Тело Кассандры лежало около стола, за которым сидел Ворон, покуривавший трубку. Над трупом стоял Мартин и обличительно смотрел на нас.

— Судя по всему, он сейчас скажет что-то вроде: «Вот они! Убийцы», — задумчиво сообщила нам Гелла, причем без тени иронии в голосе. — Смотрите, как напыжился.

Лицо Мартина перекосилось — как видно, именно это он и хотел сказать.

— А нам еды вы не принесли? — возмущенно спросило сразу несколько человек, заметив, что в руках у нас ничего нет.

Тот факт, что мы между делом кого-то там прибили, большинство наших соучеников не взволновал, а вот то, что мы все в одну рожу стрескали, им не понравилось.

— Кто поспел — тот и съел, — невозмутимо сообщила всем Ромея и села за стол. — Надо было с нами идти, а не тут сидеть и ждать, пока еда с неба упадет.

Мы последовали за ней — в ногах правды нет. К тому же сытость, от которой отвыкли наши желудки, не располагала к активности.

— Все так. — Аллан садиться не стал и подошел к телу Кассандры, встав напротив Мартина. — И поели и убили. С толком время провели, короче.

Маг посмотрел на него и пыхнул трубочкой, выпустив кольцо дыма.

— А что, убили-то за дело? — наконец произнес он. — Или так, забавы ради?

— За дело, — ответил Аллан. — Если бы не мы ее, так непременно она нас, если вы понимаете, о чем я говорю. Этой девушке очень хотелось получить то, что было у нас, и она предложила отобрать это силой, не считаясь с жертвами. Не убей мы ее — и смертей было бы больше.

— Н-да? — Маг посмотрел на Мартина. — Это так? Имей в виду, ученик, я не против лжи как таковой. В некоторых случаях она выступает как инструмент, в некоторых — как составная часть интриги, а в иных даже как благодеяние. Но я твой учитель, и лгать мне как минимум неблагоразумно. Если ты уверен, что сможешь доказать те слова, которые уже были тобой сказаны, — продолжай держаться своей линии. Но если у меня возникнет уверенность в том, что я слышу ложь, ты будешь наказан, притом жестоко. Итак?

Судя по всему, этот простолюдин подал картину конфликта в своем изложении, не слишком совпадавшим с тем, что случилось на самом деле. Может, он и не так умен, как о нем думает Аллан?

— Мы могли бы договориться, — пробурчал Мартин. — Чего сразу ножи метать?

— Имеется в виду, что мы могли бы отдать им часть того, что по праву было нашим, — немедленно пояснил Аллан. — Причем без каких-либо на то оснований. Мы не собирались делиться, но и убивать не хотели.

— Очень много слов. — Маг выбил трубку на маленькую медную тарелочку, где уже высилась горстка пепла. — Мартин, скажи еще раз — эта девушка была убита предательски и без оснований или же нет? Она дала повод для того, что с ней сделали?

— Нет, — с видимой неохотой произнес Мартин. — То есть да. Повод был, хотя очень сомнительный. Девка же, мало ли что языком молотит? Ну, сказала она, что надо этих всех перебить и жратву у них отобрать. Треп же! Чего сразу за нож хвататься?

Какие он слова знает. «Сомнительный».

— Слово материально. — Ворон сплел пальцы в замок. — В том смысле, что сказанное магом зачастую становится реальностью. Слово может принять конкретную форму или вызвать последствия, чародей это должен помнить всегда. Не маг — тоже, но маг — в первую очередь. Если чародей что-то говорит, то он должен быть уверен как в своих словах, так и в том, что в состоянии ответить за каждое из них. Посмотрите на это тело и запомните — вот человек, ответивший за свои слова. И усвойте — я не воспринимаю фраз вроде: «Я не это имел в виду» и «Это была просто шутка». Раз сказал, значит, сказал, а дальше — твори и отвечай за свою работу.

