Глава 8
На улице было очень мерзко. Возникало ощущение, что тучи опустились почти до земли и вот-вот снесут крышу замка. Да еще и ветер поднялся — пронизывающий до костей и обжигающий лицо.
— Снег к вечеру пойдет, — заметил маг, глянув на небо и кутаясь в длиннополую шубу, которую он надел перед выходом на улицу. — Снег — это хорошо. Зима должна быть со снегом, иначе это не зима.
— Как посмотреть, хозяин, — не согласился с ним Тюба, проходивший мимо нас. — Как его навалит по колено, так в лес за дровами не доберешься.
— А тебе и не надо самому туда ходить теперь. — Ворон засмеялся. — Вон сколько жильцов в замке появилось — неужто помощников тебе не сыщем?
— Сдается мне, что я попал в рабство, — тихо вздохнул неподалеку Эль Гракх. — Серьезно. Как в каких-нибудь Семи Халифатах. Может, он все это обучение устроил для того, чтобы иметь бесплатную рабочую силу?
Надо заметить, что такая версия уже проскальзывала в наших вечерних разговорах, которые негромко велись перед сном. Иногда я даже был готов в нее поверить.
— Если так, то оно, конечно, — повеселел Тюба. — Вместе и папашу бить веселее.
— Поговори мне, — шутливо сдвинул брови маг, и привратник, хохоча во все горло, отправился дальше по своим делам.
— Итак. — Ворон приблизился к колодцу, тому самому, где утонула Труди. — Ромея, подойди ко мне. Остальные тоже в стороне не стоят, давайте, давайте, вставайте кружком вокруг нас. Вам так будет видно лучше, да и теплее.
Указания Ворона после первых дней обучения больше никогда и никем не оспаривались, мы поняли, что в этом нет смысла. Несмотря на то что он никогда не угрожал нам исключением из школы или чем-то еще, все, что он нам говорил, выполнялось беспрекословно и сразу. Вот и сейчас — он только сказал, чтобы мы встали кругом — и через секунду все было исполнено.
— Итак — огонь. — Ворон посмотрел на Ромею. — Отлично. Создай его.
— Кого? — не поняла та. — Огонь?
— Ну да. — Маг потер руки. — Именно. Если это твоя стихия, то у тебя не возникнет сложностей с тем, чтобы прямо сейчас явить нам живое пламя.
— Да если бы я такое умела, то зачем бы пришла к вам? — удивилась Ромея.
— Ты на самом деле хочешь, чтобы я рассказал всем, зачем ты пришла сюда? — уточнил у нее маг. — Вот уж не проблема. Итак, Ромея дар Кольсе, третья дочь маркграфа Салара дар Кольсе, великого сенешаля Силистрии…
— Я попробую, — оборвала мага Ромея. — Я попробую, наставник.
Однако. Мне казалось, что он нас и по именам-то не помнит, — и на тебе. А Ромея перепугалась, как видно, есть ей что скрывать.
— Терпеть не могу это слово. — Маг сморщился так, будто отведал гнилой орех. — «Попробую». Пробовать — это ничего не делать. Дай мне свою ладонь.
Ромея покорно выполнила требуемое. Ворон же, покопавшись в карманах своей шубы, достал оттуда горошину, показал ее нам и положил в открытую ладонь ученицы.
— Что ты сейчас делаешь? — требовательно спросил он у нее.
— Стою, — пробормотала окончательно запутавшаяся Ромея, которая уже не знала, что отвечать разошедшемуся магу. — С протянутой рукой.
— Нормальное состояние части аристократии, — согласился с ней Ворон. — То густо, то пусто. Но это не тот ответ, который я жду.
— Держу горошину на ладони, — сообразила наконец Ромея.
— Отлично, — облегченно вздохнул маг. — А теперь переверни ладонь.
Ромея выполнила требование, и горошина упала на землю.
— А сейчас что ты делаешь? — Маг был последователен в задавании вопросов.
— Не держу горошину? — предположила Ромея.
