ГЛАВА 10
— Вернее сказать — мы, — застенчиво отведя глаза в сторону, произнес я.
— «Мы» — кто? — сразу же спросил Унс. — Мы, Эраст Первый?
— Нет, мы — это я и мой соученик.
Про еще троих наших спутников я пока решил умолчать. Нет у меня привычки выкладывать все сразу не очень знакомым людям. Тем более таким, как этот.
— Знаешь, я, наверное, тебя все-таки выкину в окно, — задумчиво сообщил мне Унс. — И потом уплачу штраф за нарушение общественного спокойствия. Оно того стоит.
— Просто мой друг, он… — Я замялся. — Он из Силистрии. И не из очень простой семьи. Точнее — совсем непростой.
Губы мага шевельнулись, меня подбросило к потолку так, словно кто-то сильно дернул за воротник. Ну очень сильно. Я пребольно стукнулся затылком о потолок, потом еще раз и еще. После пятого удара невидимая рука, державшая меня, исчезла, и я брякнулся всем телом о пол, причем очень болезненно.
— Еще? — по-отечески поинтересовался маг. — Или хватит?
— Хватит, — моментально выпалил я.
— Тогда или говори, или убирайся.
— Мой друг Гарольд Монброн, — не вставая с полу, выложил я правду. — Из тех самых Монбронов. И сейчас он умирает в одном из домов, что стоят на берегу моря. Их еще летними называют.
— Монброн? — Унс сложил губы гузкой. — А вот это уже интересно.
Внизу скрипнула дверь, по лестнице простучали чьи-то каблуки, и в дверном проеме появился плотного телосложения мужчина в дорогих одеждах и с лицом, которое Агнесс де Прюльи назвала бы порочным. Она это слово иногда употребляла. Я не очень понимал его значения, но, как мне думается, здесь оно было бы уместным. Его лицо было набелено еще больше, чем у Унса, и мушек было три, а не одна. Да еще и губы у него были напомажены.
— Вот и я, — проворковал визитер и тут заметил меня. — Унсик, а это кто? Что здесь делает этот молодой человек, а? Для чего он тут? Объясни!
Последнее слово он практически провизжал, как видно, его не очень устраивало мое присутствие здесь. А я-то все гадал, чего это Два Серебряка при полном параде за столом сидит. Думал, может, он собрался куда? Обычно дома люди всегда по-простому ходят, в халатах там или какой другой незамысловатой одежде. И лица белилами не мажут.
Не-а. У него свидание было назначено. С этим вот… Господином. Тьфу ты, пропасть. Все-таки какие интересные нравы тут в Силистрии. У нас в Центральных королевствах такие, как Унс и его приятель, стараются свои отношения особо не демонстрировать и в подобном виде по улицам не шастают. Не жалуют у нас подобное. Что они есть, я знал, но даже в нашем не слишком приличном уличном раймилльском обществе о подобном разговаривать считалось непристойным.
— Я тебе надоел? — тем временем все сильнее себя накручивал визитер. — Надоел, да? Молоденького мальчика захотел? Так ты бы мне сразу об этом сказал, я понятливый. Да-да-да!
Как там Два Серебряка говорил? «Выкину в окно»? Еще пара минут, и я сам в него выскочу!
— Борн, мой милый Борн. — Унс встал из-за стола и укоризненно посмотрел на гостя. — Как ты только мог про меня так подумать? Чтобы я предал наши чувства, наши отношения, которые для меня так дороги? Никогда.
— А он? — обиженно спросил Борн и ткнул в мою сторону пальцем, на котором яркой искрой сверкнул перстень с рубином. — Кто это?
— Племянник моего старинного друга, — мягко сказал маг, подходя к визитеру и беря его за руки. — Старина Герхард отправил его в Силистрию по делам своего торгового дома и приказал зайти ко мне. Чтобы засвидетельствовать почтение, ты же знаешь, что я уважаемый человек. Этот юноша выполнил волю дяди, подержался при этом слишком дерзко. Настолько, что мне пришлось его проучить.
— Ты мне не врешь? — Глаза Борна налились слезами. — Это правда?
— Чистейшая, — проникновенно заверил его Унс. — Да вот хоть бы даже и у Лютера спроси. Ведь все так, юноша?
