ГЛАВА 9
На самом деле я отлично понимал, что имею все шансы вовсе не вернуться обратно. Если соглядатаи «законников» или дядюшка Тобиас пронюхали о том, что мы приехали в Форессу не втроем, а впятером, то в гостинице запросто меня могут взять под локотки и сопроводить в такое место, в котором без суеты и спешки можно будет выяснить, почему я сюда заявился один и где сейчас мой друг.
И узнают ведь. Пусть не сразу, но узнают. Это только в красивых легендах герои прошлого ничего своим истязателям не говорят, а только плюют им в лицо, принимая невероятные муки с улыбкой. А в жизни… Тут все проще и страшнее. Как кости в «веселом сапоге» захрустят, как за ребро на крюк подвесят, как ногти по одному выдергивать клещами станут — все расскажешь, что знаешь и что не знаешь, лишь бы это кончилось. И десять раз пожалеешь, что в детстве не помер от болезни какой.
Потому я сразу для себя решил, что живым в руки не дамся. Пущу в ход магию, и тогда наверняка меня почти сразу болтами арбалетными утыкают. Стражники — ребята простые и подобные штуки очень не любят, они их побаиваются. А если еще и гаркнуть перед этим что-то вроде: «Я заберу ваши души, и они будут служить мне вечно», — то точно можно по поводу собственной кончины не волноваться.
Что до Гарольда… Он умрет. Просто потому, что никто не знает, где он находится. Доконает его рана. К тому же есть у меня серьезное подозрение, что там не только в ней дело. Вся эта чернота… Сдается мне, что клинок того убийцы был ядом смазан, медленного действия. Я ведь еще тогда, в роще, рану обработал, почистил, как смог. Ворон намертво вбил нам в головы тот факт, что нет ничего хуже грязной раны. С чистой, может, и выживет человек, даже если его не лечить, а вот с грязью точно ему конец.
Нет, тут дело в другом. Тут явно расчет присутствует — если даже убийца того, кого ему заказали, не прикончит сразу по какой-то причине, то это за него сделает яд. И ведь он оправдался в каком-то смысле, этот расчет. Кстати, я, как ни пытался, яд этот распознать не смог.
Но лучше пусть он умрет так, чем глядя на тюремщиков или, того хуже, на злорадствующую рожу дядюшки. Думаю, такое решение и сам Монброн одобрил бы.
Вот только кроме как в «Крылышко и ножку» идти мне было некуда. Где сейчас Рози, мне неизвестно, а больше я в этом городе никого не знаю.
На улицах Форессы народу было немало — все старались сделать свои дела до наступления дневной жары. И, что приятно, вокруг сновало немало народа, одетого приблизительно так же, как я. То есть слуг. Кто-то тащил корзины с провизией с рынка, кто-то просто деловито вышагивал с таким видом, что было ясно — человек хозяйское поручение выполняет.
— Дружище, — остановил одного из коллег по цеху я, — не подскажешь, где тут гостиница «Крылышко и ножка», а? Хозяин послал меня туда, а я и не знаю, где она находится.
— Хм, — почесал затылок молоденький круглолицый паренек. — Знакомое название. Вроде бы она недалеко от Главной площади, я как-то со своим господином мимо нее проезжал. Ты до площади дойди, а там спросишь у кого-нибудь.
— Спасибо, — поблагодарил я собеседника опечаленно. — Пойду.
Про Главную площадь он мог бы мне и не говорить, я и сам помнил, что гостиница эта недалеко от нее. Вопрос, как до площади добраться? Нет, найти я ее найду, вот только сколько времени это займет… Но не задавать же ему такой вопрос, это уже вызовет подозрение. Слуга может не знать местонахождение сомнительных гостиниц, но не главных достопримечательностей города.
Рассудив, что все дороги ведут в центр, то есть к этой площади, я зашагал по улице, приняв вид гордый и независимый. В таких ситуациях, как у меня, главное что? Не показывать своего страха. Если ты прячешь глаза, жмешься к стенам, стараешься скрыться от чужих взглядов, то рано или поздно это будет замечено городской стражей. У них на подобные вещи нюх, это уж я наверняка знаю.