— Именно. — Ворон сделал шаг и оказался с ней лицом к лицу. — Можно держать горошину и можно ее не держать. Есть только два этих состояния. А вот состояния «я попробую ее держать» нет. Его не существует. Либо ты делаешь что-то, либо ты это не делаешь. Либо ты знаешь что-то, либо не знаешь. Это еще одно отличие мага от простого человека. Простой человек может позволить себе сказать: «Я завтра попробую это сделать», — и в результате не делает ничего, потому что это мифическое «завтра» не наступает никогда. Завтра будет новый день, и у этого дня будут другие проблемы и задачи. Маг такой роскоши лишен. Он либо идет и делает, либо идет и разбирается, как получить желаемое, причем до тех пор, пока не достигает цели. Либо он перестает быть магом, потому что любые сомнения в своей силе и знаниях должны трактоваться им самим как отказ от своего ремесла. И уж точно они будут именно так расцениваться его коллегами и врагами. А во врагах у любого мага — почти все собратья по цеху.
А он прав. Мастер Гай в день нашего знакомства не стал говорить что-то вроде: «Все пропало» или «Тогда ничего не делаем». Он порасстраивался из-за смерти барона, потом задался вопросом: «Кто это сделал?», а потом они нашли меня. Уверен: не найди он меня тогда или убей, и Эрастом фон Рутом стал бы кто-то другой. Интересно, а мастер Гай таки выяснил, кто хотел смерти барона, или нет?
Вестей от него не было. Я в деревню наведывался трижды, два раза заходил в корчму, но тамошний корчмарь, мордатый и небритый, никак не дал мне понять, что меня кто-то искал или хотел видеть. А спрашивать я у него ничего не стал.
— Если ты хочешь сделать — сделай, — продолжал тем временем Ворон свой монолог. — Не хочешь — даже не берись.
Он поднял руку, и в его ладони появилось пламя. Несколько лепестков ярко-красного огня.
Маг поднес их к лицу Ромеи и произнес:
— Сотвори подобное.
— Я не знаю как, мастер. — Ромея скривилась, словно вот-вот заплачет. — Вы нас ничему такому не учили! Мы только корни копаем, туалеты чистим да листья собираем!
— А что, кто-то из вас хоть раз мне сказал: «Мастер, когда вы будете нас учить магии?» — ласково поинтересовался он. — Хоть кто-то? Хоть раз? Нет. А если вам это не нужно, то мне — тем более.
— Мы все сюда пришли магии учиться, — веско произнес Аллан. — Это само собой разумеется.
— Но мне-то откуда это знать? — Ворон перекинул пламя из одной ладони в другую. — Если ты хочешь чего-то достичь, не важно чего — благосклонности женщины, богатства, успеха, вечной молодости, ты должен не сидеть сиднем, а приложить к этому все свои силы. Хотите учиться магии — так скажите мне об этом, потребуйте, чтобы я вас учил. Вот отправь я вас нынче в лес за дровами, так и пошли бы, даже не споря со мной. Нет, если вам интереснее подсобные работы и благоустройство замка, так это даже хорошо. Мне, например, на втором этаже полы надо переложить. Что-то мне сдается, что подгнивать они начали. Влажность в замке очень большая, особенно весной и осенью.
— Непостижимо! — выдохнула Миралинда. — И мы же виноваты!
— Вы, — подтвердил маг. — Это ваша жизнь, и вам ее жить, не мне. Берите от нее все, но делайте это сами. За вас никто хлопотать не будет.
— Мастер, — сделал шаг вперед Мартин. — Научите нас сегодня тому, как огонь из ладони добывать. Для начала.
— Молодец, — похвалил его Ворон. — Ты понял, о чем я говорю. Ромея, продолжим?
— Продолжим, — шмыгнула та носом — Что надо делать?
— Все то же самое, — засмеялся маг. — Создать живой огонь.
Это и было наше первое серьезное занятие. Именно в тот мрачный ноябрьский день мы получили первый настоящий урок магии, и, хотя было очень холодно, мы словно не замечали этого. Ворон еще раз напомнил нам о том, что в каждом из нас есть магическая сила, объяснил, как ее ощутить и как перенаправить на достижение той или иной цели. Он рассказал, что маги черпают энергию отовсюду — из воздуха, воды, земли, но в первую очередь энергия заключена в них самих, о том, что заклинания — это всего лишь рукотворный ключ к дверям, за которыми находится сила. Причем универсальных заклинаний, как выяснилось, нет — каждый маг создает свои собственные формулы, завязанные только на нем. Стандартные производные — едины, но чародеи используют их по-своему, по мере сил и способностей.