Мартин понял, что дело не выгорело, и побрел за стол, следом за ним последовал и Аллан.

— А вы чего расселись? — Ворон бодро поднялся на ноги. — Вам же еще делать работу над ошибками? Вперед, на свежий воздух! Тем более послеобеденные прогулки полезны для пищеварения.

— Для пищеварения полезна еда, — проворчал Джей-Джей.

— Проглоты! — глянула на нас рыжая Миралинда, аж бледная от злости. — Чтобы вам лопнуть!

Она с нами не пошла и теперь об этом, несомненно, жалела.

— Объедалы, — подтвердил кто-то из-за соседнего стола. — Ишь, пузяки у них как раздулись! Как в них только влезло столько еды!

— Труп прихватите, когда во двор пойдете, — приказал Ворон, убирая трубку в специальный мешочек. — Надо его в ледник, к тому, первому, положить. Что уставились? Не хотите — пожалуйста, когда дело дойдет до работы с трупами, будете потом зимой на кладбище ломами землю долбить, чтобы материал к практическому занятию добыть. Так что — берите.

— По справедливости, пусть тащат те, кто убил, — буркнул Мартин и направился к выходу.

— Я — пас, — заявил Гарольд, поправляя ремень. — Я ее не убивал и ей не приятель. Да и брезгую. Лучше уж ломом землю долбить.

Аманда молча подошла к телу Кассандры, выдернула у нее из горла свой метательный нож, вытерла его о платье покойницы и убрала куда-то под камзол. Странная девушка все-таки. Но ножи у нее славные, в самом деле на заказ сделанные, это без дураков — сталь синеватая, видать, гномья, и ковалось это дело явно под ее руку.

Аманда одернула камзол и уцепилась за ноги Кассандры, собираясь выполнить приказание Ворона и оттащить труп во двор.

— Да погоди ты. — Аллан, покачав головой, взялся за руки трупа. — Ребята, у вас совесть осталась?

— Ты еще спроси, была она у нас или нет, — язвительно отозвался рослый пантиец Эль Гракх, сын знатного нобиля. — В наши времена совесть или обуза, или проклятие.

Противореча самому себе, он отстранил Аманду от трупа, хлопнул ее по заднице (в Южном, да и в Северном Панте подобные вещи являются нормой вещей. Даже более того — это говорит о популярности представительницы слабого пола в глазах парней), подхватил ноги Кассандры и, не обращая внимания на возмущенную ругань Аманды, двинулся в сторону выхода, рассказывая Аллану что-то веселое.

Вот и славно. Мне эту мертвячку тащить не хотелось совершенно, но и Аманду было жалко. Девушка все-таки. Хоть и в мужское одета, и волосы короткие, а понравилась она мне. Резкая и на моих знакомок из квартала чем-то похожа.

Эх, ей бы не эту дуру патлатую прибить, а Мартина. Куда лучше бы вышло.

На улице нас уже ждал Тюба, который перехватил у ребят труп и сноровисто его куда-то потащил. Как видно, в тот самый хваленый ледник. Вот тоже интересно — продукты и трупы, надеюсь, не рядом лежат?

— Итак. — Ворон хлопнул в ладоши, привлекая наше внимание. — Как я уже говорил, сейчас будет практическое занятие. Я вообще сторонник практики. Многие маги, и раньше и сейчас, пестуя молодежь, сначала долго истязают ее теорией, причем зачастую совершенно ненужной. Все эти «Маги и магия — от седой древности до сегодняшнего дня», «Основы магического транса», «Познай себя и найди свое место в мире» и прочие «Волшебные звери и места их обитания» — кому они нужны? Пустая трата времени, сил и… И всего остального — тоже. Нет, что-то и я вам буду начитывать непременно, например, базы магических трансформ, основные направления современной магии, потом еще по школам пройдемся.

— По другим школам? — удивилась Магдалена. — В смысле — мы к ним, они — к нам?