Мой мастер-наставник всегда мне говорил: «Запомни, вор должен прятаться только тогда, когда объявление о его поимке висит на всех столбах. Это значит, что ты где-то грязно сработал и есть свидетели, которые тебя опознают. А до того ходи везде смело, пусть все знают, что тебе нечего скрывать. Да, ты оборванец. Но ведь это не значит, что ты вор? Вот пусть все так и думают».
Город оказался велик, велик. Даже не понимаю, как мы на фургоне так быстро выскочили за его пределы. Добрых полчаса я мерил ногами его мостовые, переходя с узких улочек на все более широкие, пока наконец не добрался до Главной площади.
Хоть я и видел ее мельком, но сразу узнал. Фонтаны, роскошные высокие здания вокруг нее, в которых, надо полагать, находятся присутственные места вроде суда и магистрата. Ну или как тут у них магистрат называется? Не важно. А вон то здание — это точно банк. Уж его-то я ни с чем не спутаю! У нас почти такой же был, с важными дядьками в ливреях у входа, которые двери открывают. И стражей, прогуливающейся неподалеку, на всякий случай. Случаи, как известно, бывают разные.
Но банк мне нынче не нужен. Мне нужна гостиница, которая, если я не ошибаюсь, находится где-то вон там, в одном из переулков, ведущих к Черному городу. Правда, не знаю, в каком точно, но это не беда, выясним.
Так оно и вышло. Через десять минут я стоял и глазел на здание, украшенное жестяной вывеской с завлекательной для усталого путника картинкой. На ней с немалым мастерством была изображена тарелка с жареной курицей и красовалась витиеватая надпись: «Крылышко и ножка. Открыто всегда».
Врать не буду — меня слегка потряхивало. Неизвестность всегда пугает, а за дверью этого дома меня могло ждать все что угодно.
Нацепив на лицо улыбку, я дернул на себя дверь, над головой звякнул колокольчик, сообщая обслуге, что в гостиницу пожаловал клиент.
— Что угодно? — подскочил ко мне, только я переступил порог, миловидный юноша в потертой, но чистенькой лиловой ливрее. — Если наниматься в работники к кому пришел, так у нас такое не принято.
— А? — недоуменно уставился на него я, а после сообразил. Как видно, здесь в норме вещей хождение безработных слуг по гостиницам в поисках нового господина. — Нет, я не наниматься. Я уже служу. Ты мне другое скажи, приятель. Не остановился ли у вас такой господин Фальк, причем с супругой? Мой хозяин с ним некогда был знаком, прознал про то, что он приехал в город, и хотел пригласить на дружескую попойку.
Произнося эти слова, я сделал сначала несколько шагов вперед, а после вбок, уходя с прохода, и прислонился к стенке. Знаю я эти штучки, как шагнут за мной следом крепкие ребята, как заломят руки за спину — и все. Теперь такой номер не пройдет.
— Фальк, Фальк… — Юноша задумчиво потер подбородок. — Это надо подумать. Гостей-то у нас о-го-го сколько, всех не упомнишь.
— Так ты вспомни. — Я залез в карман и украдкой протянул ему серебряную монету. — Не возвращаться же мне к хозяину ни с чем? Он у меня с норовом, не любит, когда его приказания не выполняют.
— И не говори, — понимающе кивнул гостиничный слуга. — Все им не так, все им не эдак. У меня хозяйка тоже, знаешь, не мед.
— Так что с этим Фальком? — поторопил его я. — Вспомнил?
— Не совсем, — лукаво прищурился слуга. — Вот если бы…
— Не-а, — покачал головой я. — Серебряка для памяти за глаза. Имей совесть.
— Каждый день по пять раз, — хладнокровно парировал мой довод он. — Имею, в смысле. А то и по десять.
Я ничего на это ему не сказал, но и за денежкой не полез. Перебьется.
— Ладно, — поняв, что ничего ему от меня не добиться, смирился мой собеседник. — Вообще-то мы о постояльцах ничего рассказывать не должны, хозяйка этого не любит, но тебе по дружбе скажу. Съехал твой Фальк на пару с супругой. Еще на той неделе съехал. И хвала богам.
— Почему? — ошарашенно спросил я.
