение первого в мире социалистического государства. Особенно усилились такие представления в 1930‐х гг., а с началом «холодной войны» достигли апогея. Многочисленные кинофильмы «про пограничников и разведчиков», шпионские детективы, а также пресса способствовали укоренению этих взглядов в сознание советских людей. Обычно невысокое художественное качество кинофильмов и книг привело к созданию некоего клише иностранца – шпиона и диверсанта, и хорошо, на западный манер, одетые люди, особенно в провинции, могли даже подвергнуться задержанию бдительными гражданами и органами милиции для проверки документов. В 30–50‐х гг. в стране развернулась настоящая шпиономания. К тому же иностранец в этот период был весьма редкой птицей, а в провинции просто невозможной. Но одновременно с этим правительство еще в период НЭПа всячески стремилось привлечь иностранные инвестиции в советскую экономику, а следовательно, старалось расширить приезд в СССР заграничных предпринимателей. В 30‐х гг. это стремление в пропагандистских целях распространилось на иностранных «прогрессивных» писателей, которым демонстрировали достижения социализма, которых всячески обхаживали и которые, вернувшись домой, должны были дать самые лучшие отзывы о жизни советских людей. В известной степени это стремление достигло целей: Бернард Шоу, Ромен Роллан, Андре Жид и др. известные в Европе литераторы создали своеобразные гимны Советской стране и лично И. Сталину, встречавшемуся с ними. Тем не менее, при всем старании соответствующим «органам» до конца не удавалось обмануть более проницательных гостей. В кон. 20‐х – нач. 30‐х гг. имел место и приток менее «почетных» иностранцев, в большом количестве оказавшихся на постоянном жительстве в ряде областных городов. Это были инспецы: инженеры, техники и рабочие, посланные зарубежными фирмами или завербованные советскими властями для строительства новых предприятий (автомобильных, шарикоподшипниковых, электротехнических и пр.), наладки и пуска оборудования и т.п. Кроме того, с приходом к власти в Германии нацистов, в СССР оказалось немало зарубежных коммунистов, а к концу Гражданской войны в Испании сюда приехали сотни испанских детей и сопровождавших их взрослых. Большей частью они жили в изоляции от советских граждан, в особо выделенных домах, в более благоприятных условиях, а испанские дети содержались в специальных детских домах. К концу 30‐х гг. иностранные специалисты, присланные фирмами, покинули СССР, но значительная часть рабочих, удержанных насильственно или поверивших в социалистический «рай», осталась и во время Великой Отечественной войны в качестве подозрительных лиц была выслана под надзор в отдаленные районы страны. После заключения Пакта о ненападении и договора о дружбе и границе между СССР и Германией довольно много немецких и австрийских коммунистов было арестовано и передано гестапо в обмен на русских эмигрантов, невозвращенцев и беглецов из СССР. Взамен их в местах заключения и ссылки оказалось огромное количество «бывших иностранцев» – поляков, финнов, эстонцев, латышей и литовцев, депортированных с присоединенных к СССР территорий или взятых в плен. В ходе войны значительная часть поляков по договору с польским эмигрантским правительством вошла в состав сформированных на советской территории польской армии Андерса и просоветского Войска Польского. Все остальные иностранцы остались в местах заключения и ссылки, а в конце 40‐х гг. в связи с развернувшейся борьбой с «безродным космополитизмом, антипатриотизмом и преклонением перед Западом» были высланы еще дальше на Север.

Либерализация в отношении к иностранцам началась во втор. пол. 50‐х гг. в связи с общей либерализацией режима, стремлением к упрочению дипломатических, экономических и культурных связей с заграницей, проведением Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве, широкомасштабных спортивных мероприятий (Олимпиад и пр.), международных кинофестивалей, музыкально-исполнительских конкурсов, развитием зарубежного туризма, научных поездок, обмена студентами и т.п. Однако в сознании рядовых граждан подозрительность к иностранцам укоренилась очень глубоко. Только в крупнейших городах – Москве, Ленинграде, Киеве, где иностранцев было очень много, отношение к ним стало меняться в сторону благожелательности и демонстративного гостеприимства, хотя слишком тесные контакты могли привести к близкому знакомству с сотрудниками КГБ. На официальном уровне иностранцы, особенно туристы, оказывались в исключительном положении; так, на время обеда групп иностранных туристов в ресторанах советских граждан туда не пускали, для иностранцев открывались специализированные, хорошо снабжавшиеся магазины «Березка», торговавшие на валюту, гостиницы «Интуриста» были под пристальным вниманием органов для недопущения нежелательных (неконтролируемых) контактов. Многие провинциальные города были закрыты для посещения иностранцами, поскольку повсюду находилось либо военное производство, либо военные объекты. Этот режим начал ослабевать лишь в 80‐х гг., как в связи с общим одряхлением системы, так и, особенно, в связи с начавшейся «перестройкой».