Ему, значит, не соври, чуть что, так сразу по роже бьет, а сам может творить что угодно. И где в этом мире справедливость?
— Истинно так, — покивал я. — Дядюшка послал к мастеру Унсу, велел ему кланяться.
— Я верю вам. — Губы Борна трогательно задрожали.
— И правильно, — полушепотом сказал ему Два Серебряка, погладив по щеке.
— Я верю вам, — повторил его друг и глубоко вздохнул. — Ну, раз так, то, может, пойдем куда-то пообедаем, все втроем? Я угощаю. Да, Лютер, голубчик, ты можешь звать меня дядя Борн.
— Хорошо, — только и смог пробормотать я. — Как скажете.
— Увы, увы, — отпустил руки Борна Унс. — Сейчас с обедом никак. Старина Герхард просил меня помочь Лютеру с урегулированием кое-каких вопросов — таможня, торговые старшины, то-се… Ты же знаешь, у меня большие связи. Дело прежде всего — так у них на Западе заведено.
— Тогда ужин, — требовательно заявил Борн, поправляя волосы. — И это не обсуждается. Жду вас к восьми часам в «Старом городе». И если ты не придешь, коварный Унс, то между нами все будет кончено! Лютер, мальчик мой, ты все понял?
— Да. — Я шмыгнул носом и, пересилив себя, добавил: — Дядя Борн.
— Унсик, если твоих связей будет недостаточно, то я всегда готов помочь этому славному мальчугану. — Борн подошел ко мне, так и сидящему на полу, и потрепал по голове. — Твои друзья — мои друзья.
И, помахав нам на прощанье пухлой ладонью, приятель Унса покинул комнату, а через полминуты внизу хлопнула дверь.
— Если расскажешь Ворону хоть что-то из того, что ты видел, то я об этом непременно проведаю, приеду в Центральные королевства, и ты пожалеешь о своем длинном языке, — деловито и спокойно, а потому невероятно убедительно сообщил мне маг.
— Ничего не видел, ничего не знаю, — твердо произнес я, но тут же не удержался от колкости: — Дядя Унс.
— Негодяй, — как мне показалось, даже одобрительно проворчал маг, усаживаясь на свое место. — Ладно, вернемся к нашей беседе. Можешь сесть за стол, дозволяю.
Я поднялся с пола, отряхнул штаны, поднял табурет и, ожидая какого-то подвоха, плюхнулся на него.
Нет, обошлось.
— Итак, мы остановились на семействе Монбронов. — Унс причмокнул, как будто пробовал некое очень вкусное блюдо. — Насколько я знаю, ему вообще не везло в последнее время. Сначала скончался старый Монброн, тот, что еще деда нашего нынешнего короля знал, а потом и его старший сын, который твоему приятелю, надо думать, отцом приходится. И еще кто-то там на поединке погиб.
— Брат Гарольда, — подтвердил я. — Его Люка звали вроде.
— И случилось все это за небольшой, по сути, отрезок времени, — подытожил Унс. — Я бы сказал — странновато. Ну, что сидишь, глазами хлопаешь? Рассказывай.
Врать я ему не стал, но и всей правды не выложил. Мой рассказ был укороченной версией приключений, из которой я исключил трех наших друзей и всю предысторию нашего прибытия в город. Правда, про дядюшку Тобиаса, тюремное заключение и нападение убийц рассказать пришлось.
— Если честно, то сейчас я выслушал историю похождений двух невероятных глупцов, — все так же добродушно подытожил мои откровения Унс. — Как вы оба до сих пор живы, мне лично непонятно. Равно как и то, почему Ворон тратит на вас и вам подобных время. Хотя если из юмористических побуждений, тогда возможно… Ну да ладно.
— Насчет Гарольда я не уверен, — вздохнул я.
— Ты не уверен в том, что он глупец? — уточнил маг.
— Нет, в том, что он еще жив, — пробормотал я и взмолился: — Мастер, помогите ему. Пожалуйста! Мне больше некого о помощи просить.
— А сам-то? — передернул плечами Два Серебряка. — Тебя сколько по времени Ворон учил?
— Два года.
— Два года. Два. И не справиться с не самым сложным врачеванием… — Унс демонстративно закатил глаза под лоб. — Нет, вы Герхарду точно нужны только для забавы. Он так скуку разгоняет.
