Глава четвертая
Рози оказалась отчасти неправа — у подножия гор мы оказались довольно скоро, но при этом как-то вдруг. В самом прямом смысле. Вроде бы они постоянно далеко от нас были, где-то там, рядом с горизонтом, и на тебе — дорога вдруг начала ощутимо забирать вверх, по бокам от нее появились приземистые деревца, а из-под копыт лошадей то и дело в стороны начали разбегаться шустрые ящерки.
А чуть позже и плащи пришлось снова доставать из седельных сумок, поскольку весна с ее наконец-то пришедшим теплом осталась там, в Пустошах. Теперь мы двигались обратно в царство зимней стужи, и чем дальше, тем больше. Хорошо хоть с дровами для вечернего костра особых проблем не возникало, в него шли пусть искривленные, но при этом прекрасно горящие стволы местных деревьев. Как они назывались, никто из нас не ведал, но жар давали такой, что сердце радовалось.
Ради правды, дорогу через перевал сильно сложной вообще-то назвать было трудно. Во-первых, она оказалась вполне недурственной, применительно к данным местам, разумеется. То есть — приемлемо размеченной и более-менее расчищенной от камней. Скажем так — сбиться с нее было почти невозможно, время от времени у меня возникало такое ощущение, что по этой тропе чуть ли не каждый день караваны водят. Даже странно, что мы так никого и не встретили.
Во-вторых, рассказы про камнепады и снежные лавины, похоже, враками оказались. Ну или люди, про них болтающие, какой-то другой дорогой через перевал шли. Мы, по крайней мере, сами ничего такого не видели, и слышать гула рассерженных гор, того, который говорит путешественнику о недалеком бедствии, нам до самого подъема на перевал не довелось.
А до него мы добрались довольно быстро, дней за пять. Дышать здесь было трудновато, воздух оказался здорово разреженным, но зато вид открывался восхитительный! Оно и не странно — с вершины горы, пусть даже не самой главной, мир кажется не таким уж большим и очень спокойным.
За спиной остались луга Пустошей, слившиеся в одно зеленое пятно. Развалины старых замков, реки, стада овец, отсюда вовсе были неразличимы, и даже Форнасион казался лишь светлым облачным росчерком на горизонте. Но назад мы не смотрели, ведь перед нами открывались новые просторы. И пусть под ногами лежала та же дорога, только теперь она вела вниз. Монброн даже пошутил, что по ней мы доберемся либо до исполнения желаний, либо до смерти. Мол, у нас, оказывается, даже есть выбор.
Шутка, признаться, была так себе, о чем Гарольду немедленно заявила Рози. А Жакоба и вовсе перекосило от неудовольствия. Оказывается, в народе бытует поверье о том, что в эдаких местах на подобные темы говорить не стоит. Он еще в бытность свою подмастерьем ювелира об этом от горцев слышал, тех, что рубины его хозяину сбывали. Мол, когда ты в горах, боги от тебя находятся не так далеко, могут услышать сказанное и сделать то, о чем ты говорил. Эбердин, дослушав, презрительно скривилась, но опровергать его слова не стала.
Уж не знаю — на самом деле все так и обстояло или просто кости для нас легли «единицами» вверх, но через день после того, как мы начали спуск вниз, преждевременно предвкушая переход из зимы обратно в весну, все и произошло.
Обвал начался не вдруг. Сначала под нашими ногами ощутимо колыхнулась каменная плоть горы, заставив покачнуться, а после несколько раз судорожно дрогнула так, что у меня чуть сердце от страха не зашлось. Одно дело с живыми существами сражаться, совсем другое — природа. Ее не убьешь и не напугаешь. А вот она запросто может и то и другое сделать, даже того не заметив.
Следом за этим со всех сторон что-то загудело, загромыхало, а после истошно завопила Эбердин, которая, мешая непристойную брань с обычными словами, призвала нас пришпорить лошадей и спешно гнать их к высоченной скале, что находилась где-то в миле впереди от нас. Еще она отчего-то назвала ее «козырьком».