— Да потому, что постоялец был не ахти, — понизив голос, объяснил мне слуга. — Жрать здоров, а на чай от него медяка не дождешься. И еще постоянно недоволен всем был — то мясо не дожарено, то окорок слишком жирный, то вино разбавлено. Побить меня грозился. И ведь побил бы, дай волю.
Вообще-то я имел в виду совершенно другое. Я не понимал, почему Карл вообще отсюда съехал. Нет, сразу несколько вариантов ответа промелькнули у меня в голове, но какой из них верный, я не знал.
Но точно не из-за избыточно жирного окорока и разбавленного вина. Кстати, уж на что на что, а на излишнюю жирность мяса он сроду не жаловался. Видать, тут еда была совсем паршивая.
— Ну да, тут только порадоваться можно, что он съехал. — Я почесал в затылке. — Тебе вот хорошо, а мне что делать? Хозяину что говорить?
— Так и скажи — уехал он, мол, — предложил гостиничный слуга. — Твоей вины в том нет.
— Побьет, — обреченно ответил я. — Как есть поколотит. Слушай, а не знаешь, куда этот Фальк уехал? Может, слышал чего?
И я подкрепил вопрос еще одной серебряной монетой.
— Нет, — покачал головой слуга. — Ничего не слышал. Да и не работал я в тот день при входе, я в обеденной зале прислуживал.
Он не врал, уж в чем в чем, а в этом я разбираюсь. И вправду не знал. Зря серебряк потратил.
— А может, у того, кто тогда на входе стоял, спросишь? — предложил я. — Войди в положение. Выдерут ведь на конюшне, неделю потом отлеживаться буду.
— Погоди минуту, — подумав, ответил юноша. — Только на улице, а не здесь. Если тебя хозяйка, не дай боги, тут увидит, то мне здорово влететь может.
— О чем речь, — заверил его я. — Сам в услужении, все понимаю.
Увы, увы, ожидание оказалось напрасным. Шустрый малый, похоже неподдельно проникшись ко мне сочувствием, нашел слугу, который видел, как уезжали мои друзья, но ничего связного по этому поводу тот сказать не смог. Они погрузились в какой-то экипаж и отбыли, вот и все. Какой экипаж, куда он поехал — неизвестно. Может, дай Карл этому слуге пару монет, он запомнил бы что-то, но мой прижимистый друг этого не сделал.
И вот теперь все стало совсем уж печальным. Порвалась последняя ниточка. Нет, оставалась еще пара сомнительных вариантов, вроде поисков того места, где обычно останавливаются обитатели славного королевства Асторг по прибытии в Силистрию, и попытки связаться через них с де Фюрьи. Но в целом это была чепуха. В чужом городе искать тех, кто меня даже не знает и, скорее всего, помогать и не подумает… Ерунда, короче. Тем более что Рози, возможно, с соотечественниками и не общается.
Да и времени на это нет. Пока я буду искать это место, пока буду подходы к нему изучать, Монброн попросту умрет.
Значит, придется задействовать второй вариант, который по сомнительности не уступал первому. Надо попробовать пообщаться с Унсом Два Серебряка, тем самым магом, про которого рассказал Ворон перед отплытием. Правда, он выразил при этом надежду, что мы не запустим наши дела до такого состояния, что нам доведется с ним свидеться, но, как видно, зря он на это понадеялся. Или наоборот, он слишком хорошо нас знал?
В любом случае это все, что мне пришло в голову. По крайней мере, данный вариант куда более реальный, чем тот, что с поиском соотечественников Рози.
Но куда же все-таки смылись Карл и Эбердин? Что они не покинули город — это наверняка. Не уедут они без нас, пока мы живы. Вот убедившись в том, что мы с Гарольдом окончательно и бесповоротно мертвы, глянув на наши трупы — возможно, да и то не факт. Зная характер Фалька, могу смело утверждать, что он еще и отомстить попробует. Впрочем, скорее всего, Рози скажет ему то же, что я Гарольду накануне, и сможет увезти из Форессы. Но пока они думают, что мы живы, не уедут. То есть они где-то здесь, в пределах города. Но где?