— Да кабы просто ранение, — хлопнул я ладонью о ладонь. — Я так думаю, что это яд, не хватит у меня знаний его из организма вывести.
— Вас что, и с ядами не учили работать? Однако. — Два Серебряка делано засмеялся. — Нет, может, и не в вас дело. Видимо, Ворон сильно постарел и поглупел.
— Вот и нет, — обиделся я за наставника. И вообще, мое желание дать по роже Унсу стало почти нестерпимым. Еще немного, и я сорвусь. — Учил он нас с ядами работать. Создавать, распознавать, противоядия делать. Но ведь тут другой случай.
— Ты даже не представляешь насколько. — Два Серебряка налил себе вина. — Скажи мне, недоучка, что именно влияет на скорость действия яда? Ну, если говорить не о моментальных ядах, с ними все ясно. Например, змеиный укус. Что ускорит смерть укушенного?
— Если ядовитая гадина нанесет укус в лицо, шею или туда, где проходят кровеносные жилы, — немедленно отозвался я. — Тогда шансов на спасение будет куда как меньше. Кровь разнесет яд по телу, он доберется… Ох ты ж…
Я понял, в чем дело. Точнее, почти понял.
— Верно, неуч, верно. — Унс перегнулся через стол и пару раз стукнул пальцем по моему лбу. — Будь это яд, пусть даже медленно действующий, твой друг все равно бы не дожил до рассвета. Ему пропороли бок, и кровь, с твоих слов, текла преизрядно. То есть отрава сразу бы попала в кровеносные жилы. Это не яд. Это проклятие. Точнее, это был клинок с наложенным на него заклинанием. Такие у нас, на Юге, не редкость.
В старые времена считалось хорошим тоном заказать магически зачарованное оружие сыну на тринадцатилетие. Причем выбор чар был немалый, не обязательно это было проклятие. Зачаровывали на вечную заточку, на защиту от поломки клинка и так далее. Дорогое удовольствие, что скрывать, но если все так поступают, то это почти закон, здесь так заведено. После Века смуты такое оружие делать перестали, орден Истины подобное не одобряет. Да и маги измельчали, что уж там. Мое поколение — еще туда-сюда, но если дальше все такие, как ты и твой приятель, будут, то через сотню-другую лет наше племя с лица Рагеллона вовсе исчезнет.
— Дорогая штука, — засомневался я. — А убийцы, со слов Гарольда, были не ахти. Лопухи какие-то.
— Значит, главарь у них был благородных кровей, — предположил Унс. — Из провинции поди, какой-нибудь пятый сын из обедневшего рода. Они часто так себе на жизнь зарабатывают. Сбежал из дома, прихватив клинок понадежней, и решил пробиться в люди путем убийств и разбоя. Подобное не одобряется, но и не слишком порицается, особенно если эти поступки не стали достоянием гласности.
— Да ладно вам, — засомневался я. — Небось такие клинки как фамильная ценность хранятся.
— Может, и так, — не стал спорить со мной маг. — Но вообще, в старых семьях подобных безделиц осталось предостаточно. Причем, как мне думается, многие благородные даже и не знают, что в их оружейных пылятся подобные сокровища. Да ладно, это теперь и не важно.
— Вот-вот. — Я встал с табурета. — Мастер, пойдемте уже, а?
— Иди, — помахал мне рукой Унс. — Всего тебе доброго. Я тебя не задерживаю.
— А вы? — Вопрос был задан через стиснутые зубы, терпения у меня оставалось меньше капли.
— Я? — Маг откровенно издевался надо мной. — Попью вина, вздремну, потом пойду на ужин в «Старый город». Там великолепная старосилистрийская кухня. Великолепная! Фазанье рагу с пряностями, мидии из залива Пуан, тушеные со спаржей бычьи хвосты. А вина, вина… Кстати, ты тоже подходи, Борн не поймет, если ты пренебрежешь его приглашением. А он, знаешь ли…
— Гарольд, — промычал я. — Он умрет.
— Это да, это да, — опечалился Унс. — Ты говоришь, черные линии от бока к груди пошли? Скверно. Как до сердца дойдут, так и все. Не станет твоего друга.
— Что. Надо. Сделать? — раздельно произнося слова, спросил у него я.
— Вот. — Два Серебряка поднял указательный палец правой руки. — Наконец-то сообразил. Да, за так я помогать вам не стану.