Не знаю, каков смысл в том, чтобы во время землетрясения прятаться под неустойчивым камнем, но в горах она жила, а не я. Ей виднее.
И все бы ничего, если бы мы находились на обычной дороге — луговой там или городской. Но тут — горы, местная тропа для галопа совершенно не приспособлена. Ну да, как я говорил, она была расчищена от камней, но не настолько, чтобы гнать по ней во весь опор.
Вот только выбора у нас особого не имелось. После окрика Эбердин гул стал нарастать все сильнее, и никому из нас вертеть головой по сторонам не взбрело в голову. Мы привыкли смотреть смерти в лицо, но это не значит, что данное действие доставляет нам удовольствие.
Скала, и впрямь оказавшаяся приличных размеров каменным «козырьком», под которым на самом деле можно укрыться, была уже совсем недалеко, когда мой конь жалобно, почти как человек, вскрикнул и покатился по камням обочины, раздирая о них шкуру. Все-таки сломал ногу, так я и знал!
Впрочем, мне, в определенном смысле, повезло. «Гнедок» не подмял меня под себя, как иногда случается в подобных случаях, что сейчас было бы равнозначно смерти. Меня вынесло из седла, протащило по камням, но я остался в сознании и даже ничего себе не сломал. Вот только до скалы-убежища было еще далековато, и это совершенно не радовало.
Гул нарастал; казалось, горы смеются над нами, стараясь оглушить прежде того, как их каменные кулаки превратят наши тела в бесформенное месиво.
Первые камни уже крушили деревья близ дороги, мимо меня мчались друзья, которые, возможно, и рады были бы мне помочь, но только как? Хуже того: лошадь Магдалены, похоже, вовсе обезумела от страха перед стихией — я успел отчетливо разглядеть, что девушка ей уже не управляет и животное попросту несется туда, куда ему самому хочется. Впрочем, не самый плохой вариант: природный инстинкт в подобных ситуациях иногда даже полезней, чем человеческий разум. Главное, чтобы с Магдой не случилось то же, что со мной.
— Эраст! — Монброн, привычно замыкавший кавалькаду, осадил рядом со мной своего хрипящего скакуна. — Руку!
Не успел я ее ему протянуть, поскольку в этот миг меня что-то здорово треснуло по затылку и я потерял сознание.
Грохот, грохот, со всех сторон грохот. То ли он есть на самом деле, то ли это в голове у меня мозги, сталкиваясь между собой, устроили такое светопреставление. Да еще вдобавок в районе поясницы кололо так, что скоро искры из глаз посыплются от боли. Я, может, потому в себя и пришел.
— Ох ты ж! — простонал я, приподнялся и вытащил из-под себя каменный осколок с острыми как бритва краями. — Хоть бы глядели, куда кладете!
— Очухался, — обрадованно пробасил Жакоб, прижимая окровавленную левую руку к груди. Камзол его, еще недавно щегольской и относительно новый, был изрядно порван, а плаща я и вовсе не наблюдал. — Крепкая у тебя башка, дружище! Если бы мне так прилетело, то все, пиши пропало.
— Поверь, тебе тоже ничего не грозило, — язвительно отозвалась де Фюрьи, на чьих коленях, оказывается, и покоилась моя голова. — У вас всех они чугунные. Камни вмятины на них оставить могут, но разбить — фигушки.
— А вот Магда… — вздохнула Эбердин. — Что? Молчу, молчу…
Похоже, мне опять повезло. Меня все же дотащили до «кармана», хоть я и не представляю, каким образом. Причем без сознания я пробыл недолго, поскольку бедствие, которое доставило нашему отряду столько неприятностей, все еще не кончилось.
Бумммм! По скале, что нас защищала, с громыханиями врезал очередной валун, причем так сильно, что Рози взвизгнула от испуга, а нас всех осыпало каменной крошкой.
— Какая нелепая будет гибель, если скала не выдержит! — расхохотался вдруг Мартин. — Помереть не в бою, не на костре, не от предательства даже! Завалило камнями! Что может быть глупее?
