К концу следующего дня уверенность в том, что Эйванн обустроил засаду на некую неизвестную нам персону, стала абсолютной. Во-первых, несколько раз объявлялось нечто вроде тревоги, в связи с тем, что дозорные видели отряды, движущиеся по дороге в нашем направлении. Но в бой при этом мы ни разу не вступили, поскольку наш командир, выслушав дозорных, всякий раз отдавал распоряжение никак себя не обнаруживать. Значит — кого-то ждал. Кого-то определенного, не похожего на те группы людей, которые проезжали мимо нас, подняв клубы пыли.

Хорошо хоть дорога была не слишком людная, а то всякий раз вот так вскакивать, а после лежать в кустах, наблюдая за чьими-то перемещениями, — удовольствие крайне сомнительное.

Во-вторых, к вечеру дня, следующего за прибытием на место, он наконец-то обнаружил хоть какие-то эмоции, причем я даже услышал его бормотание: «Неужели опоздали»?

Кстати — надеюсь, что это так. Ничего хорошего эта напыщенная ушастая сволочь, которая мне за эти дни надоела до ужаса, сотворить не может, так что пусть его цель живет себе безмятежно. Даже при том условии, что она почти наверняка настроена ко мне и моим друзьям не слишком дружелюбно. У нас в Империи союзников и раньше было негусто, а теперь их вовсе нет.

Опять же — если дело не будет сделано, то нас троих убивать резона нет, проще обратно в отряд Белой Ведьмы вернуть. Из соображений, что, может, еще пригодимся в будущем.

Нет, само собой, мы как коровы на бойне умирать не собирались, это было проговорено сразу, еще по дороге. Но при этом следовало признать, что и шансов выжить у нас практически не имелось. Два десятка отборных воинов — сила немалая, но с учетом Рангвальда тут еще хоть на что-то надеяться можно было. Но эльфийские маги сводили вероятность выбраться из этой переделки живыми к нулю.

В какой-то момент нам даже начало казаться, что решение свернуть лагерь и отправиться в обратный путь вот-вот будет принято, но этим мечтам пришлось остаться только мечтами, поскольку ближе к полудню из кустов на краю полянки, где мы расположились, по-эльфийски беззвучно выскользнул один из дозорных и, не таясь, сообщил Эйванну:

— Едут. Карета, а при ней большой отряд сопровождения, как вы и говорили. Гвардейцы, по штандарту видно!

— Уверенности нет, карета и гвардейцы — это еще не показатель, — скептически отозвался эльф. — Поднимай воинов!

Тем не менее, несмотря на эти слова, лицо нашего командира просветлело, он поцеловал камень родового перстня, а после начал отдавать короткие и четкие команды вскакивающим на ноги бойцам.

Всем, кроме нас.

— Интересно знать, а кто в той карете? — тихонько пробормотал Рангвальд, не обращаясь ни к кому конкретному.

— Кто-то важный, — предположил я очевидное. — И завидовать ему не стоит, это уж точно.

— Ты прав, — задумчиво произнес он, потирая заросший рыжеватой щетиной подбородок. — Человеку, попавшему в лапы эльфов, рассчитывать не на что, даже если он их союзник. Не так ли, мои юные друзья?

— А? — глянул на меня Жакоб, пытаясь сообразить, куда гнет наш старший товарищ.

— Так, — осторожно согласился я и успокаивающе похлопал Жакоба по плечу. — Даже спорить не станем.

— Теперь вы, — подошел к нам Эйванн, заставив нас прервать беседу. — Пора сделать то, ради чего я вас с собой взял.

— Хотелось бы знать, что именно? — поинтересовался Рангвальд, в голосе которого я вдруг услышал очень и очень нехорошие нотки. Такое ощущение, что он только что для себя решил некую задачу, над которой бился давным-давно. И если я прав, то дело, задуманное Эйванном, может пойти совсем не так, как тому хочется.