— У каждого направления магии есть своя школа, — неожиданно терпеливо объяснил ей Ворон. — Все маги, как вы, наверное, знаете, универсальны, но каждый из них, а стало быть, и из вас имеет склонность к той или иной школе. Надо понять к какой. Хотя, по моему личному опыту, это не столь важно. Если кто-то хочет развить в себе способности огневика больше, чем остальные умения, он сможет это сделать, надо только поставить перед собой подобную цель и идти к ней, не жалея себя. Слова пафосные, но дело обстоит именно так. Но совершенно не обязательно, что способности к магии других направлений у такого чародея снизятся. Так вот, это все — в смысле теория — будет. Но основа основ — практика. Например, травничество. Как его можно изучать в теории? Надо по лесам и полям ходить, потом сушить собранное и в отвары превращать. Все только на практике. Или, к примеру, наведение чар и мороков. Как делают мои коллеги? Они студиозусов заставляют друг на друге тренироваться. Вот чушь! Нет уж, у меня своя метода.

— Раньше вы утверждали, что маг должен знать много, если не все, — выбрав паузу в словах наставника, сказала Магдалена. — А теперь выходит наборот? Какая-то неувязка получается.

— Никакой неувязки, — возразил ей маг. — Речь шла о полезных знаниях, а не о том, что является просто болтовней. Маг либо способен погружаться в транс, либо не способен — и это возможно проверить лишь практическим путем. И научиться этому можно только так. А полгода вещать о том, какие глубины могут открыться, если это делать правильно, а после понять, что твои ученики не знают элементарных техник, — это лишь трата времени. Впрочем, с магическими зверями я погорячился — это полезная наука. Но и ее лучше изучать вживую, глядя на этих тварей.

— А что сегодня делать будем? — азартно спросила Гелла. По всему было видно: ей слова Ворона пришлись по душе.

— Сегодня? — Маг даже зажмурился, видать, сильно интересную вещь для нас приготовил. — Сегодня мы, точнее, вы изучите азы совместной работы. Любой маг — индивидуалист. Он вещь в себе, и ему по большому счету не нужен никто, ну кроме, может, пары слуг или телохранителя. И тем не менее встречаются вещи, которые он в одиночку сделать не сможет, просто технически. Например, эффективно действовать при осаде города, причем не важно, на чьей стороне он при этом будет выступать — тех, кто снаружи, или тех, кто внутри. Не хватит у него одного сил. Или вот другой пример — возвращение сущности умершего человека из-за смертных пределов. Не поднятие мертвеца, а именно возвращение сущности, то есть воскрешение. Я в таком участвовал один раз, это ужас что такое. Нас было семеро, все опытные маги, с хорошим резервом силы. Так двое из нас чуть не померли в результате — так было сложно.

— Ох ты! — восхитился кто-то из девушек.

— Не знала, что такое вообще возможно, — заметила Эбердин Мак-Майерс из Предгорья.

— Не знал, что такое одобряет орден Истины, — следом за ней изрек Гарольд. — Подобные вещи разве разрешены?

Я ничего не сказал, но подумал: независимо от того, разрешены они или нет, рассказывать о таком — это очень смело.