ИНСНАБ – сложносокращенное слово – организация, с 1929 г. занимавшаяся снабжением инспецов продуктами питания и товарами широкого потребления, и открывавшая в промышленных центрах и вновь строящихся промышленных городах специальные лавки с широким набором товаров. Вход туда был только по именным заборным книжкам, выдававшимся иностранцам, а чтобы не вызывать возмущения простых советских людей (у «непростых» были свои закрытые учреждения снабжения), окна густо забеливались. Некоторые инспецы широко пользовались такой системой торговли для спекуляций, втридорога продавая полуголодному населению продукты питания. С кон. 1932 г. в связи с оттоком инспецов из СССР и ухудшением отношения к ним со стороны партийного руководства снабжение лавок Инснаба стало быстро сокращаться, а позже они закрылись.

ИНСПЕЦЫ – сложносокращенное слово, обозначавшее в конце 1920‐х – 30‐х гг. иностранных специалистов: администраторов, экономистов, а преимущ. инженеров и техников, посылаемых фирмами, поставлявшими промышленное оборудование, приглашаемых советскими правительственными органами или добровольно приезжавших помогать советскому народу строить социализм. Для работы подписывали контракты, обычно пятилетние. Поселялись компактно, в многоквартирных домах или в коттеджах соцгородов и соцпоселков, снабжались продовольствием и товарами широкого потребления из лавок Инснаба, часть высокой зарплаты получали в валюте. Поскольку особенности социалистической индустриализации и обеспечения строительства и предприятий рабочей силой вызывали их искреннее удивление, недоумение, недовольство и бесконечные жалобы в руководящие органы, отношение к ним со стороны партийного руководства и НКВД стало быстро портиться. С кон. 1932 г. резко ухудшилось снабжение инспецов, стали сокращаться, а затем и прекратились выплаты валютой, не продлевались контракты. Началось «выдавливание» инспецов из СССР. Сложным оказалось положение инспецов-коммунистов, искренне поверивших в социализм, а наиболее трагичным – выходцев из Австрии и Германии, где установился гитлеровский режим: они нарушали законы своих стран и возвращение туда грозило им арестом. Часть инспецов была арестована в СССР по обвинению в шипионаже или принадлежности к оппозиции (они пользовались поддержкой Троцкого, Рыкова, Сырцова, Пятакова, позже оказавшихся «врагами народа»).

ИНСТИТУТЫ КРАСНОЙ ПРОФЕССУРЫ – высшие учебные заведения для подготовки новой, советской научной интеллигенции и преподавателей вузов преимущ. из коммунистов и рабочих. Первый институт был создан в Москве в 1921 г., с 1922 г. был разделен на экономическое, историческое и философское отделения, в 1924 г. появилось правовое, в 1926 г. – историко-партийное отделение; существовало подготовительное отделение для рабочих-коммунистов. В 1930 г. вместо единого института были организованы самостоятельные институты: Экономический, Философии и естествознания, Истории и историко-партийный, позже выделился еще ряд институтов, и в 1931 г. их было уже 10, в т.ч. Аграрный, Мирового хозяйства и мировой политики, Советского строительства и права, Естествознания, Литературы, Техники. Курс обучения – трехгодичный. В 1936 г. Институт техники и Институт естествознания были закрыты, в конце 30‐х гг. закрылись все институты.

ИНСТРУКТОРЫ ПАРТИЙНЫХ ОРГАНОВ – кадровые партийные работники ЦК партии, обкомов, райкомов и пр. партийных учреждений, «доносившие» в местные партийные организации, на предприятия и в учреждения, колхозы и совхозы новые решения Коммунистической партии, разъяснявшие политику «генеральной линии», контролировавшие выполнение решений.

ИНСТРУМЕНТАЛКА – на предприятиях бытовое название кладовой, где хранились инструменты, в случае необходимости выдававшиеся рабочим.

ИНСТРУМЕНТАЛЬЩИК, ИНСТРУМЕНТАЛЬЩИЦА – на предприятии должностное лицо, в инструменталке выдающее инструменты рабочим и принимающее их обратно.

ИНСТРУМЕНТЫ – разнообразные средства, приспособления для производства каких-либо работ, напр. для обработки дерева, металла и т.п. Хотя в СССР в силу бедности основной массы населения, особенно жившего в деревне и маленьких городах, и ввиду абсолютной неразвитости (практически отсутствия) сервиса выполнение различных работ собственными руками было распространено чрезвычайно широко, торговля инструментами снабжалась очень плохо. В хозмагах можно было купить топоры, молотки, отвертки, пилы, иногда что-либо иное. Поэтому большей частью инструменты или воровались с предприятий (либо покупались ворованные), или, при наличии умения, изготовлялись самостоятельно. Качество инструментов, поступавших в продажу и даже оказывавшихся в инструменталках, как правило, было невысоким, так что купленные молотки и топоры нередко перенасаживались, а профессионалы даже на заводах сами делали для себя стамески, рубанки, фуганки и пр. При этом качество инструментов постоянно понижалось. Некоторые необходимые приспособления, не только для специальных, но и для распространенных работ, промышленностью вообще не выпускались, и их изготовляли самостоятельно. Во время Великой Отечественной войны и в первые годы после нее чрезвычайно высоко ценились инструменты (сверла, ножовочные полотна по металлу, напильники, надфили), полученные из США по ленд-лизу. Точно так же до войны ценились инструменты дореволюционного происхождения. В 1970–80‐х гг. отчасти острота положения с интрументами приглушалась ввозом их из стран «народной демократии» (напр., польские и немецкие наборы гаечных ключей).