— А как же дружба с нашим наставником? — усмехнулся я. — Он говорил, что вы приятели.
— С ним — да, — хладнокровно ответил маг. — Но при чем тут ты и твой друг? Приди сюда Ворон, скажи он, что в беде, — и я тут же сделал бы для него все. В разумных пределах. Но ты — не он.
— Резонно, — проглотил этот довод я.
Парировать было нечем.
— Более того. Я уже оказал тебе услугу. Даже две, — продолжил Унс. — Я бы мог сказать, чтобы ты шел к своему другу и ждал меня в вашем убежище, мол, приду позже, не дело нам показываться на людях вместе. А сам пошел бы куда следует, сдал вас властям и получил причитающуюся мне награду. Мог я так поступить?
— Мог, — снова признал я.
Но не поступил, — высокопарно подытожил Унс.
И я даже догадываюсь почему.
— Не поступил, — повторил маг. — И этим долг дружбы вашему наставнику уже, считай, уплатил.
— Вторая услуга какая? — поинтересовался я.
— О второй услуге потом, — отмахнулся Унс. — Итак. Я готов помочь тебе и твоему другу. Но за это я хотел бы получить кое-что взамен.
— А именно? — сразу полюбопытствовал я.
— Род Монбронов Силистрийских славится своими богатствами. — Два Серебряка тонко улыбнулся. — Скажу напрямую — пожизненный пенсион магу, который спас жизнь одному из этой фамилии, как мне думается, будет не такой уж большой благодарностью с их стороны. Скажем, сотни две золотых в месяц. Как ты думаешь?
— Никак не думаю, — честно ответил я. — Чего у меня спрашивать? Вон Гарольда из-за Грани вытащите и у него поинтересуйтесь. Я же не Монброн? Я фон Рут.
— Ты его друг, — блеснул глазами маг. — Хороший друг, близкий, как тут говорят — «кровный», это сразу видно. Я не знаю тебя, но зато знаю нравы старых семейств Силистрии. Если ты дашь за него обещание выполнить мое условие, то оно будет приравнено к слову самого Монброна.
— Хорошо, пусть будет так, — подумав пару секунд, ответил я. — Согласен. Даю вам слово в том, что ваши услуги будут оплачены так, как вы пожелали, порукой тому моя честь. Но сразу скажу — наше положение таково, что выполнение условия может затянуться. Мы в бегах, если вы забыли.
— Помню, отчего же, — доброжелательно отозвался Унс. — Но все неприятности когда-то кончаются. А состояние семьи — остается.
Ну, в этом я тоже не был бы так уверен, но данную мысль вслух высказывать не стал. Не стоит дразнить собак. Мне важно, чтобы этот странный тип вылечил Гарольда, остальное ерунда. Я бы и про то, что мы вне закона, не упомянул, если бы сам про это раньше не рассказал.
— Да, мальчик, хочу сразу предупредить, — погрозил мне пальцем Унс. — Если ты меня обманешь, то я тебя убью.
— Не убьете, — вырвалось у меня. — Не имеете права.
Вот что у меня за язык!
— Как яды лечить, Шварц им не рассказал, а о том, что другой маг не вправе их убить, — поведал, — опечалился Два Серебряка. — Что за странная метода обучения? Что за гуманизм такой?
— Не обманем мы вас, — заверил я его. — Нам в этом выгоды нет. Тем более что без такого опытного мага и мудрого советчика, как вы, нам все равно из неприятностей не выпутаться. Да и ваш интерес в помощи нам есть, ведь так?
— Хитер, хитер, — усмехнулся Унс и показал мне ладонь. — Но не забывай, что эта рука помнит тепло печати на твоей груди. Знай, сынок, я умею ждать. Когда… Точнее, если доберешься до своего наставника, спроси у него, соврал ли я тебе на этот счет. Это не угроза, нет. Просто я хочу, чтобы ты понимал, о чем идет речь.
Мне отчего-то стало жутковато, по спине пробежал морозец. Сдается мне, что этот Унс только притворяется недоумком, а на деле опасен, как ядовитая змея. Тем более что среди магической братии это не редкость. Мастер Гай тоже внешне выглядит милым и безобидным старикашкой, но попробуй только встань у него на пути.