Свой рассказ маг сопровождал наглядной демонстрацией — мы увидели серые энергетические линии на брусчатке площади, зеленые — на стволах деревьев и синие — в воздухе. После Ворон, произнеся заклинание, создал огненный факел, который забил прямо из пересохшего фонтана, а следом за этим сложил камни (нам стало понятно, зачем мы их сюда таскали от подножия холма неделю назад) в некое подобие стены.
Увы, но вот сами мы не преуспели — ни у кого не получилось добыть огонь, да и магическую энергию, сдается мне, никто в себе так и не отыскал. Нет, несколько девушек сделали загадочные глаза, как бы говоря: «Вот теперь я буду магессой», — но это же девушки. Кто из них признается, что потерпел неудачу?
И тем не менее мы сделали первый шаг.
— Все время изучайте себя, — говорил нам Ворон. — Не руками ночью под одеялом, а вот здесь!
И он потыкал пальцем в лоб Ромеи.
— Вся ваша сила — там. И слабость — там же. Если что-то не получилось, то именно вы начнете себя убеждать, что дальше не стоит пробовать. Нет, может, и со стороны кто-то такое скажет, но в первую очередь сдадитесь вы сами, и никто другой. Не уловили вы в себе токи магии пока — не беда. Пробуйте, раз за разом пробуйте.
— А если и завтра не получится? — спросил кто-то. — И послезавтра. И через месяц.
— Значит, надо пробовать до той поры, пока не умрешь. Магия — это не на недельку. Магия — это на всю жизнь. Даже больше — если вы выбрали такой путь, то это теперь и есть ваша жизнь, — очень серьезно сказал Ворон. — Когда ты достигаешь вершины, то, не останавливаясь, начинай карабкаться на следующую, и так — без остановки, пока не умрешь или пока тебя не убьют. По-другому не получится. Потому что именно в преодолении — суть существования кого?
— Мага! — дружно грянули мы.
— Точно! — удовлетворенно подтвердил Ворон. — Ромея, я так понимаю, пока никак?
— Нет, — печально вздохнула она. — Не получается.
— А знаешь, в чем две основные причины твоей неудачи? — Тут мы все насторожились. Тон у мага был тот же, с которым он нам разные гадости подкидывал. — Знаешь?
— В чем? — опасливо спросила Ромея.
— В уверенности, что именно огонь — твоя стихия. Подсознательно ты считала, что работа с ним для тебя будет самой простой задачей — и это первая ошибка. А вторая — в том, что ты, как и все остальные, пытаешься совершить процесс механически, воспринимая огонь как некий предмет, который нужно использовать. Но никто из вас не понял главного. Да, огонь не живой, он не дышит, не думает — но это не означает, что он не имеет своей души, своего «я». А стало быть, надо его услышать, пропустить связь с ним через себя — через разум, через тело, через душу. Не понимаешь меня?
— Ну-у-у. — Ромея потупилась. — Не то чтобы совсем…
Я тоже не до конца воспринял сказанное Вороном. То есть — умом понял, но вот осознать до конца это все и принять как истину… Не получалось как-то. Да и признать то, что огонь живой… У нас в квартале это называли не магия, а безумство. Были у нас такие чудаки — одни с небом разговаривали, другие скорый конец света обещали за грехи наши тяжкие. третий даже в бочке жил и всех просил не загораживать ему солнце или днем по кварталу с фонарем зажженным таскался.
Но если Ворон сказал, значит, так оно и есть. Просто нужно время, чтобы это принять.
— Ой! — пискнула Элис Макинтайр, простолюдинка из вольного города Мартинса. — Смотрите!
Я повернулся и чуть не онемел — на руке у Геллы плясал огонек. Небольшой, не очень яркий, но настоящий.
— Молодец, — раздался голос Ворона. — Молодец. Я знал, что у кого-то да получится, но не думал, что это будешь ты.
— Он холодный, — с гордостью сообщила нам Гелла. — Не горячий, а холодный. Забавно так!
Не стану скрывать — большинство, и в том числе я, смотрело на нее с завистью. Но к зависти, по крайней мере у меня, примешивались еще два чувства. Первое — надежда. Если у нее вышло, так, может, и у меня получится! Второе — страх. А что, если не получится?
— А тебя к какой стихии домашний маг приписал? — спросил у Геллы Ворон.