В кон. 20‐х – нач. 30‐х гг. в СССР началось производство электроинструмента, сначала только электродрелей («сверлилок»), довольно массивных и тяжелых. В основном после войны появились другие электрические и механические инструменты (рубанки, лобзики, бензо– и электропилы). В свободную продажу они стали поступать только в конце советской эпохи, и опять-таки в частном владении оказывались путем «увода» их с предприятий (см. Несуны).

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ – круг лиц, обладающих развитым интеллектом, самостоятельным, независимым от официальных идеологии и пропаганды, а также от т.наз. общественного (т.е. массового) мнения мышлением, способностью к аналитическому и критическому мышлению, вырабатывающемуся на основе большого жизненного опыта, интенсивно пополняемого чтением, систематизацией и анализом информации. Задача интеллигенции – выработка новых знаний и новых идей, что невозможно без критического отношения к существующему порядку. Интеллигенция постоянно находится в оппозиции любому режиму, т.е. является инакомыслящей. Результатом активной умственной деятельности является критический самоанализ, внимание к чужому мнению, способность принять его. В основном к интеллигенции принадлежит слой людей, профессионально занимающихся умственным, преимущ. сложным творческим трудом, однако интеллигентным может быть любой человек, даже с небольшим образованием, но с аналитическим и критическим складом ума. Считается, что это чисто русское понятие, введенное в 60‐х гг. XIX в. писателем П. Боборыкиным.

Старая русская интеллигенция, главным образом разночинного, демократического происхождения, в подавляющем большинстве была либеральной, настроенной критически или враждебно к вырождающемуся самодержавию. В массе с одобрением встретив Февральскую демократическую революцию, она оказалась враждебной Октябрьскому перевороту и однопартийной большевистской диктатуре и была почти полностью уничтожена в ходе Красного террора, умерла в 1918–19 гг. от голода, холода и болезней (в 1918 г. был введен классовый паек, и «нетрудовое» население снабжалось по низшей категории и по остаточному принципу), а частично эмигрировала, в т.ч. была принудительно выслана из страны в 1922 г. (см. Философский пароход). По неполным данным, за 3 года Россия лишилась 17 тыс. деятелей науки, культуры и искусства. В 1921 г. в Праге (Чехословакия стала одним из центров русской эмиграции) в 1-м академическом съезде ученых-эмигрантов приняло участие ок. 500 российских ученых, часто с мировым именем. За рубежом оказалось 5 академиков, ок. 140 профессоров, всего же более 1000 чел. ученых и специалистов. Репрессии против старой интеллигенции продолжались и после официального окончания Гражданской войны; так, в 1924 г. среди политических ссыльных в Сибири научная, техническая и творческая интеллигенция составляла 40%. Опасаясь репрессий, часть интеллигенции после революции мимикрировала «под пролетариев», уезжала в маленькие города (напр., в Загорске, бывшем Сергиевом Посаде, наряду с представителями видных дворянских родов в 20‐х гг. жили писатель М. Пришвин, художники А. Осмеркин, В. Фаворский и др.). Еще часть ее была репрессирована в 1928–1930 гг. Был проведен ряд массовых судебных процессов по абсолютно надуманным обвинениям: «Академическое дело» (историки С. Платонов, И. Гревс, Е. Тарле, Н. Лихачев, М. Любавский, Ю. Готье, С. Бахрушин и др.), «Шахтинское дело», дела мифических «Промпартии» и «Трудовой крестьянской партии» (ученые Н. Кондратьев, А. Чаянов, В. Громан, Л. Юровский и др.), дело о вредительстве в управлении шоссейно-грунтовых дорог (профессор П. Велихов и др.), дело ВСНХ, дело статистиков, «Пулковское дело» (более 100 чел., в т.ч. директор Пулковской обсерватории Б. Герасимов, директор Астрономического института Б. Нумеров, создатель службы Солнца профессор Е. Перепелкин и др.), уничтожение военных специалистов А. Снесарева, А. Свечина, Н. Какурина и др. Как старая, так и новая советская интеллигенция не осталась без внимания карательных органов и в 30–40-е гг. В целом страна, и ранее остро нуждавшаяся в высокообразованных людях, специалистах, понесла огромные потери, отразившиеся как на общем состоянии культуры, так и на уровне развития народного хозяйства.