— Не обману, — сузил глаза я. — Сделаю все, чтобы Монброн подтвердил мою клятву. Если он, конечно, останется жив. Но если он умрет, то я вам ничего не должен.
«Кроме мести», — добавил я про себя. Столько времени впустую потеряли! Да еще и до летних домов путь неблизкий.
— Вот и славно. — Маг допил вино из бокала и поднялся из-за стола. — Пойдем посмотрим твоего приятеля. Авось он еще не отправился к престолу богов.
— Только вам бы переодеться, — сказал я и вцепился в табурет обеими руками. — Очень вы сейчас бросающийся в глаза. Просто там не здесь, там не город, вы очень заметны будете. Внимание привлечете. Ну мало ли…
Ой, чую, он сейчас за такие непочтительные речи мне как врежет! Опять буду углы в его каморке пересчитывать.
— Разумно, — против моих ожиданий, согласился со мной Унс. — Не стоит давать людям лишний повод для обсуждения.
— И потом, придется через кусты лезть. И еще там овраг имеется, — затараторил я. — Одежды у вас богатые, не дай боги, испачкаетесь.
— Маленький лжец, — даже с какой-то симпатией произнес маг. — Богатые… Были когда-то они такими, да то время давно ушло.
Маг скинул рубаху, под которой оказалось неожиданно подтянутое мускулистое тело, а после смыл с лица нанесенные на него белила.
Унс был явно не ровесник Ворона. Ну да, не первой молодости мужчина, но далеко не старик. Он скорее был одногодком Агриппы. По крайней мере, внешне.
Да и на мага он совершенно не походил. Окончательно меня в этом убедила шпага, перевязь с которой он перекинул через плечо перед тем, как покинуть дом.
Я никогда до того не видел, чтобы кто-то из магов брал в руки оружие.
— Что? — спросил Унс, заметив выражение моего липа. — Да, шпага. Только обалдуи вроде тебя и твоего дружка пускают в ход боевые заклинания там, где проще обойтись сталью. Заколи я наглеца — и мне ничего не будет. Ну или почти ничего. А вам теперь надо всем богам молиться, чтобы смерть тех троих с рук сошла. Удивляюсь, почему орден Истины до сих пор город вверх тормашками не поставил. Плащ подай, он вон там, за шкафом висит.
— У нас выбора не было, — проворчал я, выполняя приказ.
— Выбор есть всегда, — назидательно произнес маг. — Просто вы лентяи, не желающие хоть немного подумать и тем самым загоняющие себя в угол.
Что-то подобное я уже слышал. Вот как же любят люди постарше молодых поучать. И все-то они видели, и все-то про нас знают. И слова у них всех одинаковые. Тьфу!
Но если помочь попросишь, так найдут тысячи способов отказаться. Оно и понятно — говорить проще, чем делать.
От мыслей отвлекла затрещина, которую мне отвесил Два Серебряка, несильная, но обидная. Вообще-то я, как благородный, должен за такие штуки его на поединок вызвать, между прочим. Хотя, боюсь, он после этого вызова меня просто ко всем демонам пошлет, даже особо не задумываясь. А то еще и страже сдаст. Так что пока придется промолчать.
— Думать надо ко времени, теперь-то уж чего, — сообщил он мне и сунул сумку в руки. — Держи вот, понесешь. И пошевеливайся, мыслитель. Сам же говорил, что времени у нас нет.
Мы покинули дом мага, причем замыкать его на замок он и не подумал.
— А почему? — Я показал на дверь. — Ну, открыто у вас всегда.
— Таков местный закон. — Унс недовольно поморщился оттого, что солнце ударило ему в глаза, и прикрыл их ладонью. — Маги не имеют права закрывать двери своего дома днем, дабы никто не подумал, что они что-то злоумышляют. Ерунда полная, но приходится соответствовать. Пошел вон!
Последнее относилось не ко мне, а к торговцу, который, приблизившись к нам, попробовал предложить свой товар. А именно — магически зачарованный кошель, в котором никогда не переводятся деньги. Именно в этот момент я понял, что путешествие по городу в компании этого человека будет очень, очень увлекательным.
Так оно и вышло. Для начала Два Серебряка поругался с торговкой овощами, которая очень некстати решила освежить свой товар путем обрызгивания водой. Несколько капель попали на рукав Унса, этого было достаточно для начала скандала, из которого маг, к слову, не вышел победителем. Даже его сварливости не хватило для победы над таким матерым противником, как уличная торговка. Правда, для того чтобы последнее слово осталось за ним, он цапнул с прилавка изрядных размеров морковку.