— Смерть от простуды, — бойко ответила Фриша. — Как прошлой зимой случилось с Ларри Вальком.
— Ну, тут нельзя сравнивать, — возразил ей Мартин. — Он по жизни был идиот и умер так же по-дурацки. Это разные вещи.
— Мы вам не мешаем? — осведомилась у этой парочки Рози. — Нет?
— Ты можешь повлиять на происходящее? — усмехнулся Мартин. — Остановить стихию, прекратить камнепад? Нет? Ну так сиди и жди, когда он сам кончится. Или нас прикончит, если опять горы трясти начнет. А пока ни того, ни того не случилось, почему бы не поболтать?
— Вот-вот, — поддакнула ему Фриша.
И еще один удар о скалу, и снова нас обдало каменным крошевом.
Вот в такие моменты и понимаешь, что даже самый-рассамый маг по сравнению с гневом природы — ничто и никто. Ты можешь уничтожить кучу людей одним взмахом руки, обрушить стены крепости, сжечь корабли во время морского боя, но как ты одолеешь саму земную суть? Вот мы. Вроде бы повидали мир и смерть, пусть недоучки, но знаем и умеем куда больше, чем наши сверстники, получившие посохи магов, — и что в результате? Сидим и трясемся, ожидая тишины, говорящей о том, что обвал завершился, потому что ничего с ним сделать не можем. Ни-чего. И никто не сможет, даже мастер Гай. Максимум он создаст вокруг себя «воздушный кокон», непроницаемый для ударов. Но действует эта штука минуты полторы, не дольше, и магической энергии забирает море.
Бум! Бум!
— Твою тетку! — тряхнула головой Эбердин, прижавшаяся спиной к камню. — Да когда же эта ерунда кончится! Впервые такой долгий камнепад вижу, хоть всю жизнь в горах прожила! Чтобы ему пусто было!
И вот тут все стихло. Вдруг. Ни с того ни с сего!
— Раньше это сказать не могла? — возмущенно поинтересовался у нашей лекарки Карл. — Вечно ты только о себе думаешь! Давно бы уже пошли Магдалену разыскивать.
Монброн осторожно вылез из-под скального навеса, повертел головой, а после присвистнул.
— Весело, — сообщил он нам, хлопая себя по ляжкам. — Не каждый день такое увидишь.
Опасливо выбравшись за остальными наружу и потряхивая головой, которая все еще шумела после удара, я огляделся.
Ну да, весело, точнее и не скажешь. Не скажу, что пейзаж вокруг нас совершенно не напоминал тот, что мы видели каких-то два десятка минут назад, нет. Но дел обвал натворил немало. От части деревьев даже щепок не осталось, небольшой ручеек, ранее весело журчавший недалеко от дороги, вовсе перестал существовать, по крайней мере — внешне. Под камнями вода, возможно, и текла себе дальше, но понять, так это или нет, было невозможно.
И от лошадок наших следа почти не осталось, утащили их тела с собой валуны вниз. Несколько кровавых пятен на снегу да подергивающаяся оторванная нога, лежащая поверх здоровенной каменюки, под которой, похоже, покоилось остальное, — вот и все, что напоминало о верных скакунах. А с ними сгинули припасы, смена одежды, куча других полезных предметов. Все-таки хорошо, что я так и не избавился от привычки таскать с собой наплечную сумку, где храню все самое ценное.
Впрочем, возможно, мы найдем туши погибших животных там, внизу, — разумеется, в том случае, если камни не возвели над ними погребальные пирамиды. Может, повезет?
Но не это сейчас главное. Магдалена — ее искать нужно в первую очередь. Ну да, шанс на то, что она осталась живой, ничтожен, но хоть похороним по-людски, благо такая возможность у нас сейчас есть. Большинству из наших соучеников такого шанса не представилось. Кто из них остался лежать на снегу, кто в песках, кто в лесу.