— Ни к какой, — не отводя глаз от пляшущего на ладони огонька, ответила та. — У нас мага не было, папенька не любит на такие забавы деньги тратить.
— Вот как? — озадачился чародей.
— Ну да, — подтвердила Гелла. — Так что я не знаю, какая стихия — моя. А сюда я попала, потому как замуж меня никто брать не хотел, из тех, кто рассматривался семьей как выгодный жених. А приданое абы кому папенька за меня тоже давать не захотел, поэтому, когда он услышал о том, что вы открыли школу, то сразу сказал: «Таким, как ты, малахольным, только там и место. Если в люди выбьешься — хорошо. А если нет… то и ладно».
Ну да, о чем-то таком мне мастер Гай говорил. И был прав.
— Познавательная история. — Ворон кашлянул. — Ладно, туши огонь, не расходуй силу, у тебя ее пока мало. Он хоть и невелик, а тянет твою энергию. Понемножку, помаленьку, но постоянно. Хотя это тема для отдельного разговора, мы этот вопрос потом обсудим всесторонне.
— А как его потушить? — подняла глаза на мага Гелла, и в этот же момент огонек погас.
— Вот так. — Ворон хлопнул в ладоши. — Ты перестала его поддерживать ментально — и он тут же исчез. Это тоже запомните, как следует запомните — ряд магических действий требует непрерывного внимания и полной концентрации. Как только ослабил контроль над происходящим, все может пойти совсем не так, как задумывалось. Это понятно?
— Понятно, — дружно ответили мы.
— Это огонь, — снова послышался голос Геллы. — А вода? Как с ней управляться? Мы же не можем сделать ладонь фонтаном?
— Отчего же? — удивился маг, поднял руку, и из его ладони хлынул поток воды. — Запросто. Но тут есть нюанс — такая вода не живая. Это, скорее, иллюзия. Ею можно помыться и ее даже можно пить, но вот напиться не выйдет. Организм человека ее не воспримет как настоящую.
— То есть это все-таки иллюзия, а не настоящая вода? — немедленно спросил кто-то.
— В большей мере — да, — кивнул Ворон. — Настоящая вода другая, и подход к ней нужен другой, не такой, как к огню. Огонь — один из самых простых инструментов мага, с ним легко работать, но и применение у него достаточно примитивное. У воды же очень многогранная природа, и, работая с нею, надо очень четко понимать, какую именно цель ты поставил перед собой. Вода разрушает и исцеляет, она может дать жизнь или погубить. А еще она обладает памятью, в отличие от огня. Огонь сиюминутен, он вспыхивает и гаснет. А вода постоянна, даже если речь идет о проточной речной или морской воде. Она сохраняет в себе все, что видела, надо только услышать ее рассказ. Но это очень непросто.
Холод все же пробрал нас до костей, но нежелание упускать шанс еще что-то узнать было сильнее всех остальных чувств. Добро, если Ворон и впрямь решил нас все-таки учить. А если он завтра передумает?
Наверное, впервые за все время мы были едины в своем порыве. Ну или почти едины, за исключением нескольких человек.
— Мастер, расскажите, — многоголосо попросили мы. — Пожалуйста!
— Вечереет, — потер руки маг. — Холодает. И снег вот-вот пойдет.
— Ма-а-астер! — сложила ручки у груди Магдалена. — Интересно же.
— А должно быть познавательно, — возмутился маг. — Я вам что, арлекин с городской площади?
Но было видно, что он сам ничего против не имеет, ему было интересно учить нас тому, что он любит. И в этом он был магом куда больше, чем тот, кто меня сюда послал, это стало ясно даже мне, кто в этом деле ничего пока не понимает. Ворону была важна магия как искусство, его затягивал процесс, тогда как мастер Гай расценивал ее исключительно как источник собственной мощи и значимости.
Впрочем, для меня это ничего не меняло — мастер Гай держал в руках мою жизнь, и этого было достаточно для того, чтобы даже не думать о нем плохо, от греха.
— Вода. — Ворон наклонился над колодцем и гаркнул в него: — У!
— У! У! У! — отозвалось эхо.
— Плохая примета — орать в колодец, — заметил кто-то из простолюдинов. — Удачи не будет.