После он со знанием дела раскритиковал несколько харчевен, попавшихся нам по дороге, причем делал это так громко, что у одной из них нас чуть не побили тамошние работники, услышавшие его: «Тут не еда, тут отрава! Попробовал бы ты их жареную рыбу!» У меня сложилось впечатление, что Унс был недоволен всем, буквально всем, что его окружало. И не держал это раздражение в себе, щедро делясь им с окружающим миром.
Как его не убили до сих пор? Каким образом ему удалось столько времени протянуть?
Я уж молчу о том, как у меня всякий раз тряслись поджилки при мысли, что в один прекрасный момент к нам прицепится городская стража, заинтересовавшаяся тем или иным скандалом.
В результате тот факт, что мы смогли добраться до летних домов, я мог определить только как «чудо обыкновенное, небывалое». Вообще-то мне думалось, что на свете чудес не бывает, по крайней мере, до сегодняшнего дня я в них не верил. Однако же вот, свершилось!
Кстати, последний отрезок пути, пролегающий по леску, кустам и оврагу, Унс добросовестно высказывал все, что обо мне думает, причем не смягчая выражений. Я отмалчивался. Да мне, по сути, было все равно, для меня главным было то, чтобы Гарольд, когда я войду в дом, еще дышал.
Он дышал. Более того, он был в сознании. Правда, выглядел так, что мне стало ясно — если сейчас ничего не сделать, то мой друг покинет этот мир.
— Эраст, — еле слышно произнес он. — Эраст…
Мне стало ясно — он подумал, что я его бросил. Когда он оклемается, то за такие мысли я непременно дам ему в нос.
— Проклятие, как и было сказано, — сообщил мне Унс, только глянув на рану. Точнее — на черно-синее пульсирующее пятно, в которое превратился бок Гарольда. — И сильное.
— Это кто? — прошептал Монброн, глядя на меня.
— Я? — ткнул себя пальцем в грудь Два Серебряка. — Посланец смерти, кто же еще?
В глазах Гарольда появилось нечто вроде страха. Впервые на моей памяти я такое увидел. И, надеюсь, в последний раз.
— Жалко, что я умылся, — сообщил мне Унс. — Как бы эффектно я сейчас смотрелся с набеленным лицом, а?
— Делайте уже что-то, — потребовал я. — Потом пошутим.
— Э нет. — Унс отошел от кровати, на которой лежал Монброн, и уселся в плетеное кресло, стоявшее у стены. — Сначала пусть он подтвердит твою клятву. Без этого я и пальцем не шевельну.
Гарольд в этот момент издал низкий горловой звук, его тело дернулось.
— О, конвульсии, — даже как-то радостно сообщил мне маг. — Уходит за Грань.
— Ну и как он что-то может подтвердить? — возмутился я.
— Не знаю даже. — Унс забросил ногу на ногу. — Попробуй его потеребить. В нем жизнь-то еще теплится.
Все. Мое терпение кончилось.
Я схватил шпагу, которую Гарольд, несмотря на свое состояние, все-таки умудрился притащить с собой сюда, и, злобно оскалившись, подскочил к магу, с интересом наблюдавшему за мной.
— Ага! — хлопнул в ладоши он. — Похоже, это тот самый клинок, которым твоего друга прокололи? Это же он?
— Он, — прорычал я. — Лечи его, а то я…
— Что — «ты»? Ну вот что — «ты»? — Два Серебряка посмотрел на меня с усмешкой. — Боги, что за поколение идет нам на смену? Ничего не умеют, ничего не знают, а туда же. Ну-ка, дай сюда.
Он поднялся с кресла, вырвал шпагу у меня из рук и провел ладонью над лезвием, которое моментально засветилось серебристым цветом. Но не только им — от острия и до середины клинка обозначилась тонкая, как нить, черная линия.
— Вот и оно, заклинание проклятия, — удовлетворенно сообщил мне Унс. — Старая работа, тонкое плетение. И без преувеличения скажу — великолепная. Сейчас такое мало кто сможет сотворить. Я вот точно нет, да и наставник твой, пожалуй, тоже. Слушай, подари мне эту шпагу, а? На что она тебе?