Перегорел снежный маг, надоело ему служить эльфам. Правда, не совсем ясно, что он теперь станет делать, поскольку других союзников ни у него, ни у нас, как я уже сказал, нет.

— Через несколько минут по этой дороге проедет отряд, ваша задача — его остановить, — сухо бросил эльф. — И не просто остановить, а сделать так, чтобы пассажир кареты захотел на вас взглянуть. Нам надо знать, кто там, внутри. Если женщина — подадите знак. Даже не так — я сам должен увидеть этого пассажира, он должен выйти к вам.

— Да нас просто конями стопчут! — бухнул Жакоб, вытаращив глаза. — Это ж гвардейцы, они и не подумают останавливаться, чтобы говорить с какими-то путниками. Нужны мы им!

— Это ваши проблемы, — холодно бросил Эйванн. — Такова ваша задача, выполняйте ее. Если же вы не добьетесь успеха, то я лично каждому из вас сердце вырежу.

— Умеете вы приободрить перед боем, — уже не скрывая иронии, высказался Рангвальд. — Настроить на победу.

Взгляд, которым эльф его одарил после этого, был более чем красноречив.

— Вы пойдете и выполните мой приказ, — ткнул он пальцем в грудь снежного мага. — И тогда я забуду твой тон, человек, и эти дерзкие слова. Хотя — нет. Ты не пойдешь, останешься с нами. Вот эти двое отправятся. И знайте, что жизнь этого мага теперь в ваших руках. Сделаете, что нужно, — все трое будете жить, клянусь короной Листвы. Нет — он умрет. Вперед, вперед, я уже слышу топот лошадей! И помните — я должен увидеть лицо пассажира кареты.

— Идите, — велел нам Рангвальд, руки которого, повинуясь знаку Эйванна, уже завернули за спину двое эльфов. — Выполняйте то, что велено. Еще ваш учитель говаривал: «если кто-то сильнее тебя, то ты должен ему подчиниться».

— Судя по всему, он был неглуп, — заметил Эйванн, толкнув меня в спину, которой я к нему уже повернулся. — Даже по людским меркам.

— Наставник сроду подобного не говорил, — пробубнил Жакоб, выбираясь вслед за мной на дорогу. — Не было такого!

— Не было, — подтвердил я, озираясь. — В том весь и смысл, дружище. Семь демонов Зарху, как же это все надоело! Значит, так, слушай меня внимательно. Как все начнется, мы с тобой вон в те кусты ныряем, ясно?

— Что начнется? — уточнил у меня Жакоб.

— Шум и тарарам, — пояснил я. — Главное — в драку не лезь и держись меня, ясно?

— Хорошо, — с облегчением выдохнул гигант. Он вообще никогда не любил принимать решения самостоятельно, ему было проще следовать четким приказам. — Ой, стопчут нас! Точно стопчут!

Интересно, Рангвальд начнет до того, как мы остановим отряд, или же после? Но сам факт того, что впереди Эйванна, наивно надеющегося на крепость рук своих вояк, ждет большой сюрприз, у меня сомнений не вызывал, как, впрочем, и то, что живым Рангвальда мы видели в последний раз. Выбор достойный, уважаю. Умрут раньше или позже все, кто был рожден женщиной, но уйти из этой жизни красиво, с шумом и не напрасно, могут очень немногие.

И о нас он позаботился напоследок, дав понять, что собирается сделать. Конечно, наш наставник такого не говорил, он вообще плевать хотел на тех, кто сильнее его. Слабых мог пожалеть, это да, — при всей его напускной злобности он не растерял природной доброты, и мы все это поняли. Пусть не сразу, но — поняли. Но согнуться перед сильными — никогда.

Вот только нам от этого легче не стало. Как быть-то? Поступить как? Остановить мы кортеж, может, и остановим, но потом что? Тихо шепнуть: «Там засада»? Или просто дождаться момента, когда Рангвальд начнет собирать компанию для прогулки к Престолу Владык, и попробовать тихонько улизнуть с дороги в сторону? Гвардейцы не дураки, сразу поймут, что грохот и вопли за деревьями — это неспроста.