— Приметы хороши только те, которые предсказывают погоду, — усмехнулся Ворон. — А эти все «не кричи в колодец» и «не смотри на зарождающуюся луну через левое плечо» не приметы. Это суеверия. Воды ведерко зачерпните.
Стоявшие ближе к колодцу ребята быстро выполнили требуемое, поставив наполненное доверху ведро рядом с Вороном.
— Вода. — Маг присел на корточки и опустил руку в ведро. — Она знает все и видела все. Она прекрасно осознает, что жизнь человеческая — в ее руках. Да что жизнь человеческая — все мироздание держится на ней. Не станет воды — и мир умрет. Агнесс де Прюльи, подойди ко мне.
Агнесс, явно не ожидавшая, что именно ее позовет маг, по-моему, даже не сразу поняла, что он назвал ее имя.
— Иди, — подтолкнула ее в спину Флоренс. — Чего застыла?
Она вообще очень изменилась за последнее время, хохотушка Флоренс Флайт. Смеяться стала меньше, похудела, стала куда молчаливее и более резкой в суждениях. Впрочем, все мы менялись — и внешне и внутренне. Не знаю, к добру ли, к худу, но это было так. А может, мы просто взрослели.
Хотя изменения в девушках были заметнее, просто в силу того, что они перестали носить красивые яркие платья, в которых некогда пожаловали сюда, сменив их кто на более практичные наряды темных тонов, либо и вовсе на мужскую одежду. Просто в ней было удобнее выполнять поручения, которые нам давал Ворон.
— Опусти руки в воду, — велел маг Агнесс, когда она приблизилась к нему, и та немедленно выполнила его требование.
— Холодная какая, — пробормотала она спустя несколько секунд. — Брр.
— Мы ее разбудили, — пояснил маг. — Поздняя осень в наших краях — это время, когда вода засыпает, чтобы дремать долгую зиму. Летом она тоже холодна, но это другой холод, она радуется тебе. Вспомни, как хороша холодная вода в жаркий полдень, как она ласкает тебе горло. А сейчас она засыпала, а ты помешала ей это сделать. Отхлебни ее — и она тебя обожжет.
— И что теперь? — Агнесс передернула плечами от озноба.
Она, южанка, и так все время мерзла, у себя на родине она и снег-то, наверное, пару раз всего видела, а их зима была вроде нашей весны — тепло, светло и приятно. У нее с собой даже теплых вещей не было, хорошо хоть кто-то из наших девочек с ней своими запасами поделился, да еще она кое-что втридорога купила в Кранненхерсте. Предприимчивые селяне вообще на нас неплохо наживались.
А я был благодарен Агриппе, который летом не стал слушать меня и настоял на том, чтобы мне купили теплые вещи. Мне тогда казалось, что это лишний груз, но сейчас я по достоинству оценил его заботу. Надо же — вроде суровый дядька, а вон обо мне подумал.
— Слушай воду. — Ворон тоже опустил свою руку в ведро и сжал ладонь Агнесс. — Слушай, что она говорит тебе.
У Агнесс лязгнули зубы — она явно была не в состоянии слушать кого-то, ей бы сейчас у камина погреться.
— Слушай воду. — Другой рукой маг не слишком деликатно, за подбородок вздернул голову Агнесс вверх, так, чтобы ее глаза оказались напротив его. — Слушай ее.
Не знаю, кому как, а мне стало ее жалко.
— Не получается, — посиневшими губами прошептала она, хлопая глазами. — Не слышу я ничего.
В ответ маг, ничего не говоря, провел рукой по ее лицу, и Агнесс как будто застыла. Стоявшие напротив нее ученики вдруг запереглядывались — как видно, они заметили что-то такое, что нам, тем, кто расположился сбоку, видно не было.
Мне стало очень любопытно, что же там такое, но перебегать с места на место я не рискнул.
— Ты слышишь ее? — требовательно спросил маг.
— Да. — Агнесс кивнула, сделав это как-то механически. — Вода недовольна тем, что ее потревожили понапрасну.
— Как я и говорил, — сообщил Ворон всем нам. — Никогда не беспокойте представителей стихий попусту, особенно это касается ветра. Помните — они не люди, они никогда ничего не забывают.
— Она хочет знать, что мне нужно. — Агнесс дернулась так, будто ее укололи иголкой.