Размышляя над этим вопросом, я вернулся на Главную площадь. Точнее, ноги меня на нее принесли, причем совершенно зря. Тут много стражи, что меня не очень устраивает. Ну да, одежда слуги делает меня почти невидимкой, но у любого везения есть пределы. Не стоит испытывать судьбу.
Кстати, мысли, не мысли, но за спину себе я поглядывал. Мало ли что? А ну как стражники решили меня там прямо не хомутать и посмотреть, что я делать буду, да и пустили за мной соглядатая?
Ладно, сейчас попробую разузнать, где живет этот Унс Два Серебряка, и ходу отсюда.
— Дружище, не поможешь? — прибегнул я к уже проверенному способу и остановил черноволосого невысокого паренька. — Меня хозяин послал с заданием, а я город еще плохо знаю. Недавно в услужении, понимаешь.
— Как не понять, — хохотнул тот. — Сам пару лет назад таким сюда попал, от всего шарахался. Не поверишь — даже пару раз подумывал обратно в деревню вернуться. Кого ищешь?
— Пекаря, — отогнул один палец я. — Какой-то папаша Бронтон. Надо мне там печений особенных купить.
Пекаря я не выдумал, его лавка попалась мне на глаза еще тогда, когда я «Крылышко и ножку» искал. И отдельную вывеску про «печенья по особому секретному рецепту, с пятью медовыми приправами и семью сортами сахару» я тоже прочел и запомнил. Как знал прямо.
— А, медовые печеньки. — Черноволосый облизнулся. — Вещь! Как-то после одного ужина стол с другими слугами убирали, вот их и попробовал. Дорогие они — жуть, но вку-у-усные! Только главная лавка Бронтона не здесь, она в Белом городе. Но зато вон там есть один из его магазинов. Да ты не сомневайся, смело туда иди. Что в главной лавке, что в этом магазине — у него товар одинаковый. Бронтон — королевский поставщик, потому марку свою держит.
— Ишь ты! — восхитился я. — И там у него лавка, и тут магазин.
— У него их пять по Форессе, да еще два в Алессии, — важно сообщил мне чернявый. — А начинал, как мы, между прочим. В услужении у кондитера состоял.
— Да ладно? — присвистнул я.
— В штанах прохладно, — явно получая удовольствие от моей деревенской неосведомленности и немного рисуясь, сказал чернявый. — Точно-точно. Копил, учился и вот так в люди выбился. Главное что? Не лениться!
— Это да, — поддакнул я. — Слушай, а еще мне нужен знаешь кто? Маг. Какой-то Унс. Или Онс?
— Печенье, приворот, — фыркнул чернявый. — Да у тебя хозяин, я погляжу, живчик еще тот. Любитель девиц, стало быть.
Вот тут я понял, что следующий вопрос моего случайного знакомца может мне здорово навредить. Он наверняка будет о том, кому я служу. Мол, как зовут-то твоего господина? И вот тогда беда. Герб-то на колете неких Парисов, к семье которых и относилась достопамятная Малена, да вот только я даже имени главы дома не знаю.
— Даже слишком, — протараторил я, огляделся, а после понизил голос: — Вот, понимаешь, и нашел проблемы себе на… Ну, ты понял. Теперь лежит, охает, лед к одному месту прижимает да печенья трескает.
— Понимаю! — с ехидцей заулыбался чернявый. — У моего тоже такое пару раз случалось. Да, меня Герш зовут.
— Мартин, — протянул я ему руку. — Раз знакомству. Так где этот маг-то живет, не знаешь?
— Конкретно этот — точно нет. Ни про Онса, ни про Унса никогда не слыхал. Знаешь, в южной части города есть улочка, где обитают все эти маги, предсказатели, алхимики и тому подобная шваль, ты там поспрашивай. Вон в тот переулок иди, там пятый поворот направо и вверх до упора. Если что, спросишь, где тут Сонная улица, тебе покажут.
— Спасибо тебе, Герш, — поблагодарил я чернявого. — Авось еще свидимся.
— Само собой, — заверил меня тот. — Город только на вид большой, а на самом деле маленький.
Мы еще раз пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.