— Орден не одобряет все, что связано с магией смерти или магией воплощения, — невозмутимо ответил Гарольду Ворон. — И еще много чего он тоже не одобряет, что совсем не удивительно. Скорее всего, многие из вас сейчас подумали о том, что я либо слишком смел, если упоминаю о таких обрядах, либо слишком глуп. Ни то и ни другое. Просто я считаю, что вы, независимо от того, пройдете инициацию или нет, должны все знать о той профессии, которую выбрали. Магия не терпит белоручек и чистюль, поймите. Это романтичное и увлекательное ремесло, да и не безвыгодное, но грязи, крови и страха в нем куда больше, чем на любой другой стезе. Работа палача — даже она чище и безобидней. Потому я не собираюсь что-либо замалчивать или давать обещания вроде: «Кто доберется до статуса „подмастерье“, узнает много интересного». Лучше узнайте это сейчас, и вы сделаете правильный выбор до того, как выстроитесь в шеренгу на этой площади следующей весной. Тот, кто поймет, что магия не для него, уйдет восвояси, а тот, кто примет для себя все, из чего состоит жизнь мага в Рагеллоне, будет тянуться в жилку, чтобы стать подмастерьем. Как по мне — так куда честнее, чем днем рассказывать о чистоте и свете помыслов чародеев, а ночью резать кошек в подвалах. Хотя это к делу уже не относится. Кх-ха!

Маг закашлялся, а я подумал, что он знает очень и очень немало для домоседа. А ведь именно таким мне его рисовал мастер Гай.

— Так вот, работа сообща, — вернулся Ворон к первоначальной теме. — Это очень и очень важно. Я вообще буду очень много времени уделять вашей работе в больших и малых группах, причем формировать их стану сам. И сегодня у вас первое задание. Кстати, те, кто победит и справится с моим задание быстрее остальных, получат от меня некий подарочек. А для начала…

И маг двинулся вперед, орудуя руками, — он начал делить нас на группы.

— Как разделил — так и оставайтесь! — рявкнул он, заметив, что Миралинда, с неудовольствием глянув на Мартина, собралась покинуть вновь образованную группу. — Стоять, я сказал.

Миралинда надула губы и сложила руки на груди.

Мне с группой повезло — народ попался все больше свой, с которым недавно картошку из одной сковороды ел, — Гарольд, Аллан, Аманда и, конечно, Гелла с Магдаленой, куда я без них.

— Вот и славно, — потер руки маг, глядя на нас. — Итак, все готово для первого занятия. Сначала вопрос — какие качества у мага должны присутствовать непременно? Ну вот не может чародей без них, а?

— Ум! — выкрикнула Труди.

— Ум не качество, — поднял указательный палец Ворон. — Ум — это способность. Иногда — благословение. Иногда — проклятие. Но не качество, это точно.

— Трудолюбие, — негромко произнес Аллан.

— Отлично. — Ворон загнул палец. — Дальше!

И посыпались ответы — добросовестность, честность, храбрость, честолюбие. Даже чистоплотность вспомнили.

— Молодцы, — порадовался за нас Ворон. — Все верно, все так. Кто, кстати, про чистоплотность сказал?

— Я, — с гордостью произнесла Ромея. — Это из наболевшего. Я даже во сне вижу, как ванну принимаю. И еще мне все время кажется, что от меня пахнет.

— Не кажется, — хохотнул Джей-Джей. — Только поправочка — не пахнет, а воняет.

— А вот и не от нее пахнет, — покачал головой Ворон. — Пахнет во-о-он от тех трех строений общественного пользования. И сейчас вы дружно, каждый в составе своей группы, отправляетесь их чистить, ибо одна из основных характеристик мага какая? А ну-ка, хором — и-и-и — три-четыре!

Поняв, что от судьбы не уйти, мы уныло грянули:

— Чис-то-плот-ность!

— Верно, — одобрил маг. — Каждому — свое поле деятельности. Первой группе — самый правый нужник, и так далее. Инвентарь у Тюбы, он же покажет, куда носить, скажем так, добытое добро, и водой снабдит вас тоже он. Мало выгрести — надо вымыть. Помните: в замке удобства есть, но только для меня. А вот эти — для вас, и согласитесь, что чистое отхожее место посещать приятнее, правда? Опять же запаха не будет. Так что вперед. И помните — это ваша первая совместная работа, от слаженности действий и способности договариваться зависит очень многое. Что до обещанного подарочка — группа-победитель, ну, которая наведет чистоту первой, получит приз — продукты для ужина и два часа на их приготовление. Остальным — хлеб и вода. И сон, который тоже очень полезен. Времени вам — до темноты, после приза не будет и хлеба с водой — тоже. Вперед! А я пойду трубочку выкурю.