Только не начали бы они в этом случае с нас. Кто там, в лесу, — неясно, а мы-то тут, под рукой.

Я так и не решил, как следует поступить, а между тем всадники уже показались на дороге. Ну, так и есть. Лучшие вояки императора Линдуса Второго, со штандартами, вымпелами на копьях и всем таким прочим. Десятка три, не меньше, так что баланс сил почти равен. «Почти» — потому что в лесу есть еще два мага.

Правда, все равно остается элемент неожиданности, все зависит от того, кто находится в карете.

— Стойте! — замахал руками я. — Стойте, говорю!

— Стопчут! — уверенно гукнул Жакоб, и тоже забасил: — Придержи коняшку, солдат! Придержи!

Офицер, скакавший впереди, осадил лошадь прямо передо мной. Еще бы чуть-чуть — и все, прошлись бы по моей груди ее копыта. Почему офицер? Видели бы вы его кирасу и плащ, простому солдату такая не по карману.

Выучка, надо заметить, была великолепна — красивая карета невероятно добротной работы, с золочеными спицами колес и резными дверцами, мигом была заключена в «кольцо», гвардейцы умело сомкнули ряды, а острия их копий уставились на нас.

— Кто? — рыкнул офицер, он копье наизготовку брать не стал, зато зашевелил густыми и длинными усами, напомнив мне некое насекомое.

— Нам бы с тем, кто в карете едет, парой слов перекинуться, — не придумав ничего умного, попросил я. — Знаю, что звучит дико, но — надо. Это в наших общих интересах.

После этих слов офицер обнажил шпагу, причем его намерения были предельно понятны.

— Для ясности — мы маги, — понизив голос, я дернул ворот рубахи, показывая ему печать; Жакоб повторил мой жест. — И сражаемся не на стороне Империи. Но, господин офицер, если бы мы хотели вас убить, то уже сделали бы это. Не скажу за всех, но вы умерли бы наверняка: кто во главе кортежа, тому первый удар. А мы пришли и разговариваем. Как вы полагаете, зачем нам это нужно?

— Это-то мне и неясно, — произнес офицер, бросив короткие взгляды по сторонам. — Меня учили: если в чем-то есть сомнения — сначала бей, а после разбирайся.

Лес молчал — ни звука, ни шороха. Словно там и не было никого.

— Нам надо поговорить с той, кого вы охраняете, — вложив в слова всю отпущенную мне богами убедительность, повторил я. — Это очень важно, поверьте!

— Левий, пусть идут, — сказал вдруг кучер кареты, еще очень крепкий старик, с лицом, изрезанным шрамами. — Госпожа желает их видеть. Вон, в стенку постучала.

Все-таки это те, кого ждал Эйванн. Потому как — «госпожа». Не верю я в такие совпадения. Но — боги всемогущие, да кто там внутри может быть? Что за особа, которую так охраняют и за которой охотится родич Меллобара? Ей-ей, любопытство уже страх перебарывает.

— Это плохая идея, — снова шевельнул усами офицер. — Лучше их убить.

Теперь стук в стену кареты услышали и мы.

— Ну, отпустить, — поправился офицер. — Да демон забери всех женщин с их любопытством! Веду, веду! Ораст, Тиберий!

Он спешился, но шпагу в ножны убирать не спешил, равно как и еще двое гвардейцев, которые, покинув своих скакунов, встали за нашими спинами так, чтобы в случае чего сразу же проколоть нас насквозь.

— Никаких резких движений, — предупредил нас Левий, умело снимая с меня перевязь со шпагой и отбрасывая ее в сторону, а после обезоружив и Жакоба. — Умрете сразу.

— Рад, что был услышан, — сообщил я ему, медленно начав движение в сторону дверцы кареты, которая, еле скрипнув, приоткрылась. — Это правильное решение.