На самом деле даже не пришлось ничего ни у кого спрашивать. Герш объяснил все предельно точно, и даже «до упора» обрело свое зримое воплощение в виде улицы с очень, очень крутым подъемом наверх.
Одолев его, я сразу же попал словно в другой город. Нет, Форесса не жаловалась на скудость красок, здесь и люди пестро одевались, и вообще яркий был город. Но тут! Разноцветье просто било в глаза. Вся улица представляла собой один шумный базар, она была уставлена какими-то небольшими палатками и прилавочками, за которыми стояли невообразимо чудно одетые люди и зазывали к себе покупателей, в которых, замечу, недостатка не было.
И чего только здесь не пытались продать! Амулеты всех видов, какие-то огромные шары с золотистым свечением внутри, человеческие черепа, покрытые черной, зеленой и даже синей краской, ожерелья, составленные из мелких, по-моему, куриных косточек, и тому подобный хлам.
— Эй, парень! — крикнул мне один из торговцев. — Купи золотую монету удачи и через пару месяцев сам будешь нанимать себе слуг! Отличная монета, древняя как небо, что над нами. Ее еще те маги заговаривали, старые, знающие. Всего пять серебряных!
— Не слушай его! — взвизгнула страшная как смерть старуха, торгующая по соседству. — Что он понимает в талисманах на удачу? Ничего! Вот перо птицы фрум из тех мест, куда мало кто добирался! Держи его при себе — и все у тебя будет! Все, что захочешь! Деньги, слава, почести, женщины! Хотя такому красавчику, как ты, любая и так даст! Даже я.
И старая карга мне игриво подмигнула, да еще и улыбнулась, показав единственный оставшийся во рту зуб.
Меня аж передернуло.
— Кому тут нужен талисман на удачу? — как из-под земли вылез еще один торгаш. — Тебе?
— Нет, — помотал головой я и ткнул пальцем в какого-то пышно разодетого толстяка неподалеку. — Вон ему.
— Ага. — Торгаш тряхнул связкой амулетов, которую держал в руках, и кинулся к бедолаге, что, открыв рот, глазел на череп у одного из прилавков. Хотя понять его можно — в глазницах того черепа горело по свече, и смотрелось это впечатляюще.
— Мать, — подошел я к старухе, которая тут же подумала о том, что на меня подействовали ее женские чары, а потому начала кокетливо оглаживать свои торчащие в разные стороны седые патлы. — Где тут мага по имени Унс найти?
— Два Серебряка, что ли? — уточнила бабка, дождалась моего утвердительного ответа и тут же протянула мне свою руку. — Знаю такого.
Я положил ей в ладонь медяк. Бабка ничего не сказала, только дернула рукой, мол, еще давай. Я положил второй. Потом третий.
Старуха молчала.
— Ну, нет так нет, — сказал я ей, решив, что три медяка за такую информацию вполне достаточно. — Пойду у твоего соседа узнаю. Авось у него дешевле выйдет.
— Дешевле-дешевле, — проорал от соседнего прилавка мордатый торговец. О чем речь, он явно не понял, но мои последние слова расслышал. — Иди ко мне, о цене сговоримся.
Забрать деньги я не успел, бабка ловко сжала ладонь, а после убрала руку за спину.
— Мать, ты меня не зли, — попросил я ее. — Где этот… эти… Тьфу, демоны. Где маг живет?
— Да вон там, — проскрипела торговка, показав пальцем направление. — В самом конце улицы его халупа, зеленая дверь. На ней еще табличка есть, там какая-то зверюга намалевана диковинная. Перо птицы фрум купишь?
— Если только на сдачу от трех медяков мне его отдашь, — ухмыльнулся я.
— Так и проваливай, — дружелюбно посоветовала мне бабка и заорала: — Амуле-э-эты! Приворотные зе-э-элья! Гадаю на любовь и дру-у-ужбу!
Вот это, кстати, любопытно. Наговор на любовь и дружбу — это понятно. Нет, тоже жульничество, разумеется, при этом объяснимое и понятное. По слухам, такими вещами многие ученики магов подрабатывали после того, как выпускались из своих школ, есть-то все хотят. Но гадание?