— Ведры! — послышался голос Тюбы. — Ведры берем!

— Я не нанимался дерьмо таскать! — взвился над ошарашенной толпой голос бледного, несдержанного на слова и невероятно неврастеничного юноши со странным именем Мамонтенок. Надо думать, что его папаша, герцог Вексельберг, был большим затейником, раз так назвал сына. По крайней мере, кого-кого, а это животное, по слухам, огромное и сильное, его чадо напоминало не очень-то. Мамонтенок был больше похож на дождевого червя, только белесого цвета и с выпученными как у рыбы глазами. — Я дворянин! Я не стану! Магистр Шварц, вы не вправе! Я не буду!

— Не хочешь — не надо, — пожал плечами Ворон. — Значит, твоя команда стала на одного человека меньше, вот и все. И это ты говори не мне, а им, и, если они из-за этого проиграют, а потом тебя поколотят, жаловаться ко мне не приходи. Я цель указал? Указал. Условия объявил? Объявил. А дальше — дело ваше.

И он отошел к фонтану, где уже стояло кресло, невесть как и откуда появившееся, сел в него и достал мешочек, в котором лежала его трубка.

— Мне от одного запаха плохо, — жалобно сказала Магдалена Аллану. — Правда. Готова на что угодно, только бы не черпать это… Это!

— Черпать не так и просто, вас не поставишь. — Гарольд тяжело вздохнул. — Если мои приятели узнают, что я чистил нужник, мне потом в жизни не отмыться. Не от дерьма, а от подобной славы.

— А вы заметили одну странность? — Аманда была внешне невозмутима. — Он дал нам время, но не сказал, что будет с теми, кто вообще не станет это делать. Может, это его очередная шуточка?

— Возможно, — подумав, ответил Аллан. — Но проверять, так это или нет, я не хочу.

— Все равно придется это делать, — вставил свое слово я. — Сдается мне, он не отстанет.

— Так и будем стоять? — недружелюбно спросил у нас плечистый простолюдин, его и еще троих таких же, как он, занесло в нашу команду. Основная же масса неблагородных попала во вторую группу.

— Не знаю, как вы, но я сегодня пообедала и собираюсь поужинать. — Гелла засучила рукава своего черного платья. — Надо таскать дерьмо — будем таскать. Одно плохо — одежда вся наверняка провоняет.

— Тогда пошли за ведрами, — скомандовал Аллан. — Чего тянуть?

Спать мы легли без ужина, нам даже хлеба не досталось. Когда мы закончили работы по чистке и уборке, уже вовсю светила луна, а небо просто ломилось от высыпавших на него звезд. Оно и понятно — осень на дворе, самое звездное время.

Ворон, после того как стемнело, покинул двор, сообщив всем, что в его возрасте вечерняя прохлада вредна для костей. И увел с собой победителей — группу, которая чистила соседний сортир, ту самую, где был Мартин и остальные простолюдины. Они справились с заданием всего за каких-то полтора часа и долго потешались над нами, по-моему, искренне не понимая того, как можно столько времени тратить на пустячную в общем-то работу. После они забрали своих собратьев, из тех, кто был в других командах, и пошли ужинать. Хотя от этих простолюдинов и так пользы не было, они больше над нами смеялись, глядя, как наши девочки пытаются держать ведра двумя пальчиками, или на их мучения от запахов.

Ради правды — было в этом нечто забавное. Я тоже не слишком понимал эту брезгливость. Ну да, дерьмо — и чего? Нам же не есть его надо, а выносить да выливать. После помылся — и всего делов. Правда, одежда пропахла вся, но и это не беда, все отстирать можно. Главное — в спальню ее не тащить.