— Правильным решением было бы отдать мне право решать все вопросы, связанные с путешествием, а не только те, что связаны с охраной, — недовольно заметил Левий. — Тогда ты сейчас глотал бы пыль на обочине и радовался, что вообще остался жив.

— Спорный вопрос, — я взялся за ручку дверцы и потянул ее на себя. — Все так непросто… Семь демонов Зарху!

Честно — даже предположить не мог, что здесь окажется она! Нет, по идее, догадаться было реально, но как-то даже в голову подобное не приходило.

— Стой, я тебя знаю, — хлопнули тяжелые густые ресницы, взгляд голубых глаз словно пронзил меня насквозь. — Ты же ученик…

— В лесу засада, — протараторил я. — На вас. Эльфы, два десятка отличных воинов и пара магов! Тоже эльфийских!

Не знаю, отчего я принял такое решение именно сейчас. Может, потому что наш наставник никогда не отзывался плохо об Эвангелин, может, потому что она тогда все же простила мне смерть своего ученика. Ну как простила? Мстить не стала, хоть и могла. Не убить, разумеется, но жизнь здорово подпортить.

А может, потому что она еще и красивая.

Короче — не знаю я. Сказал и сказал. Все равно что-то делать было надо.

— Не выглядывайте из кареты! Пока они вас не видят, не…

И тут в лесу как бахнуло! Вверх взметнулся иссиня-голубой столб, мигом рассыпавшийся на сотни заостренных ледышек, которые стремительно полетели вниз. И сразу же следом за этим свистнули первые эльфийские стрелы, сбивая с коней гвардейцев.

— Под карету! — крикнул я Жакобу. — Не стой на месте!

Меня же самого, проявив совершенно неожиданную для женщины силу, Эвангелин втянула внутрь.

— Амальрик, Тарис, живо помогите воинам, — коротко бросила она двум крепким мужчинам, находившимся рядом с ней. — А ты — сиди!

— Маги там лютые, — добавил я, испытывая дикое желание по-быстрому выбить ногами вторую дверцу, прихватить Жакоба и смыться в лес. — Звери!

Парочка синхронно кивнула, и секундой позже мы остались вдвоем.

— Теперь я тебя окончательно вспомнила, — благожелательно, как-то даже светски, так, будто в шаге от нас не звенела сталь и не рычали от злобы, замешанной с ненавистью пополам, воины, произнесла Эвангелин. — Это ты Прима на поединке убил. И, помнится, не слишком-то честно.

Если бы только его. Я, милостивая мистресс, всех ваших учеников к Престолу отправил, до единого. Но сообщать ей про это не стоит — ни сейчас, ни потом. Если это «потом» вообще будет.

— Когда все кончится, нам найдется, о чем побеседовать, — продолжила магесса. — А пока — сиди смирно. И под руку мне не лезь, если дело дойдет до того, что мне придется вмешаться в драку.

— Не могу, — хлопнув глазами, вздохнул я. — В смысле — сидеть смирно. Там мой друг, прекрасная госпожа, он без меня пропадет, потому что недотепа, а я потом себе этого не прощу. Но обещаю, что мы непременно пообщаемся, при первой же возможности.

И, пока она ничего не ответила, ужом выскользнул в дверь, которую парочка ее спутников, покидая карету, не очень плотно прикрыла.

Знаю я эти беседы с матерыми магами, после каждой из них у меня проблем прибавляется, а здоровья, наоборот, все меньше становится. Нет, забрать Жакоба — и ходу отсюда. После разберемся, что дальше делать.

А за пределами кареты шла жуткая резня. Нет, я осознавал, что тут не танцы танцуют, но здесь просто апофеоз войны какой-то! Десяток эльфов рвался к своей цели настолько неистово, что гвардейцы, намертво вставшие на подходах к ней, еле их сдерживали. Под ногами и тех и других хлюпала кровь, натекшая с тел сраженных противников, некоторые из них еще были живы, но ноги тех, кто пока мог держать оружие в руках, топтали их без всякой жалости. И не дай боги кто-то оступался — клинок мигом находил дорогу к его телу.