— Спроси у нее: она может нам рассказать о том происшествии, что случилось около этого ее дома три недели назад, ночью, — попросил маг. — Тогда, когда в ее руки попала девушка. Что она видела? Пусть расскажет.
Агнесс не произнесла ни слова, но те, кто стоял напротив нее, снова начали толкать друг друга плечами.
— Их было двое, мужчина и женщина, — через минуту размеренно произнесла она. — Они говорили тихо, он от нее что-то требовал, женщина отказывалась выполнить его пожелание. Потом он сбросил ее вниз, ко мне. Она умерла не сразу, но спастись не могла — упала вниз головой, ударилась о дно, и я сразу заполнила ее. Но она все равно еще какое-то время жила, не хотела умирать.
— Ты видела его? — немедленно спросил Ворон.
Он обращался уже не к Агнесс, он обращался к воде. Наша соученица перестала быть собой, это стало ясно всем, кто сейчас молча стоял вокруг колодца.
— Да, я видела его лицо, — подтвердила Агнесс или то, что было внутри ее. — Он наклонился, чтобы посмотреть на то, что сделал. Видно, хотел убедиться, что девушка мертва.
— Покажи мне его, — потребовал у воды Ворон. — Я хочу знать, кто это был.
Не доставая рук из ведра, Агнесс начала неторопливо поворачивать голову, осматривая стоящих вокруг колодца людей, и когда она дошла до меня, я понял, что всех так впечатлило.
Ее глаза. Зрачков не было, глаза полностью заполнила серо-свинцовая мгла. Когда Агнесс глянула на меня, у меня возникло ощущение, что я смотрю в бездонный колодец.
Хвала богам, через пару секунд ее взгляд сместился на Магдалену, стоявшую рядом со мной, а после — далее.
— Вот, — прозвучало через минуту. — Это он.
Взгляд Агнесс был направлен на Михаэля, простолюдина. Михаэль был тихоней, никогда не лез в споры и конфликты, и само предположение о том, что этот спокойный парень кого-то мог убить, казалось маловероятным.
Только вот обвинял его в этом не человек, а стихия, которая не разбиралась в характерах и склонностях, она была беспристрастна.
— Это не я, — пробормотал Михаэль, покраснев. — Не я.
— Он, — припечатала вода. — После того как этот человек убедился в том, что девушка мертва, он еще плюнул в меня и сказал: «Вот дура, стоило так подыхать?» Слова я могла бы забыть, но плевок — никогда.
— Воистину не плюй в колодец. — Гарольд нехорошо посмотрел на Михаэля. — А вы, мастер, говорите: «Суеверия».
— Спасибо тебе. — Ворон положил ладонь на лицо Агнесс. — Спи до весны спокойно.
Агнесс дернулась и потрясла головой, как будто просыпаясь.
— Совсем замерзли руки? — сочувственно спросил у нее Ворон и достал из кармана меховые рукавицы. — Давай-ка, вынимай их из ведра, надевай вот это и брысь в замок, к камину, греться.
Часть девушек, услышав это, оживилась. Они подзамерзли, да и то зрелище, свидетелями которого мы стали, тоже не сильно их развеселило.
Но Ворон отправил в замок только покачивающуюся под порывами ветра Агнесс. Когда пара девиц намылилась следом за ней, он на них шикнул и погрозил им пальцем.
Нам всем, по крайней мере большинству из нас, уже было понятно, что Ворон эту часть сегодняшнего урока, скорее всего, спланировал заранее и учить нас разговору с водой даже не собирался. Нет, то, что он сделал, — тоже наука, но не совсем того толка, что он нам преподавал раньше. Это урок всем, кто задумает убивать исподтишка.
Правда, непонятно пока, чем он закончится.
Вокруг Михаэля образовалась пустота, от него отступили даже его приятели-простолюдины. То ли боялись попасть под горячую руку, то ли, как и мы, испытывали брезгливость по отношению к тому, кто убил совершенно безобидную и добрую девушку. Не врага, не противника, не конкурента даже.
— Зачем? — Этот вопрос задал не Ворон, а Аллан. — Для чего? Она же не делала никому из вас зла?
— Она — нет. — Михаэль понял, что отпираться бесполезно, его взгляд изменился, в нем не было растерянности, зато появилась некая наглость. — Зато папаша ее, герцог Сенийский, много чего сделал. Например, моего старика на год в тюрьму отправил, якобы за неуплату налогов. А он там заболел и через пару лет умер.