Кстати, финальным аккордом дня как раз выступило помещение, в котором мы все спали. В прямом смысле — все. Это был огромный зал, где рядами стояли кровати — ровно столько, сколько нас было с утра, потому две из них остались пустыми, в силу того, что те, кто их должен был занять, теперь спали вечным сном в леднике замка.

Сколько было гвалта со стороны девушек — это что-то. Они не могли понять, как вообще нашему наставнику в голову пришло подобное, они стеснялись раздеться перед сном, они возмущались тем, что на кроватях нет не то что перинок — даже простыней, а есть только тоненькие, набитые травой матрасы, тем, что… Это был ужас, короче.

Нам же, ребятам, это все было по фигу. Мы предоставили девушкам право первым выбрать себе места для сна, а после просто рухнули на ближайшие незанятые кровати, накрылись тонкими одеялами, положили головы на подушки — и уснули.

Но благородные спали в одной части зала, а простолюдины — в другой. Точнее, места для них остались там, самих их не было, они ужинали. Все, включая и тех, кто был в проигравших командах. Причем ели только простолюдины — тем благородным, которые были среди победителей, выдали каравай хлеба, кусок сала (ради правды — изрядных размеров) и выставили с кухни, посоветовав особо не возмущаться, ибо не воспоследует. Были бы среди них такие, как Гарольд или Аманда, — кто знает, чем кончилось бы дело. А так — изгнанные просто разделили снедь между собой, жадно проглотили ее в каком-то закутке и пошли спать.

В общем, не в нашу пользу сегодняшний вечер вышел. Но это был только первый день и первое практическое занятие. Сколько их таких еще будет?

Я угадал. Было еще много такого всякого-разного, все даже и не упомнишь. Мы отдраили замок от первого этажа до последнего (в подвал нас Ворон не пустил), после с неизвестной для нас целью вскапывали землю вокруг холма, углубляли русло ручья, который с него стекал, подновляли оградку на кладбище, находившемся неподалеку, таскали камни от подножия холма, выкапывали корешки в соседнем лесу и дали концерт для жителей Кранненхерста в честь их большого праздника — Дня урожая. Последнее испытание оказалось самым сложным, ибо из нас певцы были так себе, но зато благодарные и крепко поддатые селяне накормили нас от пуза.

За всеми этими событиями как-то незаметно прошла осень. Листва пожелтела, потом облетела вовсе (и мы составляли гербарий, каждый свой. Тот, кто показывал не менее десяти разных листьев, оформленных надлежащим образом, допускался на обед. Кто этого не сделал, обедал в ужин, причем целую неделю), воздух по утрам стал холодным и каким-то звонко-прозрачным.

А еще нас стало меньше. Нас — это и студентов вообще, и благородных в частности. Теперь в спальне пустовало не две, а целых девять кроватей. Пять человек покинули замок на своих двоих, а двое переселились в ледник.

Основной исход случился на третий день после того, как Ворон свел с нами знакомство. Люди просто сломались. Они выдержали голод, они выдержали кошмары первого дня, но не выдержали мысли о том, что подобная жизнь станет для нас привычной средой обитания. И ушли, один за другим — четыре благородных и один простолюдин. Последний на прощание отменно метко засадил камнем в окно замка, в то, за которым был кабинет Ворона. Странно, что он покинул нас, — выходцы с низов вообще куда быстрее и проще адаптировались к местным реалиям, я даже слышал, как один сказал другому:

— После работы на ферме здесь просто малина земляничная какая-то!

И я с ним согласился. По сравнению с кварталом Шестнадцати висельников у меня тоже именно она. Живу под крышей, сплю на кровати и в большинстве случаев три раза в день ем — чего еще для счастья надо? И профессию помаленьку изучаю.