А маги в этом всем не участвовали, у них имелась своя забава — оба подручных Эвангелин устроили дуэль с магом в балахоне. Этот ушастый показывал чудеса увертливости, невероятно умело парируя все атаки и даже успевая отвечать на них. Его приятеля видно не было, и это говорило об одном — Рангвальд свою жизнь отдал не зря. Нас, правда, втравил в еще ту историю, но тут уже ничего не поделаешь. А если совсем напрямоту — мне отчего-то сейчас стало так легко, как уже пару месяцев не было. Да и ясно отчего. Просто опостылели мне эти эльфы до тошноты с их приторными улыбками, с заносчивостью постоянной, с остальными закидонами. Про Белую Ведьму, тварь такую, я уж и не говорю. Нет, ясно было, что она наши жизни в грош не ставит, но все равно — мерзко. Ведь знала, куда и зачем мы с Жакобом и Рангвальдом едем. И про то, что не вернемся в любом случае, — тоже ведала. Само собой, она ничем не обязана ни мне, ни остальным, но так-то зачем? Хоть бы предупредила…

С другой стороны, хоть ясность появилась, на чьей я стороне до той поры, пока отсюда ноги не унесу на пару с Жакобом. Ни один из отряда Эйванна уйти отсюда не должен, нам свидетели ни к чему. К своим-то все одно придется пробираться, и пока не будет доказано мое предательство, останутся шансы на то, что получится выкрутиться.

«Ножи крови» вспороли горло эльфа, почти добившегося успеха и пробившегося к карете. Он захрипел, сделал еще пару шагов на подкашивающихся ногах, даже саблей замахнулся, но тут один из гвардейцев вогнал ему в грудь кинжал, и на этом все для ушастого закончилось.

Но где Жакоб? Где этот большой ребенок? Может, в лес подался, поняв, что под каретой не поместится? Как все закончится, мало ему не покажется, а после, если случай представится, я еще и Мартину про это расскажу, тот подобные вещи на нюх не переносит.

Яркая вспышка молнии и предсмертный крик дали мне понять, что один из спутников Эвангелин приказал остальным долго жить.

— Помоги Амальрику! — так, будто я находился в его подчинении, отдал приказ офицер, кинув быстрый взгляд в сторону от дороги, и по этой причине чуть не пропустил вражеский удар. — Если он погибнет, то и нам конец!

Я нырнул под карету, перекатился по земле и чуть не получил удар шпагой в грудь — с другой ее стороны, оказывается, тоже дрались, правда, не настолько массово, как там, откуда я пожаловал.

Угостив еще одного эльфа все теми же «ножами», я угрем проскользнул между сражающимися и устремился туда, где одинокий маг-человек с трудом отбивался от чародея-эльфа. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — это ненадолго. Одна ошибка — и все, Амальрик мертв.

Наш наставник никогда не наносил своим врагам ударов в спину. Ну да, он говорил, что иногда они куда более разумны и полезны, чем открытый бой, но слова оставались словами. Ворон, если верить тому, что мы о нем слышали от других магов, всегда признавал бой только лицом к лицу.

Но я — не он, и потому с удовольствием вогнал «призрачное копье» в спину эльфа в балахоне. Он мне ее сдуру подставил, и я не упустил шанса. Почему именно «призрачное копье»? Оно работает здорово, на себе проверял.

Эльф вскрикнул пронзительно и жалобно, как лебедь, в которого угодила стрела охотника, зато Амальрик торжествующе заорал, поняв, что теперь победа в противостоянии точно достанется ему.

— Эраст, сзади! — услышал я крик Жакоба. — Сзади!

Обернуться я успел, а вот отбить кинжал, летящий в меня, — нет, потому секундой позже покатился по земле, ощутив, как в плечо словно молотом ударили. Хотя не предупреди меня друг — и все, воткнулся бы он мне прямо под лопатку, туда, где бешено колотится сердце.