— Монброн, всеми богами тебя заклинаю, молчи до тех пор, пока мы не доберемся до Долины Ста Роз, — без тени шутки попросила Гарольда Фриша. — Не гневи горы!
— Дойти бы теперь, — проворчал мой друг. — Верхового пути дня на четыре оставалось — пешком всю неделю топать, получается. Что жрать будем? Тут с живностью туго.
— Конину. — Фальк подобрал оторванную лошадиную ногу и набросил ее себе на плечо. — Жестковато мясцо, конечно, но голод не тетка. Все, пошли вниз, надо Магду отыскать.
Камни, камни, камни; они были повсюду. Вот вопрос — кто здесь чистит дорогу? Не думаю, что происшествия, подобные тому, которое нас только что чуть не угробило, случаются в этих краях редко. А дорога между тем ранее была вполне себе проходима, не то что теперь.
Ответ нас поджидал в паре миль от того места, где мы укрывались от беды. И не только он: нам повезло также найти и Магдалену. Собственно, она сама подала нам сигнал о своем местонахождении, случайно ли, нарочно — не знаю.
Первую вспышку магического пламени заметил Карл, который бодро топал впереди всех, даже не замечая веса лошадиной ноги, которая меня бы, например, пригнула к земле. Мало того — он еще и по камням время от времени прыгал, словно очень-очень большой плотоядный заяц.
— Никак ле Февр? — гаркнул Фальк, ткнув пальцем куда-то в сторону от дороги. — Вон, глядите!
И верно: справа, за изрядно прореженными лавиной деревцами, сверкнула вторая вспышка, а после раздался некий гвалт, разобрать в котором что-либо было почти невозможно. Так, шум на грани слуха.
— Сдается мне, она там с кем-то воюет, — удивленно сообщила Рози. — Нет, положительно мир сошел с ума! С кем тут можно сражаться? В этих горах даже разбойников нет!
Ну да, Мартин про это несколько раз уже упомянул. Не жалуют «ночные тени» эти края по ряду причин, среди которых не на последнем месте стояли местные жители. Причем те, кто обитает не на поверхности земли, а под ней. Не любят они людей, проще говоря. Терпеть — терпят, пока те просто передвигаются со своими обозами и караванами, но если кто задумает тут задержаться надолго — добра не жди.
Да, это гномы. И именно с ними сцепилась наша подруга.
Первое, на что я обратил внимание, выскочив на довольно просторную, но изрядно захламленную камнями площадку, — это то, что Магдалене здорово досталось. Одежда подрана, правая нога как-то неестественно искривлена. Отступи она сейчас от стены, к которой прижалась плечом, — так, пожалуй, вовсе упала бы.
Но при этом сдаваться на милость парочке бородатых подгорных коротышек, размахивающих топорами, она не спешила. Отвыкли мы от того, что кто-то нас помилует в случае капитуляции. Что так помирать, что эдак, так лучше уж весело и азартно, чем в муках, кровавом поту и чаде костра.
Причем времени наша соученица зря не теряла. Пара гномов каталась по земле, пытаясь сбить пламя, пожиравшее их кожаные доспехи, один и вовсе лежал ничком, напоминая небольшой земляной бугорок.
— А ну брысь! — Фальк не стал размениваться на магию, он просто попер вперед, размахивая лошадиной ногой, от которой полетели в разные стороны кровавые брызги. — Вот я вас, мелюзга бородатая!
Я про гномов слышал много, но вот видеть их мне до сегодняшнего дня не доводилось. В Раймилле их сроду-роду не было, не жалуют они портовые города отчего-то, а в других я их просто не встречал. Нет, изделия их в руках держал не раз, восхищался тонкостью работы, но вот так, вживую созерцать подгорных мастеров не пришлось.
Так что теперь смело можно говорить — я видел все.
И правда ведь они коротышки, мне по пояс будут или даже ниже. Но при этом кряжисты, плечисты, бородаты. Все, как рассказывал Агриппа, который с этим народцем даже какие-то дела мастера Гая обстряпывал. Что-то заказывал для него — то ли камень-навершие для посоха, то ли какой-то особенно ценный амулет. Не помню уже, давно этот разговор был.