С питанием все устаканилось — мы заключили что-то вроде договора с простолюдинами, по которому каждая из сторон готовила через день, но на всех. Они, правда, ворчали, что у нас еда выходит сильно так себе — то пригоревшая, то недосоленная, но ели, поскольку выбора особого не было. Да и наловчились наши девушки готовить, помаленьку-полегоньку. Не все, разумеется, — были и те, кто сразу заявил, что сковородами бренчать и овощи чистить — это не их. Как по мне, я бы их недельку-другую на хлебе и воде подержал еще, как в самом начале, чтобы поумнели, да и все, после этого они как миленькие и готовили бы, и посуду мыли. Но Аллан решил по-другому, а его решения я не оспаривал, признав за ним право быть лидером. Да и не я один — даже Гарольд со своими друзьями в результате согласился с тем, чтобы именно Аллан представлял наши интересы в тех случаях, когда конфликт был слишком острым.

А таких случаев было два, и в обоих погибли благородные.

Спустя две недели от начала учебы Мартин зарезал в коридоре Мамонтенка, причем имея на это все основания. Хотя в случае Мамонтенка был удивителен сам факт, что он вообще до своих лет дожил. Вообще, глядя на него, я даже задумывался о том, что имя во многом определяет характер человека. Вот тут — имя странное, и носитель у него придурковатый. Только полный идиот может, столкнувшись в темном и узком коридоре с тремя простолюдинами, потребовать у них пропустить его вперед, да еще и отвесив поклоны.

Что примечательно — Мартин убил его не сразу, он предложил глупому Мамонтенку заткнуться и идти себе подобру-поздорову ко всем раджам (уж не знаю, что это за существа такие). Но тот за ум не взялся, начал нести какую-то чушь и хвататься за оружие, что и привело к закономерному концу. Мартин вспорол ему брюхо как рыбе и был при этом в своем праве, о чем с достоинством и сообщил Ворону через полчаса. А после его люди даже замыли кровь этого дурачка в коридоре: мол, сами напачкали, сами убрали.

Сожалений о кончине дурачка Мамонтенка никто не испытал — так себе был человечишка. Да и папаша его, герцог Вексельберг, был не лучше, слышал я о нем. Редкостный идиот и самодур, категоричный в суждениях и скорый на расправу, по этой причине на него с завидной периодичностью устраивали покушения. Пока успеха не добились, но, как по мне, это был только вопрос времени.

Хотя кое-кто из наших все-таки попенял Аллану на чрезмерную мягкость в разбирательстве по этому убийству. Ну да, Мамонтенок был идиот, каких поискать, но он был один из нас, он был благородный. Кровь за кровь — таков закон. Аллан же на это сказал, что с нас за Кассандру в тот раз тоже не спросили, а там ситуация была куда более небесспорная.

А вот вторая потеря оказалась куда печальнее — в колодце утонула тихоня и скромница Труди.

Ее нашли утром, когда набирали воду. Уж не знаю, с какой целью Аманда заглянула внутрь, но она это сделала и сразу заметила, что в воде есть что-то, чему там не место. Это и оказалась Труди, мертвая и посиневшая.

Простолюдины сразу сообщили, что они здесь ни при чем, приводя как аргумент тот факт, что именно с Труди ни у кого никогда конфликтов не было. И это правда — более спокойного и миролюбивого человека еще поискать.

Ворон выслушал и Аллана, который ни на чем не настаивал и никого не обвинял, и Мартина, который махал руками и орал: «Она-то нам на кой? Того, наглого, я порешил, было такое, а эту-то зачем?» — и развел руками, как бы говоря: ну, раз так, значит, так.

И снова я поддержал Аллана, хотя кое-кто теперь уже в открытую поговаривал о том, что из-за его чрезмерной гуманности чернь скоро нас совсем ни в грош ставить не будет. Но, как по мне, Аллан был прав — смысл кого-то обвинять в том, что мы не можем доказать?