Ловок Эйванн, ничего не скажешь. Видно, до последнего сидел в кустах, не лез в драку, надеясь появиться в последний момент, когда уцелевший маг сделает основную работу, а сейчас понял, что шансов на это нет, и первым под его руку подвернулся я. А может, просто разозлился, увидев, как ничтожный человечишко поломал его планы.

— Эраст! — медведем взревел Жакоб и, ломая кусты, в которых он притаился, двинулся ко мне. — Эраст!

Я приподнялся и увидел в нескольких шагах от себя Эйванна, заносящего свою саблю для удара. Пальцы сплелись сами по себе, и заклинание уже висело на языке, но вот произнести я его не успевал, не хватало мне для этого нескольких несчастных секунд.

Зато успел Жакоб: он всей тушей обрушился на эльфа, подгребая его под себя. Про магию этот великан, как водится, забыл, а оружие у нас, на беду, отобрал бдительный Левий, потому пришлось моему другу обходиться тем, что есть, — своей слоновьей силой.

— Сейчас, — просопел я, выдергивая кинжал из плеча. Дорогой, кстати, вон какой камушек в навершии рукояти. Рубин небось. Ну оно и ясно — старая кровь, старое золото, которого не счесть, и отменная сталь старой работы, которая отправится сейчас обратно к владельцу. Вещь, как известно, хозяина любит. А иногда и губит. — Я иду, Жакоб!

— Ай! — вскрикнул мой друг непривычно тонко. — Эра…

У Эйванна, как оказалось, имелся не один кинжал, а два. Может, второй в сапоге спрятан был, может, еще где — поди знай. Но сейчас его рукоять находилась в аккурат под подбородком Жакоба, а лезвие целиком — в его голове.

Он еще жил, хотя сталь наверняка прошла прямиком в мозг. Но этот добрый и покладистый гигант был невероятно силен во всем, и потому смерть не сразу взяла над ним верх.

Еще несколько мгновений он смотрел на меня, что-то попытался прохрипеть, но следом за этим его глаза закрылись, уже навсегда, и он завалился набок.

Чудно, но про магию я и не вспомнил. Я просто как дикий зверь прыгнул на Эйванна, который одной рукой держался за горло, которое не успел раздавить Жакоб, а второй шарил по земле в поисках рукояти своей сабли.

Лезвие кинжала с хрустом вошло в его тело. Доспехи ни он, ни его воины не носили, и это сослужило родственнику Меллобара дурную службу. Да и отряду его тоже. Гвардейцы-то поумнее оказались, железо с себя не снимали, плюнув даже на то, что нынче день выдался жарким, потому и смогли устоять против стражей Листвы.

Конечно, он пытался меня отодрать от себя, орал что-то на своем языке, но я снова и снова вонзал сталь в его живот, выплевывая в его перекошенное лицо самые черные подсердечные ругательства, что только знал, и радуясь тому, что ощущаю на своих руках кровь этого ублюдка. И прекратил это делать только потому, что меня отодрали от него крепкие руки имперских гвардейцев.

— Силен, — как мне показалось, с ноткой уважения произнес Левий. — У меня деды-прадеды служили в гвардии Айронта, сам в казармах рос, но я и половины бранных слов, что ты выдал, никогда не слышал.

Эйванн хрипел, выгибаясь на земле, его руки были прижаты к животу, из которого густо сочилась кровь. Жив, подлюка!

— Дайте добить! — прохрипел я, вырываясь из крепких рук усатого гвардейца. — А потом делайте со мной, что захотите.

— Имеет право, — пробасил тот, кто меня держал. — Он дружка его прирезал. Сотник, надо бы дозволить.

— А это решать мне, — мелодично прозвенел голос Эвангелин, а после и она сама присоединилась к нам. — Господин Левий, не хмурьтесь. Мы победили, опасность миновала, а значит, я имею право выйти из кареты. Пока шел бой, я выполняла ваше указание и не высовывалась наружу — все, как вы мне сказали тогда в Миклайте. Помните? «Я отвечаю за вашу жизнь, потому в случае опасности вы находитесь внутри экипажа или помещения до той поры, пока все не закончится или я за вами не приду». Все закончилось, а потому теперь снова главная я.