Интересно, чего они к нашей Магдалене вообще прицепились? Человеческие женщины их как таковые не интересуют, в драку она точно первой не полезла бы никогда, не та у нее натура. Так в чем тут дело?
Может, вон в том проеме, который более всего напоминает вход в пещеру? Да, точно, он и есть. Там и обломки ворот лежат, которые, сдается, обрушились из-за землетрясения. Удары камней они бы выдержали, видно, что на совесть сделаны, по-гномьи, но вот тут — не сдюжили.
Тем временем рассвирепевший Карл молодецкими ударами загнал гномов в темноту пещеры, напоследок плюнув в их сторону. Эль Гракху и Монброну, тоже было взявшимся за оружие, даже помогать ему не пришлось.
— Почтеннейшие! — крикнул Гарольд злобно галдящим в пещере гномам. — Мы не хотим вражды! Все произошедшее — недоразумение, которое желательно предать забвению. Сейчас мы уйдем, и я надеюсь…
— Никуда вы не уйдете! — ухнул голос из темноты. — Вы видели один из входов в наши шахты. Никто из людей о нем знать не должен, так что вас ждет смерть! Вот убьем вас, а после уже ворота починим!
— Вот я сейчас кому-то смертушку обеспечу! — запыхтел от негодования Фальк, снова занося над головой свое грозное оружие, порядком посеченное бритвенно-острыми топорами гномов. — Мне на пещеру плевать, мне в принципе обидно! Магда, это они тебе ногу повредили?
— С лошади неудачно упала, — охнула девушка, которой уже занималась Эбердин. — Но они меня хотели убить, я слышала.
— Вот же пакостники мелкие! — заорал Фальк и рванулся к темному проему, где злобно блестели глаза подземных жителей. — Ну я вас!
— Стоять, — перехватил его за талию Мартин. — Куда! Порежут тебя там, в тоннелях, на лоскуты, да и все. Там — их мир, ясно?
— Надо что-то делать, — немного нервно и очень тихо проговорил Монброн. — Здесь и сейчас этот конфликт разрешить. Пока день — мы отобьемся, но потом, в ночи, — вряд ли. Мартин прав, это их горы, их владения, тут же наверняка лазов всяких полно. Они просто перебьют нас в темноте, как куропаток, и никакие костры не помогут.
— Так и будет, — подтвердил Мартин. — Я же рассказывал, почему тут охотники за чужим добром не выживают. Вечером вроде все нормально, шайка сидит, ест, пьет, а утром глядь — кострище есть, а вокруг него никого. Было десять человек, остался один. Они всегда одного в живых оставляют, чтобы он остальным донес простую истину — тут людям делать нечего.
— Господа подгорные мастера, нам без надобности знания о ваших тайнах, — миролюбиво проорал Гарольд. — Мы всего лишь путники, которые скоро уйдут из ваших гор навсегда. И забудут о том, что видели.
— Верно, — этот басовитый голос мы ранее не слышали. — Забудете. Так и случится!
Как Эль Гракх успел увернуться от топора, прожужжавшего у него над ухом, — понятия не имею. А вот Жакобу, который пристроился рядом с Карлом, повезло меньше: ему второй такой же здорово бок зацепил, кровь так и хлынула.
Следом за этим из темноты шахты на нас устремилась толпа гномов. Прямо толпа, не меньше четырех десятков бородачей, кровожадно скаливших рты и вращавших выпученными буркалами.
Признаться, картина жутковатая получилась, это в результате и решило дело. Сработали инстинкты, намертво вбитые в нас Вороном и, само собой, никуда не девшиеся за минувший год.
Бегущих впереди смело вниз с площадки заклинание вихря, которое пустил в ход Монброн — он всегда дружил с магией воздуха, она давалась ему проще других. Пяток не менее шустрых бородачей, почти добежавших до осевшего на камни Жакоба с целью порубить его в капусту, вспыхнули, что твои факелы, — это уже Фриша постаралась. Мудреные и объемные заклятия были не ее коньком, но в таких мелких стычках она работала отменно.