Это связано с тем, что именно интеллигенция является сознательным носителем национальной идеи, цементирующей нацию (бессознательным хранителем национальной идеи является крестьянство, также разрушенное большевиками), новому же режиму требовалось разобщенное население, послушное орудие манипуляций. В СССР активно проводилась тотальная политика создания на основе «правильного» классового происхождения собственной, «советской» интеллигенции, безоговорочно преданной идеям (менявшимся) партии и нового государства; старую интеллигенцию В. Ленин считал «говном», а пропаганда постоянно говорила о «гнилой интеллигенции», подспудно враждебной новому строю. Под советской интеллигенцией стала подразумеваться «прослойка» (между колхозным крестьянством и промышленными рабочими) из лиц, получивших специальное, преимущ. высшее образование, начиная от аптекарей, учителей, врачей, инженеров и заканчивая сотрудниками карательных органов и партийно-советской номенклатурой, то, что позже А. Солженицын назвал «образованщиной»; к интеллигентам причислялись и причисляли себя те, кто (с большой выгодой) воспевал режим, чекистов, раскулачивание, коллективизацию, тайно или явно (в критических статьях, выступлениях на собраниях) доносил на инакомыслящих и т.п. или сам, служа в карательных органах, проводил репрессии. Однако, несмотря на тотальное «промывание мозгов» и постоянную подозрительность, и этот слой давал более или менее многочисленный круг подлинной интеллигенции, включая тех, кто от критического мышления перешел к более или менее активной борьбе с режимом – диссидентов и правозащитников. Кроме того, советская пропаганда подменила понятие интеллигентности, т.е. активной интеллектуальной работы, понятиями «скромности», «совестливости», «самоотверженной работы на благо народа», и множество людей, по сути или по внешности интеллигентных, послушно восприняло эту провокационную подмену: скромный и совестливый человек наиболее выгоден наглому, беспринципному и беспардонному партнеру, каковым был коммунистический режим.

В эмиграции по крайней мере часть научно-технической и творческой интеллигенции оказалась в более или менее благополучном положении благодаря высокому авторитету, которым пользовались за границей русская наука и русская инженерия. Ряд ученых получили профессорские должности в ведущих университетах (П. Виноградов, А. Кизеветтер, Л. Карсавин и др.), занимались исследовательской работой и достигли высоких результатов (создатель технологии производства высокооктанового бензина В. Ипатьев, авиаконструкторы И. Сикорский, А. Северский, А. Картвели, изобретатель телевидения В. Зворыкин и др.). Был создан ряд литературно‐художественных журналов и издательств на русском языке. Писатель И. Бунин был даже удостоен Нобелевской премии. Большей частью эмигрантская интеллигенция сосредоточилась в Чехословакии и Германии, с приходом к власти Гитлера перебралась во Францию, а после ее оккупации Германией уехала в США. После нападения Германии на СССР многие интеллигенты-эмигранты заняли патриотическую позицию.

Полная ликвидация «буржуазной» интеллигенции в стране Советов была невозможна: во-первых, без нее было бы невозможно восстановление и развитие народного хозяйства и культурное строительство, во-вторых, режим нуждался в налаживании хороших отношений с Западом и требовалось надеть маску демократизма. Для этого использовались меры экономические. Л. Троцкий заявил: «Мы голодом заставили интеллигенцию работать». Шло перевоспитание интеллигенции путем подкармливания (создание КУБУЧ, выдача пайков и пр.). Власть ухаживала за открыто высказывавшим свое неприятие режима нобелевским лауреатом, всемирно известным физиологом академиком И. Павловым, создавала тепличные условиях для композиторов А. Глазунова и Н. Метнера (они все же остались за границей позже, выехав в командировки), некоторых артистов и пр. В то же время в учебных заведениях, в т.ч. высших, «старорежимные» преподаватели строго контролировались партийными и общественными организациями, подвергались ожесточенной критике за «реакционное» преподавание, изгонялись с работы. Однако в широких слоях населения образованные люди обладали определенным авторитетом, к ним могли прислушиваться. В целях подрыва этого авторитета органы пропаганды, советские литература, кино, театр стали представлять старую интеллигенцию в карикатурном виде наивных, рассеянных и даже придурковатых людей «не от мира сего», ничего не понимающих в реальной жизни, но специалистов в своем узком, опять-таки оторванном от реальности деле. Так сложился канонический образ «интеллигента» с козлиной бородкой, в очках и ермолке, все забывающего и путающего, старомодно вежливого и никчемного. Этот штамп стал эксплуатироваться деятелями искусства и в последующие десятилетия, до конца советской истории (напр., образ археолога из кинофильма «Джентльмены удачи»), тем более что в 60–70‐х гг. интеллигенция вновь оказалась в острой оппозиции к режиму (см. Диссиденты). Под влиянием средств массовой пропаганды в широких слоях населения устоялся образ интеллигента, не умеющего забивать гвозди и материться, и, напр., профессор, умело работающий руками на земле, в строительстве, у верстака и т.п., стал вызывать неподдельное изумление.

Во время оккупации часть интеллигенции, чтобы элементарно не умереть с голода, вынужденно пошла работать по специальности. Оккупационная администрация в пропагандистских целях лояльно относилась к таким людям, снабжая повышенным пайком, платя высокую зарплату. В Одессе румынами был даже открыт университет, ректором которого стал известный хирург профессор Часовников. Разумеется, после освобождения оккупированных территорий все эти люди, как изменники Родины, подверглись репрессиям; так, Часовников был повешен.