— Сказано было немного не так, но — хорошо, будь по-вашему. — Левий оглядел свое изрядно поредевшее воинство. — Так, вы трое — проверьте тела. Выживших эльфов добить. Парень, сколько их всего было?

— Двадцать воинов, два мага и вот эта плесень, — ответил я. — Ну и нас трое.

— Трое? — заинтересовалась Эвангелин. — А кто… Хотя это подождет. Итак, господин эльф, у меня для вас плохая новость. Вы умираете.

— Не хо-чу. — С каждым словом изо рта Эйванна выплескивалась кровь. — Помоги!

— Это в моих силах, — покладисто отозвалась магесса, присела рядом с дергающимся в судорогах телом эльфа и ткнула пальчиком в его изрезанный живот. — Оп! И одна ранка затянулась. И не только снаружи, но и внутри, что очень важно.

Ох, какая же злоба меня в этот миг взяла! Не описать мне этого, не получится. Перед глазами прямо багровая пелена встала. Тело Жакоба вон лежит, еще теплое, а эта мразь собирается лечить того, кто его убил. Я как волк взвыл и задергался, пытаясь освободиться.

— Заткнись, парень, — ладонь гвардейца залепила мне рот. — Мистресс знает, что делает.

— Спаси, — шептал Эйванн, выпучив глаза. — Спаси!

— Почему нет? — согласилась магесса, охотно переходя с ним на «ты». — Но сначала скажи — зачем ты меня тут ждал? И откуда тебе был известен путь, по которому я следую?

Эльф что-то прошептал, и Эвангелин кивнула.

— Да-да, ни я, ни мои люди тебя не тронут, ты сможешь уйти туда, куда пожелаешь, даю тебе в том свое слово мага. Но лечить тебя прямо сейчас я не стану. Вы, эльфы, изрядные лгуны. Сейчас ты мне правду скажешь, а став здоровым, непременно соврешь. Говори.

Я не слышал, что мой враг шептал ей почти на ухо, видел только усмешку магессы, ироничную и саркастическую одновременно.

— Как-то так я и думала, — в конце концов произнесла она, вставая с колен. — Ничего нового. Поистрепался господин архимаг, пропало изящество и оригинальность его задумок. Впрочем, так всегда и бывает: за взлетом следует падение, за вдохновением — душевная пустота. Мой милый, вы можете завершить то, что начали. Отпусти мальчика, Клаус, — он, как ты верно заметил, в своем праве. И как тот, кто нас спас, и просто как юноша, потерявший друга. В молодые годы подобные потери ощущаются очень остро, по себе помню.

— Ты-ы-ы-ы! — заскрипел зубами Эйванн. — Слово мага!

— Ни я, ни мои люди тебя не тронут, как я и обещала. А про лечение в клятве слова не было, — передернула плечами Эвангелин. — Что до этого юноши — он твой человек, так что разбирайся с ним сам. Ну что ты насупился? Да, прием банальный, так ведь сработал же? Как говорил один мой друг: «простые планы и простые вещи — самое надежное из того, что есть на свете. В них нечему ломаться».

— Спасибо, мистресс, — меня наконец отпустили; плечо ныло немилосердно, но я нашел в себе силы поклониться магессе. — И за то, что напомнили мне слова учителя, и за то, что не лишили возможности заплатить долг чести.

— Не за что, — Эвангелин повернулась и направилась к карете, бросив на ходу: — И за те слова, которыми ты меня в своих мыслях называл, я тебя тоже прощаю, потому что в состоянии тебя понять.

Можно было бы сжечь эту пакость магией, или вспороть ему брюхо, развесив требуху по кустам, или… Вариантов много, но это все не то.