Что до меня — в ход пошли привычные «ножи крови», забирающие мало энергии, но зато крайне эффективные.
Ну и Фальк со своей страховидной дубиной тоже отметился, круша ей головы гномов не хуже какого-нибудь «молота небес».
Дипломатия дипломатией, но когда дело доходит до спасения собственной жизни, все политические мотивы теряют свою актуальность. Ну да, спуск в долину, похоже, теперь превратится в очень и очень непростое предприятие, но шанс на то, что мы до нее дойдем, все же есть. А замешкайся мы сейчас — его бы вовсе не стало.
В глубине шахты загромыхали шаги, блеснули отсветы факелов, послышались команды. Похоже, к уничтоженной нами ватаге гномов спешило пополнение.
— Да в самом-то деле, сколько можно? — сдвинув брови, сообщила нам Рози и после выкрикнула формулу заклятия.
Воздух перед ней сгустился, принимая форму руны с крайне сложным и тонким плетением знаков — теперь я уже могу это оценить. Ну а что? Мир повидал, работу других магов тоже, так что есть с чем сравнивать. Рози талантлива невероятно, и это свершившийся факт.
Руна, повинуясь движению руки Рози, впилась в скалу, что нависала над входом в подземелье; та сначала чуть дрогнула, после по ней прошла трещина, и в результате она с жутким грохотом рухнула прямиком перед темным зевом пещеры, запечатав проход в нее крепко-накрепко, так что мышь не проскочит.
— Де Фюрьи, ты дура? — повертела пальцем у виска Фриша. — Еще один обвал решила устроить?
— А если бы на ногу? — поддержал ее Фальк.
— Гномы хотели, чтобы о входе никто не знал? — проигнорировала ее слова Рози, обращаясь к нам. — Все, у них нет поводов на нас сердиться. Нет входа — нет проблем.
— Так себе шутка, — заметил Монброн. — Впрочем — не лишено, не лишено. А, нет, смотри-ка, долбятся в камень, как мухи о стекло.
И верно — скалу, запечатавшую проход, с той стороны явно пытались то ли расколотить, то ли сдвинуть, причем отчаянно, с остервенением.
— Вот этот гном из непростых, — сказал вдруг Карл, наклонившись над вроде бы дышащим еще бородачом. Его неслабо приложило о стену заклятием Эль Гракха, но не убило. — Вон какая у него висюлька на груди.
И снова — верно. Амулет с кулак величиной, да еще золотой. Полагаю, не всякий подгорный житель имеет право носить подобное украшение.
— Маги, — просипел гном и, пусть с трудом, но уверенно хлопнул по ладони Карла, цапнувшего амулет. — Худшие из человеков!
— Интересно, в Рагеллоне есть хоть кто-то, относящийся к нам пусть не с симпатией, но хотя бы безразлично? — спросила Рози и предупредила дернувшегося Фалька: — Карлуша, это риторический вопрос. Ответа не требуется.
— Вы не воины, — хрипел гном. — Сражаетесь подло!
— Мы вообще не хотели драться, — заметил Гарольд, подходя к гному поближе. — Пытались разойтись миром, забыв о том, что вы первые хотели нас убить. Что же до того, кто как сражается, — навалиться почти полусотней на десятерых — это, конечно, благороднейшее из деяний. Мало кто отважится на такой подвиг, верно?
Жакоб, боком которого уже занималась Эбердин, бывшая сегодня нарасхват, гулко расхохотался.
— Вы все умрете, — пробубнил гном. — А теперь все, говорить нам не о чем. Хотите убить — валяйте.
— Спорный вопрос, — Гарольд с интересом осмотрел медальон. — Карл, глянь-ка, остался кто еще в живых?
Выжила еще парочка гномов, причем одного Фальк вытащил из кустов, в которых тот застрял.