Отбиваясь от назойливых торговцев и уворачиваясь от их рук, которыми они пытались ухватить любого, кто попадал в зону их досягаемости, я добрел почти до самого конца Сонной улицы. И там-то увидел дом, о котором говорила старуха.
Он был невелик, в два этажа, и как бы зажат между куда более крупными соседями. Создавалось впечатление, что дома слева и справа вот-вот поднатужатся и его раздавят.
Над дверью, с которой давным-давно облупилась зеленая краска, и вправду висела табличка с неведомым зверем, также на ней присутствовали какие-то странные знаки, надо думать — магические. Я-то сам таких никогда не видел, но кто его знает, этого Унса. Видно, он изрядно попутешествовал и знает много чего такого, что и нашему наставнику неведомо.
Колокольчика над дверью не было.
Я неуверенно постучал. Потом еще раз. И еще раз. Ничего не происходило.
Тогда я взялся за ручку и потянул ее на себя. И дверь открылась!
— Вот тебе и раз, — пробормотал я и шагнул внутрь.
Первого этажа в доме не оказалось. В том смысле — что не было здесь ни комнаты, ни кухни, ни чего-либо еще. Пустое место да лестница, ведущая на второй этаж. Хотя оно и понятно. Совсем маленький внутри этот домишко оказался. Как голубятня у нас в Раймилле.
Я повертел головой, после решительно направился к лестнице и поднялся на второй этаж.
Должен же где-то быть этот самый Унс?
И он обнаружился наверху.
Приятель нашего наставника расположился за столом, который стоял в центре небольшой невероятно захламленной комнатушки, и пил вино. Собственно, всю меблировку этого обиталища мага и составляли стол, кровать, стоящая у окна, пара шкафов с книгами и разнообразный хлам, сваленный в кучи по углам.
Но меня потряс не вид комнаты, а сам мастер Унс. Всякое я видал, но это было что-то!
Было ему на вид хорошо за пятьдесят, но при этом он явно хотел выглядеть моложе, потому на лице у него было полно той штуки, которую наша Агнесс де Прюльи называла белилами. Она переживала за свою смуглую кожу, а потому иногда ими пользовалась. Но в меру, а не как тут, когда лицо становилось белым как снег.
Вдобавок над правой губой Два Серебряка еще и мушку прилепил. Не знаю, как здесь, а у нас такие штуки пускали в ход только те мужчины, которые… Э-э-э… Не совсем мужчины. Точнее, мужчины, которые за деньги с другими мужчинами… Тьфу ты, пакость, даже вспоминать не хочу!
Добавим сюда штаны в обтяжку, когда-то белую, а теперь серую рубаху с отложным воротником и изрядных размеров коричневый бант, которым у мага сзади были подвязаны волосы.
Видок еще тот!
И это — друг нашего Ворона? Да ладно!
Впрочем, удивление было обоюдным. Белолицый явно не рассчитывал меня увидеть, а потому чуть не поперхнулся вином.
— Ты кто? — просипел он. — Домом ошибся?
— Теперь уже не знаю, — признался я. — Вообще-то я ищу досточтимого мастера Унса, мага.
— Унса? — кашлянул мужчина. — Мага? А тебе он зачем?
— Привет ему передать надо от старого друга, — уклончиво ответил я.
— Какого друга? — совсем уж насторожился хозяин дома.
И тут я увидел, что пальцы его правой руки, до того спокойно лежащей на столе, сплелись в некий узел. Он был готов атаковать меня в любой момент.
Он был тем, кого я искал. Кошмар какой…
— От Герхарда Шварца, именуемого Вороном, — отчеканил я и поклонился. — Он велел кланяться и передать свои заверения в искренней дружбе, которая не угасаете годами.
— Сюда подойди, — потребовал Унс, причем голос его звучал теперь куда выше. Но не пронзительно, скорее мелодично. — Давай-давай.
Я подошел к нему, мой нос уловил смешанный запах благовоний. Добрые боги, чего только на свете не встретишь.
— Заголяйся, — потребовал он.
— В смысле? — выпучил глаза я. — Это… Не надо только всякого такого, хорошо?
— Какого «такого»? — нахмурился Унс. — Грудь мне свою покажи.
Я понял. Он хочет увидеть печать подмастерья.