ИНТЕРНАТ – воспитательное учреждение для постоянного проживания иногородних детей при школах и т.п. учебных заведениях; для детей из отдаленных деревень были интернаты при сельских школах.

ИНТЕРНАЦИОНАЛИСТЫ – собирательное название иностранцев – участников Октябрьской революции и, особенно, Гражданской войны: немцев, чехов, сербов, поляков, латышей, китайцев и др., разными путями (плен во время Первой мировой войны или добровольная сдача русским войскам и т.п.) оказавшихся в России и отрезанных от родины. Чуждые русскому населению, интернационалисты активно поддерживали советскую власть. Огромное число их оказалось в руководящих партийных, советских, военных органах, в ЧК и пр. В 30‐х гг. большая часть интернационалистов оказалась репрессирована по обвинению в шпионаже. Последние интернационалисты – бежавшие в СССР участники революционных событий 1918–1920 гг. в Германии и шуцбундовцы (члены вооруженной социал-демократической организации в Австрии, поднявшие восстание в 1934 г.) были переданы НКВД в 1939–1940 гг. в руки Гестапо.

ИНТУРИСТ – 1. Официальная организация по приему и обслуживанию иностранцев, приезжавших в СССР. Появилась в кон. 1920‐х гг., но в широких масштабах ее деятельность развернулась с кон. 50‐х гг. «Интуристу» принадлежала сеть фешенебельных гостиниц, контингент специально подготовленных гидов-переводчиков, был разработан ряд специальных туристических маршрутов. Хотя сотрудники «Интуриста» находились под пристальным вниманием органов, работа здесь считалась очень престижной и выгодной. 2. Иностранец, приехавший в туристическую поездку в СССР. Практически с интуристами советские люди сталкивались начиная со втор. пол. 50‐х гг., и сразу же они стали объектом любопытства обычных граждан и охоты со стороны фарцовщиков и проституток. Отношение общества к интуристам было неоднозначным: многих сильно раздражала система спецобслуживания иностранцев в ресторанах, театрах, музеях, ущемлявшая интересы людей.

ИСПАНКА – 1) матерчатый головной убор, напоминавший пилотку, но с кисточкой спереди; была в моде среди городских детей пионерского возраста во втор. пол. 1930‐х гг. (во время Гражданской войны в Испании); 2) массовая эпидемия гриппа в 1918–20 гг., вызвавшая колоссальную смертность среди ослабленных недоеданием и плохими условиями жизни советских людей.

ИСПАНСКИЕ ДЕТИ – дети испанских республиканцев, во время Гражданской войны в Испании в большом количестве вывезенные в СССР, чтобы уберечь их от ужасов войны и фашистских бесчинств, а также чтобы сделать их родителей более управляемыми. Воспитывались в специальных детских домах. Ко времени массовых арестов 1947–49 гг. эти дети подросли и многие из них были приговорены Особым совещанием к заключению на 10–15 лет за антисоветскую агитацию. На Колыме была даже особая колония для них. После смерти И. Сталина большей части испанцев разрешили вернуться на родину, хотя некоторые натурализовались в СССР.

ИСПОЛКОМ – сложносокращенное слово – исполнительный комитет советов депутатов трудящихся на уровне области, города, района (облисполком, горисполком, райисполком) – постоянно действующий орган советской власти, занимающийся в основном хозяйственной деятельностью, реализуя решения партийных органов (обкомов, горкомов, райкомов). Возглавлялся председателем исполкома, который считался вторым лицом после секретаря райкома, горкома или обкома.

ИСПОЛНИТЕЛЬ – лицо, исполнявшее смертные приговоры, палач. Как и во многих других аналогичных случаях (см. Высшая мера социальной защиты, Домзак, Исправдом, Шкраб), коммунистический режим, маскируя свою сущность, заменял слова, напоминавшие о «царском режиме», эвфемизмами.

В период Гражданской войны расстрелы, в т.ч. и массовые, производились сотрудниками органов ЧК и Ревтрибуналов. Участие в казнях рассматривалось чекистами как малоприятная, но совершенно необходимая обязанность. Хорошим тоном считалось, чтобы приговор приводил в исполнение следователь, который вел дело: это повышало ответственность за результаты работы. В нач. 1919 г. ВЧК прямо обязала руководящих работников губернских и республиканских ЧК непременно участвовать в казнях. Для новых сотрудников это было своеобразным посвящением в чекисты, и кое-где к основным исполнителям добавляли рядового оперативника. Но по должности исполнение приговоров или организация массовой казни принадлежала комендантам органов ЧК, концлагерей и тюрем. Так, должность коменданта КрымЧК в 1920–21 гг., в пору массовых бессудных расстрелов оставшихся в Крыму бывших и белых офицеров исполнял будущий прославленный полярник И. Папанин, бывший затем комендантом на пароходе «Челюскин», в лагере «челюскинцев» и оставшийся в этой должности на льдине экспедиции под руководством О. Шмидта («папанинцев»). Перед исполнением казни и после нее исполнителю давали водку. Вообще эти люди, глушившие в себе эмоции алкоголем, как правило, спивались и быстро погибали или отчислялись из органов. Испытывавшие страшные психологические перегрузки палачи обычно жаловались на нарушения психики, заболевали эпилепсией, кончали жизнь самоубийством. Но известны исполнители, работавшие на этой должности по 20 лет и более, убившие многие тысячи людей. Такими были, напр., москвичи П. Маго, награжденный за свою службу двумя боевыми орденами, комендант ОГПУ-НКВД с 1926 г. В. Блохин, уволенный в 1953 г. с должности коменданта МГБ СССР в звании генерал-майора.

ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ЛИСТ – документ, выдававшийся взыскателю денежных средств с кого-либо после вступления в силу решения суда о взыскании этих средств, напр. алиментов.

ИСПРАВДОМ – сложносокращенное слово – исправительно-трудовой дом, заменившее в 1920‐х гг. «старорежимное» слово «тюрьма». Предназначался для осужденных к лишению свободы на срок до 6 мес. Исправдома существовали с 1922 по 1932 г.

ИСПРАВИТЕЛЬНО-ТРУДОВАЯ КОЛОНИЯ (ИТК) – с 1956 г. так стали называться исправительно-трудовые лагеря.

ИСПРАВИТЕЛЬНО-ТРУДОВОЙ ЛАГЕРЬ (ИТЛ) – основное место лишения свободы в СССР. Появились в самом начале советской истории. Организационное оформление лагерей для принудработ происходит весной 1919 г. постановлением ВЦИК. В каждом губернском городе должен был открыться лагерь не менее чем на 300 заключенных, чтобы их труд мог обеспечить содержание охраны. Они находились в ведении губернских карательных отделов Наркомюста, при которых имелись специальные распределительные комиссии, выделявшие 7 видов лишения свободы. В конце 1923 г. существовало уже 355 лагерей с 68 тыс. заключенных. Так началась эра исправительно-трудовых лагерей с 10-часовым рабочим днем, дифференцированным питанием в зависимости от выработки, строгим режимом. В 1929 г. в ИТЛ были переименованы концлагеря, отчего их сущность не изменилась.

Лагерь, с вышками для охраны, с запретной зоной, изгородями из колючей проволоки, обносился высоким забором из толстых досок, с проволокой (иногда под током) по верху, на кронштейнах. Внутри находились бараки для проживания заключенных с нарами в 2–3 яруса и решетками на окнах. На ночь бараки запирались. Вход был с одной стороны. В тамбуре имелось отхожее место или параша. Посередине ставилась печь, обычно буржуйка. Заключенные размещались в бараке в соответствии со статусом: возле печи и на нижних нарах – уголовники, по периферии – приговоренные к заключению по пятьдесят восьмой статье. В лагере имелась также необходимая инфраструктура: лазарет с врачом – заключенным или вольняшкой, кухня с поварами-заключенными, столовая, каптерка, помещения для нарядчиков, караула, лагерной администрации, КВЧ (культурно-воспитательная часть), БУР. Бригадиры производственных бригад, как правило из уголовников и бытовиков, пользовались определенной властью и вооружались дрынами для принуждения заключенных к быстрому исполнению приказаний администрации, но формальная дисциплина была не слишком строгой. Работы были внутрилагерные и наружные (горные, строительные, лесоповал и пр.). Перед выходом за пределы лагеря и возвращением производился длительный и тщательный пересчет людей бригадирами и охраной. На работы колонны зэков шли под конвоем автоматчиков и собаководов. «Шаг влево, шаг вправо» рассматривался как побег, и в лучшем случае обученные собаки рвали заключенных, охрана стреляла в воздух и укладывала колонну лицом вниз, в худшем – стреляла на поражение без предупреждения. Время пересчета и переходов на работы и обратно в рабочий день, естественно, не засчитывалось. С работ обычно заключенные старались принести несколько щепок, одно-два полена для печей, причем охрана у ворот приказывала половину топлива бросить, присваивая его. Редкие посылки курочились каптером – заключенным из уголовников или бытовиков, и значительная часть присланного присваивалась им. Поскольку уголовники, воры в законе, были в отрицаловке, не работали, значительная часть выработки заключенных расписывалась на них, придурков и т.д., что уменьшало пайку. Питание, одежда и обувь были крайне неудовлетворительными, что вызывало ослабление людей от недоедания, безбелковые отеки, пеллагру, алиментарную дистрофию, цингу, простудные заболевания. Смертность была очень высокой: во время войны основное население лагерей (кроме придурков, нарядчиков, бригадиров) сменялось за один-два месяца. Ослабленные заключенные на наружные работы не выводились, а доходяги нередко, чтобы не портить показателей слишком высокой смертностью, комиссовались и умирали за воротами.

В сер. 50‐х гг. ИТЛ переименованы в исправительно-трудовые колонии.