— Тонкая работа, — Монброн подцепил пальцем брякнувший цепью медальон, не снимая его с шеи гнома, лежавшего с закрытыми глазами. — Поди, не каждому такой положен? Я прав?
— Лучше бы тебе его не трогать, человек, — посоветовал подгорный житель, выдирая из бороды кругляши прошлогоднего репейника. — Это королевский знак.
— Так и думал, — улыбнулся Гарольд. — Стало быть, мы имеем дело с королевским сыном? По сути — принцем?
— Нет у нас принцев, — проворчал его собеседник. — Это ваши, людские дела. Торвальд — младший сын нашего короля, и только. Его величество за него спросит с вас так же, как за любого из нас.
— Но все равно он дороже ему, чем ты или твой приятель, — заявил приободрившийся Мартин. — Родная кровь есть родная кровь.
— Ничего вы не понимаете, люди, — сплюнул гном. — И никогда не поймете.
— Возможно. — Монброн рывком поднял того на ноги. — Увы и ах, ваше высочество, но вам придется прогуляться с нами. Вы теперь наша гарантия безопасности.
Лицо Торвальда скривилось, словно он хотел заплакать, но вместо этого расхохотался.
— Ну-ну, — сквозь смех выдавил он из себя. — Думаете, это вам поможет? Для гнома долг превыше всего. Отец пожертвует мной не думая, уж поверьте.
— Кабы речь шла о защите ваших пещер от внешнего врага — возможно, — поднявшись на ноги, подошел к разговаривающим я. — А тут-то чего? Мы всего лишь путники, которые желают побыстрее покинуть ваши горы и больше никогда сюда не возвращаться. Стоит ли в такой ситуации жертвовать сыном? Ну да, ты не наследник, но все одно — родная кровь. Да и любят младших сыновей куда сильнее, чем старших, не так ли? Баловал тебя папка, поди, в детстве? Верно?
Молчал гном, сопел, глазами хлопал.
— Ну а чтобы твоему отцу легче думалось, мы вот что сделаем, — продолжил я и повернулся к двум пленникам, которые знай лежали на камнях и в беседу не лезли. — Та-а-ак. Жил у Греты жирный гусь, добрый гусь, славный гусь…
Произнося каждое слово старинной считалки, я переводил палец с одного гнома на другого, причем те уже сообразили, что хорошего в этом ничего нет. Догадливые.
— …оказался на столе, — на последнем слове палец показал на того пленника, что рассказал о том, кто такой Торвальд есть. — Как звать?
— Мортинн, — пробормотал гном, испуганно таращась на меня.
— Не повезло тебе, Мортинн, — вздохнул я. — Право слово — не повезло. Ни с именем, ни с судьбой. Карл, стяни с него железо, будь любезен. И подкольчужник тоже.
Эти гномы, в отличие от тех, с которыми мы столкнулись в начале, изготовились для боя, сменив кожаные одежды, внешне очень похожие на латы, на добротные тяжелые кольчуги.
Фальк выполнил требуемое без особого труда. Слегка стукнул попробовавшего сопротивляться гнома кулаком по голове, отчего тот слегка обмяк, вытряхнул его из стальной рубашки, а после кинжалом вспорол плотный пропотевший нательник.
— Ты чего задумал? — возмутился его приятель, попробовал вскочить, но был припечатан к земле ногой Эль Гракха. — У нас тут ваши равнинные штучки-дрючки не в чести!
— Помолчал бы, — посоветовал ему я. — Тебе из вашей троицы повезло больше остальных, поверь.
Что интересно — пару лет назад я бы даже не помыслил о том, что собирался сделать. А сейчас мне все равно, нет внутри ни жалости к гному, ни страха перед тем, что за содеянное когда-то придется отвечать. Я просто делаю то, что должно, вот и все. Есть цель, а это лишь средство для ее достижения.
Легкий надрез на ладони, боли от которого я даже не чувствую, поскольку давным-давно к ней привык, с губ слетает привычная формула, капли моей крови падают на обнаженную волосатую грудь гнома, после чего словно впитываются в нее.