Потому я поступил проще. Я вынул кинжал из головы Жакоба, тихонько попросив у него прощения за то, что потревожил, а после, не отрывая своего взгляда от широко открытых глаз Эйванна, начал потихоньку вводить лезвие под эльфийский подбородок. Не резко вбивать, как поступил он, а легонечко так, чтобы умирающий ощутил движение смерти, проникающей в его тело.

И я получил от этого удовольствие. Резкое, сильное, почти физическое. Жалко только, что нельзя его убить снова и снова, я бы не отказался.

— Силен, — с уважением произнес Клаус. — Достойно. А теперь тащи его тело в общую кучу, так госпожа велела.

В голове шумело, плечо болело, ноги подгибались, но я выполнил его требование. Правда, закинуть его на верхушку кучи не смог бы, но тут гвардейцы пришли на помощь, отодвинув меня в сторонку и схватив покойника за руки-ноги.

— Стойте, — попросил я их, цапнул руку Эйванна и, сопя, стянул с пальца перстень с тускло поблескивающим камнем.

— Мародерство в имперской армии наказывается десятью плетьми, — громыхнул голос Левия.

— Это вы служите Линдусу Второму, — устало отозвался я. — Ко мне эти порядки не имеют никакого отношения. Да и не трофей это, а напоминание о долге. Платка нет, узел завязать не на чем. Вот, вместо узла перстень будет.

— Оставь его, — приказала офицеру Эвангелин, стоящая у лошадей и поглаживающая одну из них. — Он ранен, вымотан, окончательно запутался. А ты, мой милый, иди в карету и жди меня там.

— Нет, — помотал головой я. — Сначала мне надо Жакоба похоронить. Эй, вы, оставьте его!

Двое гвардейцев было подняли тело моего друга и потащили к остальным, но мой оклик их остановил.

— Мистресс велела тела снести в одну кучу, — Левия явно начало раздражать мое поведение. — Мы делаем то, что она приказала.

— А его — не надо, — шатнувшись, ответил я и сплел пальцы, подготовив их для заклинания. — Я сейчас лопату с поляны принесу, выкопаю могилу и похороню его как положено.

— Пусть, — снова заступилась за меня Эвангелин. — Амальрик, помоги ему. И плечо посмотри, а то он, того и гляди, чувств лишится.

Я бы лишился с радостью, голова на самом деле гудела невозможно, но позволить это себе было никак нельзя. Многое еще надо было выполнить из задуманного.

Сначала я с помощью гвардейцев вырыл могилу, в которую положил Жакоба и Рангвальда. От снежного мага, ради правды, очень мало что осталось, крепко его приложил эльфийский чародей. Как я и думал, одного из них наш старший товарищ успел прибрать, а второй прикончил его самого.

Пока я всем этим занимался, Эвангелин спалила трупы эльфов и гвардейцев. Красиво спалила, огонь на тела словно снизошел с небес, причем такой жаркий, что никакого удушливого чада от медленно сгорающих тел не было. Вспышка — и пепел, в котором чернеют слитки сплавившихся воедино пряжек, пуговиц и прочего хлама, которого полно в карманах и напоясных сумках любого солдата. Их никто не обшаривал. Мне не до того, а гвардейцам Левий не позволил, хотя они, думаю, не отказались бы.

В какой-то момент я даже стал подумывать — а не задать ли стрекача? Плечо я и сам подлечу, а ехать с нежданными союзниками желания у меня никакого нет. Но пока я думал, Эвангелин отдала соответствующий приказ, и меня просто-напросто препроводили до самых дверец.

— Итак, как тебя зовут? — магесса положила ладошки на свои колени, став похожей на примерную ученицу. — Я просто не помню… Или не знаю?

— Эраст, — ответил я. — А мы куда едем?

— В главный лагерь имперских войск, куда же еще? — улыбнулась магесса. — Эраст, а ты… Ой!

Именно это «Ой» и было последним, что я услышал. Мое сознание наконец-то взяло перерыв на отдых.