ИСТОРИЯ В ПРОПАГАНДЕ И ПОВСЕДНЕВНОМ СОЗНАНИИ – являлась продуктом идеологической работы. С 1917 г. примерно до нач. 20‐х гг. режим был занят упроченьем своей власти и борьбой с врагами, в т.ч. вооруженной. Едва ли не единственным актом оказался т.наз. Ленинский план монументальной пропаганды, направленный на снос памятников «царям и их слугам» и массовое создание временных памятников деятелям революционного движения и мыслителям – предтечам марксизма-ленинизма. В 1920 г. учрежден Главполитпросвет во главе с Н. Крупской и появилась идеологическая цензура. Ставка режима на построение совершенно нового общества с категорическим отказом от прежних традиций и культурного наследия потребовала решительных мер. Преподавание истории было заменено обществоведением, а слишком пристальный интерес к дореволюционной истории мог фатально отразиться на судьбе человека. Фактически оказались вне закона слова «Родина», «Отечество»: пролетарии отечества не имеют. Характерным стало стихотворение Демьяна Бедного, посвященное памятнику Минину и Пожарскому: «Подумаешь, они спасли Россию! А может, лучше б не спасать?». Шла ликвидация ряда старых музеев, нередко вместе с их фондами и сотрудниками, полностью было ликвидировано краеведение и множество краеведов оказалось в местах заключения, уничтожались целые исторические школы («Академическое дело», школа И. Гревса и др.). Если в первые годы советской власти историческое наследие (помещичьи усадьбы и т.п.) разорялось или даже уничтожалось стихийно окрестными крестьянами под влиянием классовой вражды, дополнительно подогреваемой агитаторами, то теперь этот процесс был поставлен на новую основу. В исторической науке безраздельно господствовала школа зам. наркома просвещения М. Покровского, для которой характерны вульгарный социологизм, подчеркнуто классовый подход и модернизация исторических процессов; так, Отечественная война 1812 г. была объявлена борьбой империалистических держав за рынки сбыта. Преимущественным вниманием пользовалась история классовой и революционной борьбы, причем ее корни стали отыскиваться еще во времена «Русской правды». Ленинские высказывания, даже случайные, а особенно его учение о революционных ситуациях, стали руководством для историков. В то же время история Октября и Гражданской войны изучалась и описывалась их участниками на основе документов, вполне объективно. Такова, напр., фундаментальная работа Н. Какурина «Как сражалась революция» (1925–1926).

С сер. 30‐х гг., после утверждения в Германии нацистского режима, отказа от лозунга мировой революции (Германии в ней и отводилась решающая роль), переноса усилий на распространение социалистической системы военным путем и укрепления культа личности И. Сталина, в области истории и пропаганды наметился поворот. Школа Покровского была идейно и организационно разгромлена. Фундаментом для исторических исследований и возобновленного преподавания истории стал «Краткий курс истории ВКП(б)». При этом ряд событий оказался «реакционным», что печально отразилось на судьбе занимавшихся ими историков (напр., народническое движение). Одновременно в 1934 г. в связи с шумной пропагандистской кампанией по поводу парохода «Челюскин» И. Сталин впервые в положительном контексте произнес слово «Родина», в 1937 г. с помпой были отмечены 100-летняя годовщина со дня гибели А. Пушкина и 125-летие Бородинской битвы и в газете «Правда» был помещен портрет бывшего «царского генерала» а ныне «великого русского полководца» М. Кутузова при всех орденах. Стала выпячиваться прогрессивность деяний и личностей Петра I и Ивана Грозного, которые как бы становились предшественниками Сталина. Началось возрождение имен выдающихся личностей в русской истории – Александра Невского, А. Суворова, Ф. Ушакова, П. Нахимова, ученых, изобретателей, путешественников, композиторов и пр. Советские писатели и кинематографисты начали создавать посвященные им и наиболее славным страницам отечественной истории произведения. Получила развитие историческая беллетристика, в которой упор делался на деяниях выдающихся личностей, воинских подвигах предков, успехах российских ученых и т.д.; эти тенденции, проявившиеся накануне Великой Отечественной войны, резко усилились в годы войны и особенно после нее, в пору борьбы с «безродным космополитизмом, антипатриотизмом и преклонением перед Западом». Ряд исторических романов был удостоен Сталинской премии. Одновременно, после появления в 1929 г., к 50-летию Сталина брошюры К. Ворошилова «Сталин и Красная Армия», меняется периодизация Гражданской войны, а после репрессий 30‐х гг. и вся ее история, в которой остается лишь несколько канонических имен. Началось изучение Великой Отечественной войны на основе составивших целый том выступлений Сталина. Была создана специфическая концепция истории войны, укладывавшаяся в схему «десяти сталинских ударов». Но в целом в сознании советской бюрократии и хозяйственников прошлое не имело никакой цены, что выразилось в уничтожении огромного количества архитектурных памятников, особенно в связи с «социалистической реконструкцией» городов, прежде всего Москвы; наиболее пострадали памятники церковного зодчества, как следствие воинствующего атеизма и невежества.