Как только она показалась из-под ворота рубахи, Унс припечатал к ней свою ладонь, оказавшуюся на редкость холодной.
— И в самом деле, подмастерье Ворона, — удивленно сообщил он. — Добрые боги, это что такое происходит в мире, если безрассудному Герхарду дают возможность набирать учеников?
Уж кто бы говорил. Нет, я никогда не считал нашего наставника нормальным, скорее наоборот, но тут-то вовсе беда. Куда нашему Ворону вот до этого дива дивного!
— Наклонись ко мне, — попросил он. — Ниже. Вот так.
Буммм! Мою щеку обожгла пощечина, причем увесистая.
— За что? — возмутился я.
— За вранье, — невозмутимо объяснил мне Унс. — Врать — грех, боги этого не любят. Хотя они тебя и так не очень-то жалуют. Твой наставник — отступник, так что ни тебе, ни твоим приятелям рассчитывать особо не на что.
— Мы рассчитываем на самих себя, — не без гордости сообщил ему я. — Тоже, знаете ли, неплохо.
— Ну-ну, — саркастически отозвался Унс и отпил вина. — Ладно, к делу. Что тебе от меня надо?
— Как я говорил, мой наставник Герхард… — начал я с начала и тут же замолчал, повинуясь взмаху руки мага.
— Так. — Он поставил бокал на стол. — Тебя как зовут?
— Лютер, — без запинки ответил я, и не подумав назвать ему свое подлинное имя. Во избежание.
— Как-как? — прищурился маг и поманил меня пальцем. — Еще раз скажи.
Я сделал пару шагов и чуть склонился к нему.
Буммм! И вторая щека аж зазвенела от удара.
— В третий раз вылетишь из окна, — пообещал Унс. — Я сам присочинить мастак, но не люблю, когда врут мне. Особенно всякие щенки, которые еще даже не бреются.
— Эраст, — пробурчал я, потирая щеку. — Фон Рут.
— Хорошо, Эраст фон Рут, — милостиво кивнул маг, хитро блеснув глазами. — Продолжай.
— Когда мы направились в Силистрию, то наставник сказал, что в случае особой нужды мы можем обратиться к вам за, помощью, — выпалил я на одном дыхании. — Вот я и пришел.
— Совсем другое дело, — одобрительно сказал Два Серебряка. — Правду говорить легко и приятно.
И он отсалютовал мне бокалом вина.
Я облегченно вздохнул, решив, что этот странноватый маг сменил гневна милость, и уселся на табурет, стоящий у стола.
Просидел я на нем секунды три, не больше. После меня что-то сильно ударило в грудь, потом приподняло и изрядно шваркнуло о стенку рядом с книжным шкафом. Так шваркнуло, что на меня еще и три изрядной толщины тома свалились.
Ну как «что-то»? Заклинание из арсенала воздушников, можно даже не гадать.
— Разве я тебе разрешал что-то делать? — очень спокойно, а потому немного пугающе спросил у меня Унс. — Ты никто, ты подмастерье, причем даже не мой. И ты осмеливаешься без приглашения садиться за один стол с магом? Когда вернешься к своему наставнику, передашь ему, что Унс Два Серебряка просил поучить тебя хорошим манерам.
— Хорошо, — пообещал я, силясь подняться на ноги. — Уфф… Передам.
— Передам, мастер, — требовательно произнес Унс.
— Передам, мастер, — послушно повторили, закипая внутри.
Если бы он не был моей последней надеждой… Хотя, может, лучше совсем без надежды, чем с такой.
— А теперь рассказывай, — потребовал Унс. — Только помни — я ложь распознаю всегда. Есть у меня такой врожденный талант. Кстати, именно за него Ворон меня всегда и не любил. Как, впрочем, и все остальные. Я по молодости часто людей на чистую воду выводил. Дурак был, верил, что мы призваны сделать этот мир лучше.
— А разве не так? — спросил я у него. — Мне думалось, что предназначение магов именно в этом.
— Будем считать, что сейчас ты мне не соврал, — растянул красные губы в улыбке Унс. — Будем считать, что ты иронизируешь. Итак, рассказывай, в какую переделку ты попал.