— Карать детей за поступки родителей — это глупость, — покачал головой Мартин. — Она не ее отец.
— Они все — благородные. И все — твари, по которым нож плачет. — Михаэль засопел. — Это твои слова! Чем она лучше своего отца?
Аллан и Гарольд быстро переглянулись.
— Дурак ты, — махнул рукой Мартин. — И уши у тебя холодные.
— Мне все равно, почему ты это сделал и чем руководствовался, — наконец вступил в беседу Ворон. — Я сразу сказал: убивайте друг друга, это ваше право. Но это должно происходить опосредованно или же быть скрыто так хорошо, чтобы никто не смог ничего доказать. Как видишь, правда все-таки вылезла наружу.
— Я хочу покинуть замок, — выкрикнул Михаэль. — Не имеете права мне в этом отказать.
— Не имею и не откажу, — не обращая внимания на ропот в рядах благородных, ответил ему маг. — Но уже совсем стемнело, а скоро еще начнется буран, ты можешь просто не дойти до Кранненхерста и замерзнуть по дороге. Ты покинешь замок завтра.
— Они меня убьют. — Михаэль ткнул пальцем в Гарольда, который, ухмыльнувшись, кивком подтвердил его предположение. — Ночью зарежут.
— Согласен. — Ворон окинул взглядом Гарольда. — Этот — может. Но ты не волнуйся, я спрячу тебя в таком помещении, куда не только он, а вообще никто другой, кроме меня, не сможет войти. А завтра утром я тебя выпущу и ты, если захочешь, отправишься восвояси. Идет?
Я бы не согласился. Серьезно. Вот во что во что, а в доброту Ворона я не верил ни на йоту.
— Лучше сегодня. — Судя по всему, Михаэль разделял мою точку зрения.
— Я за тебя в ответе, — мягко произнес Ворон. — Извини, но сегодня — никак.
— Ладно, — согласился-таки убийца Труди. — Ведите.
— И все-таки почему? — упрямо спросил Аллан у Михаэля, который направился следом за Вороном. — Убивать-то зачем?
— Отказала она мне, — с мерзким хохотком, громко, чтобы все слышали, ответил ему простолюдин. — Я ее хотел помять малость и сказал: «Дай мне или прибью». Сами посудите — дочка герцога ведь, он всех нас знаете в каком кулаке держит. А тут — такой шанс, отодрать его дочь. Он нас, стало быть, а я — его дочь. Она отказалась. Ну, я ее посильнее прижал, она меня по роже кулаком. Тут и не выдержал я, подцепил ее под коленки и в колодец, вниз головой.
— Скот! — прошипела Аманда.
— Редкий случай, но согласен, — неожиданно сказал Мартин. — Знаешь, я бы, наверное, сам тебе кишки выпустил.
— Он под моей защитой, — сказал Ворон, останавливаясь у той самой двери, за которой на льду лежал труп Труди. — Просто у меня для него кое-что другое приготовлено.
Брякнул ключ, щелкнул замок, скрипнула дверь.
— Наставник, да вы эстет, — неожиданно весело сказал Аллан. — Мартин, это хорошо, что мы до него добраться не можем.
— Ага, — подтвердил тот.
— Вы двое идете со мной, — приказал Ворон, глянув на них, и поймал за рукав попятившегося было от входа в подземелье Михаэля. — А ты — так обязательно. Вот, как и было мною тебе обещано, изолированное помещение, в котором этой ночью никто из живых тебе не сможет навредить.
Кто-то засмеялся, кто-то охнул — смысл слов наставника был предельно ясен.
— Так, вы все, давайте в тепло, — скомандовал Ворон и замахал руками, прогоняя нас. — Мы тоже скоро подойдем. Да, и вот еще что, пока не забыл. Я тут вам сегодня много чего наговорил: мол, надо только сказать, чтобы вместо подсобных работ была одна учеба, и так далее. Вы это буквально не понимайте, ясно? Дрова и все остальное на вас. И пол на втором этаже все-таки надо будет перекрыть, вот чую нутром — подгнивает он.
Закончив свою речь, маг погрозил нам пальцем и шагнул в темный проем входа, таща за собой Михаэля. За ними последовали Мартин и Аллан.
А мы побрели в залу.