«Оттепель» и «разоблачение культа личности Сталина» частично изменили ситуацию. Стала расширяться тематика исторических исследований, в т.ч. были «реабилитированы» революционные народники, началось изучение истории культуры, включая историю искусства, хотя события и факты, имевшие место в нач. ХХ в., после «передвижников» и «Могучей кучки», т.е. отклонения от т.наз. критического реализма, пробивали дорогу с трудом, постепенно. На «оттепельной» волне были робкие попытки пересмотра отдельных тем (Гражданской войны, коллективизации), но в целом историческая наука развивалась в русле, сформированном в 30–40‐х гг. (кроме частичной модернизации истории Великой Отечественной войны). Изучение и толкование событий прошлого стало исключительным правом пропагандистского аппарата в интересах режима. В 60–80‐х гг. сложился широкий круг писателей, обратившихся к раннему периоду отечественной истории, в основном периоду формирования и укрепления Московского государства, к жизни и деятельности правящей верхушки и т.п.; особенно большую популярность приобрели имевшие авантюрный характер романы В. Пикуля, далекие от подлинного историзма, но по которым широкая публика формировала представления об истории страны. Рост внимания читателей к истории вызвал переиздание исторических романов А. Дюма, М. Дрюона даже в массовой «макулатурной» серии. Активизируется историческая научно-популярная литература, в т.ч. подлинным бестселлером стал «роман-эссе» В. Чивилихина «Память»; в серии «Жизнь замечательных людей» все большее место начинают занимать персонажи русской истории. В целом в исторической беллетристике и научно-популярной литературе становится заметным крен в национальный патриотизм, сильно сдобренный шовинизмом и антизападничеством. Крепнущий интерес широкой публики к прошлому вызвал даже появление псевдонаучных направлений, в частности «пересмотр» периодизации мировой и отечественной истории Фоменко, Постниковым и их менее эрудированными, но более резвыми последователями. Аналогичные тенденции имели место в кинематографии, причем здесь наметилась своеобразная «реабилитация» белого офицерства.

Повышение интереса образованной части общества к прошлому вызвал появление Всесоюзного общества охраны памятников истории и культуры, а затем и возрождение Общества изучения русской усадьбы и многочисленные попытки (обычно безрезультатные) интеллигенции вступиться за намеченные к разрушению или разрушавшиеся памятники архитектуры. Изменилось отношение к музеям, постепенно становившимся музеями в полном смысле слова, а не органами агитпропа. Ряд храмов, монастырей и усадеб был реставрирован и музеефицирован. Начался музейный бум. В период «перестройки» произошло обострение интереса широких масс к истории, на что государство отреагировало переизданием (в разных вариантах) трудов Н. Карамзина, С. Соловьева, В. Ключевского, книг других историков прошлого.

Разумеется, все эти перипетии отразились в массовом сознании людей. Премудрости школьного исторического образования быстро улетучивались, а остатки знаний приобретали причудливую форму мифов, и представления массового советского человека об истории зиждились на исторической беллетристике и кинематографии.

ИСТРЕБИТЕЛЬНЫЕ БАТАЛЬОНЫ – полурегулярные воинские части численностью 100–200 чел., создававшиеся во время Великой Отечественной войны (с 24 июня 1941 г.) из молодежи непризывного возраста (старшеклассников) под командованием оперативных работников или начальников районных отделений милиции, реже – из кадровых военных младшего и среднего звена, а иной раз и просто из учителей военной подготовки или физкультуры. На них возлагалась обязанность по патрулированию прифронтовых территорий и борьбе с немецкими парашютными десантами (в это время любой неожиданный прорыв немцев считался парашютным десантом), диверсантами и шпионами. В некоторых случаях (напр., при обороне г. Каширы в ноябре 1941 г. от танков Гудериана) их использовали и на передовой линии фронта против регулярных частей. По достижении призывного возраста членов батальона обычным порядком призывали в армию. В сент. 1944 г. были расформированы. В конце войны и в первое время после нее на молодежные истребительные отряды «ястребков» на Западной Украине, в Западной Белоруссии и Литве возлагались функции по борьбе с остатками блуждавших в лесах немецких войск, и прежде всего с националистическими партизанскими отрядами бандеровцев, лесных братьев и т.д. В последнем случае борьба отличалась чрезвычайной жестокостью с обеих сторон и немало «ястребков» погибло, в т.ч. мучительной смертью.

ИТК – аббревиатура, см. Исправительно-трудовая колония.

ИТЛ – аббревиатура, см. Исправительно-трудовой лагерь.

ИТР – аббревиатура – инженерно-технические работники, преимущ. имеющие высшее техническое образование инженеры. В 1920 – нач. 30‐х гг. слова «инженер», «инженерия» считались «старорежимными», обозначавшими социально-чуждых элементов, бывших эксплуататоров, тем более что были проведены громкие дутые процессы по обвинению ученых и инженеров во вредительстве («Дело Промпартии», «Шахтинское дело»), и понадобилась адекватная и характерная замена, аналогичная словам шкраб, работник прилавка и пр. Но вместе с тем в связи с выдвинутыми И. Сталиным «шестью условиями» построения социализма отношение к ИТР, прежде всего новой, советской формации, изменилось к лучшему. Так, появилось постановление СНК и ЦИК от 3 авг. 1931 г. «Об улучшении бытовых условий инженерно-технических работников», которые уравнивались с индустриальными рабочими: до того они считались «служащими» с рядом ограничений в правах.