И почти сразу после этого подгорный житель начинает истошно орать — так, что даже скрежет за скалой стихает. Похоже, те, кто за ней скребется, его услышали и теперь гадают, что же там такое происходит.
Кстати — а чего они именно тут пытаются пройти? Других выходов нет, что ли? Или, на нашу удачу, самый ближний из них находится отсюда сильно далеко? Впрочем, какая разница. Через пять минут нас тут уже не будет.
Вены на руках гнома разбухли неимоверно и переливаются багрянцем, после это марево перекидывается на грудь. Оно и ясно: вся кровь его теперь — живой огонь, пожирающий бедолагу изнутри. Жуткое все же заклятие, недаром в запретные попало.
Минута — и все кончено: издав последний протяжный вопль, гном выгибается дугой, а после замирает с перекошенным в жутком оскале ртом.
— Как-то так, — я смотрю на гнома, не обращая внимания на своих друзей, которые, похоже, тоже впечатлены увиденным. Ну оно и ясно: при них я подобные вещи сроду в ход не пускал. Ну или им было не до того — война есть война, когда мастерство друг друга оценивать? — А теперь вот что… Так, ты смотри внимательно, понял?
Последние слова я адресовал третьему гному, который пытался отодвинуться подальше от мертвого товарища, словно боялся, что причина смерти последнего на него перекинется. Осознав, что я обращаюсь к нему, подземный житель несколько раз кивнул.
— Итак. — Я достал из сумки пустой флакон, который там лежал с незапамятных времен. — Вот я сцеживаю туда пару капель своей крови. Видишь? Хорошо. А теперь я… Карл, придержи нашего нового друга, хорошо? Так, чтобы не дернулся. Ага. Так вот — теперь я делаю надрез на руке Торвальда, и его кровь отправляется к моей. Немного поболтать, чтобы они смешались, и теперь вот что.
Я шепнул заклятие, багряная жижа в флаконе забурлила, закрутилась спиралью, после замерцала, словно пляшущие снежинки в свете солнца, и снова осела на дно, правда, изменив цвет и став немного искристой.
— Вот, — я подошел к окончательно ошалевшему пленнику и показал ему флакон. — Видишь? Хорошо. Наши судьбы отныне связаны в одну — моя и сына вашего короля. Умри я или кто-то из моих друзей по вашей вине — и его ждет то же, что и твоего приятеля, только еще хуже. Этот бедолага отмучался быстро, Торвальда же будет ждать долгая, невыносимо болезненная и неотвратимая гибель. Часами его кровь будет прогорать там, внутри, под кожей, и никто ему не сможет помочь.
— Мало вас, магов, там, на равнинах, давили! — выкрикнул Торвальд. — Мало!
— Наоборот — много, — поправил его Эль Гракх — Если бы не давили, на кой бы мы в ваши горы поперлись?
— Когда скала падет и сюда пожалуют те, кто сейчас суетится за ней, — расскажи об услышанном и увиденном, — спокойно попросил я гнома. — Без прикрас, как есть. И передай, что нам не нужна жизнь вашего принца. Ну да, не принца, я помню. Гнома по имени Торвальд. Так вот — нам вообще ничья жизнь в Серых горах не нужна, нам просто надо добраться до Долины Ста Роз без драк и приключений. Как только мы сойдем с горной тропы на обычную дорогу, Торвальд немедленно получит свободу. Мало того — я уничтожу созданный артефакт на его глазах, чтобы до конца своих дней он спал спокойно. Но это произойдет лишь в том случае, если нам никто не помешает достигнуть цели. И еще — мы хоть и молоды, но повоевать успели, причем преизрядно. Да, вас больше, вы знаете свои горы превосходно, но поверь, свои жизни мы отдадим дорого. Вот оно вам надо?
— Я передам все, что услышал, — пообещал гном. — А там пусть старейшины и повелитель решают, как будет дальше.
— Вот и молодец, — похвалил его я. — Гарольд, думаю, нам пора. Магда, ты идти-то сможешь?