В этот момент Гарольд позади нас охнул и часто-часто задышал. Обернувшись, я увидел, что его тело выгнулось дугой.
— А вот теперь пора, — уже не игриво, а деловито сообщил мне Два Серебряка, бросил шпагу на кресло и поспешил к кровати, на которой умирал мой друг.
Он приложил ладонь к его ране, которая пульсировала так, что возникало ощущение, будто она вот-вот прорвется и оттуда, из тела Монброна, вылезет нечто. То, что пожирает его изнутри.
Гарольд снова выгнулся, но теперь из его рта вырвался крик боли.
— Держи его, — прошипел Унс. — Быстро! И рот заткни, а то он тут всех переполошит!
Да он все это время, похоже, просто издевался надо мной. И тянул время до последнего, чтобы теперь уж точно быть единственным спасителем жизни одного из Монбронов Силистрийских. А может, этот Унс просто любит смотреть на людские страдания. Что из этого верно — понятия не имею. Главное — он взялся помогать моему другу. И, возможно, спасет ему жизнь.
Черное пятно раны под ладонями мага извивалось как живое, будто оно существовало отдельной от тела Гарольда жизнью. Точнее — жило в нем своей собственной.
Два Серебряка мял это пятно, шепча какие-то заклинания, от его рук, казалось, шел жар. По крайней мере, я видел какие-то красные отблески, охватившие черные линии, которые протянулись через всю грудь Монброна и уже подобрались прямо туда, где билось его сердце.
А потом они стали исчезать, таять, приблизительно так, как это бывает со снегом весной.
Минут через десять Гарольд перестал извиваться в моих руках, задышал ровно, и я даже рискнул оторвать свою ладонь от его рта, не опасаясь, что он закричит. Кстати, крепко он мне ее искусал, до крови.
Но это ладно, ничего.
— Сейчас, сейчас, — бормотал Унс, который, похоже, изрядно выложился. Он был бледен, и его немного пошатывало. Тем не менее он не отрывал рук от бока Гарольда. — Да где же ты? Ага!
Он хлопнул в ладони так, будто поймал кого-то, а после, не размыкая их, пробормотал заклинание, которое явно относилось к разделам высшей магии. Очень у него была сложная структура плетения, я подобное не то что воспроизвести не смогу, но даже и до конца разобрать.
А после этого Унс ладони раскрыл, и я увидел, как на одной из них пляшет крохотный черный вихорек размером не больше указательного пальца.
— Вот то, что твоего друга почти уморило, — с довольным видом произнес маг. — Поймал. Если бы вы эту заразу в самом начале излечили, то все было бы куда проще. А тут вон проклятие до чего силу набрало, что даже зримую форму приняло. Если честно, вижу такое в третий раз за всю жизнь.
— С ума сойти, — сказал я, как завороженный глядя на танец вихорька. — Зримое проклятие. Ворон говорил, что подобного не бывает.
— В каком-то смысле он прав. — подтвердил Унс. — Сейчас, пожалуй, такое почти никто и не сотворит. В смысле, живое заклятие на клинок не наложит, больно затратно для себя выходит. Так-то зримое проклятие сделать можно, если прямо на человека его наложить. А вот вкладывать свою силу в предмет, который потом сам использовать не будешь и отдашь в чужие руки… Ну, может, архимаг Саффер способен на подобное. Кто еще? Дэмиан из Ровена, если жив. Гай Петрониус, пожалуй. Этот много чего может, хоть вечно под сирого и убогого рядится.
Вот уж чего я не ожидал, так это услышать здесь и сейчас имя своего нанимателя. Тем более вкупе с такой характеристикой.
Унс замолчал и задумчиво смотрел на кружащееся на его ладони проклятие. Казалось, он что-то для себя решает. Да так оно, похоже, и было, поскольку через минуту он вздохнул, пробормотал нечто вроде: «Да нет, не стоит оно того», — прицелился указательным пальцем второй руки в черный вихрь и громко произнес короткое заклинание.
С пальца в центр вихря ударила короткая синяя молния, и вихрь тут же прекратил свое кружение, застыв, как воин, получивший стрелу прямо в сердце. Простояв так секунд десять, он подпрыгнул и обратился в черную пыль, от которой мгновением позже не осталось и следа.