А еще я отметил одну интересную вещь — труп Труди Ворон поместил не в тот ледник, где уже лежала теплая компания из Матиуша, Кассандры и Мамонтенка, а в другой, закрытый на замок. Мы уже знали, что где находится. Так вот, первый ледник, где лежали три трупа, был в стороне от замка, а тот, куда отправилось тело Труди, — в его подвалах.

В спальне теперь пустовало много кроватей, но убирать их Ворон запретил, приказав, чтобы они оставались там же, где и стоят сначала. Что интересно — подушки и одеяла никто с них не брал, даже самые оторвы, несмотря на то, что с каждой ночью в спальне становилось все холоднее и холоднее.

И сегодняшнее утро тепла тоже не принесло — небо было серое, в тучах, причем не каких-то дождевых, а вполне снежных. Да и то — ноябрь на дворе, самое время первому снежку лечь. Может, хоть в лес таскаться не будем и на кладбище. Не сезон.

— После завтрака не расходимся, — заявил Ворон, доев утренний омлет (нам такое не перепадало, мы ели пшенную кашу на воде). — Поговорим сегодня о магии.

Это вызвало оживление — в такую погоду куда приятней послушать лекцию, чем бродить по округе. Да и умел Ворон рассказывать. Лекции он устраивал нечасто, но если уж такое случалось, то тем для разговоров у нас было дня на три. И всегда на практических занятиях мы потом убеждались в правоте его слов.

А тут еще и о магии речь пойдет. До сих пор он касался этой темы только косвенно. Травничество, какие-то теоретические штуки — это да. А вот чародейства не было.

— Итак. — Ворон дождался, пока унесут посуду, и пыхнул трубкой. — Я смотрю, вы, возможно, что-то усвоили для себя — и это хорошо. Это еще не база для того, чтобы стать магом, это только первый шаг — но вы его сделали. И теперь мы можем немного поговорить о магии, теперь можно.

Несколько человек непроизвольно потерли руки, большинство же расплылось в улыбках.

— Магами станут не все из вас, это я могу заявить уже определенно, — продолжил Ворон, погасив наши улыбки. — Речь идет о настоящих магах, само собой, скажем так — профессионалах, о меньшем или большем говорить не стоит. Фокусниками, которые веселят герцогов, или шарлатанами, что дурят народ, может стать любой из вас, а магом, который меняет лик земли и судьбы народов, — возможно, и никто. Из меня, например, такого тоже не получилось. Но определенного мастерства я добился, и среди вас есть те, кто может достичь этого уровня. А может, и большего.

— Мастер Ворон, нельзя же так пугать, — с облегчением сказала Ромея. — Я уж подумала, что все, домой пора ехать.

— Правильно подумала, — тут же отозвалась Фриша, которая заняла место Кассандры подле Мартина и отличалась не менее острым языком, чем покойница. — И сама ты бездарная, и задница у тебя толстая.

— Цыц! — рыкнул Мартин. — Мастер говорит.

Он вообще в последнее время демонстрировал то, что Аллан назвал «лояльностью», и это нас всех очень беспокоило.

— Эмм… — Ворон пощелкал пальцами. — Ромея, да? Так вот, Ромея, я уже говорил о том, что в каждом из людей есть искра, но раздуть ее до состояния пожара может один из миллиона. А то и миллиарда. Вот ты. Наверняка тебе сказали, что у тебя есть склонность к той или иной магии. У вас в замке ведь был домашний чародей?

— Был, — признала она. — И он увидел во мне предрасположенность к магии огня. Он даже написал об этом вам в письме, только вы его не читали.

Это да. Все письма отправились в камин — Ворон даже не подумал их открыть. Кто-то охал, кто-то неверяще смотрел в огонь, а я лично этому его поступку только порадовался.

— Огня! — Маг усмехнулся. — А огонь у нас больше всего не дружит с чем?

— С водой, — ответили сразу человек десять. — С чем же еще?

— Не судьба нам посидеть в тепле, — посетовал Ворон. — Идемте-ка за мной.